Как пердисловие: Написано данное произведение было ещё в феврале. И не только мной. Писали мы с моим хорошим другом. Вот только отредактировать данное произведение мы так и не удосужились. Первая причина - лень, вторая - так оно смотрится несколько оригинальнее, живее, что ли.

 

 

НАЧАЛО.

 

Потеря мобильника это всегда трагедия. К нему привыкаешь, становишься зависимым, но от него не умирают. Это есть единственное, но самое главное отличие от наркотиков. Хотя главное оно только потому, что единственное. Ну, еще то, что кайфа никакого. Ну, отправил смс, ну позвонил. Никаких полетов, угарного смеха (или смешного угара), все обыденно. Зависимость видно только когда теряешь. Когда организм не получает ежедневной дозы смс, когда в кошельке копятся деньги, которые раньше уходили на оплату этой маленькой адской машинки (которые можно, кстати потратить на пиво, никотин и девушек/себя любимую в зависимости от половой принадлежности).

Потеря мобильника это... УЖАС!!! Из-за этого начинаются ссоры, рушатся отношения, расстраиваются свадьбы и летит в тартар нормальная семейная жизнь. Потеря мобильника это... Страх!!! Появляется чувство некоторой свободы и в тоже время чего-то не хватает, начинает казаться, что ты никому не нужен, когда никто не звонит, не пишет...

Но есть и плюсы. Покупка нового мобильника всегда радость. Хотя бы потому, что покупаешь более крутой, с большим количеством функций аппарат. Телефон, который может все. Кроме приготовления пищи, и некоторых других домашних работ (обо всех прочих недостатках читать в инструкции), но и это в скором времени будет исправлено. Правда некоторые предпочитает взять самый что ни на есть дешевый мобильник, чтобы в случае кражи/потери/поломки (нужное подчеркнуть, ненужное зачеркнуть) можно было не горевать, а с чистой совестью сказать "ХРЕН С ТОБОЙ ПРОКЛЯТАЯ МОБИЛКА" и купить такой же исключительнозвонящийэсэмэсящий дешевый агрегат.

Вот и у меня всё началось с поцарапанного экрана. Потом вылетело две кнопки. Потом заряд аккумулятора спустя два часа после подзарядки начал превращаться в разряд, так что через три можно было искать розетку. Потом, в один прекрасный день он отказался включаться. Совсем. И это пол беды, если бы в этот прекрасный день я не забыл дома паспорт. И моя жизнь рухнула. Связь чувствуете? И я сначала не почувствовал. А вот серо-голубые дяденьки (органы) почувствовали.

Меня до выяснения личности упекли в обезьянник к Синяку Петровичу Водкину (это он мне так представился), где я просидел, вдыхая пары смеси ацетона пополам с вайт-спиритом исходящие от Петровича в течение трех часов. И естественно, когда я прибыл на место встречи со своей девушкой, её прекрасное тело с её столь же прекрасной душой отсутствовало на этом самом месте. И само собой, когда я прибыл домой и позвонил ей, выяснилось, что она ждала меня на целых пятнадцать минут больше, чем я этого заслуживаю и "вообще козёл, мог бы позвонить, что задерживаешься". И что "отмазки твои не стоят обглоданной печенюшки", когда я попытался объяснить ей, что мобила не работает. "Прекрасный день" превратился в обычный осенний промозглый серый и т. д.

Только-только полученная зарплата была спущена в ближайшем салоне сотовой связи и ближайшем гастрономе. Мною были приобретены новый телефон (старой модели) и литр водки к пельменям (чтобы обмыть покупку и утопить горе) соответственно. Нет, деньги оставались, только тратить их уже было некому. В смысле, что душа моя разбитая валялась осколочками где-то около филейных частей, а без души человек уже не Гомо Сапиенс, а просто Гомо. То есть Хомо. То есть хрен со всей этой философией разберется.

После первых двухсот я открыл коробку и взялся за инструкцию. Еще через сто инструкция была закинута куду-то в угол за ненадобностью и непонятностью. В течение следующих двухсот печаль начала пропадать, поскольку горе топилось. Ну и конечно потому, что мне, наконец, удалось вставить симку.

Итого: первая полулитра опустела, самураи перешли границу у реки, а я вставил сим-карту и приготовился к включению. Дальше для храбрости пятьдесят, пятьдесят для верности, сто на закусочку (бутерброды это конечно хорошо, но не после шестисот миллилитров спирта разведенного с водой в пропорции четыре к шести), затем сто, чтобы отбить желание смешать коктейль "Строительный" (рецепт мне рассказал товарищ Водкин), пятьдесят как коньячок (закусывая шоколадкой), потому что захотелось аристократичности, сто для голоса, чтобы заорать "ура" когда агрегат включится и, чтобы руки не дрожали последние пятьдесят. Потом бутылочку заначенного с Нового Года пива.

Потом, утром, холодной воды из-под крана в глотку, той же воды на голову. По повторении сей процедуры четырежды, я вспомнил, что приперся на какое-то праздненство к какому-то школьному приятелю, где добавил шампанского и уединился с миловидной девушкой. С которой проснулся. И это сразу после расставания с моей прежней девушкой. Позор. Еще я вспомнил, что телефон так и не был включен.

- Милый, завтрак готов, или ты тоже только проснулся? - раздался очень красивый, чувственный, но нагоняющий в данной ситуации страх голос.

- Т-т-т-тольк-ко пр-пр-проснулся, - и с каких пор я начал заикаться?

- Тогда я приготовлю. Ты не против?

Она была прекрасна!!! Особенно в моей рубашке. Легка, свежа, безымянна... Память вроде пояснялась (пока только до момента шампанского), но имя этого ангела пока не вспоминалось.

- Мы вчера так и не познакомились... Меня Алисой кличут. Или Элис, если тебе больше нравится.

- Сергей Владимирович. В смысле Серый. То есть Сережа. Можно Серго. Друзья зовут Орджоникидзей. Но я предпочитаю Сереженька. А ангелу можно звать, как заблагорассудится, - словесный понос изливался из меня, пока ОНА не подняла руку. Рубашка подалась вверх и... Я понял, что товарищ любого уважающего себя мужчины стал моим врагом, начав подъем. Как в армии быстро, разве что без команды подъём.

По счастью я стоял к ней спиной, глядя на это чудо в зеркало. Эрекции она не заметила, но вот краску на лице не заметить не могла.

- Да не красней, я в белье. Можно душ принять? Потом я тебя накормлю.

Я кое-как выполз из ванной и пропустил её. Меня трясло. Во-первых, от похмельного синдрома, во-вторых, от смущения и, наконец, в-третьих, от любви. Я просто влюбился в эту девушку. Всей своей наспех склеенной душой я тянулся к ней, умолял её быть со мной. Но это душой. Телом я был разбит. Вдребезги. И всё из-за шампанского. А шампанское от пива, пиво от водки. И в целом из-за мобильника.

Придя в спальню (она же гостиная, она же кабинет и все остальные комнаты, не относящиеся к санузлу и кухне) я напялил первое, что попалось под руку. То есть джинсы со сломанной ширинкой, которые были мне коротки. И футболку с надписью "Ежык - птица гордая, не пнешь - не полетит". Голова почти не гудела, и я снова сел за свежеприобретенную мобилу. Включил её. На экране высветилась надпись "привет" и осталась там, видимо, навеки. Я выключил и снова включил телефон. Телефон сказал "здравствуйте" и снова завис. Затем серия манипуляций "выкл-вкл", во время которой высвечивались различные варианты приветствий. Затем, наконец, я добился другой реакции. На этот раз на экране высветилось "А здороваться не учили???"

