Солнце, поле, сколько подсолнухов и травы. Нас двое. В Рудовом рюкзаке лежит свежезаточенный нож и две бутылки воды. А в моем кармане - странный сухой покрученный предмет деревянного свойства, определяемый в сатанинских книгах как КОРЕНЬ МАНДРАГОРЫ. Его нужно потреблять пластинами, такими тонкими, как бумага, запивать водой, при этом не курить, не пить алкоголя и ни в коем случае ничего не есть. Между каждым съеденным кусочком нужно делать перерыв где-то не менее двадцати минут. И его нельзя жевать, потому что иначе кроме рвотного позыва это никак на тебе не отразится. Лаконично обменявшись этими неписаными правилами, мы настругиваем себе пластин, берем по бутылке, оставляем куртки и рюкзак в обозначенном месте и расходимся. Расходимся потому, что оба мы в один прекрасный кумарный день впечатлительно вычитали, что небольшим побочным эффектом потребления мандрагоры является отсутствие единой целой вещи по пробуждению...

Я скептически оглядываю свой первый кусочек, сажусь на траву и, сломав его пополам, чтобы пролез, глотаю вместе с водой. Я праздно полулежу на локтях и смотрю в небо. Моим соседом оказывается жесткий стебель с большими желто-коричневатыми цветами. Sunflowers. Странно, как это декоративное растение затесалось в ряды обычных, менее импонирующих мне подсолнухов с семечками.

Ебать, как хочется курить, но сигареты предусмотрительно оставлены в куртке - я-то себя знаю. Смотрю на часы. Да ну, не прошло еще и пятнадцати минут. С подозрением кошусь на второй кусок, затем снова обращаю взгляд в небо. Через некоторое время бездействия и он идет в ход. Как же это нудно, хапать мандрагору. Эффект наступает не раньше чем через час. Конечно, мне хотелось бы сказать: "Но зато какой эффект!", но, к сожалению, сомневаюсь, что на мне это поедание древесины вообще как-нибудь отразится. А на Руде точно отразится. Это вроде как тот наш "опыт" с Тусином+.

Проходит час с того времени, как мы пришли на поле. Теряя остатки надежды, глотаю третий и с отвращением вливаю в себя потеплевшую на солнце воду. Даже Девочка Маленькийхелл молчит. "Хоть бы продемонстрировала мне свою внешность, МИЛЕДИ", укоряю я ее, но она не утруждает себя ответом.

Услышав шуршание листьев справа от себя, настороженно вскакиваю. Никого, ничего, а шорох есть, довольно угрожающий и непонятный.

- Это ты? - спрашиваю я.

- Да, я. - Мне никто не отвечает. Я сам себе отвечаю, меня это веселит. Я смотрю на подсолнухи. Шорох-то был давно. А, я понял - шорох оттого, что цветы обращают лица к солнцу. Ух ты, все обращают, а декоративный не обращает. Я бесцельно обхожу его, он где-то моего роста. Потом я кошусь на него и вдруг замечаю, что он снова смотрит на меня. Я застываю и думаю, что, возможно, меня попер еще первый кусок, и декоративный подсолнух - это голограмма, спроецированная из моего процыганского подсознания. А может, это такой эффект, как в Doom'е 2 - он лжетрехмерный, как монстры оттуда. Я протягиваю руку и трогаю его. На вид вполне реалистичная имитация, думаю я, ведя пальцами по жестким и похожим на бумагу лепесткам. Удивительно похожим на пластины от мандрагоры. Но когда моя рука касается того пространства, в котором в обычных подсолнухах расположены семечки, я слегка удивляюсь - там черная пустота. Я просовываю руку в подсолнух и она влазит, свидетельствуя о потаенных площадях внутри кажущеся плоского цветка. Могу сказать, что там довольно приятно. Я вытаскиваю руку обратно. За исключением того, что она холоднее левой, с ней вроде бы все в порядке, даже кольцо и часы на месте. "А ты понюхай!" - неожиданно вступает Девочка Маленькийхелл. Сегодня она настолько раскрепостилась, что я слышу ее голос у себя в ушах и чувствую на своей шее ее ледяную ладонь. "Что ты себе позволяешь?" - возмущаюсь я, но в ответ она говорит: "Понюхай, понюхай! Пахнет тобой и мной".

Нюхаю. Пахнет костром, спиртом и шоколадными конфетами. Внутри довольно тихо. "Не мелите ерунды, миледи! Пахнет всем вышеперечисленным!", ибо ей доступны все мои мысли. Неслышное движение слева от меня - и мне в лицо смотрит еще один непроницаемо черный глаз в обрамлении солнечно-желтых лепестков. Из интереса трогаю и его. Тот же эффект. Я иду по полю и тыкаю пальцами в цветочные зрачки. Забавно. "Не трожь, дурак" - вдруг говорит Девочка Маленькийхелл, когда я протягиваю руку к очередной дыре. "Что за чушь?" - злюсь я, "Ты разве не видела? Я уже трогал, трогал". "Не трожь, говорю" - игнорируя, говорит она. Меня это бесит до такой степени, что я резко тыкаю пальцем в подсолнух. И сразу вслед за недовольным цыканьем Девочки раздается со всех сторон невнятный и угрожающий гул. Я оглядываюсь. Все они смотрят только на меня. Я чувствую их недовольство.

