Однажды на литературном портале я прочел объявление:

"Мечтаете издать свою книгу? Подробности по переписке. Присылайте заявку на e-mail: mechta_sbyv@mail.ru".

Ничего удивительного в этом объявлении, конечно, не было. Мало ли издателей предлагают свои услуги. Но именно из-за этого объявления я теперь живу в изолированной комнате, перечитываю сотый экземпляр своей книги и пишу между строк. Перестукиваюсь с прекрасной пленницей через стенку и ковыряю ручкой дырку в голове для телепатического общения.

Я попросил ознакомить меня с условиями издания. И приготовился получить привычный ответ, что 300 стр. книги будут стоить для меня от 50000 руб. до бесконечности, в зависимости от пожеланий автора. Как же я обрадовался, когда мне ответили, что денег не надо. Меня издадут бесплатно, но с одним условием.

Бесплатно!

Наконец-то я буду держать в руках настоящую книгу. Со своим именем на обложке. Господи, как я буду любить её!

Условие?

Всего на всего одно единственное условие! Да сколько угодно условий! Я согласен! Не потребуют же душу продать дьяволу, правда!

Я согласился. Не ведая об условии. Согласился внутренне. И поехал навстречу своей мечте. На встречу с издателем.

Человек, с которым я встретился, к книгоизданию не имел отношения. Это был бизнесмен средней руки. На вид, чуть с лишним пятидесяти лет. Рассудителен. Нетороплив. Убедителен. Он импонировал мне. Тогда я не придал значения тому, что собеседник во время нашей встречи подстригал ногти. Он держал руки на уровне стола, и орудовал ножницами с черными пластмассовыми кольцами из канцелярского набора. Канцелярский набор и два календаря стояли на столе. Отстриженные ногти отлетали под стол.

- Я писал в молодости, – доверительно говорил он. – Но потом стало не до сочинительства, пришлось выживать. Искать свое место, зарабатывать деньги. А теперь надо постоянно держать руку на пульсе, чтобы заработанные деньги не пропали. Но я помню, как трудно писать в стол. И как велико желание автора увидеть свою книгу.

- Да, - согласно кивнул я.

- Теперь у меня есть возможность спонсировать издание книги.

Я молча преданно смотрел в глаза этого великого мецената.

- Но при одном условии.

- Да, - продолжал кивать я, не умея выразить по-другому своей готовности на любые условия.

- Ты можешь дать гарантию, что твоя книга будет продаваться?

- Продаваться? Гарантию? – я был ошарашен этим вопросом. – Я никогда не думал об этом. Да вы возьмите и прочитайте рукопись, если вам понравится – издайте, - предложил я.

- Нет. Ты не ответил на мой вопрос. Мне читать некогда, я человек занятой. Я тебя спросил, ты можешь дать гарантию, что твоя книга будет продаваться? Понятен вопрос?

- Да, - тупо кивнул я

- Ответить можешь?

- Не знаю.

- То есть, гарантировать не можешь, - подвел он черту. – Я к чему задал этот вопрос? Чтобы ты понимал, на что иду я, вкладывая деньги в издание твоей книги. Гарантий возврата денег нет. Другими словами у тебя продукт рынку не известный. Может быть, ее раскупят в один день, а может, не купят ни одной книжки. Правильно?

- Правильно, - согласился я.

- А я бизнесмен, а не благодетель. Я уважаю рынок, законы его объективны. Отсюда и условие: если твоя книга продается в течение трех месяцев, у меня к тебе претензий не будет. Я верну вложенные деньги, да еще и с прибылью.

- А если нет?

- В противном случае, все, что ты напишешь в течение года – становится моей собственностью. Согласен?

Я с легкостью согласился. И подумал о нем, что он очень скромен, так как выдвигая такие легкие условия, говорит о себе, что не является благодетелем.

Мы подписали договор.

 

И вот она - книга.

Книги.

Тысяча экземпляров.

Ни одна не продалась.

Теперь я на книгах сплю. Мне снятся сочинительские сны, которые я, по пробуждении записываю между печатными строчками. Сначала я писал с первой страницы книги. Но книжный текст вычурно застилал мне глаза. Я невольно перечитывал его, из-за чего терял нить излагаемой мысли или забывал сон. Тогда я стал писать с конца. Так значительно легче.