- О, до чего прогресс дошел.

"Это не прогресс дошел. Это я сама до вас дошла. На лыжах" - провозгласил телефон отключившись. А я понял, что челюсть моя отвисла примерно до соседки снизу, пробив пол. Понял, что коленки мои трясутся. Понял, что руки берут пример с коленей. Понял, что не дышу. Понял, что задыхаюсь и теряю сознание. И еще много чего понял, включая то, что меня настойчиво зовут завтракать.

 

_____________________________________________________________________________

 

 

ПРОБЛЕМА.

Вернувшись из магазина, я первым делом решил резать лимон. Сразу после пятидесяти грамм водки и мыслей о том, что спиваюсь. Алиса пропала, пока я курил на балконе. Не оставив ни телефона, ни возможности увидеть её когда-нибудь. Нет, я всё понимаю. Какие отношения могут быть у спивающегося раздолбая, которого только-только кинула девушка, которую он лю... любил, и ангела. Которую любит теперь. Хотелось кричать "ЗАЕБИСЬ!!!!!!!!!!!!!!" Еще бы. За двое суток потерять двух любимых.

Во время завтрака она молчала, будучи занята едой, а я боялся снова залиться краской. Я смотрел на неё тайком, как первоклассник, который влюбился в девчонку за соседней партой, но боится, что об этом узнают друзья, или, не дай бог, та самая девочка. В итоге я так и не узнал, что между нами было (или не было). Триндец.

Мобилу я закинул куда-то в дебри стола, где с моим отношением к уборке я найду её года через полтора. По крайней мере, я так надеялся. Но не даром эту историю я озаглавил... И начал я пить водку. На этот раз обдуманно, не для того, чтобы забыться. А просто чтобы было. Это сложно объяснить. Вот зачем, на пример, у меня во дворе, где нет шансов увидеть заведенную машину, всю ночь горят фонари. А вдоль проезжей части, где ночь самое аварийное время фонари не работают. И аварии не от пьянства и засыпания за рулем. От нехватки света. Фары могут обеспечить безопасность только при каком-либо допосвещении. А в кромешной тьме фары только ослепляют. Вот и водку я пил не для того, чтобы напиться, а чтобы выпить. Меня интересовал сам факт поглощения алкоголя. А в примере с фонарями я и сам запутался.

Потеряв Алису, я потерял жизнь. Точнее жизнь была, только не было в этой жизни желания. Желания существовать. Как будто душа вдруг собрала вещи и сказала "Я за Элис, а ты крутись, как хочешь". И мне не оставалось ничего, кроме как отправиться на поиски.

Первым делом я решил пойти, куда глаза глядят, поскольку других мест возможной встречи я не знал. И тут меня как сталью полоснуло по сердцу. Там, на вечеринке (если можно так назвать бухаловку в двухкомнатной квартире под оголтелый панк-рок) Алиса подошла ко мне и просто сказала, без всяких предисловий: "Пойдем перепихнемся?" И я, будучи озлоблен на всех особей женского пола с радостью согласился, надеясь таким образом отомстить Ленке. А Ленке давно уже было посрать на меня и мою любовь. А Элис видимо было посрать на всех особ мужского пола. Глубоко и с высокой колокольни. Интересно, что же всё-таки было там? И как мы оказались у меня дома? Ангел...

Очнулся от размышлений я на каком-то бульваре. Как оказалось на Покровском. Очнулся от телефонного звонка. И только когда палец почти прикоснулся к кнопке ответа, до меня дошло, что мобилу я оставил дома и не включал. Но что есть, то есть. На экране высветился Ленкин номер. Потрезвонив еще минуту телефон затих, но уже через пять минут снова разразился режущей слух трелью.

- Серёжа? Я так волновалась! Как ты? Прости меня, я погорячилась. Что ты молчишь?

- Потому, что ты не даешь мне слово вставить, - я честно пытался говорить равнодушно, но не уверен, что у меня получилось.

- Прости. Прости пож...

- Ленка! - рявкнул я. - Заткнись и слушай! Ты. Абсолютно. Права. Я идиот, который не может удержать своё счастье. Причем это не про тебя. А про ангела по имени Алиса. Я хожу по Москве и ищу её. А тебя я слышать больше не хочу. Понятно???

- Зачем ты так? Ведь я люблю тебя. Пожалуйста. Не надо так говорить. Давай увидимся. Прошу, - она разрыдалась. А мне было плевать. И я сунул телефон в карман, даже не потрудившись выключить. Догадался, что моя волшебная мобилка сама всё сделает.

В размышлениях я дошёл до Столешникова, удивительное место, в самом центре, где все спешат, опаздывают, толкаются, злятся. Но здесь жизнь будто остановилась. Тихо, спокойно, под ногами вместо вездесущего асфальта, лежит брусчатка, молодые ребята, сидя на ступеньках подъезда, играют фолк. Или старый скрипач в шляпе наигрывает на скрипке какой-нибудь вальс, а его юная внучка, или кто она ему там, собирает у немногочисленных прохожих деньги во второю шляпу или в свою кепку. А может старый плотник играет на пиле мелодии Мориконе…

Дальше по Дмитровке до камергера. Когда-то он был как столешников. Уличные музыканты играли rock’n’roll или что-то из рока старой школы, нашего, русского или кантри, и что-нибудь из американского рока, как бы в благодарность за изобретение электрогитары…

И вот я вышел на Тверскую. Деловой, блин, центр нашей белокаменной. Все спешат, ругаются с кем-то по мобильнику, жуют, толкаются, нервничают. И всё это на бегу!

И тут вдобавок ко всему меня достаточно грубо чуть не сбили с ног. Я обернулся. Это была красивая, рыжая девушка. Это была Алиса! Она бросилась на шею какому-то крашеному, блондинистому парню. Они улыбаются, обнимаются, целуются. Вот он гладит её пышные густые рыжие волосы. Вот проводит по её личику, по милым веснушкам... А я стою как дурак и рыдаю. В голос. Как дитя, только по-взрослому. Сжимаю в бессильной ярости кулаки и смотрю, как они целуются.

-с тобой всё хорошо?- спросила меня старушка с поседевшими, с рыжим проблеском, волосами, взявшаяся как из ниоткуда. Похоже, в молодости она была рыжей. Как моя Алиса. Я готов поспорить, что секунду назад её здесь не было. Но тогда я всё списал на свою невнимательность. Ну, подумаешь, не заметил. А как тут можно хоть что-то заметить в такой толпе?

И оцепенение спадает. Я вижу, что это не она. Похожа, чертовски похожа, но не ангел. Старушка исчезает, будто её задачей было просто открыть мне глаза. Хотя, наверное, так оно и было. Это не Элис. Это не Ангел. Это абсолютно другая рыжая девушка. Но очень похожая. Издалека.

Я присел на лавочку, достал мобильник и посмотрел на экран. Телефон был выключен. Я усмехнулся. Затем испугался - старушка, которая только что испарилась, сидела рядом со мной и смотрела на меня с материнской любовью. С материнской болью в глазах. Так смотрят на безнадежно больного, на уходящего на войну, на... Она смотрела на меня.

