Что хочет автор. Литературные конкурсы

Автор предупреждает, что все аналогии с реальными персоналиями не имеют под собой оснований. Сходство имен, пола, возраста, внешности, занимаемого положения в обществе, вероисповедания и национальности носит случайный характер. Автор также просит не приписывать ему взгляды героев книги и высказываемые ими суждения.

ГОЛЛАНДСКИЙ МИЛЛИОНЕР

Ну а ты как живёшь? Нет там никого на примете, никого нельзя выписать? Сам на нуле? Да-а, фуево... Я-то? Как видишь, страдаю… А ты что, уже слышал?.. Понятно: всем растрепали. Да ты знаешь, какую они бабу-то привели?! Страшнее смерти. И везёт же Игорьку с де Голем - ведь это такие ребята, которые любую бабу могут драть.

В тот день не моя смена была, лежал я на диване и думал: всё есть - баб нет. Кто бы позвонил хоть. Вдруг звонок! И какой-то уж очень нервный. Что-то здесь, думаю не то. Снимаю трубку. Де Голь! Есть баба, Витёк, хочешь? Голос взволнованный, срывающийся. Чувствуется, что не врёт. Иногда, знаешь, звиздит, чтобы деньги выманить или так - посмеяться надо мной. А тут нет: заикается, даже. Игорек трубку берет: дело точное, Витек, твоя хата нужна.

- И еще один момент существенный, - говорит: - должен ты сыграть иностранца, мы ей сказали, что ты голландский миллионер Макс, она подписалась.

- Да вы что, - говорю, - офуели совсем?! Это ведь любая баба просечёт.

- Не ссы, - говорят, - не просечёт. Очень хочет с тобой познакомиться.

Ну, я спрашиваю: что и как? Оказывается, они с Игорьком сняли её где-то в Тушине. Муж сидит, а она в это время со всеми соседями за деньги дрючится. Ну, они ей просто, по-человечески, говорят: чего, дескать, давай с нами бесплатно. А она: нет, бесплатно не буду.

Ну, тут они и говорят: ты нам дай бесплатно, а мы тебя за это познакомим с одним иностранцем. Голландский миллионер Макс. В Москве по делам фирмы. Червонцы так и летят - успевай только тратить да в чулки засовывать. Он тебе в "Берёзке" чего хочешь купит. И она на это клюнула! Говорит:

- А кожаное пальто купит?

- Чего там пальто, - снисходительно смеётся Игорёк, - он тебе бриллиант купить может, если полюбит. А полюбит – это точно. Он нам сам жаловался, что у него здесь девушки нет. Такая удача раз в жизни бывает. Может, ещё и в Голландию с собой возьмёт, у них там бабы все страшные, ты там самой красивой будешь.

И представляешь, баба подписалась на это.

- А что, - говорит, - я мужу скажу, откуда у меня пальто?

- Скажешь, подружка оставила, а потом в комиссионку снесешь. За тысячу!

Ну и стали мне описывать её: конечно, Витёк, она не красавица, но фигура у неё, глаза, изгибы - кинозвезда! Соловьём поют, знают мою слабость. Я, конечно, себе её представил. Так, чтобы себя потешить, нарисовал себе клёвую тёлку - глупую и сексуальную. И главное, знаю, что звиздят они всё, а удержаться не могу. Неисправимый человек. Вдруг, думаю, самое оно!? Она из Тушина. Промашки с иностранцем быть не могло. Их там в глаза живых никто не видел. Знают только по нашим фильмам, где они в клетчатых пиджаках, с длинными волосами и через слово «ол райт» или «о,кей» говорят. Ладно, говорю, фуй с вами, давайте!

Договорились встретиться у "Сокола". Думаю: в её представлении иностранцы одеты, как наши фарцовщики. Ну и оделся: перстень, аляска, и как самую пенку - белые брюки не по размеру, которые мне один итальяшка презентовал. Утюжил я его, утюжил, канючил, канючил - так ему надоел, наверное, что он достал из сумки какую-то тряпку, кинул на сиденье: на! отпусти только. И денег даже не взял.

Ну вот, одел я эти брюки, прихожу на "Сокол". Купил в киоске пачку иностранных сигарет за рубль пятьдесят. Стою, жду. Смотрю - ИДУТ!

Е… тва-ю-мать!!! Я как увидел эту бабу, сразу всё понял. Игорёк и де Голль просекли это - подбегают первые: здравствуй, Макс! Вот, познакомься: Маша! Рожи корчат, подмигивают: не подведи!

