Последние августовские дни выдались на редкость теплыми и ласковыми. На берегу реки сидели четверо ребят: трое мальчишек и девчонка. Они молчали, наблюдая за течением реки. Рядом валялся волейбольный мяч. Играть никому не хотелось.

 

- В четверг в школу. Так не хочется, - Лика Свирская потянулась. - Скука полная. И Антонина придираться будет ежедневно.

 

- А куда денешься, - сказал Жека Геленин. - Не бросать же. Да и кто даст? Обязательное среднее образование.

 

Четверка дружно засмеялась.

 

- Ребят, а давайте что-нибудь придумаем такое, чтобы всем стало интересно. Поставим школу на уши.

 

- Ты о чем, Лик? - спросил Игорь Рудаков.

 

- Ну, я не знаю. Розыгрыш какой-нибудь. Мы же можем. Так, чтобы весело было.

 

Ленька Мезенцев, до той поры не участвовавший в словесной перепалке, вступил в разговор.

 

- Ребята, а давайте...

 

Четверка скучковалась и начала горячо обсуждать план.

 

* * *

 

...Октябрьский дождик стучал в окно. В учительской было непривычно шумно. Обсуждали события последних дней. Завуч Антонина Егоровна, грузная женщина невысокого роста с привычным запахом никотина изо рта и неизменной ниткой дешевых крупных красных бус на сером свитере держала речь.

 

- Этому пора положить конец. В школе под угрозой срыва весь педагогический процесс. И все из-за какой-то, простите, идиотской затеи. Необходимо в кратчайшие сроки найти зачинщиков и примерно наказать их. Наказать таким образом, чтобы другим было неповадно. Нет, это же надо додуматься - волшебство. Исполнение желаний. И это в наше время.

 

Находившиеся в комнате педагоги предпочитали не прерывать монолог завуча вне зависимости от того, были они с ней согласны или нет. Лишь физик Вениамин Федорович, молодой высокий брюнет, тайная мечта всех классных дам школы, откровенно веселился, слушая завуча. Та заметила настроение физика и обратилась непосредственно к нему.

 

- Вам, Вениамин Федорович я вижу весело.

 

- Не вижу повода для грусти, Антонина Егоровна. Дети придумали игру. Им нравится. Почему мы должны вмешиваться.

 

Антонина Егоровна грозно посмотрела на физика.

 

- Мы должны вмешаться только лишь потому, что мы - педагоги и наш святой долг направить детский ум и фантазию в нужное русло. Если же мы будем потакать подобным вещам, то нам не место в советской школе.

 

- А что собственно произошло, - подала голос молоденькая учительница математики, недавно пришедшая в школу по распределению из ленинградского пединститута.

 

Антонина Егоровна смерила девушку взглядом и с назиданием ответила.

 

- Вам, Ольга Олеговна, не личной жизни сейчас надо больше времени уделять, а вливанию в педагогический коллектив. Тогда бы вы знали, что кто-то в школе пустил слух, что есть такой волшебник, который выполняет любые желания. Главное прийти и попросить. Представляю, что наши ученики уже напросили. Ажиотаж такой, что... если бы они учебой так интересовались как этим доморощенным волшебством. Уже в области начали интересоваться, что у нас происходит.

 

Ольга Олеговна смутилась и уткнулась в тетради. Физик снова вступил в разговор.

 

- Лично я не вижу ничего плохого в детских фантазиях. Ребята придумывают свой мир, им интересно. Пройдет время, они успокоятся. Ничего страшного.

 

- Вениамин Федорович, дорогой - голос завуча звучал устало. - Если наши дети придумывают себе другой мир, значит, наш их не устраивает. Вот что страшно. Сегодня они придумывают другой мир, а завтра они начнут придумывать себе другую страну.

 

- Вы перегибаете палку, уважаемая Антонина Егоровна.

 

- Поверьте моему опыту. Я знаю, что говорю. И обещаю вам, что уже к концу недели найду зачинщиков. Благо некоторая информация уже есть.