- Ну и что, - говорю. - Вы просто цветы.

Я поворачиваюсь спиной к последнему из тех, к которым я прикоснулся, и неожиданно меня накрывает темнотой. Последнее, что я воспринимаю - это мелькание вороха желтых листьев перед моим взором и усиливающийся запах дыма, шоколадных конфет и спирта.

 

Кто-то отнимает мои ладони от моего же лица, при помощи которых я эскапически сохранял иллюзию продолжения темноты. Я лежу. Заслоняя все, надо мной склонилась девочка с большими закатного цвета глазами и темными слегка вьющимися волосами. По моим ощущениям она сидит у меня на поясе.

- Кто ты? - спрашиваю я.

- Девочка Маленькийхелл, кто же еще.

- А как тебя зовут на самом деле?

- Имя мне - Легион, - изогнув бровь, банально отвечает она. Затем она вкладывает что-то мне в ладонь. - Скажу я тебе, что без меня тебе был бы обеспечен пиздец...

- Почему ты... - хоть мы и не договариваем, мы слишком хорошо знаем. Я могу, если слегка напрягу мозги, увидеть себя из ее глаз, а она то же самое делает со мной. Мы слишком осведомлены о содержимом наших подсознаний.

- Тебе нужно есть их каждые двадцать минут, - ухмыляется она и, склонившись ко мне, целует взасос. Она оставляет у меня во рту какую-то жесткую пластину со вкусом шоколада, спирта и дыма. Глотается она на удивление легко.

- The lynch mob behalf from the infinite hole, - говорю я.

- As judged in the signs, - продолжает она и вскакивает. Она протягивает мне руку. Я встаю и оглядываюсь. Небо желтого цвета, в середине переходящего в коричневый.

- Идиот, это не небо, - отзывается Девочка. - Мы в помещении.

Полземляповерхность теплая, черная, чистая и выгибается к середине. Дальше всего от меня и Девочки на антенне-тарелке сидит Тейм. Я радостно ломлюсь к нему, и по мере моего приближения он ухмыляется все шире.

- Что? - спрашиваю я.

- Тот факт, что аз есмь Тейм Царь Подсолнухов, - выхихикивает он.

- Ты что-то против меня имеешь, - агрессирую я, тыкая пальцем ему в грудь.

- It's that you should have got, - отвечает он нараспев. - Ты не понял, ничего личного.

- Ладно, - говорю я.

Девочка тянет меня за запястье и уволакивает. Мы выходим наружу, дверь устроена как почтовый ящик.

На полу сидит человек в черном сюртуке и злобно вычерчивает пальцем в пыли пентакль.

- Ух ты, РембО! - радуюсь я.

Рембо поднимает голову.

- РЕмбо, - поправляет он. - И не ебет.

Девочка садится на корточки и некоторое время изучает.

- Et l'homme saigne noir a ton flanc souverain, - подсказывает она с тяжелым немецким акцентом.

Чернокровавая пленительная щель.

Рембо вскидывает голову.

- Спасибо, - говорит он.

Дом похож на семечку. Мы обходим его по диагонали. Передо мной симпатичная, но цвет ее кожи я уловить не могу.

- Сьешь, - говорит она и протягивает мне поднос. - Конфеты со спиртом. Мои любимые.

Так кокетливо. Никогда не ел просто со спиртом. Протягиваю руку, но Маленькийхелл отвлекает меня.

- Не смей! Тебе не дозволено есть, иначе ты попадешь наверх.

- Без тебя знаю, - говорю я. Симпатичная отваливает.

Мы как коробочка, идеально входящая в пазы другой коробочки. Пол играет со мной в лабиринты, и, следуя его правилам, я чуть не натыкаюсь на стену. Подобные симпатичные доят выпирающие из твердой вертикальной поверхности остренькие предметы.

- Icky, - говорит Девочка Маленькийхелл.

Пространство поворачивается.

- Двадцать минут, - напоминает она. - Фишка у тебя в руке.

И хотя я стою спиной, Девочка, пока я съедаю фишку,смотрит на поля и приходит к выводу, что те подсолнухи, которые не плебеи, носят фиолетовый.

Мы быстро идем и встречаем большой и широкий фонарный столб с кастрюлей. На месте перехода между столбом и кастрюлей прибита скамейка. На ней сидит Джек. На фонаре наклеена афиша с крышкой. На афише надпись: "Reward for Edward". Я подхожу и открываю крышку. Там небольшая слабо освещенная комната, из которой на меня смотрит невысокого роста человек в красном плаще, с не очень длинной светлой косой и с железной рукой. Он смотрит на меня с ненавистью.

