1 Белесый от пыли автобус, сердито рыча пробитой выхлопной трубой, медленно переваливался по ухабам узкой лесной дороги. Подпрыгивая на кочках, ныряя в выбоины, машина жалобно стонала рессорами и при каждом резком маневре устало скрипела тормозами. Прозевав очередную ямку, водитель вдохновенно матерился. Правда, вполголоса, чтобы не слышали пассажиры. - Сколько лет по этой дороге езжу, ... ... ! А все никак привыкнуть не могу, чтоб тебя ... ...! Наконец, обогнув глубокую выбоину, автобус выкатился на просторную поляну. Проехав еще метров тридцать, машина замерла на тесном асфальтовом пятачке рядом с большим металлическим щитом когда-то голубого цвета, на котором едва видна была когда-то белая надпись: Зона отдыха «Лесное озеро». Ветер был здесь не частым гостем и душное облако из песка и пыли долго скрывало автобус. Но аот все осело и ободранные створки дверей сложились гармошкой, выпуская на свободу заточенных внутри пассажиров. И тут же из раскаленного нутра автобуса, как пуля из ствола, выскочила миниатюрная девушка в длинных шортах и коротком белом топе. Соскочив на землю, она кинулась к середине автобуса, спеша занять стратегически важную позицию между передними и задними дверьми. Завладев ею, девушка приняла позу футбольного вратаря и стала одного за одним перехватывать подростков, посыпавшихся из автобуса, как горох из банки. - Да чтобы я еще раз на такое согласилась. Ну уж нет, и одного раза с меня хватит, –шепталась она сама с собой и при этом постоянно поправляла очки, которые даже не думали соскальзывать с ее аккуратного чуть вздернутого нсика, приглаживала волосы цвета спелой пшеницы и без конца теребила пряжку кожанного ремня. Иногда девушка пыталась перессчитывать головы снующих мимо детей, но нужного количества у нее так ни разу и не получилось. – Севарочка, ты куда? Куда? Ну, ладно, только быстро и далеко не заходи. Шухрат! Да перестань ты туда сюда носиться, хоть пять минут постой спокойно!!! Катя, а ты, наоборот, не стой, как будто тебя ничего не касается. Женя, наказание ты мое, побыстрее можно?! Что ты как сонная... – девушка запнулась, ее метавшийся взгляд зацепился за выходящего из автобуса парня. Остатки джинсов чуть выше колен лохматились бахромой необшитых краев, а обрезанные рукава свободной полупрозрачной майки обнажали синеющую на бронзовом плече татуировку: «При пожаре – звони 01». Тяжело вздохнув, учительница не сказала, а простонала. - О-о-ой, боже, да когда ж я от него избавлюсь-то? Но парень не слышал обращенной к небесам мольбы. Бросив в общую кучу два детских рюкзака, он поправил налипшие на лоб черные кудри, повернулся к толпившимся вокруг подросткам и с азартом великого оратора, который спустя многие годы вынужденного молчания получил наконец возможность блеснуть талантом, продолжил прерванный выгрузкой рассказ: - Дальше, короче, вообще, такая тема пошла – слабонервных и беременных просим удалиться. Вокруг паника страшная, все бегут, дети плачут в голос, женщины орут... - Ну, это понятно, че они еще могут-то? – со знанием дела вставил Женька-наказание. – Одно слово – бабы. - А наши нервы – сталь. Опасность – наше второе имя. Так что все оттуда, а мы – туда, в огонь и пламень. - Не слабо! – прокомментировал ход событий другой школьник, белая голова которого напоминала перезревший одуванчик. - Это точно, – согласился с ним рассказчик. – А внутри... Кругом все горит, дыму столько, что в двух шагах ничего не видать. И голоса, слабые такие, едва слышные... - Спасай миня, Мамед, пожалиста! - Шера, блин! – рассказчик недовольно покосился на перебившего и обладай он способностью убивать взглядом в ту же секунду у автобуса лежал бы труп. А так... Спокойно отойдя в сторонку, Шера достал из сумки пластмассовую бутылку и теплая вода полилась на раскрасневшееся от жары лицо. Под самое горло застегнутая рубашка с длинным рукавом от воды и пота уже была мокрой насквозь. Но Шера даже не думал расстегнуть хотя бы несколько верхних пуговиц или закатать рукава. Не желая выставлять напоказ рассыпавшиеся по всему