- Доктор, ампутируйте мне совесть!

Посетитель смотрел на меня с такой мольбой и отчаяньем во взгляде, что я даже не смог как следует удивиться столь необычной просьбе.

- Гм... простите, господин... э-э-э...

- Чапков Геннадий Иванович, можно просто - Гена. Или Геннадий, если вам удобнее "на Вы"...

- М-да... - стремясь скрыть недоумение, я начал перекладывать бумаги со стояла в ящики и обратно. имитируя подготовку к дальнейшей работе, - может быть, вы несколько подробнее опишите, э-э-э... историю своей болезни... Да. Скажем так. Когда вас стала беспокоить ваша совесть?

- Доктор, только не подумайте ничего такого! Я приличный человек! - запальчиво выговорил посетитель, откидываясь на спинку стула. - Простите, а можно вас называть по имени-отчеству? Я не очень внимателен и не запомнил его, хотя у вас на двери и висит табличка.

- Да-да, конечно, Геннадий Иванович. Исмаил Искандерович - представился я.

- О-о-о, благородное звучание! Очень приятно, Исмаил Искандерович!- Посетитель постепенно успокаивался и слова его прозвучали уверенно и вежливо. Наверное, это так кабинет мой действует и мое серьезное и спокойное выражение лица.

И он начал свой рассказ.

- Понимаете, доктор, я никогда не отличался какими-то сверхамбициями... Ну, знаете там... всякие параноидальные идеи вроде переустройства мира. Не могу сам за себя говорить, но многие из моих прежних знакомых всегда считали меня славным малым. Да-да! Именно так и говорили: ты, Гена, у нас-славный малый! В меру добр, весел, достаточно ответственен... Я планировал еще жить и жить, не особенно задумываясь над планами - ведь сами понимаете: мир изменчив и все, что у нас есть - у нас в голове, да вот в этих руках.

Геннадий Иванович потряс передо мной крепкими волосатыми кистями и я только после этого эпизода обратил внимание на его внешность. Не особенно высок, но и не низок. Волосы темно-русые. Одет в футболку, джинсы и джинсовую безрукавку, голые руки щедро усыпаны жесткими курчавыми волосами почти до середины плеч. Лицо скорее красивое, чем нет. Безбородый. Фигура вполне себе спортивная, разве что излишне худощав. С натяжкой ему можно было дать тридцать с небольшим. Но речь его отчего-то заставляла думать, что мужчине намного больше - интересно, откуда у него этот старомодный говор, эта несколько старческая манера говорить? Посетитель тем временем продолжал.

- А потом в моей жизни появились ОНИ. - Последнее слово Геннадий Иванович произнес, с нажимом, широко раскрыв глаза, словно показывая, что именно с этих загадочных "Они" все и началось.

- Кто же? - Я изобразил максимальную заинтересованность на лице, тем более, что это было не трудно - мне и вправду стало интересно.

- Коммунисты. - Многозначительное выражение его глаз заставило меня взволноваться...

- Боже мой! - Вырвалось у меня...- Это те самые нелюди, которые пытали миллионы людей в тюрьмах и замучили миллиарды в застенках советских лагерей? Что им нужно было от вас?

Я лукавил слегка, так как о коммунистах знаю очень немного - лишь официальную версию о том, что когда-то они пытались совершить мировую революцию и захватили власть в России, но у них ничего не вышло - через семьдесят лет народ прозрел и в стране победила демократия. О пытках и убийствах я слышал из уст одного популярного телеведущего и сейчас мог только изобразить общую осведомленность.

- Что вы, что вы! - Замахал на меня руками Геннадий Иванович. - Вовсе нет! Дабы не вдаваться в исторические дискуссии, а говорить лишь о деле... я только должен сказать, что это совсем другие люди. Я бы даже назвал их хорошими и, конечно, они ничего общего не имеют с темными пятнами в истории нашей страны.

- Так-так... продолжайте. - Я взял ручку и блокнот и записал в него: "Группа людей, называющая себя коммунистами, однако не имеющая ничего общего с историей страны".

- В общем, с них все и началось. Понимаете, у них есть такая теория, научная... что каждый человек несет ответственность не только за самого себя, но и за благополучие всего общества!

- Позвольте, это как же?

- Сейчас все объясню. - Геннадий Иванович перевел дух и начал довольно продолжительный монолог.

