СОН ПОД РОЖДЕСТВО

В далекой Америке, в штате Луизиана, что на юге США, в предместье Батон-Руж жила–была одна девочка по имени Elen. Жила она, конечно, не одна — у нее были родители, бабушка и дедушка, и жили они в небольшом коттедже, купленном по сходной цене у разорившегося фермера еще прадедушкой Elen. Она была единственным ребенком в семье, но любили ее не только поэтому. Это было нежное, премилое создание, не знавшее еще жизненных невзгод. Ее высокий голосок колокольчиком раздавался то в доме, то в цветнике, расположенном под окнами возле высокого крыльца, а то из дальнего конца аллеи тенистых кипарисов, прилегающей к коттеджу. В этом случае бабушка беспокойным голосом звала внучку: “Elen! Дорогая, отзовись!”

Elen, раскрасневшаяся от быстрого бега, послушно возвращалась. Волосы ее, цвета льна, в беспорядке ниспадали, закрывая ее большие, полные веселья, глаза; она отбрасывала непослушные пряди волос в стороны быстрым движением тонких пальчиков. Elen обладала врожденными удивительными способностями к пластическим, плавным движениям в самодеятельных танцах, представляя образ совершенного божественного создания.

В общем, жизнь Elen была беззаботной. Все домашние ее любили. Они заботились о ней, готовили ей всякие вкусные выдумки, поили витаминными соками, столь любимыми в Америке, и кормили свежими молочными продуктами, а в воскресные дни водили в зоопарк, где непременно покупали ей мороженое. Воспитывали ее самыми современными методами; в Америке всегда придумывают новые методы воспитания. Бабушка часто читала или рассказывала внучке сказки, а все сказки, как известно, имеют счастливый конец — happy end, поэтому Elen считала, что в жизни тоже все счастливы. Девочка любила слушать эти сказки, особенно о смелом златокудром принце. Она мечтала, что когда-нибудь познакомится с таким принцем и выйдет за него замуж.

Было у нее множество игрушек: кукол, различных зверюшек, но больше всего она любила играть со смешным маленьким поросенком (little piggy) — мягкой бархатной игрушкой; c ним она завтракала, обедала, ужинала; эта любимая игрушка даже спала в ее объятиях. Однажды, устроившись на кушетке, слушая очередную сказку, Elen закрыла глаза и незаметно заснула. Сразу же ей приснился сон: как будто юноша, назвавший себя принцем из Австралии, преподнес ей красную гвоздику. Проснувшись от минутного забытья, Elen очень сожалела, что это было не на яву, а только во сне. С этого дня она часто вспоминала о встрече с принцем, но никому почему–то не рассказывала об этом, сохраняя тайну для себя. Ее любимым занятием было рисование акварельными красками; рисуя разные цветы, она утешалась и радовалась, вспоминая виденного во сне принца и подаренную им гвоздику.

Время шло, и с ним все менялось. Родители Elen, бабушка и дедушка на несколько лет постарели, а их любимица превратилась в девушку редкой красоты. Алые губы оттеняли белоснежную кожу лица с легким румянцем щек. Талия ее была так тонка, что отец мог охватить ее ладонями, что его забавляло, а бабушку это беспокоило, и она сразу предлагала внучке что-нибудь поесть, приговаривая: “Кому нужна такая худоба?!”. Elen это не волновало. Она чувствовала всем своим существом молодость, была весела, казалось, без причины. А причиной была, конечно, эта самая ее молодость. На нее заглядывались молодые люди, она это чувствовала, ее это смущало и одновременно радовало.

На семейном торжестве, посвященном инициации Elen, — торжественном ритуале, принятом в Америке, означающем совершеннолетие девушки, — дедушка, первый по старшинству, произнес тост:

— Дорогая внучка, будь счастлива в жизни; счастье — это такое состояние души, когда ты любишь и тебя любят. Это — во-первых; во–вторых, это, когда у тебя все получается, что бы ты ни делала.

Бабушка прочитала молитву во здравие Elen и, перекрестившись, поцеловала внучку.