телу темно-красные пятна – следы ожога – он стойко переносил жару и лишь изредка обливался водой или обмахивался зачитанной газетой. Укоризненно покачав головой, рассказчик снова повернулся к слушателям, нетерпеливо ожидавшим продолжения: - На чем я там? А да, крики. Ну, мы давай искать, короче. Под кровать, в шкаф, за занавеску... Вобщем, каждую щелку осмотрели, всюду заглянули – пусто. А крики только громче становятся. Что за фигня такая? Никто понять ничего не может. Тут смотрю, дверь. Потайная. Ковром завешанная, а за ней комната. Мы туда... - Мамед! – голос был такой низкий и басовитый, что несколько увлеченных рассказом школьников даже вздрогнули. Радраженно вздохнув, рассказчик обернулся к великану, на котором футболка шестьдесятого размера едва не трещала по швам. – Мамед, ты бы лучше это самое... вещи свои вынес, а то водила того...ждать ведь не будет. - Погоди, Туча, – Мамед нетерпеливо отмахнулся и присел на корточки, чтобы лучше видеть напряженные лица слушателей. – Заходим, значит, в подвал... - В какой подвал? – удивленно округлив глаза, спросил кто-то из школьников, но тут же получил от своих товарищей предупредительный толчок: «не мешай». - В какой, в какой! Который в подвале. А там – баллон газовый! Метра два в высоту. Даже больше. Вот такой здоровенный и аж красный уже, до того раскалился. - Беспантово! – снова высказался одуванчик, не переставая гонять во рту жвачку. - Беспантово?! – неправильная оценка ситуации до глубины души возмутила Мамеда. – Это тебе не беспантово, друг мой, это полный пи... – поймав на себе недовольный взгляд суетящейся учительницы, Мамед осекся, впрочем, совсем ненадолго. – Полный провал. Миссия impassible. Валить, думаю, надо с этого чердака, пока game еще не over. Ломанулись мы к выходу, да только до порога добежать успели, баллон зашипит, завертится весь, подпрыгнет к самому потолку и ка-а-ак ё... - из под нахмуренных учительских бровей снова сверкнули молнии. – ка-а-ак ё... ёшкин кот рванет!!! В хлам!!! Ну, вот просто в хлам, на куски!!! Как полетело все, к едрени фени, в разные стороны. Мимо так и жужжит, так и свистит, падает, летит. Вот такая фигня здоровенная прямо рядом со мной свистанула. Я, блин, чуть в обморок не навалил с испуга. Тут гляжу, мимо меня прокатилось что-то. Круглое, как мячик футбольный. И подпрыгивает также. Оборочиваюсь. Мать честная! А это корешку моему голову оторвало по самые плечи. Я как увидел, аж ох... это... ну... как его... удивился, короче, очень сильно. Гляжу, кровища из шеи так и хлещет, ну, прям фонтаном. А он стоит, бечоражка (1), смотрит на меня такими жалостливыми глазами и говорит: «Ну, все, прощай, дружище, помираю я». А у самого слезы ручьем и... - Нет, все, хватит! – учительница раскалилась посильнее только что рванувшего баллона и ее гневное восклицание прервало кровавый триллер на самом интересном месте. – Хватит уже небылицы свои рассказывать! За дорогу уже вот здесь все это!!! – указательный палец скользнул по подбородку. – А вы не стойте столбами, собирайте уши, разбирайте вещи, да идите место для палаток выбирать. Или это девочки за вас делать будут? - И то правда, Мамед, кончай трепаться. Делом займись, – приглаживая колючий ежик прически, автобус покинул последний пассажир – небольшого роста коренастый парень, смешно переваливающийся на коротких кривых ногах. По всему было видно, что о собственной внешности он беспокоился в последнюю очередь. Распахнутая настежь цветастая рубашка и закатанные до колен брюки придавали парню сходство с нелепым клоуном второсортного цирка шапито. Но узкие раскосые глаза, на короткое мгновенье сверкнувшие из под темных очков... Смотрел этот потомок Чингиз-хана словно паяльником по доске выжигал и каждый, кто встречался с ним взглядом, невольно ежился и торопился отвернуться. Выйдя из автобуса, Монгол обернулся к нетерпеливо ерзавшему водителю и кивнул. Ухнув дверьми, автобус заурчал, затрясся и несколько раз качнувшись, рывком тронулся с места. - Э! Э-э-э! – опомнился, наконец, Мамед. – Стой! Вещи