Бабье лето (рассказ)

 

1

К середине недели я вдруг понял, что безумно устал от работы и еще от себя, погруженного в среду чуждую мне до кончиков пальцев. Не долго думая, написал три дня за свой счет и уже вечером красиво и независимо протиснулся в столь любимый мною гремящий сундучок вагона пригородной электрички. Устроился возле окна, прикрыл глаза и почувствовал, как в мечтах моих все яснее и отчетливее рисуется любимое серебряное озеро моего дачного уединения. Невнятное бормотание машиниста вернуло меня к жизни, я открыл глаза, откинулся на спинку сидения и закинул руки за голову. Недоверчивые и чужие взгляды пассажиров, казалось, осуждали, или вернее сказать пытались оценить степень моей неправильности. Я смотрел на них ровно и спокойно, зная, что за всеми этими катафотами напряженности и неприязни скрываются удивительно простые, добрые и отзывчивые люди. «Я люблю вас»- подумалось мне, но поезд уже тронулся и мне необходимо было погрузиться в процедуру созерцания заоконных пейзажей и бытовых сцен. Проносились серые и мрачноватые очертания окраин Москвы и, вот, она первая пригородная остановка. Мне вспомнилось детство – те времена, когда мы вдвоем с мамой приходили гулять в скромные и захоженные леса близлежащего Подмосковья. Выходили здесь, именно на этой станции и молча, наслаждаясь расставанием с Москвой, бродили по решетке уютных улочек дачного поселка. Тогда – еще очень давно я мечтал, что когда-нибудь у меня будет маленькая калика в огромный, истинный мир под названием «дача». Я представлял себя уставившимся в необъятные просторы чернеющего леса, представлял себя сидящим на коленях и спиливающим больные кусты красной смородины. Вот тогда-то я и решил, что призвание мое – незатейливый дачник, далекий от профессионального возделывания отведенного участка, но влюбленный во всю бесконечность его существования. Да, и еще… Лес должен быть обязательно. Лес – один из символов жизни и бессмертия обязательно должен быть рядом и олицетворять собой совмещение различных пространств. Вечером, когда его чернеющая туша медленно сливается с небом – небо становится лесом, а лес небом, ну и так далее…

За всеми этими мыслями окно вагона поравнялось с другой - еще более знакомой и дорогой мне платформой. Я увидел ослепительный свет креста величественного, почти сказочного храма, уютно спрятанного в кармане старинного парка, увидел сосны, корячущиеся по склонам желтеющих холмов и трижды медленно перекрестился. В глазах маленькой старушки, сидящей напротив, на миг прочитал удивление и одновременно поддержку. «Сынок – это правильно, правильно» - чуть внятно пробормотала она и погрузилась в состояние получасового, зрелого оцепенения, когда глаза, кажется, смотрят на тебя, а на самом деле взгляд находится вне тела человека и вне времени, в котором он в настоящее время пребывает.

Я достал журнал, перелистнул несколько однотипных страниц, закрыл его и, поудобнее облокотившись на подоконник, уснул…

 

2

 

Проснулся, когда уже начало смеркаться и все тот же жестяной голос хозяина состава пробубнил название моей станции. Цепочка дачников и местных жителей выстроилась на выход. Я вышел на платформу, как в другой мир. Все – Москва там, а я здесь! И ничто и никто не может заставить меня вернуться назад в течении трех ближайших дней.

От станции шел домой пешком. Неспеша спустился с косогора и прямо по бетонке, через лес, около километра. Слева еще как-то просматривались очертания хмурого елового бора. Остатки неонового сентябрьского заката чуть подкрашивали великолепную зеркальную гладь рыбного озера. Я приостановился на миг. Казалось, что кто-то невидимый сзади подсвечивал дорогу неярким, но вполне различимым светом. Я обернулся, с полной уверенностью увидеть свет приближающихся автомобильных фар, но никто и ничто не сопровождало меня в этот поздний час кроме моего вечного и самого верного друга. Я вдохнул поглубже и перекрестился.

Далее путь лежал по лесу. Словно по удивительному, ароматному коридору я шел по лесной дороге, слегка шурша падающими под порывами ветра листьями. Кромешная тьма справа и слева, полоска звездного неба сверху и все тот же торжественный свет сзади – вот то, что запомнилось мне в те сладостные минуты.

Поскрипывающие створки въездных ворот приветливо распахнулись и с жадностью передали меня в объятья дачного товарищества. Ни окна ни встретилось мне в тот поздний час. Где-то вдалеке разбрызгивал свет жалкий горемыка- фонарь. Два ряда дачных домов стояли на огромном расстоянии друг против друга. Величественные опоры заброшенной ЛЭП, словно сооруженные из гигантского конструктора неведомыми руками крупного развивающегося младенца бесконечным предложением из согласных «П» обозначали границы дороги.

Все было, как всегда, но только слишком зябкие руки и слишком сочувствующие звезды напоминали о том, что на дворе господствовала середина сентября.

Так, лишь бы не ошибиться впотьмах. Вот, справа обозначилась знакомая компостная яма, большая и уютная, похожая на шалаш. Здесь я часто прятался от дождя, когда он настигал с силой и врасплох. Значит, следующий поворот – домой.

 

3

 

Утром с трудом припомнил странный и до боли живой и натуральный сон. Снились медсестры, цепью уходящие в раскрытые двери барочного особняка, детский утренник с маленьким, смешным негритенком, декламирующим со сцены удивительные стихотворения. Попытался припомнить хоть несколько рифм, не смог и, расстроившись, вновь глухо опрокинулся на тощую, хрустящую подушку со спокойным ароматом подмосковного разнотравья. «Хорошо..»…

Пушистые еловые ресницы изумрудных лесных глаз уже улыбались мне и заигрывали с болезненным, но удивительно красивым сентябрьским солнцем. «Вот и лес…»

Николай развел буржуйку и неторопливо насаживал на шампуры свежевымоченные куски курицы. « Как аппетитно… Но нет – прежде лес». От хороших знакомых я точно знал, что пошел второй и последний в этом году пояс опят. Надо успеть. Оделся по-летнему, закинул кошелку на плечо и в путь…

«Здорово! Отдохнуть?»- Валера на четвереньках возился с маленькой плетенью. Я молча кивнул. «А, ну давай, заходи потом, баня подоспеет как раз. Я улыбнулся в ответ: «Хорошо, Валер, зайду обязательно…»

Лес встретил меня теплыми и мягкими витьеватыми лесными тропками. Пахло счастьем. Я пошел через кусты напролом, зная, что там за порубкой меня ждут маленькие, розовые, как поросятки, аккуратно рассевшиеся по пенькам грибочки. Вот, он - смысл жизни, вот он – предел мечтаний. Я шел, вдыхая насыщенный воздух полной грудью, и с наслажденьем собирал удивительные мгновенья едва начавшегося теплого осеннего праздника – бабьего лета…