- Они считают, что человек разумный - это не просто высокоразвитое социальное животное, а новая геологическая сила. Человек выделился из биосферы и собой, своими деяниями представляет новую оболочку планеты Земля - ноосферу. Дело в том, что человечество имеет возможность преобразовывать лик целой планеты. Причем сознательно. С помощью развивающейся техники, мы строим города, засеваем целые поля, осушаем болота и даже двигаем границы побережья мировых океанов! И при всем при этом, мы все никак не в состоянии обеспечить самих себя достойным существованием, чтобы ничто не мешало развиваться дальше!

- Гм... - я постарался тактично прервать своего собеседника... - такие идеи мне знакомы, странно, что вы связываете их именно с коммунистами, но не в этом суть. Скажите же, как все это связано с вашей проблемой?

- Секунду доктор! Сейчас я все объясню... Понимаете, они дали мне определенное знание. Знание того, что теоретически мир можно изменить в лучшую сторону - то есть сделать так, чтобы люди не гибли в нищете, холоде и безрадостном, бессмысленном существовании. Конечно, все это звучит утопично. Даже если это и возможно, то построить общество, которое позволило бы людям сосуществовать иначе, чем сейчас, удасться еще очень не скоро. Но самое главное, что они сумели доказать мне, что если я, такой, какой я есть... сейчас, не начну что-то делать, то такое общество невозможно будет построить никогда!

- Ага... понимаю-понимаю. - Я довольно улыбнулся, осознав, что проблема не так страшна, как могло показаться в начале. - И вас стал мучить комплекс вины за то, что вы лично якобы являетесь причиной того, что где-то в далекой африке сейчас умирают дети...

- Почти что так, Исмаил Искандерович! Но не совсем. - В глазах посетителя заблестела надежда, но гораздо менее яркая, нежели та, что я ожидал, делясь с Геннадием Ивановичем своей гениальной догадкой.

- Понимаете, доктор... они прекрасно разбираются в чувствах людей. И сами они не страдают вовсе от осознания того, что мир несовершенен - они пытаются его изменить... но любят его уже таким, какой он есть!

- Постойте, но это не укладывается в голове! Зачем менять то, что любишь? - Я понял, что не на шутку озадачен такой философией.

- Вот-вот, Исмаил Искандерович! В этом-то все и дело! Они сумели меня убедить в том, что любовь - это не просто созерцание-любование, поглощение... Это еще обязательно и действие, содействие, взаимодействие... А иначе это будет вовсе и не любовь. Представляете?

Я потер подбородок и сделал умное выражение лица. Мужчина застыл, вопрошающе глядя на меня.

М-да. Случай не легкий. Вероятнее всего, мой клиент попал в руки очень опасной секты. Я уже понял, что очень хитрым способом манипуляции сознанием свободного человека принуждают к деятельности, к труду. И что самое противное - к труду не в пользу себя или хотя бы своей семьи, а к труду на пользу некоего абстрактного "общества". Боже мой, как мог пропустить этих людей Комитет по Защите Демократических Прав и Свобод Человека? По логике вещей им давно пора быть либо в психиатрических лечебницах, либо, в лучшем случае, в реабилитационных центрах неврозов... А кому-то и в тюрьме. М-да... С чего бы начать? Ладно, пойдем по старой, накатанной схеме:

- Геннадий Иванович... поправьте меня, если я не прав: вас убедили в том, что вам необходимо выполнять некоторую работу, которая не несет прямой выгоды для вас лично. И теперь вы хотите убедиться в обратном - то есть ожидаете, что я помогу вам вернуть спокойную уверенность в том, что вы на самом деле ничего и никому не должны... что каждый человек должен трудится только на себя - что и есть залог стабильного существования общества. В конце-концов каждый отвечает лишь за себя!

- Увы, увы, доктор. - Посетитель явно погрустнел. - Если бы все было так просто! Дело в том, что разубедить меня невозможно. Я сделал этот неутешительный вывод после бесед с сотнями самых разных людей самых свободных взглядов. Окончательно понял бесполезность попыток после разговора с десятками докторов вроде вас. Я проанализировал все и понял: можно жить, зная, что общественное устройство несправедливо. Можно даже жить и не испытывать вины за то, что где-то голодают дети. Но есть нечто... что обычно мы называем совестью... Или стыдом, как в старину? Что не дает спокойно жить как полагается честному гражданину нашего демократического общества, заботясь лишь о себе и своей семье. Мне стыдно не делать ничего для других, доктор! Мне стыдно не делать того, что я могу делать, когда понимаю, что НАДО это сделать, но, например, не испытываю особенного желания это делать. И это - ужаснейшее чувство.

- Но... может, вам стоит что-то делать? Заняться благотворительностью, например...