— Бабушка, откуда известно, что Elen — это я? У наших соседей Smit мою подругу тоже зовут Elen.

— Бог все видит и знает, — ответила бабушка, — я же о тебе думала.

 

Детский интерес девочки к цветам не только сохранился, но и развился более. Цветник, который был ее обязанностью, стал ее любовью.

Все в семье были счастливы и довольны друг другом. Однако жизнь не бывает без проблем. Были проблемы и в семье Elen. Ее мама беспокоилась о дальнейшей судьбе дочери, отец боялся разориться в его некрупном бизнесе, у бабушки был страх Божий, и она часто молилась, дедушка же переживал за бейсбольную команду, которая стала проигрывать команде из соседнего штата. Кроме всего прочего, отец Elen опасался (он часто об этом горячо говорил за ужином, когда вся семья сидела за общим столом) за судьбу Америки. Он высчитал, что через несколько десятилетий страну ожидает “черная угроза”. Он доказывал, что численность негритянского населения будет в недалеком будущем превышать численность белых, в результате чего засилье белых превратится в их угнетение.

Что же беспокоило и угнетало Elen? Ей ужасно не нравилась ее фамилия Bigman, означавшая “громадный”, “большой” или попросту — “верзила”, что так не подходило к ее хрупкой, изящной, стройной фигуре. Она мечтала о другой фамилии, например, Rous или какой–либо другой, более благозвучной.

Никто не знает, что нас ожидает и чего больше на свете: счастья или страданий. Однажды родители Elen поехали по делам своего бизнеса в соседний город, расположенный милях в пятидесяти, и попали в автомобильную аварию. В один миг

Elen стала сиротой. Жизнь ее с престарелыми бабушкой и дедом круто изменилась. На счету отца скопился совсем небольшой капитал, а страховая выплата по случаю гибели родителей были и того меньше. Но бабушка умела экономить, и на завтраках всегда подавался любимый Elen фруктовый пудинг (fruit pudding) и традиционная овсяная каша на молоке (porridge in milk) для деда.

 

И все–таки Elen решила найти для семьи дополнительный заработок. Она подыскала подходящую для себя работу в цветочном магазине: ей нравилось доставлять радость покупателям. Ведь, как правило, цветы покупают влюбленные или по поводу каких–либо торжественных случаев. Вскоре она преуспела в своем деле, создавала различные букеты, как произведение искусства: для дней рождений — одни, для юбилеев — другие. Она с закрытыми глазами узнавала по запаху любой цветок и отличала тонкие ароматы различных видов роз. Когда Elen по утрам входила в оранжерею при цветочном магазине или в зал, где выставлялись цветы для продажи, то, казалось, все цветы оживали при ее появлении, их лепестки начинали едва заметно колебаться, вероятно, от воздушной волны, создаваемой движением юной цветочницы.

Все было бы хорошо, если бы не мысль, запавшая в голову Elen о ее злополучной фамилии, не дававшая ей покоя. Было невыносимо носить визитку, приколотую к кофточке, как этого требовала администрация магазина. Она пылала от смущения, когда к ней обращались покупатели с просьбой: “Мисс Bigman, будьте любезны, соберите, пожалуйста, букет на день рождения моей невесте”.

Когда ее страдания стали невыносимы, Elen пришла простая мысль: сменить фамилию! Да, конечно, непременно; она избавится от душевных ежедневных мучений! В тот же вечер она поведала о своем желании бабушке.

— Бабуля, я решила поменять мою фамилию, прости меня, но мы не подходим друг другу.

— Деточка, ты — это веточка, тебе дали имя, с ним ты будешь жить всю свою жизнь. У каждой веточки есть корень, питающий ее, из него она растет, потом передает все, что получила от него, своим молодым побегам, похожим на тебя.