 

- От кого если не секрет, - поинтересовался физик.

 

- Не важно. Но этим ребятам я доверяю. Ладно. Звонок уже скоро. Пора и по местам.

 

Антонина Егоровна покинула учительскую. После ее ухода еще какое-то время в комнате царила тягостная тишина.

 

- Что плохого в придуманном волшебнике? - сказала Ольга Олеговна. - Такое впечатление, что у Антонины Егоровны не было детства.

 

- Детство бывает у всех, - вздохнул физик. - Только у каждого оно разное.

 

* * *

 

В пятницу после уроков компания заговорщиков собралась на школьном дворе. Лика сидела на скамейке. Игорь с Жекой примостились на турнике. Ленька стоял чуть поодаль.

 

Настроение у друзей было паршивое.

 

- Интересно, кто нас заложил Антонине? - спросила Лика.

 

- Теперь-то какая разница. - Игорь сплюнул на землю. - Эх, ребя, ждут нас большие неприятности. Еще, небось, родителям сообщат.

 

- Тебе чего бояться, - Жека посмотрел на Игоря. - У тебя одна мать. Покричит только. Это у меня батяня разбираться не будет. Всыплет под первое число - и вся любовь.

 

- Я предлагаю так, - сказала Лика. - Пойти к Антонине и сказать, так, мол, и так. Не было ничего на самом деле. Пошутили. Больше не будем. Исправимся. Вот и все.

 

Ленька посмотрел на Лику.

 

- Я не пойду, Лик. Это неправильно. Ведь было же на самом деле. И есть. Почему мы должны оправдываться?

 

Вся компания уставилась на Леньку.

 

- Ты что, больной? Или прикидываешься, - сказал Игорь. - Да с нами за такую правду знаешь, что сделают? И характеристики будут такими, что и в ПТУ соваться страшно.

 

- Далеко еще до ПТУ. Три года. Забудут, - пробурчал Жека. - Но все равно к завучихе надо идти и извиняться. Так спокойнее. Авось домой не сообщит.

 

- Ребята, вы чего? - закричал Ленька. - Это же они неправы. Ведь на самом деле все есть. И все было. Зачем вы так.

 

- Тебе, Леня, конечно, все можно, - сказала Лика. - У тебя отец - большая шишка.

 

- Отец здесь не при чем, - ответил Ленька. - Это наше дело.

 

- Вот и надо его закончить, - сказал Игорь, спрыгивая с турника. Следом прыгнул Жека. - Айда к Антонине. Она пока в школе. Расскажем все. Думаю, что простит. Побухтит немного, но простит.

 

- Я не пойду, - сказал Ленька. - Помните, что он нам сказал. "Мечты не исполнятся, если их предашь".

 

Лика подскочила к Ленька. Глаза ее налились злостью.

 

- Да у меня сейчас только одна мечта, чтобы не было этого ничего. Одни неприятности. И никто никому ничего не обещал и не говорил. Мы это все при-ду-ма-ли! Ты понимаешь? Или ты и вправду поверил?

 

- Я верю, - прошептал Ленька. - И с вами не пойду. Мне извиняться не в чем.

 

- Ну и оставайся, - Лика убежала догонять ушедшую парочку.

 

Ленька смотрел им вслед, а в глазах его стояли слезы.

 

* * *

 

...Антонина Егоровна постучалась в кабинет директора.

 

- Дмитрий Петрович. Можно?

 

- Да, конечно, Антонина Егоровна. Что у вас?

 

Завуч подошла к директорскому столу и села на стул.

 

- Я все узнала, Дмитрий Петрович. Да и зачинщики сами пришли.

 

- Кто?

 

- Те, кто устроил эту глупую игру с волшебником, исполняющим желания.

 

Дмитрий Петрович оторвался от бумаг и посмотрел на завуча.

 

- И кто же это?

 

- Как я и предполагала: Свирская, Рудаков и Геленин. Они только что были у меня и во всем признались. Но есть одно обстоятельство.