- Если ты её любишь, то должен заботиться о ней. Она - единственное, что у тебя есть. И, отыскав её, ты обретешь покой, - она засмеялась. - Я не имею в виду, что умрешь. Просто успокоишься, и сможешь жить в своё удовольствие, - голос у старушки был мягкий. Подстать взгляду. И хрупкий, как её тело.

- Вы ведьма? - неожиданно для самого себя спросил я. Голос был сорван, и вместо настоящих слов вылетали свист и хрипы.

- Почти, - снова засмеялась старушка. - Я вестница. Приношу вести о беспокойстве и успокоении.

И она ушла. И я остался один. С волшебной мобилкой, которую боялся включить. Которая пугала меня…

И что прикажете делать? Чтобы сделал любой нормальный человек в такой ситуации? Понятия не имею. Поэтому я пошёл домой, и взял ещё бутылку водки и пачку пельменей, ибо есть дома было уже нечего.

Да уж, весело заслуженный отпуск начинается, расстался с девушкой, потерял любимую, да к тому же ещё и пью как строитель, да и мобилка новая меня сильно смущала. Пельмешки удались, повар из меня никакой, но после первых ста граммов оказались очень даже ничего. Содержимое бутылки незаметно приближалось к половине. Я затянулся сигаретой и поднялся, чтобы открыть форточку…

- Даа, Серёженька, не обижайся, но выглядишь Ты так себе,- сказал уже знакомый голос. И адресовано, похоже, было мне. Напротив меня сидела та же самая старушка, которую я видел сегодня на Тверской, там, где к ней подходит камергерский. Она аккуратно отодвинула от себя размокшую, из-за случайно пролитой водки, пачку «Явы». От изумления я и сказать-то толком ничего не смог. Я лишь безвольно опустился на табуретку и удивлённо уставился на неё. Да какое там удивлённо, я вообще не понимал, что происходит.

- Из-за количества выпитого, скорее всего - прервала мои жалкие рассуждения старушка.- И чем Ты тут занят?

Я рассеянно огляделся.

- да, я именно об этом - сказала она.- И ты думаешь, что это - она указала на початую бутылку - тебе поможет?

- нууу – рассеянно протянул я, умение говорить медленно, но верно возвращалось ко мне. Только как-то уж очень медленно.

- и чего ты этим хочешь добиться?- она взяла многострадальную пачку сигарет, и с интересом изучала её.

- Да о чём вы вообще говорите, и кто Вы?- не выдержал я и выхватил у неё сигареты. Достал одну и закурил, вытирая при этом о джинсы промокшую, пахнущую водкой пачку.

- Я уже говорила тебе кто я, - ответила она и выжидательно посмотрела на меня.

- Вы не ответили на мой второй вопрос - устало произнёс я и снова затянулся.

- так ты тоже не ответил, - тут в комнате зазвонил мобильник, где я оставил его перед ужином, чтоб глаза не мозолил и на нервы не давил.

- да - ответил я, снимая трубку.

- ЗДАРОВО Серый!- Проорал кто-то в трубку.

- это кто?- спросил я, медленно начиная злиться.

- Да ты чё?! Совсем уже не узнаёшь? Что ты творил вчера у меня дома, вообще ужас! Как чувствуешь себя? Ну напился же ты вчера. Да вот, ты Эллис не видел? Вы вроде как вместе вчера уходили. Мы тут снова собрались, а без неё как-то не прикольно, блин.

- нет - безнадёжно пытаясь вспомнить, чего я такого там «творил», ответил я.

- блин, жалко - ответили на том конце провода, если конечно это применимо к мобильным телефонам - ну ты тоже подходи, место проведения знаешь, снова у меня, - ответил мой собеседник и положил трубку. Или просто её сильно выронил. Об стену.

- Мудила удолбаный, - объяснил я кому-то. - БЛЯ! - дотлевшая сигарета обожгла пальцы. - Ага, знаю я ваше «место проведения», мнеб ещё понять с кем я говорил сейчас - говорил я сам с собой по дороге обратно на кухню, - а как только пойму, сразу приду, - саркастически и несколько со злостью подумал я.

На кухне опять было пусто. Старушка уже куда-то пропала.

Я налил себе ещё стакан.

___________________________________________________________________________

 

 

 

АЛИСА.

Уйди, прошу тебя, уйди!

Я не могу так больше жить!

Я не хочу тебя забыть,

Но помнить тоже не могу.

 

Алиса, ослепительная девушка с пышными рыжими волосами, небольшим количеством веснушек на кругленьком и одновременно угловатом личике, рядом с отцом выглядела почти девочкой. Особенно усиливалось это впечатление при взгляде в ее серо-зеленые, шустрые и немного наивные глаза. Они будто спрашивали: "Ну почему всем остальным можно гулять до двенадцати, а мне нельзя?"

По странному совпадению, в детстве, она часто ссорилась с матерью из-за этого. Именно тогда в её характере появилась сталь.

Фамилия у Алисы была не отцовская. Селезнева, вместо Осокиной. Но это не мешало быть близкими друг другу. Еще одно совпадение: Ее день рождения приходился на двадцатое мая. Она была ровно на сорок лет младше отца.

Девушка она была привлекательная и, еще в школе за ней толпами ходили влюбленные пополам с похотливыми. На первом курсе института её чуть не изнасиловали.

Отец, возвращавшийся с работы, сильно избил неудавшихся насильников. Один из них умер спустя неделю в больнице. Отца посадили. Чрез некоторое время он умер от своего первого сердечного приступа. Алисе стало наплевать на весь мир.

Алису стали избегать друзья и знакомые. Она бросила институт, стала работать. Мать переехала к какому-то мужику и двушка в спальном районе оказалась в полном распоряжении девушки.

Она не водила туда парней. Не устраивала шумных девичников. Только спала там, и то не каждый день. Чаще ночевала у знакомых. У всех тех подонков и отморозков, которые только и думали, как бы затащить её в постель. Из-за этого про неё ходили соответствующие слухи. Но ведь не зря умер её отец? Не просто так убил? Алиса знала ответ. Понимала, что не зря. Но в то же время не знала зачем. И винила себя…

Встреча с Сергеем произвела на девушку двоякое впечатление, хотя и перевернула жизнь с ног на голову. С одной стороны ей понравился этот забавный, симпатичный и немного наивный парень. Даже не смотря на то, что он младше её. Она отметила, что это её интригует. Слегка, но всё-таки это даже лучше чем ненависть ко всем и вся.

С другой же стороны, он наверняка вливал в себя спиртное не только на дружеских попойках, но и просто так. Да и наивность его была как плюсом, так и минусом – он, скорее всего, поверит слухам, которые про неё ходили.

Алиса вдруг осознала, что вернулась в этот мир. Вернулась в общество, которое убило её отца. И вернулась без ненависти. Вернулась благодаря молодому алкоголику. Нет, она не влюбилась в этого парня, который называл её Ангелом. К нему, скорее, было какое-то сострадание, жалость. Желание научить этого большого ребенка (а он без сомнения таковым являлся) жить.

Правда поняла она это уже сидя в баре. Уже после того, как ушла. Ушла, даже не попрощавшись. Сбежав. Видимо предчувствовала, что он перевернет её жизнь. Только уходить надо было раньше. А теперь всё стало хуже. Она не могла вернуться. Ей не позволяла гордость. Он должен был позвать. Да и звал, наверное. Но она не слышала и соответственно не могла услышать.