- Да нет же, док! - В мужском голосе послышались едва заметные истеричные, несколько женские нотки. Похоже, Геннадий Иванович был близок к отчаянью. - Поймите, благотворительность ничего не изменит! Даже наоборот: благотворительность парадоксальным образом поддерживает существование системы, при которой справедливость... настоящая справедливость - ну, вы понимаете... настоящая, утопическая справедливость - НЕВОЗМОЖНА! А моя совесть - будь она тысячу раз проклята - все время зудит о том, что надо менять что-то более глобально. И начинать надо с себя. Меняться самому - учиться контролировать себя, свои эмоции и чувства, учиться управлять собой во всех смыслах... Это, конечно, обычная практика самосовершенствования... Но здесь есть хитрость. Становясь самому себе хозяином, я невольно становлюсь обладателем такого... как бы это выразиться... органа чувств, как "совесть" - это то, что указывает мне на то, соответствую я своим идеалам или нет... В общем моя совесть - это что-то вроде паразита... она заставляет меня совершать некоторые действия вопреки моим собственным желаниям. Может быть что-то ужаснее этого? Меня разрывает на части: с одной стороны я хозяин себе, своему телу и даже эмоциям. Могу предаваться каким-то чувствам, могу приглушить какие-то эмоции или даже их трансформировать. С другой - я не могу не думать, и не могу спокойно отказаться от выполнения каких-то просьб (а ведь никто меня не заставляет ничего делать насильно!), если понимаю, что это делать надо, но не испытываю особенного желания. А знаете, как это тяжело - постоянно бороться с собственным нежеланием что-то делать? Я начинаю впадать в депрессию. Нет, конечно, все начинается с апатии и равнодушия... Но через некоторое время, поскольку разум продолжает требовать от меня каких-то действий... мне становится все тяжелее и тяжелее. И самое противное - упрекают меня или нет - не так важно. Это ощущение не-пра-виль-но-сти бездействия

Ох, доктор, я вижу по вашему лицу, что вы уже теряетесь. Наверное я зря вас потревожил - совесть это то, что невозможно удалить...

- Хм... Хм-м-м-м...

Видимо выражение моего лица перестало быть умным и стало растерянным. Я действительно не смог обнаружить ничего достойного в своей голове на тот момент. Мне нужно время. А ведь случай-то интересный! И весьма! Что ж, я решил попробовать разобраться. С мыслью "Только бы посетитель не отказался!", я улыбнулся вежливо и, стараясь придать своему голосу уверенный тон, предложил:

- Геннадий Иванович... Что вы думаете по поводу второго приема? Признаюсь честно, вы несколько озадачили меня, но мне, все же кажется, что я мог бы вам помочь... э-э-э... провести ампутацию этого вашего... э--э-э-... явно лишнего в наше время органа э-э-э... обозначенного вами как совесть.

Видя, как тускнеет взгляд посетителя, я поспешил добавить:

- Что же касается оплаты... То давайте решим так: если в следующую нашу встречу мне удасться либо помочь вам, либо предложить курс... эм-м-м... лечения, который вас удовлетворит, то вы оплатите ту встречу полностью. Если же нет - то заплатите мне только двадцать пять процентов от стоимости обычного приема. Все-таки время - деньги...

Посетитель немного посветлел лицом, но взгляд остался хмур.

- Благодарю, Исмаил Искандерович. Благодарю. Не уверен, что у вас получится, но не будем загадывать вперед. Вы не представляете, как будут благодарны вам мои родственники. Они все поголовно уверены, что я нахожусь под действием секты. Но я же вижу, что дело - исключительно во мне. На меня никто не давит... просто... пробуждение совести - это некий побочный эффект саморазвития...

- Возможно. Так вас ждать через неделю?

- Да, конечно... И еще, док.

- Да? - Я вопросительно посмотрел на поднимающегося посетителя.

- Я написал о том, что происходит со мной... Может, вам так легче будет разобраться...

- О, да вы просто чудо-клиент! Редко кто приходит на прием и сразу приносит письменную историю о себе.

- Богатый опыт общения с вашим братом, Исмаил Искандерович. - Геннадий Иванович невесело усмехнулся, протягивая мне несколько листков формата "а-четыре", исписанных неровным убористым почерком. Я только после этого обратил внимание, что посетитель за несколько минут общения со мной разительно изменился в манере поведения. Этот человек как-будто перенял часть моих собственных жестов и манер и даже речь его перестала быть старомодной. Я с удивлением обнаружил, что он стал говорить со мной приблизительно так, как я говорю обычно со своими друзьями. Интересный тип личности - похоже обладает способностью к мимикрии. Причем неосознанной.

Мы распрощались.

А я положил перед собой листы с историей этого необычного посетителя.

Ампутировать совесть. Вы только подумайте!