 

Директор смотрел на Антонину Егоровну с интересом.

 

- Какое же?

 

- Эта троица утверждает, что зачинщиком был Мезенцев.

 

- Леонид? Сын Сергея Васильевича?

 

- Вот именно. У меня нет оснований не доверять ребятам, поскольку и другие ученики подтверждают факт участия Мезенцева.

 

Директор вздохнул.

 

- Да. Чего только не бывает. Надежда школы. Одаренный мальчишка. Сын секретаря обкома комсомола. Даже не знаю, что и сказать.

 

Антонина Егоровна выдержала паузу и продолжила.

 

- Я уже сигнализировала по этому поводу...

 

Директор перебил завуча.

 

- Мне кажется, вы поторопились. Сначала следовало бы поговорить с самим Леонидом, с его отцом.

 

- Дмитрий Петрович, я доверяю своему педагогическому чутью и знаю, что все сделала правильно. С Мезенцевым-младшим я поговорю завтра. Ему нужно к олимпиаде готовиться, биться за честь школы, а не чудесами липовыми заниматься. А с Мезенцевым-старшим найдется кому поговорить и без меня.

 

Директор отвел глаза на портрет Андропова.

 

- Как знаете, Антонина Егоровна. Может быть, вы и правы.

 

- Еще один момент, Дмитрий Петрович.

 

- Слушаю вас.

 

- Я хотела бы поговорить насчет Вениамина Федоровича. Я считаю, что он не вписывается в наш педагогический коллектив. Его манера поведения...

 

- Антонина Егоровна! Вениамин Федорович - прекрасный специалист. При нем наша школа делает большие успехи. И, кстати, наши ученики именно с Вениамином Федоровичем завоевали престижные места на последних олимпиадах. Не так ли?

 

Обиженная тем, что ее так бесцеремонно перебили, завуч все же нашла в себе силы кивнуть.

 

- Вот и хорошо. Следовательно, этот вопрос мы закрыли. У вас еще что-нибудь?

 

- Нет.

 

- Тогда всего доброго. И убедительная просьба не давить на мальчика. Он очень одарен и не хотелось бы, чтобы он показал на соревнованиях плохой результат.

 

- Я поняла, Дмитрий Петрович, - Антонина Егоровна встала со стула и покинула кабинет.

 

* * *

 

...Сергей Васильевич Мезенцев, секретарь обкома комсомола, отпустил служебную машину, вошел в подъезд, поднялся на третий этаж и открыл дверь.

 

В прихожей было сумрачно. Сергей Васильевич зажег свет. С кухни послышались торопливые шаги жены.

 

- Сереженька, ты?

 

Сергей Васильевич снял туфли, стараясь не поднимать глаза на жену.

 

- Что произошло, Сережа? На работе что-нибудь?

 

- Где он?

 

Она все поняла.

 

- Я прошу, Сережа, не надо. Ему и так сейчас достается. Я ничего не понимаю. Обычная игра. Почему ей придали такое значение? Кафка какой-то.

 

При упоминании имени австрийского писателя Сергея Васильевича передернуло. Он не очень любил вспоминать о том, что его супруга - домохозяйка ныне - когда-то блистала на филологическом факультете московского государственного университета и почти уже закончила писать кандидатскую, как ему дали назначение, а следом родился Ленька...

 

Сам он особыми талантами не блистал, знал это и старался взять свое трудолюбием и усидчивостью...

 

Во время монолога жены Сергей Васильевич успел раздеться и прошел в гостиную. Жена пошла следом.

 

- Сегодня меня вызывали в Комитет. Семен просил зайти. Пока что только он. Мы с ним поговорили. Там тоже не в восторге от ситуации. Мы выпили, поговорили по душам. Он посоветовал как-то урегулировать быстро. Намекнул, что в Москву уже капнули. Кто, не сказал, но я догадываюсь.

 

- Что с нами будет?