Но он не мог позвать. Ни её телефона, ни какого-либо другого контакта у Сергея не было. На вечеринку (если это действо можно так назвать) она пришла «с улицы», через знакомых каких-то знакомых хозяина хаты (квартирой это логово называть не хотелось), да и где гарантии, что Сергей не оказался там тем же путём?

Допив пиво и расплатившись, Алиса вышла из бара, и поплелась в сторону памятника Константину Цареву. У памятника она остановилась, закурила. Вокруг бегали туда сюда дяденьки и тетеньки. В основном в серой форме.

Докурив, и затушив окурок о памятник, она двинулась обратно к метро. Она недоумевала – что заставило её прийти к отделению. Она даже не подозревала, что здесь оно есть. Район-то незнакомый. «Glück sächlich, Костик» - пробормотала она на прощание памятнику.

В метро, не смотря на летнее воскресение, народу было много. В основном молодёжь, конечно. И как всегда, минимум половина вагона с алкоголем. Остальные либо едут выпивать, либо своё уже выпили.

Ехала она в книжный на площади Дзержинского, но внезапно передумала - пересела на Белорусской на кольцо и поехала на проспект Мира. Оттуда по этому самому проспекту до Колхозной. А там и в центр можно. Идти через Цветной бульвар очень не хотелось, поэтому она продолжила идти прямо. На перекрестке с Даевым переулком села в первый же троллейбус и дальше погрузилась в мысли.

Думала она об отце. «Чёрт! Дерьмо! Я почти смирилась. Почти забыла. А появился этот сопляк и начал срать в душу. Урод! И какого чёрта я его встретила? Но он не виноват. Он же не знал. Папочка, что мне делать? Как понять что мне нужно? Выбрать? Тогда я выбираю быть с тобой. Мне ничего больше не нужно. Зачем ты умер???»

- Эх, милочка. Вроде взрослая девушка, а такие мысли, как у дитяти, - сказала невзрачная старушенция и вышла из троллейбуса. Алиса выбежала за ней, но отвлеклась на долю секунды и старушка успела скрыться.

Алиса стояла на площади Дзержинского. Но её больше заботило, откуда старушка знала, о чем она думала. Девушка давно приучила себя не выражать внешних эмоций. И вслух она ничего сказать не могла. Это точно. Тогда откуда?

- Hexe! – в сердцах бросила Элис и зашагала по направлению прямо. Она дошла до Охотного Ряда, покурила у Националя. Пока курила, для разрядки издевалась над швейцаром спрашивая: «wie kann ich finden eins Apotheke», намеренно коверкая немецкий. Швейцар, вместо того, чтобы показать на аптеку через дорогу, говорил, что «aptek is over the road Tverskaya» и что «you must go back to the road, then walk under the street to other side – there will be aptek». Произнеся по-русски «дурак», рыжая бестия завернула за угол и поплелась по Тверской.

_______________________________________

 

 

 

 

ВИЗИТ.

Я дезертир с холодной войны.

Я дезертир без чувства вины.

Я дезертир в борьбе за мир…

О. Арефьева.

Старушку я проклинал за то, что она подменила водку на воду. И мысленно поблагодарил за уборку на кухне.

На утро Сергей , проснувшись и позавтракав чем попало, решил немного пройтись. сидя на лужайке у Яузской он принялся ещё раз изучать свою новую мобилку. она была отключена. Введя ПИН-код и прочтя стандартное приветствие, он увидел на экране надпись "приветствую!"

. дальше телефон никак не реагировал, даже на нажатие клавиш. пришлось вынуть аккумулятор и заново включить трубку. Теперь

Он прочёл «Здорова!». После повторения нехитрых манипуляций, Сергей удивился окончательно: «ЗДОРОВАТЬСЯ БУДЕМ?!». Из данной ситуации в голове нашёлся только один выход. Отключив телефон он направился к ближайшему метро. Великого Ёрика, как он себя называл, звали Феликсом, и он был как всегда дома. Он открыл дверь стоя в майке, джинсах и старых мартенсах на босу ногу.

- О, Орджоникидза! «Заходи, давно заждались»- обрадовался как ребёнок, если можно назвать ребёнком высокого, упитанного и лысого представителя человекообразных, Феликс.- чем обязан? Ты проходи, чего встал на пороге как неродной.

-и тебе здравствуй- произнёс Сергей и вошёл.

-Да ты не разувайся, у меня тут немного… ну как обычно- Сергей был благодарен Феликсу за эту фразу каждый раз после визита к нему, вытаскивая пассатижами из подошв ботинок шурупы, куски проволоки и мелкие транзисторы.

-тут у меня такая проблема...-сергей не знал как объяснить приятелю свою ситуацию- ну в общем вот- и протянул Ёрику свой телефон.

-ух ты! Новая модель.- Феликс схватил трубку и изучал её взглядом малолетнего садиста.

-дело в том, что она… говорит со мной, вот.

-ну так это не проблема!- изрёк гений электроники, положив на стол рядом с телефоном внушительных размеров молоток.- да ты не пугайся, это чтоб пиво открыть, сейчас принесу.

Живописная комната. Из колонок подключенных к огромному бабиннику, звучал голос Janis, на столе лежали внутренности какой-то старой техники.

- дело в том- начал Феликс- что техника, она тоже как живая. Вот ты говоришь мобула твоя говорит с тобой. Ну так и ты с ней пообщайся, изнай кто она, мальчик или девочка.- Ёрик расплылся в ехидной улыбке.

- да пошёл ты…- ответил Сергей.

- Да ладно тебе, ещё по одной?- спросил Феликс раскуривая самодельную трубку.

- Да нет, спасибо, пива мне уже хватит- ответил Сергей- тут у меня ещё одна проблема, с девушкой познакомился.

-так продолжай. И посторайся не упускать даже самых грязных подробностей.

-А, ладно, сам разберусь.- сказал Сергей и попрощался.

Больше всего он хотел сейчас найти Алису.

 

 

 

ПРОСТО ДРУГ.

У малиновой девочки взгляд

Откровенней чем сталь клинка.

(ИПВ)

Алиса стояла у Центрального Телеграфа, и не могла поверить своим глазам. На другой стороне тверской дороги она увидела Сергея. Но не это удивило девушку. Её удивило, что он смотрит на кого-то и плачет. Ёй казалось, что она видит выражение бесконечной боли в глазах, слезы – каждую слезинку, - что скатывались, сверкая, по щекам. Она слышала его безмолвную ругань и мольбу. Видела, что он смотрит на неё. Не стоящую у Газетного переулка. На другую Алису, счастливую, стервозную, нахальную. На гламурную блядь. На ту Алису, которую она давила в себе.

Алиса… Нет, Сергей повернул голову и провел взглядом по девушке. Но не заметил её, стоящую у телеграфа, посмотрел насквозь, но не увидел души…

- Девушка! Девушка! С вами всё в порядке? Элис, мать твою! Очнись, чтоб тебя!

Девушка открыла глаза, и улыбнулась. Над ней склонился Юра. Её бывший одноклассник. Затем институтский товарищ. Человек, который звучит гордо и пишется с большой буквы. Над ней склонился Феликс. Алкоголик, с явно выраженными тараканами и чертями в голове. Неуравновешенный садист и защитник слабых и ничтожных в одном лице.