Ну вот как бывают бабы - так и эта: настоящая баба. Одета - фуй знает во что. У неё, видно, и вещей-то своих нет. На улице колотун, а она приехала в каком-то платье декольтированном – чуть не до пупа. Наверно, это её самый большой козырь. А так как холодно, выпросила у соседей или у подруги мохеровую кофточку, укуталась в неё. Как меня увидела, кофточку сразу распахнула, чтобы декольте видно было. Это, наверное, в её представлении за границей так бабы одеваются. Подходит, испугалась, руку протягивает: Маша! А я, ты знаешь, ну как увидел это, ну, думаю, опять пролёт!

Но, однако ж, делать нечего, счётчик включён. Да и тренировался дома перед зеркалом, представлял себе всё это в картинах. Не пропадать же таланту даром! Говорю: ай эм вери глэд ту си ю! - и целую у неё руку. Ну, она от такой галантности совсем офуела. Глазами хлопает, ладонь от страха вспотела. А я стою, ну еле от смеха сдерживаюсь - сейчас прорвётся. Игорёк ситуацию оценил – раз меня под руку: Макс, можно тебя на минуточку?

- На минуташку? Цо то есть? - спрашиваю.

- Хватит вые.ываться, - шепчет Игорёк. - Ладно, вижу, что не в кайф она тебе. Мы ей скажем, что она тебе понравилась и ты ее завтра в ресторан поведешь. А сейчас у тебя дела по фирме. Только дай нам пачку Пелл Мэлла, чтобы марку поддержать, чтобы точняк был, точно не просекла.

И ещё выпросили у меня иностранную банкноту из коллекции (это я в детстве от делать не фуя собирал). Знаешь, времён Веймарской республики, с изображением фельдмаршала Гинденбурга с огромными усами. Коробок спичек миллион стоил. Пришлось отдать ребятам для успешного осуществления задуманного. Сигареты тоже отдал. Они тут же в их руках, как у фокусников, исчезли.

Поехал я домой ящик смотреть, а они в тот же день к ней поехали, на улицу Свободы, и драли её там всю ночь. И дали ей эту бумажку. Перед уходом напугали: спрячь подальше - валюта!!! Загребут. Она чуть не описалась от страха, засунула её куда-то под юбку. Подумаю, куда спрятать, говорит. Пойдёт с мужем в «Березку» - представляешь, какая картина будет?

Вот такие дела. Ну, а у тебя ничего на примете нет, никаких там бабенок? Спрашивал уже? Ну да.

ВЕТКА

Меня всю жизнь нагревают. Еще в детстве один лысый мужик сказал мне: смотри сюда - вылетит птичка! Я ему, конечно, поверил. И это была первая нае.ка, которую я реально осознал. С тех пор все и началось, ведь этот первый опыт не пошел мне впрок. Всю жизнь я жду эту птичку, и всю жизнь меня нае.ывают.

Знаешь, был бы я пообразованне, обязательно описал бы все это. Ведь я столько людей вижу - ни на какой работе столько не увидишь. К тому же нас вроде как бы и за людей не считают: откровенничают вовсю, даже не стесняются. Ну так вот, я думаю, что писатель и должен быть таким: всю жизнь его нагревают, а он все-таки не теряет веру в эту птичку. Настоящий, конечно.

Почему, спрашиваешь, я философствую сегодня? Опять меня нагрели! Помнишь, я говорил тебе о Ветке - аферистке, с которой меня познакомили Игорек и де Голь. Не сладкая у нее жизнь, что и говорить. Приехала она сюда из какого-то занюханного городишки. Знаешь, где, кроме бочки с квасом на центральной площади имени Ленина, ничего больше нет. Прогуляла в Москве молодые годы, о семье не думала, а когда поистаскалась, то уж ни фуя никому и не нужна стала. Правда, вышла она из этих передряг тертым калачом. Я вообще заметил, что все эти бабы, которые рвутся в Москву, такие пройдохи, что куда там москвичкам. Наша соседка, например. Приперлась сюда из Кишинева, женила на себе Левку Меерсона, скромного такого паренька, прописалась, сука, сжила со свету сначала его родителей, а потом и его выгнала. Теперь у нас не подъезд, а вход в синагогу. Да еще и с южным колоритом.