Перевернутые вверх ногами печатные буквы вздумали предстать абракадаброй. Но я приспособился использовать строчки вместо линеек. И скоро перестал замечать отвергнутый текст. Но так было только в моменты откровений.

Остальное время, чтобы как-то скоротать свое пребывание в заточении, я читал. Не знаю, дочитаю ли я до конца срока все тысячу книг, но делать нечего. Других книг не дают. Поэтому читаю свою. Прочитанный экземпляр откладываю в другой угол комнаты, для того чтобы использовать его потом в качестве писчей бумаги. Я же должен хоть как-то способствовать возвращению вложенных денег.

Возвращение вложенных денег – это теперь идея фикс, внушенная мне моим спонсором. Я думаю, он обладает гипнозом, или это его ногти излучают гипнотический эффект. Иначе, как бы я согласился на изоляцию.

- Где гарантия, что ты в течение года напишешь хоть что-нибудь? – резонно заметил он, когда стало понятно, что моя книга потерпела фиаско.

- Гарантии нет, - поспешил согласиться я и представил, как я проведу этот год. Писать точно не буду. Зачем? Никому не надо моё творчество. Окружу себя девчонками. Буду торчать в ночных клубах. И курить дерьмо.

- Ты разочарован, не так ли. Ни жены, ни детей у тебя нет. Чем ты утешишься? Что отвлечет тебя от загула? Ничто. Мало того, что ничего не напишешь, еще и пропадешь в этих ночных клубах, - он словно мысли мои читал. – Дай бог, если попадется тебе девчонка, которая влюбится в тебя и вытащит тебя из клоаки.

- Да, никаких гарантий нет, - вздохнул я, мечтая о девчонке, которая в меня влюбится.

- Вот именно. А как же мои деньги? Я не хотел бы их терять. Легко расстаться с тем, что с неба упало, потому что нет ценности. А я деньги заработал. За-ра-бо-тал, - по слогам повторил он. Отрезанный ноготь полетел под стол.

Потом еще один.

И еще.

Он каждый день подстригает ногти.

И еще.

Постоянно. Всегда в его руке сверкают ножницы. Я посмотрел на свои ногти. Неужели у него ногти растут не как у всех людей. Если бы он не стриг ногти хотя бы неделю? А месяц? А год? Опутал бы он ими весь земной шар?

- У меня есть подвальное помещение, - нарушил он тишину. – Там ты сможешь плодотворно работать. Никто не будет тебе мешать. Там нет окон, нет телевизора, нет радио. Никого нет. Только ты и творчество. Я буду приносить тебе обед, и забирать тексты.

И как же он вернет свои деньги? - думал я.

А ужин? – еще думал я.

А может его послать? – еще думал я.

- Ну вот, у тебя глаза стали грустные, - по-отечески улыбнулся он. – Это же не на всю жизнь. На один год. Ты в армии служил? Нет. Там добиваются дисциплины через унижение и попрание личности. И ничего, ребята только мужают. Я служил. Три года на подводной лодке. Видишь, жив-здоров. А тебе предлагаются такие идеальные условия. Ни о чем заботиться не надо. Крыша над головой есть. На что покушать тоже не надо думать. Пиши и радуйся жизни.

- А ужин?

- Ужина не будет. Чтобы художник творил, он должен быть голодным. На сытый желудок только спать хорошо. Ты же не хочешь за год превратиться в растение. Мозг твой должен работать, как никогда. Чем меньше человек получает физической пищи, тем результативнее его проникновение в чашу таланта. И ты об этом прекрасно знаешь, - он произносил слова негромко нараспев, и пристально смотрел мне в глаза.

Мы снова подписали договор.

Конечно, это гипноз. Иначе, как бы я согласился жить целый год в комнате, где мебель заменяли мои книги.

Я вот тут как-то подумал, хорошо, что никто не купил ни единого экземпляра. Теперь, когда я выйду из этого подвала, я сожгу весь тираж и стану похожим на Гоголя. Я поделился своими мыслями со спонсором. А он опять стриг ногти.

- Нет, ты не сделаешь этого, потому что книги эти – моя собственность. Теперь они еще становятся рукописями новых текстов. Когда-нибудь это может стоить хороших денег. А я ведь должен вернуть вложенные деньги.

- Вы думаете таким образом вернуть деньги? – удивился я.