 

- Ничего. Катя, все в порядке. Я что-то устал в последнее время. Столько всего накопилось. Хочу просто поговорить с сыном.

 

- Как знаешь, только не дави на него, не уговаривай. Он и так замкнулся в последнее время.

 

- Я просто поговорю.

 

- Он в своей комнате.

 

Сергей Васильевич вышел из гостиной и направился в комнату сына.

 

Ленька сидел за письменным столом и разбирал марки. Он даже не обернулся, когда вошел отец.

 

Сергей Васильевич сел на диван и окликнул сына.

 

- Леня. Я хочу с тобой поговорить.

 

Ленька обернулся, нехотя слез со стула и подошел к отцу.

 

- Пап. Знаешь...

 

- Знаю. Или догадываюсь. Какая разница. Скажи мне честно. Тебе это действительно так необходимо?

 

Ленька, может быть, впервые в жизни взглянул на отца более внимательно. Ему показалось, что сейчас с ним говорит не тот строгий человек, которого он привык видеть ежедневно всю свою жизнь, а кто-то другой. Кто-то, кто теперь стремится понять его. Внутри Ленька очень боялся довериться нынешнему отцу.

 

- Пап. Я не делаю ничего плохого. Просто я верю в то, что все происходящее - правда.

 

Сергей Васильевич посмотрел в глаза сыну и улыбнулся.

 

- Скажи мне. Он действительно выполняет все желания? Только не обманывай.

 

Глаза Леньки заблестели.

 

- Конечно, выполняет. Просто ему надо верить. И все. И тогда он выполнит. Ты, папка, не смейся. Я знаю, мне говорили, что так не бывает. Но ведь у меня получается.

 

- Леня, я тебе верю. Не волнуйся. Если ты считаешь, что прав, то иди до конца и ничего не бойся.

 

Сергей Васильевич обнял сына и прижал к груди. Ему вдруг пришло в голову, что последний раз они так сидели уже очень давно.

 

Ленька, совершенно обалдевший от такой перемены в отце, прошептал:

 

- Пап, а хочешь, я вас познакомлю.

 

Сергей Васильевич отстранился от сына. Посмотрел ему в глаза и сказал:

 

- Хочу. Мне будет, о чем с ним поговорить.

 

* * *

 

- Входи, Мезенцев.

 

Ленька закрыл за собой дверь и встал напротив стола завуча.

 

Этот кабинет Ленька терпеть не мог. Появление в нем обычно не сулило ничего хорошего.

 

Антонина Егоровна сидела за столом и пристально смотрела на пятиклассника.

 

- Ну, что, Мезенцев? Как ты объяснишь все происходящее?

 

Ленька молчал.

 

- Я, кажется, спросила, Мезенцев. Отвечай на вопрос.

 

- А что отвечать?

 

- Зачем ты придумал эту игру в волшебника. Ты понимаешь, что натворил? В школе царит самый настоящий бардак.

 

- Я ничего не придумывал, Антонина Егоровна.

 

- Да? А вот твои товарищи говорят, что это твои фантазии?

 

- Это не фантазии, Антонина Егоровна.

 

- Ты хочешь сказать, что существует настоящий волшебник, который исполняет желания?

 

Ленька кивнул.

 

Антонина Егоровна ухмыльнулась.

 

- Ну и скажи мне, Мезенцев, что ты у него попросил?

 

Ленька посмотрел на завуча.

 

- Этого нельзя говорить. Заветную мечту рассказывать нельзя. Иначе ее предашь, и она не сбудется.

 

- И ты в это веришь? - Антонину Егоровну злило поведение пятиклассника.

 

Ленька снова кивнул.

 

- А вот твои товарищи рассказали о своих мечтах. Свирская, например, хочет стать знаменитой актрисой, Геленин - богатым, а Рудаков - героем. Ты знал об этом?

 

- Теперь знаю, - Ленька насупился и стал смотреть на носки ботинок.