мои... Но автобус уже набирал скорость и как-будто прощаясь, махал привязанным на длинной антенне флажком. Мамед уже готов был броситься вдогонку, но тут заметил черную спортивную сумку, вдоль молнии которой белела самодельная надпись: «Не влезай – убьет!». - Ну, все, Женька, потом дорасскажу, – успокоившись, обратился Мамед к своим благодарным слушателям. - Бывай, Мамед, – подражая его тону, ответил Женька. – А насчет Каринушки ты не грузись. Это она так, строгости напускает, чтоб взрослей казаться. А на самом деле... - Женя! – прозвенел голос Карины и что же там на самом деле так и осталось тайной. – Женя, ты весь день собираешься здесь простоять? Или все же с нами пойдешь? Женька подхватил рюкзак и устремился за одноклассниками. - За буйки, смотри, не заплывай, – крикнул ему вслед Мамед. – И класную свою берегите, она у вас и впрямь классная. – Карина остановилась, но подумав, решила все-таки не связываться с этим нахалом и зашагала дальше. Немного подождав, Мамед добавил, обращаясь уже к друзьям. – Да-а-а, с такой училкой я хоть сейчас снова в школу. Камасу... ну, в смысле, букварь изучать. - Трепло ты, Мамед, – Тучу явно коробило такое отношение друга к юной учительнице Мамед не ответил, он был занят более важным делом. Взгляд сощуренных глаз заскользил по поляне, выхватывая из общей массы отдыхающих представительниц слабого пола. - Интересно, какой шутник это место зоной отдыха назвал? – спросил Монгол, осмотрев местность. Замечание было справедливым. Несколько палаток, прелипившихся на самом берегу небольшой речушки да пара-тройка обмазанных глиной очагов для костра – вот все, что можно было здесь увидеть. Когда-то, в те далекие времена, когда вся большая страна в едином строю шагала к коммунизму, эта земля принадлежала большому процветающему лесосовхозу. Но страна распалась и теперь никто не смог бы вспомнить даже названия совхоза, а ухоженные расчищенные лесопосадки со времнем превратились в непроходимые дебри из сухого камыша и густых зарослей дикой еживики, со всех сторон обступивших маленькую поляну, на которой каждую весну с наступлением теплых дней появлялись палатки любителей дикого отдыха. Петляя по лесу, узкая, но глубокая река, в этом месте разливалась в небольшое озерцо, один берег которого утопал в зелени молодого камыша, а второй люди превратили в песчаный пляж. Безоблачное небо, отражаясь в прозрачной глади, до самого дна наполняло озеро синевой. Летнее солнце игриво ласкало неторопливые волны, но вода все равно оставалась приятно прохладной и тихим плеском манила к себе уставших от города людей. - А вообще, что за радость нам куда-то переться? - изучив обстановку, вкрадчиво спросил Мамед, искоса поглядывая на товарищей. – Здесь, как я погляжу, тоже ничего. Может, ну ее, эту рыбалку? - Тебе что, это самое... в городе баб того... мало что ли? – проворчал Туча, без труда угадав истинную причину такой перемены в настроении Мамеда. - Фу, Туча, не баб, а женщин. Я настаиваю. Туча почувствовал, что над его давней мечтой нависает угроза. - Ты, Мамед, это самое свое не начинай! Понял, нет?! Мы не для того этого целый день в жару на калдобинах тряслись, чтобы ты это... вдали от своего гарема, короче, спокойно того... кабелировать мог. - Понятно. Ваш голос учтен, – спокойно ответил Мамед. – А что скажут другие участники заседания? - Э-э-э, мой лучший рыбка – колбаса, – честно признался Шера, но тут же добавил. – Но про бабов манга тоже баробер (2). Попав под перекрестный огонь двух с надеждой вопрошающих взглядов, Монгол равнодушно пожал плечами. На душе у Тучи заскребли черные кошки с длинными острыми когтями. - Нет, нет, мужики, это того... как его... провокация... самая такая... не поддавайтесь. Ну, ведь это... Давно... Вот черт! – Туча старался, но красноречие никогда не было его козырем, особенно, в моменты волнения. В рукаве оставался последний туз и он не задумываясь выложил его на стол. – Да и Кот там уже ждет. Теперь уже того... приготовил все, прикормил... - Ийе-е-е, – удивленный взгляд Шеры пробежался по