- Что случилось? – еле-еле пробормотала рыжая. Во всём теле была слабость, во рту кислый привкус, а в голове звенящая пустота.

- Я сигареты потерял, - с неподдельной грустью сказал Юра. Или с издёвкой сказал Феликс.

- Дебил. Ты же сигареты не куришь, - снова улыбнулась Алиса.

- Вставай. По дороге расскажу, - это точно Юра.

А лиса поднялась и спросила: «Куда?». Скорее для проформы. Она и так знала.

По дороге Юра молчал. Видимо давал девушке прийти в себя. Хотя сказать, что творится в голове Юры-Феликса не смог бы и самый крутой ясновидящий, поэтому вариантов почти бесконечное множество. А Элис, воспользовавшись моментом, спала, положив голову на огромное плечо.

Йорик был странным человеком. Он был огромен, лыс. Он курил исключительно папиросы, слушал американский рок шестидесятых годов двадцатого века. Он был хронический двоечник. Он был гений. Его мечты никто не знал, но все знали, что он жить не может без электроники. Он пил крепкий алкоголь и не терпел чая, но даже когда не было другого выбора, он пил его со вкусом. Со вкусом коньяка. Он мог убить за любое неосторожное слово, он защищал слабых и обиженных. Его ненавидели, презирали, уважали и любили одни и те же люди. Он был странным.

Феликс был почти единственным, кто дружил с Алисой. Он не воспринимал её как девушку. Только как увлекательного собеседника и собутыльника.

Юра любил Алису, готов был сделать для неё всё, но стеснялся и предпочитал просто дружить.

Этакой вот он, Йорик.

- Так что случилось? – снова спросила Алиса, когда они очутились в том самом баре, где она была утром.

- ты валялась в отключке на улице, почти в луже блевотины и ни одна скотина кроме меня не пожелала тебе помочь.

- Перегрелась, - машинально ответила Девушка, и тут же прикусила язык.

- Ага. А то я не видел, как ты смотрела на другую сторону улицы и чуть не ревела? И конечно я не заметил, как ты проблевалась! – было видно, что Феликс закипает. – Не хочешь говорить, не надо. Но и дурака из меня делать тоже не надо.

- Прости. Я не хотела. Это личное. Очень…

- Ёпа. У нашей затворницы несчастная любовь? – Юра удивленно поднял брови.

- Идиот.

- Sorry.

- Бывает.

- не расскажешь?

- нет.

- тогда доедай, допивай и домой. А у меня встреча.

Йорик расплатился и, не прощаясь, ушел. Отчего-то он всегда уходил не прощаясь. Элис решила последовать совету. Тяжелый день и так почти закончился. Нужно выспаться. Нужно привести себя в порядок. Тем более что в холодильнике шаром покати. И пыль протереть было бы не плохо. Алисе показалось правильным переночевать этой ночью дома. В своей, родной с детства комнате, где до сих пор находились её игрушки. Где была аура закончившегося детства, непрожитой юности. Где ночевала память Алисы. Память о счастливых минутах, проведенных с отцом. Тех, когда они вместе собирали заграничную железную дорогу, которую отец… папа привез из командировки. Или баталии игрушечных армий.

Вроде не такие уж яркие воспоминания, но как от них становится легко! Душа, тело. Они воспаряют к потолку бывшей детской, и становишься ангелом. Ангел…

Воспоминания о Сергее пробудили боль. Такую, как на Тверской – теперь она вспомнила, что было больно, – не только душевную, но и физическую. Словно разрывают на куски. И детская, такая близкая становится темной, пугающей, чужой. И мрак окутывает, поглощает, превращает в себя и становится частью мира. И звук. Прекрасная музыка города затихает. Глохнут машины, умирают птицы, потухает шелест листьев… Запахи не слышатся. Только яблоневый цвет (в сентябре?) дарит какую-то часть внешнего мира.

Вот сейчас придет мама, и попытается разбудить. Захочет поцеловать, но ты увернешься. И мама отойдет в сторону, уступив своё законное место - чадо, которого носила под сердцем долгих девять месяцев, - отцу. И с ревностью будет смотреть, как её малышка обнимает папу, целует в колючую щеку…

_______________________________________

 

 

ПОИСК.

Дым обманщик, дым шутник.

Он не убьет пустоту в душе.

(Панов В.)

Алиса пришла в себя. Она лежала в своей постели. Была ночь, где-то вдали звенела сигнализация. Временами слышались проезжающие автомобили. Она повернула голову. У кровати, на стуле, на который Алиса обычно скидывала свою одежду, сидела давешняя старушка, которая в свете фонаря выглядела зловеще.

- Очнулась? Загнала ты себя, деточка.

- Hexe. – прошипела девушка с ненавистью.

- Думай, как знаешь, но тебе надо быть осторожнее. Любовь она такая – упадет с неба и зашибет. А Сереженька неплохой мальчик. Да вот влюбился. Теперь ты за него в ответе.

- Какого черта… - пыталась вставить слово Алиса.

- Сейчас принесу тебе крепенького чая, – ретировалась старушка.

Алиса подождала, собираясь с силами минут пятнадцать, но старушка так и не появилась. В голове вместо вопросов была только фраза из детства: «мы ответе за тех, кого приручили». Она поднялась и двинулась на кухню. Голова слегка кружилась. Есть не хотелось. Хотелось кофе. Добравшись до кухни, она вспомнила, что кофе в этом доме нет. Зато на столе стояла большая (папина - с грустью сообразила девушка) кружка до краев наполненная ароматным чаем.

В один глоток осушив половину, рыжая почувствовала себя лучше. Потянулась за сигаретами, но вместо "Лаки Страйка" обнаружила помятую мокрую пачку "Явы". Ей было всё равно, откуда она, почему мокрая. Связала с появлением ведьмы. Закурила. По кухне распространился противный запах. Но этот запах трезвил. Приводил мысли в порядок, наспех сколачивая соответствующие полочки в мозгу.

За окнами снег

Падает, превращаясь

В талую воду.

Хоку само пришло в голову. Его сочинил её отец. Она тогда долго удивлялась, что стихотворение может быть не рифмованным и в три строчки. А теперь оно отражало её настроение. Как будто писалось специально к этому моменту. Она быстро допила чай и, бросив недокуренную сигарету в пепельницу, помчалась в комнату родителей. Она точно знала, где находится отцовская тетрадь. Еще маленькой она нашла её и читала. Это была её любимая книга, даже сказки она не читала так упоительно.

Открыв тетрадь наугад, она наткнулась на стихотворение:

Один человек позволяет любить.

Другой его любит безумно.

И счастье так трудно бывает терпеть,

Что мы поступаем разумно.

Не слушаясь сердца, стараясь убить.

Пытаясь до дна все грехи искупить,

Мы соколом мчимся к святому отцу.

Пытаясь любимую дочку любить,

Я вечно ругаюсь с той, что люблю.

Ниже была приписка: «Говно, а не стихотворение. Мог бы и лучше». Отец частенько себя так критиковал. Это стихотворение Алиса не любила. Не любила его и мать девушки. Не любил его отец. Винил себя за то, что Алиса любит его, а не мать. Он считал, что она больше него заслуживает. Только что он мог сделать? Приходилось отвечать взаимностью. Ведь он действительно любил свою рыженькую.

