В горне ярко пылает огонь. По стенам и потолку скользят тени, причудливые, жуткие и завораживающие, как человеческие мысли и мечты. В небе за окном давно зажглись звёзды, и тишину ночи нарушают только негромкие всплески пламени.

Металл плавится, и в раскалённых текучих струях я уже вижу ту форму, которую придам ему. Это будет кольцо, тонкое и лёгкое, как согнутый стебелёк травы, похожее на крохотный цветочный венок, что плетут летом девушки и дети. Я подарю его моей любимой, и она улыбнётся, надев его на палец…

В потрескивании пламени слышится смех, резкий, беспощадный и равнодушный. «Глупец! Что ей за дело до тебя и твоих фантазий! Ей наплевать на твоё мастерство и на твою любовь! Ей на всё наплевать, кроме себя самой и своих нелепых капризов!»

«Ложь!» – хочу закричать я, но мой крик обрывается, так и не прозвучав, словно горло сдавили непрошеные, позорные слёзы. А странный голос продолжает: «Ты сам знаешь, что это правда. Ты привычно смотришь в пламя и на раскаляющийся докрасна металл, не отводя глаз – так не отворачивайся от правды, пусть даже она будет ужасна, как призрак из кошмарного сна! Что толку обманывать себя?..»

Металл плавится, раскаляясь всё сильнее. Скоро можно будет приняться за работу… Я вижу облик, в котором по моей воле застынет эта пока ещё бесформенная масса. Это будет венец. Я – господин своим творениям. Я – хозяин себе самому. Я никому не подчиняюсь, кроме Создателя. Я надену венец, как истинный государь своих владений…

И снова я слышу, как кто-то жестоко смеётся всплесками пламени: «Ты свободен? Ты – сам себе господин? О да, чтобы доказать это, ты готов драться с любым, кто посмеет встать у тебя поперёк дороги! Ты не послушаешь никого, кто дерзнёт указывать тебе, как поступать, и ты гордишься своей властью над другими! Но разве свобода и власть только в этом? А твои глупые чувства, твои терзания и душевная боль – они разве не сильнее тебя, возомнивший себя повелителем?»

Я хочу спорить – и не могу. Кто бы это ни был – он прав, сколько бы я не пытался уверить себя в том, что всё это вздор. Мои несбывшиеся надежды – как клинок в ране; обман тех, кому я некогда верил – яд; а любовь, которую я тщетно искал… Да, от всего этого поневоле становится больно, почти нестерпимо! Мои враги, знай они об этом, сейчас порадовались бы!

…Под ударами молота податливый металл и боль моей души наконец принимают свою истинную форму. Меч постепенно остывает, и в тишине, нарушаемой лишь треском огня, звучит голос, который подхватывает эхо, живущее под древними сводами: «Ты желаешь повелевать другими? Победить своих врагов? Я охотно стану твоим помощником на пути к славе и могуществу, и я буду верен тебе, как ни одна возлюбленная в мире…»

«Ты убил мои мечты… То, что могло бы прийти в этот Мир. Кольцо и венец. Я мог бы выковать их, а не смертоносное оружие…»

Нет. Иначе не могло быть. Я не нашёл ответа на свою любовь… Так к чему мне кольцо? Венец? Но какова цена моей власти, если я не в силах приказать самому себе – позабыть о том, что меня терзает?

Меч – другое дело. Сейчас мне больно, но скоро и мои враги узнают, что такое боль…

– Здравствуй, Тень моей боли, – я уверенно протягиваю к мечу руку, и его рукоять послушно ложится мне на ладонь.

– Здравствуй, Кузнец своей судьбы, – слышу я в ответ.