лицам товарищей. – Какой так Кот ждет? Откуда пришел? Поняв, что сболтнул лишнего, Туча до крови прикусил язык. - Да и правда, что их, в городе что ли мало? – Мамед попытался было отвлечь друзей от опасного разговора, но Шера уже шагнул вперед и, развернувшись, внимательно смотрел на растерявшихся друзей. Угольки черных глаз разгорались недобрым огнем. - Кот, значит, ждет. Да? Рыбаки,ё...! - Шера, ты это... - Какой это? Миротворец играешь, да? Дурачок нашел? Вот и давай, вали к свой Кот, – и махнув рукой, Шера решительно зашагал в сторону разбросанных по берегу палаток. - Шера, да погоди ты! – Мамед попытался поймать друга за руку, но тот вывернулся и зашагал еще быстрее. Сделав несколько шагов, он как будто передумал и остановился, но прозвучавший вопрос начисто убил всякую надежду на мирный исход. - Автобус когда вернуться сделает? - Так это... теперь это самое с утра только, – по-прежнему не поднимая головы, ответил Туча, маленьким язычком ругавший себя за неосторожность. Шера снова зашагал к палаткам, не откликаясь на призывы семенящего за ним Мамеда. - Ну и кто тебя за язык тянул? – Монгол посмотрел на Тучу и великан в одну секунду стал маленьким и беззащитным. - А вас кто просил начинать? Ну ее, эту рыбалку! Че там делать? Здесь того... хорошо. Не начали бы вы, и я бы это самое... - Все! – вернувшийся Мамед одним словом подвел итог короткой беседы. – Уперся. Теперь его только трактором с места сдвинешь. Вот и помирили, блин! - Ну, это... делать-то что будем? - А что теперь сделаешь? Не ждал бы Кот, так можно было бы и здесь остаться, а так... - Ну да. Шера-то с нами теперь это самое... все-равно разговаривать не будет. Это даже не вопрос. - Шера итак не пропадет, – высказал свое мнение Монгол. – Пожрать у него есть, так что... Показывай дорогу, болтун Сусанин. - С какими усами? – не сразу понял Туча, но так и не дождавшись ответа, начал обяснять маршрут. – Сейчас по дороге до второй канавы. Там нелево и до берега. Ну и там еще метров сто, чуть больше может. - А может, я все-таки останусь? А то Шера один, – Мамед еще раз попробовал увильнуть от пешей прогулки по лесу, но тяжелые вздохи друзей вынесли этой идее безоговорочный вердикт. – Да и ладно. Все равно ни одной нормальной нет. Пошли. 2 День пролетел незаметно. Солнце спряталось за густой стеной лесопосадок, чуть погодя оттуда же на потемневшее небо вскарабкалась бледная луна, вокруг рассыпались звезды. Ровные ряды деревьев окутала темнота и рукотворный лес, совсем не страшный днем, превратился в дремучую чащобу из детской сказки на ночь с бабой ягой, лешими и прочей нечистью. Разбросанные по берегу палатки осветились изнутри тусклым светом фонарей и дрожащим огоньком свечек. Пустив в ход кремы и спрэи, люди возвели между собой и комарами крепостную стену и теперь с удовольствием предавались усталому спокойствию вечера. Над озером легла тишина, лишь изредка нарушаемая нестройным хором лягушачьего оркестра или ленивым лаем разбуженной болонки. Но ближе часам к одиннадцати, стало понятно, что в засыпающем лагере назревают события – группа неизвестных заговорщиков, чьи тени временами бесшумно скользили от одной палатки к другой, явно к чему-то готовилась, в нетерпении ожидая условного сигнала. Наконец, в одной из палаток разом погас весь свет. Мгновенье спустя защитного цвета полог зашевелился и в небольшую щель просунулась детская голова, с двумя короткими косичками, торчащими в разные стороны. - Уснула! – шепнула голова и темнота вокруг палатки сразу ожила, зашевелилась. Несколько пугливых теней сбежались в кучу и стали посмелее: - Я же говорил, что подействует, – не без гордости заявил Женька, но, испугавшись собственного голоса, замолчал, опасливо оглядываясь вокруг. Убедившись, что все спокойно, он обернулся к ближайшей палатке и шепнул чуть громче. – Пацаны!!! На зов выскочили остальные заговорщики, которым Женька гордо объявил результат: - Объект спит, путь свободен. - Ой, мальчики, я так боюсь, – прощебетала из глубины палатки Севара – отличница и вечная зануда. – А