А как же Сергей? Каков он? Будет ли хорошим отцом её ребенку? То, что она будет плохой матерью - несомненно. Можно ли такому как Сергей доверять и довериться? Алиса всерьёз уже думала о Сергее. Не как об увлекательном пареньке, а как о спутнике жизни, отце её будущих детей. Глупо, конечно. Она его и знает-то одну пьяную ночь. А что-то зацепило. Не в поведении, не в глазах, ни в чем-либо ещё. Скорее всего, все вместе. А еще то, что он в ней нуждался.

Алиса твердо решила отыскать Сергея. Она быстренько оделась: бесформенные камуфляжные брюки, футболку, «мартенсы». Волосы она стянула в тугой хвост. На улице поймала такси и двинулась на вечеринку. «Надо найти Сергея. Скорее! Скорее!» В голове стучало. На душе скребли кошки. Большие и черные.

Зазвеневший мобильник вернул её в реальность. Высветился неизвестный номер. Зазвенел и тут же утих. Алиса перезвонила, но безуспешно – абонент находится в жопе. Ещё два квартала и она на месте. Сергей должен быть там. Обязан. Она не может не найти его. Не может без него. Он нужен ей, так же как и она ему. Он её любит. Она позволит ему любить её. Он вырвал её из мрака. Она отплатит ему тем же.

Вот и нужный дом. Алиса расплатилась с бомбилой и двинула к подъезду. Уже в подъезде вовсю слышался БП: «Ты мой котенок! Мяу-мяу-мяу! Пушистый барсик! Мяу-мяу-мяу!»

Надо было на девятый. На третьем тусовалась пьяная компания.

- Ух ты, какая красавица. Так поздно. Давай с нами. Выпьем, потанцуем, – Сказал самый наглый. И самый хилый, как отметила девушка.

- Ага. Я прям удержаться не могу, как хочется с вами постоять. Но пардон. I’m hurry.

- Образованная какая. Научи аглицкому. А я тебя за это поцелую.

Алиса уже нащупала в кармане ключи. Подошла, улыбаясь к компании, взяла водочную бутылку и, сделав глоток из горлышка, разбила бутылку о голову хилого. Второй получил водкой в глаза и ключ в ногу. Третий было ломанулся на выручку друзьям, но, увидев, с каким хладнокровием девушка проворачивает в ране ключ, поспешил наверх. Деваться ему было некуда, поскольку лифт уже давно не работал. Девушка села и стала ждать.

Минут через пять послышались осторожные шаги. «Малолетка» - подумала Элис. Три мелких кретина.

- Дай сигаретку, – попросила Элис голосом прапорщика на плацу.

- ку-куурите, пожалуйста, - Пролепетал мелкий, протягивая раскрытую пачку. На вид ему было не больше семнадцати. И то, небось, акселерат.

- На здоровье, - ответила Алиса, забрав пачку. – Забирай своего приятеля и вали в травму.

Раненый в ногу уполз почти сразу. Теперь свалили и эти двое. Алиса взяла вторую бутылку, открыла её и глотнула. Внутренности обожгло паленым алкоголем. Она затянулась. Сигареты парень курил полудорогие и противные. А когда-то «Верблюда» модно было курить с удовольствием. И когда-то малолетки не были такими наглыми. Не стремились по пьяни оттрахать в подъезде первую же попавшуюся девушку. А теперь… В какую жопу катится наш мир?

Алиса докурила и пошла вниз. Догадалась, что Сергея нет на этой попойке. И хрен с ним. Ей уже стало все равно. Она сама поразилась этой мгновенной перемене. Только что ей хотелось найти Сергея во что бы то ни стало. А теперь он ей стал не нужен. И кровь на руке. Откуда? Чья? Что вообще происходит. И снова этот мрак. «Нет!», хотела закричать девушка, но не вышло. Её вырвало. В который раз за сутки? Зато стало легче. Мрак слегка отступил. Снова появились звуки. К водке она решила больше не притрагиваться. А покурить покурила. Сидя на грязной, заплеванной лестнице. В грязном разрисованном подъезде. Курила не думая. Без каких бы то ни было мыслей в голове. Хотя дна мысль была. Менты-то наверняка уже на подходе. Надо сваливать. К Стасику на девятый? Нет. Куда угодно, только не в этот гадюшник. Домой? Рано. Просто на воздух? Самое то.

_______________________________________

 

 

ПРОСЬБА.

И по щекам течет кровь

И позабыта любовь

И в землю дождем легли сны…

(Пилот)

На улице было не по-осеннему тепло. Впрочем, этот фактор был плюсом, учитывая сколько одежды было на Алисе. Появилась внезапная мысль: а что если домой к Сергею?

- Не стоит, милочка. Все равно его там нет. Тебя поди ищет.

- Hexe, - не оборачиваясь прошипела девушка. – Хватит меня преследовать! Кто ты такая? Что тебе нужно? Душу? Забирай её остатки! – Алиса резко развернулась.

Улица была пуста. В соседнем доме загорелась пара окон. Никакой старушки не было. Мерно гудели фонари. Где-то в вдалеке разносился призрачный вой пьяных подростков. Во двор въезжала сине-белая «Газель». Алиса двинулась в противоположную сторону.

Пройдя в неизвестном направлении какое-то время, Алиса поняла, что заблудилась. Она ненавидела незнакомые районы, и довольно плохо в них ориентировалась. Зайдя в очередной двор, который как две капли воды походил на предыдущий, она увидела старушку. Домой. Карга поможет ей добраться до дома. Или до Сергея.

- Где Сергей? – спросила Алиса, подойдя к старушке.

- Бегает по Москве, ищет тебя. Он ведь тебя любит, деточка. Ты для него весь мир. А он? Кто он для тебя? Знаешь ответ?

- Где он сейчас? Ты ведь знаешь. Подскажи, - Девушка села на лавочку рядом с ведьмой.

- Ты найдёшь его. Когда ответишь на вопросы, - старушка встала и пошла прочь.

Алиса была не в силах догонять её. Ей казалось, что она умерла. Осталась телесная оболочка. Но и оболочке наступал конец. Вот она – смерть. Девушке казалось, что теперь Сергей её не найдет. Но было все равно. Какая разница, зачем он ей. И нет ничего в том, что она нужна ему. Да плевать на все и вся! Алисы больше нет. Сергея больше нет. Старушки, Йорика… да всего мира больше нет! К чему вся эта изматывающая беготня, драка с пьяными подростками? Надо просто покончить со всем этим.

Ответ пришел неожиданно. Она отомстит за отца. У неё отняли любимого – она уничтожит любящего. Убить Сергея. Тогда все это закончится. И станет как раньше, только лучше. О, это сладкое слово. И, наверняка, это будет сладкое действие. Месть!

Мобильный телефон. Номер по памяти. Минутное ожидание длинною в вечность. И вот заспанный Феликс нажимает кнопку приема. Извозчичья ругань. Его большой палец, с не остриженным ногтем под которым скопилась грязь, тянется к кнопке отбоя. Но голос, подобный каленому железу – острый и холодный. Голос останавливает Юру. Смущенные извинения. И удивление. Он слушает каждое слово с ужасом. Хочется разбить телефон, выкинуть подальше. Все, чтобы не слышать этих слов. Не слышать голоса, такого родного и такого чужого. Но поздно. Слова сказаны. И отказать невозможно. Он встанет посреди ночи и найдет. Он сделает все что сможет. Только ради того, чтобы никогда больше не слышать этого голоса.