- Что-то должно выстрелить. Видишь ли, книгоиздание – это такой же бизнес, как и любой другой. Чтобы продать продукт, надо его раскрутить. Сейчас я выкладываю твои тексты на различных литературных сайтах, под своим именем, конечно.

Ни фига себе! Я испытываю тяготы и лишения. Я живу в этом чертовом подвале!

Наиболее посещаемые тексты я отбираю для новой книги. Веду переговоры с одним из

Голодаю! Схожу с ума от одиночества! Пишу! Я каждый день пишу по три-пять стра-

идеологов проекта Дом-2, чтобы участники проекта покрутили в руках книгу на всю

ниц! Я перечитываю эту долбанную изданную книгу, чтобы больше не писать всякую

страну. Знаешь, сколько у них фанатов! Тогда и продажи будут соответственными.

лажу! Для чего? Чтобы под моими трудами подписывался этот мешок с деньгами!

- Но почему не под моим именем? - возмутился я. – Автор – я!

- Странно, - поморщился спонсор. – Ты столько времени провел в одиночестве, и не понял самого главного, – он спрятал ножницы в карман. – Для чего ты пишешь? Чтобы покривляться перед читателем?! Посмотрите, какой я не такой как все! Посмотрите, что я умею! Качайте меня за это на руках! Любите меня и покланяйтесь! Ради этого?! Ради этого? – он достал ножницы. – Ра-ди э-то-го? – отлетел ноготь.

- Нет, - соврал я.

- А ради чего? – речь его снова становилась убаюкивающей. – Для чего ты проникаешь в единый разум? Ведь не каждому это дано. Тебе дано! Ты проводник! Ты несешь свет людям! Заставляешь людей сопереживать, сострадать, заставляешь людей призадуматься, остановиться, оглянуться. Понять жизнь, понять мир. Не ограничить себя добычей пищи. И все это делаешь ты! Ты – Бог! Зачем же имя тебе? Ну, ведь, и не ты один. Не ты один проникаешь в единый разум и рассказываешь нам о том, что ты смог осмыслить. Сколько авторов?! Сколько творений?! Все они проникнуты магией нам смертным неизвестной. Но авторы мертвы, а творения – живы. Творениями пользуются люди. Смотрят и впитывают, слушают и впитывают, читают и впитывают. Зачем имя тебе? Автор! Делай добро и бросай его в воду, - с этими словами он оставил меня в подвале завороженного и гордого.

Конечно, я размышляю над этими его словами. Перечитываю свою книгу и размышляю. Пишу и размышляю. Сплю и тоже размышляю.

В холодных гипотетических размышлениях соглашаюсь с ним. Но как суррогатная мать не готов отдать чужим людям своего ребенка. Хоть и подписал договор. Хоть и деньги получил. Хоть и кормят меня. Хоть и говно за мной выносят. Но это мой ребенок! Мои тексты! Мой труд. Мой. Мой. Мой. Когда я в размышлениях дохожу до этого места, я особенно смело ковыряю ручкой дырку в голове. В темечке. Это для того, чтобы телепатически общаться с пленницей за стенкой. Я понял, что здесь не один, когда он мне все это сказал. Я вспомнил, как тогда у него в офисе, когда я был обременен приятными хлопотами издания книги, он передал флэшку своему сисадмину со словами: «Проверь, чтобы не было адресов и фамилий и отправь на литературный сайт». Так вот, чем он промышляет! Я не единственный в его паутине. Это точно.

Я стал прислушиваться к шорохам за стеной. Я прикладывался ухом к бетонной стене. Звуки, как волны накатывали на меня. Ласковые. Теплые. Там девушка. Такие вибрации только от девушки могут исходить. И я чувствую, она прекрасна. Но она в плену, как и я. Я постучал по стене. Отрывисто, быстро. В ответ раздался томный нежный стучок. Конечно там девушка. Ни каких сомнений быть не может. Я спасу тебя от чар колдовских ногтей.

Я разоблачу его. Не этим текстом, так другим. Он все равно не читает. А сисадмину до одного места.

Вместе с обедом он приносит ноутбук. Я набираю готовый текст, успеваю еще пару раз разложить косынку на счастье…

«Отправь это на литературный сайт», - скоро прикажет он сисадмину, чем и подпишет себе приговор.