Elen согласилась с бабушкой, но через несколько дней к ней вернулось желание все же обрести новую фамилию. Она искала оправдание: ведь фамилия — это формальный условный ярлык, этикетка, внутренняя связь с прошлым сменой фамилии не нарушится. На следующий день она навела справки и узнала, как все это делается. Ей сказали: “Извольте, мисс, Вы совершеннолетняя и можете выбрать любую фамилию, однако за такую услугу должна быть уплачена государственная пошлина в размере...”. Elen ахнула — у нее нет столько денег! “Я накоплю! — решила она, — во что бы то ни стало!”.

С этого дня Elen начала тайно от бабушки откладывать каждый месяц несколько долларов, часто лишая себя завтрака или обеда.

Прошел год, может быть, больше. Упорство Elen было вознаграждено, и необходимая сумма накопилась. Одно беспокоило: как получить согласие бабушки. Но неожиданно, когда она в слезах обняла бабушку с очередными уговорами, услышала: “Дорогая моя, если твоя фамилия — препятствие к твоему счастью, то благословляю тебя на этот шаг; открою тебе тайну: в молодости я безуспешно просила твоего деда сделать это. Я возьму на себя уговоры с ним, он согласится, он так тебя любит...”. Но что–то другое, чего Elen не могла понять, повлияло на решение бабушки. Мудрость, приходящая с возрастом, непонятна молодости.

Через несколько дней у юной цветочницы на платье появилась визитка с фамилией Rous взамен старой, которую она порвала на мелкие клочки и выбросила в урну, навек распрощавшись с ненавистной ей фамилией. Elen считала, что число покупателей цветов с этого дня значительно увеличилось, но, возможно, это объяснялось приближением рождественских праздников.

Однажды среди посетителей торгового цветочного зала Elen встретила нового покупателя, молодого человека с пристальным взглядом. Она знала всех своих постоянных клиентов, но этого посетителя видела впервые. Он купил одну розу и поспешно покинул магазин. Elen тут же забыла и не вспомнила бы его, если бы перед концом работы он вновь не появился. На этот раз она отметила, что это был юноша, а может быть молодой мужчина, довольно высокого роста, стройный, одетый в теплую спортивную куртку, серый берет, из–под которого выбивались непослушные завитки русых волос. Открытое лицо, прямой нос правильной формы, несколько растерянный взгляд светлых глаз привлекли внимание Elen.

— Слушаю, что Вас интересует? — спросила Elen своим обычным дружелюбным тоном. — Надеюсь, у нас Вы найдете все, что вам необходимо.

Располагающей к общению улыбкой она пыталась скрыть свое удивление перед странным вторичным приходом молодого человека.

Юноша, будто уличенный в чем–то недозволенном, выговорил тихим голосом:

— Благодарю, мисс Rous, вы так любезны, — при этом он неотрывно смотрел на визитку, приколотую к груди Elen.

Девушка перехватила взгляд незнакомца, отчего тот чрезвычайно смутился. Их глаза встретились и вспыхнули, подобно искрам, возникающим при высечении огня из кремня. Это и решило их судьбы, — так бывает при встрече родственных душ.

— Мне необходима красная гвоздика, — сказал юноша решительным голосом.

 

Пришла очередь смутиться Elen. Ее охватило необычное волнение. Трепетным движением пальчиков (скрыть это дрожание она уже не могла) Elen взяла цветок, аромат которого, как облако, окутал ее, с витрины и протянула его просителю. Левой рукой он взял гвоздику за хрупкий стебель, осторожно, будто живое существо. Правой вынул из бокового кармана купюру — плату за цветок, положил ее на прилавок, переложил цветок в правую ладонь и, приподняв его немного, плавно приблизил гвоздику к Elen.

— Поздравляю, мисс Rous, с Рождеством Христовым.

Вскоре состоялась помолвка молодых, а через несколько месяцев — свадьба Elen и Alon, эмигранта из Австралии, приехавшего в далекую Америку продолжить свое образование в одном из университетов. Все произошло как во сне. После свадьбы Elen заменила визитку со старой фамилией Rous на новую, с фамилией ее супруга, а теперь и ее. К Elen теперь обращались: “Миссис Pigman, соберите, пожалуйста, букет для свадьбы”. Ее почему–то не смущало значение этого слова. Причиной тому, вероятно, была ее любовь.