Алиса уверенно пошла к шоссе. Поймала машину и отправилась домой. Переодеться, привести себя в порядок. До утра времени было достаточно. По крайней мере больше, чем рыжей было нужно. К её костюму прибавилась камуфляжная куртка. Довольно-таки свободная. Сигареты. Побольше сигарет. И отцовская фляга. Именная. С коньяком. Большой глоток из фляги, затяжка. И Алиса вышла из квартиры.

_______________________________________

 

 

ФЕЛИКС.

Теперь, когда мы увидели друг друга, давай договорился,

я буду верить в тебя, а ты будешь верить в меня, идёт?

 

Разговор Алисы и Дракона.

(Кирюх, книга сейчас у тебя, исправь если что.)

 

С Ёриком Сергей познакомился на какойто пьянке пару лет назад. К нему просто подошло непонятное лысое тело угрожающих размеров.

-тебя как зовут?- спросило это нечто.

-орджоникидза- ответил Сергей понимая, что сейчас придётся получить, непонятно только за что.

-Феликс- гордо пробубнил его новый знакомый и крепко пожал Серёге руку.

Дружеская попойка закончилась раньше, чем того ожидал Сергей.

-я требую продолжения банкета!!!- проорал он, но мало кто обратил на него внимание.

-ну, дык, это, как его, продолжить можно…- заговорщицки подмигнул ему Феликс, аккуратно отодвинув ногой заснувшего хозяина алкогольного платцдарма.- тут похоже уже всё. Хата у меня не ахти какая, зато есть midi-бар и мини-клавиатура. Ну, то есть наоборот.

-угу, поддерживаю. Midi-клавиатура… Музыкант?- спросил Серёга.

-ну, есть немножко. Балуюсь…

Предстоял нелёгкий путь на другой конец Москвы. 4 станции. Ну, хотя, это смотря как ехать… нелёгкая схватка с турникетом, который в результате был повержен Феликсом, и позорно «разобран» им же. Выслушивание криков в спину от «турникетчицы»… потом Сергей долго хотел понять, зачем они попёрлись в первый вагон во время перегона между щукинской и тушинской, из середины состава открывая по дороге всё что можно было открыть. И зачем Феликс хотел залезть на крышу находясь между вагонами, приговаривая: «не открывать при поднятом токоприёмнике? Щас опустим!».

Вышли они на отрадном. Перед подъездом Феликса к ним «смущённо» обратился представитель «тусовки-у-подъезда»

-БАБКИ ЕСТЬ, УРОДЫ?

Хуком с правой Феликс выбил ему передние зубы и отбил, вместе с печенью, всякое желание задавать подобные вопросы.

-Кто ещё желает комиссарского тела?- устало пробубнил новый друг Сергея. Почему-то желающих не нашлось…

Лифт не работал и лёгкая прогулка, до седьмого этажа была проделана за каких-то полтора часа. За это время Феликс успел познакомить Сергея с местными образцами наскальной живописи.

-Ну вот мы и дома- сказал Феликс, подыскивая привычными движениями ключ.

- а вообще райончик у нас спокойный- тихо проговорил он, вытирая отпечатки пальцев с дверной ручки, прежде чем захлопнуть за собой дверь.- на всякий случай- успокоил ёрик Сергея, заметив его удивлённый взгляд.

-располагайся. Ботинки можешь не снимать, чище от этого здесь всё равно не 3станет.

-угу…

-ещё по одной?- риторический вопрос в подобной ситуации, заставил Серегу задуматься. После всего выпитого и пережитого, особенно между вагонами едущего поезда, соображал он уже с трудом. А потом просто махнул рукой, со словами:

- ещё пох… по одной, за трезвоздь. Эх ма не держите меня! ШУМЕЛ КАМЫШ, ДЕРЕВЬЯ ГНУЛИ…СЬ!!!

-ну так. Что пить будем?- спросил Феликс-ёррриг, распахивая дверцы, а скорее ворота, своего «мини-бара». Когда-то это был холодильник «ЗИЛ».- Водка русская, спирт медицинский, керосин авиационный… так, это не отсюда- сказал уже закадычный друг Сергея, извлекая последний названный «напиток» и ещё пару-тройку подозрительного вида ёмкостей.

-на твой вкус.

-понял-сказал хозяин платцдарма. Извлекая три бутылки «столичной». Потом подумал и достал ещё четыре.- чтоб два раза не ходить…………………………………..

Дальше воспоминания Сергея заканчивались.

 

 

 

ВЫБОР.

Я начинаю стрелять по живым -

Я перестала бояться оружия -

Глупым, уродливым, просто больным -

Так опускаюсь я глубже и глубже.

Я перестала бояться оружия.

Я застрелю тебя по старой дружбе.

(ПахаПау)

Алиса доехала до Йорика за тридцать минут. Не здороваясь забрала тяжелый сверток. Попросила чаю. Пока Юра занимался хозяйством она прошла в гостиную и осмотрела содержимое свертка. Оставшись довольной приобретением она быстренько распихала по карманам куртки и прошла на кухню. Deep Purple. Hush. Абсолютно не соответствующий моменту.

- Мне тут мобилу говорящую приносили, - прервал молчание Йорик.

- Прикольно.

- Надеюсь ты на природу.

- В город.

- Кто?

- Не важно.

- Уверена?

- Так надо. Юра, пойми, я по другому не могу. Нет другого выхода. Только так. Прости, что я тебя втягиваю, но у меня ближе тебя никого нет. Мне не к кому больше обратиться. Прости…

- Блядь! – взорвался Феликс. – Ты с ума сошла?

- Вылечилась, Юра. Почти вылечилась.

Он проводил её до двери. Пожелал удачи. Напрашивался с ней. Отговаривал. Не вышло. Тогда, на одно мгновение Феликс и Юра стали действительно одним целым. Неразделимым Йориком. И неизвестно, кого это поразило больше – Алису или самого Йорика. Он поцеловал её. Грубо, но со всей той любовью, которая копилась годами. Поцеловал и вытолкнул. Феликс захлопнул дверь. И Алиса поняла, почему он никогда не прощался.

До свидания. А когда оно будет это свидание. Пока. Не это говорят любимой. Прощай. Навсегда?

Алиса пошла пешком до метро. Открывая во всем окружающем что-то новое. И открывая новое в себе. Но отступать нельзя. Никогда. Ни за что. Уже поздно отступать. Назад только мертвой. Или воскресшей. Девушка была уверена, что воскреснет.

Вот он, до тошноты знакомый бар. Вон, на той стороне дороги, Ведьма. Ведьма по имени Алиса. Седая, но рыжеватая, высохшая, но с такими живыми глазами. Там, дальше, отделение и памятник. Сначала в бар. Все остальное потом. Богатырский глоток из фляги, горечь во рту и тепло по венам. Сердце бьет все громче. Набат. Затяжка. Горечи нет, тепло ускоряется вместе с сердцем. В баре «Столичный Доктор». Пиво. Еще две сигареты. Еще пиво. Еще водка. Сигарета. Счет. Сигарета. Адмирала Макарова. Киоск с печатной продукцией. Там значок с веселой рожицей. И к памятнику. К Константину Цареву. Погиб при исполнении. Сигарета. Ведьмы нигде нет. Но она будет. Точно будет. Она не может этого пропустить.