вдруг она проснется? Что тогда будет? - Да кончай ты не измене ерзать! – по своему успокоил ее один из мальчишек. - Боишься, здесь сиди – палатки охраняй! – резонно посоветовал другой. - Не бойся, не проснется, – поспешил успокоить сомневавшихся Женька. – У меня сестра двоюродная в Боровке (3) учится. Она сказала: до утра хватит. - Круто, – как всегда коротко, но емко высказался Юрка-одуванчик. - Все, кончай базарить, – осмелевший Женька говорил уже в полный голос. – Собирайтесь! Сборы закончились, почти не начинаясь – через минуту все и вся было готово к побегу. На правах вожака Женька провел весь отряд между спящих палаток, по заранее разведанному пути пересек утонувшую в темноте поляну, и босыми ногами прошлепав по сырому песку, оказался у самой воды. Здесь, на фоне зыбкого отражения звезд длинным темным прямоугольником от берега тянулся деревянный настил, в конце которого светлели ободранными бортами две старые лодки. Отсыревшие, местами прогнившие доски осуждающе заскрипели под ногами беглецов, будто призывая их одуматься и вернуться. Но, дети, быстро покидав рюкзаки на замусоренное дно лодок, расселись по скамьям, шутливо толкая друг друга. Подхваченные течением лодки, покачиваясь на волнах, стали медленно удаляться от темного пятна палатки, в которой безмятежному сну придавалась напоенная чаем со снотворным Карина. Метров через двести Женька отменил конспирацию – мальчишки взялись за весла и под протяжный скрип ржавых уключин лодки пошли быстрее. Разгоняя ночную тишину, захрипел старый «Sharp». В ответ в прибрежных зарослях что-то зашуршало, затрещало, юркнуло, побежало – современная попса способна напугать даже бесстрашных ночных хищников. Причалить решили у небольшой поляны, посреди которой рос огромный на половину сухой тополь. - В прошлом году я здесь со старшеклассниками тусовался, - гордо заявил Женька. – Отпа-а-ад. Лодки уперлись в обрывистый берег, о ставших не нужными веслах тут же забыли. Одно из них с тихим плеском упало в воду и ни кем незамеченное так и поплыло по течению. Зеленый ковер травы у воды был нежным и шелковистым, но уже в двух шагах от берега сухим и колючим. Лунный свет бесшумным водопадом струился с неба и заливал всю поляну, так что можно было пересчитать листья тополя или рассыпавшихся вокруг сверчков. Но совсем рядом полукругом раздвинутый лес в непроглядной тьме хранил свои тайны. Глухой стук двух упавших в траву канистр с пивом стал сигналом к началу праздника. Ради этого мгновенья дети все утро тряслись в старом автобусе и целый день терпеливо переносили опеку Карины, которая ни на минуту не оставляла их без присмотра. На поляне закипела работа – еще трезвые мальчишки трещали ветками, чиркали спичками, стараясь превзойти друг друга, деловито матерились на сырую бумагу. Девченки, в свете луны разглядывая пакеты, старательно разгляживали скатерть самобранку. Наступала взрослая жизнь, срок которой истекал только утром, как у графа дракулы – с первыми лучами солнца. Но до этого было еще далеко, и пока... Пока и море по колено, и коня на скаку и в горящую избу не ахнув. Канистры быстро опустели и началось не совсем одетое купание, мордобой с переменной действующих лиц, дикие пляски под музыку посаженных батареек. Самые смелые отскочили в темноту и, рассчитавшись на первый-второй, разбились по парам. Но гвоздем программы стала казнь зловредного Альфа – преподавателя информатики, который строгостью своей держал в страхе все подрастающее поколение школы. В зарослях нашли сухие ветки, из них быстро смастерили чучело с остатками арбуза вместо головы. Под оглушающий вой и пронзительный свист привязали лихоимца к одинокому тополю. Женька заготовил обвинительную речь из восьмидесяти трех пунктов, но, едва ворочая недавно еще послушным языком, прочел только три, зато самых главных. На остальное не хватило ни сил, ни терпения. Осмелевшая вдали от учителей Севара в окружении скачущих жриц огня поднесла к вороху сухих листьев пучок горящей соломы. Сожжение началось. 