- Это потому что на самом видном месте меньше всего ищут, - говорю я, с удовлетворением наблюдая его удивление по поводу того, что я его понял.

- А ты бы не прятался, если бы тебя в строю каждый божий день поутру заставляли смотреть на дрочащего Андромеду, а после еще и гнусно намекать на то, что ты следующий по списку, - с японским темпераментом говорит он и добавляет. - Закрой, блядь.

Я оставляю его в покое и обращаю свой взор на Джека.

- А как думаешь, если я срублю столб, ты упадешь? - спрашиваю я.

- Нет, - уверенно отвечает он. - Фонарщики не падают.

- Как ты не знал, - говорит Девочка, томно облокачиваясь о столб.

- Знал, - огрызаюсь я. - Они валятся.

По дорожке выбегает моя мама.

- Вымой тарелку, - кричит она.

Я затыкаю уши и, подавив в себе желание распрощаться с Джеком за руку, бегу вслед за Девочкой по лунной тропинке. Это же Мать Пожирающая Своих Детей. И я отнюдь не горю желанием записаться в категорию моего.

Мы сворачиваем, я больно ушибаю локоть о дерево в процессе спотыкания.

- Смотри, - говорит Девочка, берет меня за руку и осторожно проводит розовым языком по кровоточащей ссадине. There is no ссадина.

- Мы ведь идеально входим в пазы, - говорю я, все еще держа ее за руку. Все деревья поворачивают ко мне свои беличьи морды, но мне плевать.

Фишечки дают тебе право касаться меня, иметь меня.

Клетчатая юбочка падает на пол и как я и предполагал тысячи мельчайших травинок с равномерной скоростью потребляют волокна ткани. Полное взаимопроникновение слоев. Я почти теряюсь в закоулочках твоего полудетского белого тела, ты обзаводишься новой юбочкой, экспроприировав по волосинке с наших голов.

- Нужно найти (колодец).

Для этого Девочка всовывает обе руки по локоть в одну из древесных беличьих морд. По ее рукам бежит жидкость оттуда, вязкая и прозрачная, кажется, березовый сок. Она вынимает руки. В ладонях у нее теплый и мокрый новорожденный кокосовый орех. Она кладет его на пол, поднимает с земли две палочки лозы, хищно рыщущие в поисках объекта для оплетения, и подносит к ореху. Лозы проворно захватывают его в свои сети, и в следующее мгновение у улыбающейся Маленькогохелла две половинки. В одной - фишечка, эту половинку она протягивает мне. А в другой - сверкающий неправильный переливающийся кубик, это очень ценная вещь.

Девочка прячет его в волосах и уверенной походкой устремляется в чащу. Я следую за ней. Выйдя на полянку, мы взбираемся на гостеприимно висящий вниз лепесток.

- Обходи дыры, - со смешком говорит Девочка Маленькийхелл и с небывалым проворством взбирается вверх по солнечным цветам.

На самый верх. Все одного цвета, кроме Тейма. Он в черном и полностью засыпан лепестками поменьше. Он, судя по запаху, курит траву.

- Это не трава, это укроп, - лукаво возражает он. - Кстати, не забудь, что настоящие цветы лилового цвета.

Я отдаю ему половинку ореха, которая до сих пор была у меня в руках. Он многозначительно кивает и стряхивает туда пепел.

Один цветок выше всех, это и так ясно. Девочка деловито раскачивает лепесток и, подпрыгнув с него повыше, бросает кубик в лиловое небо. Кубик тикоидно разворачивается в квадратный горизонтальный колодец с зеркальными стенами.

- Теперь мы будем затылками, - предупреждает Маленькийхелл, целует меня в щеку и, еще раз использовав подсолнух в качестве батута, проскальзывает в зеркальный колодец. Я следую за ней.

На поверку выясняется, что я заблуждался, утверждая, что он горизонтальный. Я падаю вниз, но довольно медленно. Зеркала в зеркалах, из зеркал на меня сплюснуто смотрят и моргают большие фиолетовые солнечные цветы.

- Как выяснилось, - голосом президента говорит один побольше.

Чтобы произвести приятное впечатление, я смеюсь. Начинаю падать быстрее.

- Это такие родовые пути, - кричит Девочка откуда-то снизу. По стенкам проходят едва заметные колебания, отчего подсолнухи в стенах хитровато ухмыляются.

Светлеет. Я лечу вниз очень быстро, у меня свистит в ушах, потом колодец заканчивается, я натыкаюсь на Девочку и оба мы с залихватским криком "Кре-е-ест!" вылетаем в никуда.

Чертов крест, выплевывающий людей без намека на попытки сохранить целой хоть одну часть тела. Земля подо мной рыхлая, и я мрачно отплевываюсь. Маленькогохелла нигде не видно. Вообще мало что видно.

Видно сидящего на скамейке пепельного блондина. За его спиной кто-то прячется.

- О, Руд, - говорю я. Он выглядит бледно и болезненно. - Ты не видел пробегающую мимо брюнетку?

- Я видел слишком много пробегающих мимо людей, - отвечает он.