Вот и Ветка из таких, только глупее. Профинтила все свои дивиденды, упустила шансы, теперь сидит на мели. Стала она на мужиков холостых кидаться, чуть было одного аспиранта не заарканила, заявку уже подали. Да родители - большие люди - навели о ней справки. Сына под замок сразу, ей говорят: ты даже не дергайся, стерва! Пернуть не успеешь, как из Москвы вылетишь. Она пару раз еще пробовала рыпнуться, да не выгорело. Раз чуть не посадили за растрату - выкрутилась. В таком виде ее и подобрали Игорек с де Голем. Она было не раскусила их сразу, стала и им мозги пудрить. Да не тут-то было, эти ребята сами кого хочешь обуют. Тогда вскрыли карты, подали друг другу руки и стали лучшими друзьями. Хотя ухо каждый востро держал. Ну и меня с ней познакомили. Рассказали всю ее несчастную историю: ни квартиры, ни семьи, ночует чуть ли не на вокзале. Посели ее, говорят, у себя, Витек. Несчастная баба, государство о ней ни фуя не заботится. А я думаю: а какого фуя о ней будет государство заботиться, если она всю жизнь ни хрена не делала, только по ресторанам ходила да с иностранцами дрючилась? Этак каждый так пожить захочет.

Познакомили меня с ней. Баба, говорят, со связями, и отодрать даже можно. Ну, последний вопрос сам собой отпал, когда я ее увидел: не впечатлила. За боевого товарища – еще куда ни шло, но как баба… Поселить - тоже не поселил. На фуй она мне нужна, думаю, мужиков ко мне водить, да еще иностранцев, залетишь с ней - в КГБ на учет поставят. С иногородними на чеку надо быть: не успеешь оглянуться, как квартиру оттяпают. А эти распиздяи и над ней решили подшутить: секи фишку, говорят, мужик жениться хочет. Вот друзья! Успевай только поворачиваться. Ну разве это дело? А насчет жены у меня так: пусть хоть и не красавица будет, главное, чтобы характер хороший и не гулящая.

Короче, подбила она меня на одну аферу. Есть, говорит, возможность взять грины, один к двум! Она там с каким-то фирмачом спит, и он ей, якобы, обещал обменять. Отстегнешь мне, говорит, стольник на жизнь - и хватит. Эти пройдохи кивают: дело верное, Витек, только на всякий случай у нотариуса расписочку возьми.

Я всю ночь на спал - барыши подсчитывал. И так и этак складывал - все как-то заманчиво получалось. Наутро советуюсь с Мастером. Это у нас мужик один в парке работает. Хитрый, как еврей. Башка, как у Ленина, здоровенная, и лысый уже, хотя ему только тридцать, Много у нас в парке барыг, но он особенный. Лишнего не болтает, но за деньги мать родную продаст. В парке за ним большие дела подозревают, но он и малыми не брезгует: пьяных пассажиров только так из тачки выбрасывает. Я раз видел, как он одну проститутку у "Националя" п.здил. Не поделили, видно, что-то. Сначала по жопе, а потом по мордам такие ей плюшки отвешивал, что, не подоспей менты, покалечил бы ее. Фирмача ее в будку засунул. Тот и не дергается: как карп, глаза выпучил от удивления и смотрит через стекло. Я потом эту путанку домой отвозил. Смеется – легко отделалась.

Я Мастеру как-то про баб сказал. А он: если мне с одной стороны положат сто рублей, а с другой - Мерилин Монро на выбор, я сто рублей возьму. Я, говорит, лучше куплю пару банок икры, бутылку шампанского - и любую, самую клевую центровую телку драть буду. И он не врет.

Ну вот, рассказал я ему про это дело, что Ветка предложила. Спрашиваю: как, стоит рискнуть? Тем более, он эту Ветку знает. Он говорит: это твое дело. Я ему про нотариуса, а он только усмехнулся в бороду. Ну а ты, спрашиваю, на моем месте как бы поступил, поверил бы? А он говорит: я после одного случая вообще никому не верю.

А случай вот какой был. Мастер тогда еще только начинал бизнесом заниматься, фирму бомбить. Крутился у гостиниц, скупал у иностранцев джинсы, жвачку, сигареты – и все такое. Поехал он как-то со штанами на Беговую, там раньше у комиссионного магазина толкучка была. Познакомился там с одним фарцовщиком. Веселый парень, собаку съел в этих делах, вокруг фирмы с детства крутится. Масса историй, прибауток. В общем, завоевал сердце молодого Мастера. «Штаны? Какой размер? Освети! Как раз на брата. Скинь червончик - возьму. Поехали сейчас ко мне домой, померим». Берут они тачку, едут к этому парню. Ты, говорит, здесь подожди, а то у меня отец больной, не любит, когда друзья заходят.

Ну, Мастер ждет-пождет - нет парня. Он звонит - никто не открывает. Стучит - ни фуя. Ну, он видит, что тут нае.ка, - бежит звонить в контору. Приходит мент. Звонит в дверь. Тот ему открывает как ни в чем не бывало. Морда удивленная.