3 - Да хорош тебе маяться, Туча, придави тебя штурмовкой (4)! – Обратился к другу Кот, наполняя рюмки. – Лучше иди, выпей. В ответ Туча упрямо покачал головой. Оседлав огромный ствол поваленного дерева, корни которого так и не растались с одним берегом, а крона зацепилась за другой, Туча вот уже три с лишним часа не сводил уставших глаз с красной точки поплавка. Но тот оставался неподвижным. Остальные рыбаки примостились у низкого толстого пенька, на потресканом срезе которого, среди остатков пира тускло поблескивала ополовиненная бутылка со странной желто-зеленой жидкостью. Две ее близняшки, незаметно опустошенные под разговоры о тяжелой жизни, надоевшей работе, дорогих машинах и красивых женщинах, валялись в траве рядом с тремя так и не разобранными удочками. - Пока не выпьешь, клевать не будет, Туча, – поделился секретом успеха Мамед, но Туча раздраженно отмахнулся от назойливых друзей. – Рыба она ведь по суху не ходит, потому удочки обязательно смочить надо. Будешь? Ну, как хочешь. Пьем за твой успех! У-у-хххх, ё-ё-ё. Как же вы это пьете? Ее же спиртом разбавлять нужно. Мамед едва выдохнул, потом с трудом вдохнул. Переведя дух, он отправил в рот кусок колбасы, долго и с наслаждением жевал его, и, проглотив, объявил с довольным видом: - Наелся, напился – в царя превратился. Лесной разговор Кота и Монгола снова потек по городскому руслу, а захмелевший Мамед отполз в сторону, прислонился спиной к теплому шервашому стволу и, нахлобучив на голову наушники, принялся мучить друзей вокалом. - Слышь, Мамед, это...всю рабу распугал! – не выдержал Туча после очередного соло. – Хватить орать! - Так вот и я им говорю, хватит жрать! – согласился Мамед, стараясь перекричать певца, которого кроме него никто не слышал. – Скоко можно? И так как пришли только и делаем, что жрем. Жрем и пьем. А потом сначала все то же самое. - Да не жрать. Орать говорю хватит, урод! - Ну-у-у, не знаю, – удивленно протянул Мамед. – Если бы торт, я б тоже не отказался. Да только как в такую жару торт сюда притащишь? А так торт я люблю. - Мужики, вы бы это... забрали его к себе, а? – взмолился Туча, но в ответ услышал лишь пьяный смех. – Клянусь, Мамед, еще одно слово и я тебя того... покалечу на хрен. - Не-е-е! – спокойно ответил Мамед. – Лечо не люблю. Я вообще овощи как-то не очень. Я вот знаете что... Но Туча уже ничего не слышал. Резко, без обычных предупреждающих поигрываний, поплавок ушел вниз, скрышвись в темной толще воды. Напрягая затекшие ноги, Туча распрямился во весь богатырский рост и что было сил потянул вверх уделище, которое затрещало и угрожающе согнулось. С протяжным звоном натянулась леска. Глаза Тучи заблестели предчуствием долгожданной рыбацкой удачи, руки задрожали от волнения – вот она, награда за терпение. Но тут над взбаломученной водой показалось что-то черное, тонкое и длинное, совсем не похожее на рыбу. - Тьфу, ты, через пень тебя в колоду!!! – Выругался Туча, разглядев в пойманном предмете лодочное весло. В сердцах он бросил удочку и ни в чем не повинная снасть присоединилась к упущенному веслу. Спрыгнув с теперь уже ненавистного бревна, Туча размашисто зашагал к лесу: - Пойду это... дров соберу, – сообщил он друзьям, пытаясь скрыть раздражение. – А то того... холодать начинает. - Давай, давай, сучков тебе в руки! - Увидишь лешего – привет ему от нас. Но сделав несколько шагов, Туча замер, нахмурившись, недоверчиво потянул носом воздух и от знакомого запаха бешено заколотилось сердце. Привычно-тревожное чувство забурлившего адреналина покатилось по всему телу. Все еще надеясь ошибиться, Туча поднял голову, чтобы увидеть как совсем недалеко темное ночное небо, озарялось ярко-красным светом бушующего в лесу пожара. ПРИМЕЧАНИЯ: 1. Бечора – по-узбекски бедняга. Бечоражка это можно сказать неофициальная смесь русского и узбекского. Можно перевести как бедняжка 2. мне тоже все равно 3. Боровка – медицинский колледж имени Боровского в Ташкенте 4. Штурмовка - проф.жаргон. Штурмовая лестница длиной 4 метра с крюком на конце. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