В голове у Алисы бушевал ураган. Мысли бегали от такого неизвестного, но родного Юры к Сергею, к ведьме, к отцу. Боковой карман куртки стал невыносимо тяжелым. Девушка достала пистолет. Из внутреннего кармана снаряженный магазин. Зарядила ПМ. Плевать на прохожих. Не их дело. А прохожие словно не видели, как рыжая девушка достает оружие. Заряжает и снова убирает в карман. Прохожие слепы и глухи к окружающим. Их интересует только где бы что урвать, как пожрать, и с кем поспать.

Вот и все. Конец. Сергей сидит на постаменте, через дорогу. Рядом стоит Ведьма. Говорит ему, что все закончилось. Алиса поднимает пистолет. Сергей поднимает голову. Старушка улыбается. Она не выстрелит. Что-то сломалось внутри. Навалилась усталость. И осталось только одно желание: чтобы кто-нибудь положил твердую руку на плечо. Обнял, закрывая от всего мира, такого враждебного, и дал выплакать всю боль. Все обиды. Все разочарования. Это и было ответом на вопрос старушки. Вопрос, который она задала сама себе.

Сергей вскочил и пошел к ней. Он словно не видел оружия, нацеленного на него. Пошел через дорогу. Он смотрел ей в глаза. Она видела в нем свою мечту.

Она закричала. Белая «газель» с синей полосой на боку неслась на полной скорости. Визг тормозов слился с криком девушки и хохотом Ведьмы. Хотя нет. Ведьмы больше не было. Была Алиса. Была милицейская «газель». Была бродячая собака, заливавшаяся лаем на вылезающих из машины ментов. Был Сергей. единственный, про кого только и можно сказать «был». Погиб при исполнении. При исполнении мечты.

_______________________________________

Я иду по дороге лунной

Где Понтий Пилат умывает руки

Где Воланд знает всё наперёд

И где кота зовут Бегемот

Я ступаю по минному полю

Где вина повергает волю

Где уже не осталось пива

И где мустанги не так строптивы

И лишь фонарь одиноко стелет

Грязный луч на сыром асфальте

И только в каждый второй постели

Спят и видят мечту и счастье

Я смотрю на высокие горы

Там творятся конфузы природы

Там зима встречается с летом

Там не хочется быть человеком

Я Увидел сиреневый ветер

И цветок под названием вечер

И рассвет и закат встречая

Только нет уже в кружке чая

И лишь фонарь одиноко стелет

Грязный луч на сыром асфальте

И только в каждой второй постели

Спят и видят мечту и счастье

И когда-нибудь я приеду

Под окно, что покинул в среду

Под блестящие ветви липы

Что лежат будто своды крипты

И тогда я скажу: «поедем

Всем на зло на моей карете»

Ты ответишь, тебе противно

В баке нет всё равно бензина

И вот фонарь нам уже не светит

И разбились мы на асфальте

И теперь мы в своей постели

Спим и видим мечту и счастье.

 

 

 

ВСТРЕЧА, ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА…

 

Я иду сквозь стены,

Я иду сквозь тьму,

Я иду через время к Тебе…

О. Арефьева

 

 

Приехав на свою родную станцию, Сергей передумал идти домой и решил прогуляться.

Вот двор, где ещё в школьные годы. Он сделал первую затяжку, первый раз попробовал пиво. Детская площадка, где уже в старших классах они с одноклассниками неоднократно квасили, за что иногда попадали в местное отделение органов… а вот собственно и оно. И какой-то памятник.

-Константин Царёв- прочёл вслух Сергей.- и кто это такой?

Весь в раздумьях, как найти ту единственную, ту о ком он постоянно думает, того Ангела… от безысходности и бессилия ему хотелось плакать. Он сел рядом с памятником, и закурил. Когда пачка подошла к концу, мобилка тревожно заиграла «полёт Валькирии». Отвечать у сергея не было уже ни желания, ни сил.

-здравствуй Серёжа. Как поживаешь?- спросила Старушка.

Сергей лишь молча посмотрел на неё, уже не удивляясь её неожиданному появлению.

-понятно, всё ищешь Её. Но ничего, скоро встретитесь.

Сергей уставился в её блестящие глаза.

-ответь только на один вопрос. Будешь ли Ты рад этой встрече?

Он незнал что ей ответить. ДА КОНЕЧНО! Это единственное что он хочет в этой жизни, даже если это последнее, что будет для него.

- интересно мыслишь, Серёжа.- сказала Старушка.- ладно, оставлю вас, но ничего, скоро увидимся…- как-то странно усмехнулась Старушка и исчезла.

Сергей закурил последнюю сигарету. И вдруг он увидел Её. На противоположной стороне улицы. Она смотрела на него. Смотрела и молчала. Он встал. С трудом, ноги были как ватные и не слушались его. Он сделал шаг и не понял откуда, а главное зачем, у Неё в руках появился пистолет. Какая, к чёрту, разница?! Он нашёл Её! Забыв обо всём, он побежал к ней через дорогу…

Визг тормозов единственное, что он услышал перед тем как ещё раз увидеть её, уже лёжа на асфальте. Её лицо расплывалось и пропадало, как и всё вокруг.

Странный, оглушительный гул в ушах.

Ослепительные пятна света во тьме, жгли глаза.

Голова раскалывалась.

Страшная боль в груди не давала дышать.

-Алиса……

 

 

 

 

КОНЕЦ...?

Яркий свет резал глаза, не давая хоть что-то увидеть.

-ну вот, очухался. А мне говорили, безвыходный случай. Ха, щас! Придётся поваляться ещё месяц-другой, подумаешь. Эка неприятность. Серега, с тебя бутылка. Сейчас медсестру позову, укольчик закатает. Кстати, к тебе тут посетители, пойду, приглашу.

Когда Сергей смог привыкнуть к свету, врач уже уходил, наклонив свою лысую голову в дверях.

Так значит вот как он на жизнь зарабатывает. Не только технику к жизни возвращает.

- но и людей- продолжила за него Старушка, сразу после того как прозвонил мобильник на тумбочке у кровати.

Сергей огляделся, он лежал один, если не считать Старушки сидящей у его кровати, в четырёхместной палате.

- я же говорила, что увидитесь ещё.

Сергей вяло усмехнулся. Попытался встать с больничной койки. Всё тело неслушалось. Наконец удалось.

-ты что делаешь? Тебе нельзя вставать.- предупредила Старушка, испуганно глядя в мутные глаза больного, тянущегося к мобильному с какой-то недоброй усмешкой.

Он взял мобилку с тумбочки. С величайшим трудом, опираясь на стену, он сделал три шага до окна. Непослушными руками открыл раму. Чистое, синее небо, заходящее сентябрьское солнце мерцало на московских крышах и в окнах машин, в глазах прохожих. Свежий воздух пьянил и возвращал силы. Сергей, что было силы, размахнулся и выкинул телефон в окно.

- нет!- последнее, что Сергей услышал от старушки.

-ты что делаешь?! Юра сказал, тебе нельзя вставать!- в дверях стояла Алиса, его Алиса. В белом, больничном халате, с пакетом апельсинов.

В голове у Сергея опять загудело, силы уходили. Он упал на руки к подбежавшему Ангелу. Она была вся в слезах, пытаясь уложить его в кровать, она звала Феликса, чтобы помочь. Рассыпанные апельсины раскатились по полу…

 

 

 

 

 

С боем взяли город Рим

Дальше думай сам…

 

Tequilajazzz.