Какие джинсы? А-а, так он мне их продал. За двести рублей. Спекулянт проклятый. Посадить эту рыжую суку надо. Ну, мент видит такое дело, говорит Мастеру: в следующий раз уши не развешивай. А то еще за спекуляцию тебя привлеку.

Идет Мастер к остановке автобусной, слышит: свистят. Оборачивается и видит, что этот парень ему с балкона штанами машет.

- Дурачок! – кричит. - Сам потом спасибо скажешь! С тебя коньячок за лечение!

И, действительно, «вылечился» Мастер с тех пор, никому, кроме себя, не верит, даже жене. У них вообще деньги раздельные. Она как-то высказала пожелание: мало, дескать, денег даешь, на продукты не хватает. А он: ты мне на бумажке распиши, что куда уходит, тогда и говорить будем. Это он боится, что она лишний червонец от него утаит. Есть у нее, говорит, такая черта.

А с парнем этим они потом подружились, вместе фирму бомбили. И парень этот ему как-то раз сказал: ну и жадный ты до денег – рискуешь как. Тебя, видно, только пуля милиционера остановит.

А я, между прочим, когда эту историю Игорьку с де Голем рассказал, так они тут же одного своего приятеля прокатили: взяли джинсы на комиссию и не отдали. Нас повязали, говорят, еле откупились, еще свои приплатили. Делай с нами, что хочешь, а денег у нас нет. Что и говорить: не кабинетные работники - практики. И все им как-то с рук сходит. Тут даже подозревают, что Игорек стучит на своих. Уж очень гладко у него все получается. Всегда торчит - и на свободе.

Ну так вот. Этот Мастер мне ничего конкретного не сказал. Я прямо не знал, что делать. Уж очень бизнес выгодный. Тем более у меня догадки были, что Мастер сам валюту прикупает, не верит в советские рубли. Как бы не продешевить, думаю.

Ну и решился. Позвонил Ветке. Пошли мы в нотариальную контору и оформили бумагу. Нами там одна баба молодая занималась. Недавно, наверное, нотариусом работает, Лариса Николаевна. Модная такая. Мне все казалось, что она на меня с осуждением смотрит: стыдно не доверять людям, молодой человек.

Вышел я. Жду Ветку. Она, как всегда, осталась попи.даболить с этой бабой. Не может без этого. Уже даже бескорыстно мозги парит.

Вышла наконец. Говорит: как тебе не стыдно, Витек? Разве годится так с друзьями поступать? Что ты - среди волков, что ли, живешь? Это хорошо я сейчас на мели, а то ни за что бы к тебе не обратилась. Знаешь, что это такое, когда к тебе даже друзья за помощью не обращаются? Баба эта, нотариус, на что уж чужой человек, а и то говорит: как вы можете его своим другом считать?

Застыдила меня совсем. И хоть знаю я, что она звиздить горазда, но все-таки неудобно стало как-то. Особенно перед той бабой стыдно. Сумма только сдерживала ( пятьсот рублей все-таки ), а то бы порвал эту расписку на хрен.

Ну ладно. В оговоренный срок ни американских долларов, ни советских рублей я не получил. Поначалу Ветка завтраками кормила. Потом вообще куда-то слиняла. Выследил я ее подругу. Тоже чуть ли не на чердаке живет, за иностранца замуж мечтает выйти и в какую-нибудь Чуркистанию уехать. Вот бабы! Посмотришь на них: пальто из натуральной кожи, вид надменный – не подступись. А придешь к ней домой – еб-твою-стать! И как только она живет? Мебелишка старенькая, везде объедки, в мойке грязная посуда свалена, сама ходит в засаленном халате. А ведь подойди к ней на улице – отошьет: рожей не вышел. Вот ведь устроились! Живут в свое удовольствие. А то, что мужику трахаться хочется, им до этого дела нет – отвали! Он, бедный, крутится, бабки зарабатывает, уж и не знает, чем угодить еще. Ален Делона подавай ей и все тут, или принца африканского, с белыми ладошками. Ночью пописать встанешь – наткнешься: не разглядишь в темноте.

Пошел я в нотариальную контору к этой бабе. Так и так, говорю, такая выходит история. Каким образом можно деньги вернуть? А Лариса эта мне и говорит:

- Я вас еще тогда запомнила. И вы, молодой человек, могли довериться такой женщине. Ведь за версту видно, что это за птица. Я так и предполагала, что дело этим закончится.

Дата публикации: 05.03.2007 21:45

Следующее: Русская идея

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Наши новые авторы

Лил Алтер