Черный «скорпион*» остановился возле кованной решетки ручной работы, на которой неизвестный автор смог уместить какую-то сцену их старой сказки. Эрик выглядывал из окна, виновато улыбаясь, словно хотела сказать: «извини, другой машины не было».

Конечно для побега это не самая лучшая марка, зато «скорпион» достаточно маневренный да и стекла у него тонированные.

Я грызла ноготь на большом пальце, все еще не решаясь сделать первый шаг в новую жизнь. Там за оградой была свобода. Свобода от гнета родителей, от нескончаемой суеты, он непонятной тоски. И все же, все же…

- Давай! – На лице Эрика, таком по детскому наивном, отразилось смятение.

Да, и ему нелегко далось это решение. Бросить работу, дом, друзей. Все. Ради одной меня. Ради глупой наивной красавицы из богатого семейства.

Лязгнула задвижка на воротах и я проскользнула на улицу. Прочь от богатства, прочь от суеты… Прочь.

 

«Скорпион» летел по международной трассе. Сколько километров мы уже проехали за эти долгие четыре дня? Сколько волнений пережили? Как нас напугало объявление по радио: «Пропала дочь миллионера Сандра… За любую информацию о ней вознаграждение…». Мы старались объезжать общественные места, старались лишний раз не выходить из машины. И все же… Мы были счастливы.

Мы были нищими, и в то же время мы были владельцами всего мира.

На седьмой день пути мы выехали к морю. Эта гелеобразная масса самых разнообразных оттенков раскинулась от края до края. Солнечный диск скользил над ним, отражаясь и превращаясь в тысячи солнечных зайчиков.

- Вот вам и золото моря. Венецианское стекло. – Эрик впервые за эти дни закурил.

Я не стала протестовать. Мой возлюбленный курил редко, только когда сильно волновался. Сладковатый запах «Nox**» чуть дурманил, навевал подзабытые уже воспоминания о маленькой уютной квартире на одной из улиц спального района. Там где жил мой художник, где прятал он свои произведения, где я не боялась петь и сочинять стихи.

Где мои волосы падали на его грудь… И поцелую наши были бесконечно долгими.

- Почему венецианское. – Я потерла переносицу, уставшую от долгого пребывания на ней темных очков.

- Венеция стоит на воде, и именно в Венеции изготавливается самое лучшее стекло. – Он отбросил недокуренную сигарету и лег на песок. Я устроилась рядом. – Говорят ангел спустился в Венецию на закате. Он увидел как отражается солнце в водах каналов и открыл красоту этого зрелища стеклодувам.

- Красиво… - Я запустила пальцы в его густую шевелюру. – Ты бы хотел побывать в Венеции.

Он кивнул. Всего один раз я была в этом городе. Мне тогда было лет двенадцать. Подросток в период психологического дисбаланса. Я плохо помню чудеса венецианские, плохо помню улицы и каналы, блики солнца на воде. Мне тогда было наплевать. И вот теперь я хочу туда вернуться. Хочу вновь увидеть эту красоту, но осмыслить ее уже по новому. Пусть рядом будет мой проводник – Эрик.

Мы лежали на нагретом солнцем песке и каждый думал о своем. Не хотелось нарушить эту идиллию. Лишь раз я заметила морщинку на лбу Эрика. Но не предала этому значения, и до сих пор виню себя…

 

Если бы я тогда спросила, если бы рискнула нарушить тишину и покой пляжа. Все было бы по-другому.

Конечно мы отправились вовсе не в Венецию. Наша путь лежал к старой заброшенной бухте. Туда не то, что корабли, туда и рыбацкие лодки то не часто заглядывали.

- Ну, вот и наш дворец. – Эрик подтолкнул меня вперед к двухэтажному домику.

Аккуратненькое строение из потемневшего от времени дерева. Окна заколочены, двери скрипят, как и пол, как и стены. Ветер гуляет на чердаке. Но жить можно.

- Не самый лучший выбор, но все же… - мой принц вновь почувствовал себя виноватым.

А я вообще-то была счастлива. Как ребенок.

- Чей это дом?

- Одного моего знакомого. Он уехал из страны, и ключи передал мне.

- Ну, тогда будем здесь хозяйничать.

Мы перенесли наши небогатые пожитки в дом. Конечно, пришлось немного повозиться, что бы привести его в божеский вид. Провести электричество, сделать небольшой ремонт, прибраться наконец. В конце концов, наше новое место обитание стало вполне уютным.

Эрик привез инструменты своего труда: кисти, краски, еще что-то из арсенала художника. Я же просто наслаждалась жизнь. До конца лета мы решили не высовываться, жить отшельниками вдали от всего мира и слишком разросшейся цивилизации.

Но последние дни августа принесли не самые приятные вести.

 

- Эрик! – Я тронула его за плечо.

- Что? – Он проснулся и посмотрел на меня не совсем еще понимая, что произошло, и почему его возлюбленная вдруг решила его разбудить посреди ночи.

- У тебя кровь из носа идет.

Он провел рукой по лицу и глупо уставился на алое пятнышко, отпечатавшееся на пальцах. Я не знала кричать мне или плакать. Ничего хорошего это явно не сулило.

- Спокойно! – Он подмигнул мне, так словно не произошло ничего из ряда вон выходящего. – Все нормально.

- Нормально. – Я не выдержала и закричала. – У тебя кровь идет. Что нормально.

- Это просто кровь. Это не конец света.

Я не знала что сказать. Что-то внутри меня подсказывало, все очень плохо. И станет еще хуже. Я гнала эти мысли до следующего приступа.

Когда Эрик чуть не потерял сознание, спускаясь по лестнице, я стала бить тревогу. Практически насильно приволокла его в больницу. Рисковала – ну и что?

 

- Почему ты молчал?

Мы сидели на крыльце нашего гнездышка. Он курил свои неизменные «Nox», я старалась не плакать.

- А ты согласилась сбежать с парнем, которому жить осталось пару месяцев?

Я кивнула. Он хмыкнул. Сомневался что ли?

Всего одно лето. Одно лето свободы и счастья. Теперь счет шел на дни. На сколько надо быть сильным, что бы в последние часы улыбаться мне. Я улыбалась в ответ, но в душе была боль.

Мой любимый умирал, а я лишь и могла, что сидеть возле его кровати и смотреть на море, разлившееся за окном.

- Слушай, - он коснулся моей руки, – в моей мастерской, возле окна. Там есть для тебя подарок.

Я кивнула, чувствую как море захлестывает весь мир, и наш маленький дом, и мое сердце и его глаза. Море, напоминающее гель, расплавленное венецианское стекло. Венецианское стекло которое он мне подарил.

 

После его смерти я так и не вернулась домой. У меня был теперь другой мир. Мир морского побережья и старого домика, на чердаке которого я нашла последнее творение моего Эрика.

Картина, на которой застыло море, застыло время, застыл весь мир. Над морем застыла удивительно живая луна, а на берегу в свете ее лучей замерла девушка. «La bella luna***».

Картина, красоту которой можно было сравнить лишь с красотой тончайшего венецианского стекла. Столь же великолепного и столь же хрупкого.

 

* - марка машины, которой в реальности не существует.

** - Ночь (лат).

*** - Красавица луна (итал).