 

- Леонид, ты же умный мальчик. Физикой увлекаешься, как ты можешь верить во всякую, - здесь Антонина Егоровна хотела сказать "чушь", но осеклась, - дребедень?

 

Ленька пожал плечами.

 

- Я просто верю. И все. И знаю, что прав.

 

- А я значит не права. Так получается?

 

- Угу.

 

- Что?!! - Антонина Егоровна побагровела. - Слышал бы тебя твой отец.

 

- Он все знает. Я ему вчера рассказал.

 

Антонина Егоровна схватилась за голову.

 

- И что он сказал тебе?

 

- Он мне верит.

 

- Все, Мезенцев, с меня довольно. Ступай. Раз тебе больше по душе какие-то вымышленные волшебники, то будем рассматривать вопрос о твоем исключении из рядов нашей пионерской дружины.

 

Ленька поднял глаза на завуча. Глаза его полыхали.

 

- Ну и исключайте, - он повернулся и вышел из кабинета, не закрыв дверь.

 

Вслед ему донеслось "Мезенцев, стой!", но он даже не обернулся. Он бежал по коридору к выходу из школы, плакал и шептал: "Предатели!"

 

* * *

 

Линейки не было. С урока математики Леньку вызвали в комнату старшей пионерской вожатой. Его и Лику - звеньевую. Там, в полной тишине, в присутствии завуча старшая пионервожатая приказала Лике снять с Леньки галстук.

 

Когда Лика развязывала узел, ее руки дрожали. Губы тоже. Ленька воспринимал все спокойно. Как будто и не с ним это происходило. Антонина Егоровна удовлетворенно приняла галстук из рук старшей пионервожатой и вышла из кабинета. На выходе хмыкнула себе что-то под нос, но никто не расслышал что именно.

 

Лика, готовая расплакаться еще до экзекуции, вылетела из комнаты, хлопнув дверью. Ленька вышел спокойно. В рекреации он подошел к окну, сел на подоконник и стал насвистывать любимую песенку.

 

За этим занятием его и застал Вениамин Федорович. У него не было урока, и он знал о том, что должно было произойти. Первым его порывом было прийти в комнату старшей пионервожатой и помешать расправе, но потом. Потом он просто чуть задержался в физическом кабинете. И теперь, увидев Леньку, сидящего на подоконнике и смотрящего в окно, он подошел неслышно, потрепал его кудри и сказал: "Ну, что ж. Еще не Джордано Бруно, но уже и не Галилей". Ленька лишь улыбнулся. Вениамин Федорович понял, что сейчас он лишний и пошел по своим делам.

 

* * *

 

"...Обратно в пионеры меня попытались принять буквально через месяц, поскольку защищать честь района на областной олимпиаде по физике кроме меня было некому. Сами понимаете: в те времена "непионер" и победитель олимпиады - это как гений и злодейство, две вещи несовместные.

 

В пионеры я вступать отказался, обида оставалась слишком сильной. Случился очередной скандал. В итоге отца выгнали из райкома комсомола, но как оказалось позже - все эти события пошли нашей семье только на пользу.

 

Через полтора года началась перестройка, все закружилось-завертелось. В самом начале девяностых отец стоял во главе демократической оппозиции края и, в конце концов, занял кресло губернатора. Я, правда, к тому времени уехал в Москву, поступил в университет... ну а дальше, моя биография хорошо известна всему миру. Так что не будем об этом".

 

Старик откинулся в кресле и с явным удовольствием затянулся трубкой. По его виду нельзя было даже предположить, что в эти дни он отмечал 90-летний юбилей: крепкий, атлетично сложенный мужчина, с густой шевелюрой седых волос. И голос совсем не стариковский: напротив, молодой, напористый с лукавыми интонациями.

 

- Молодой человек, надеюсь, что ответил на все ваши вопросы. Простите старика, но я немного устал. Сегодня еще столько суеты. Юбилей! Терпеть не могу эти хлопоты, хотя не скрою, что приятно. Давайте потихоньку закругляться.

 

- Да-да, конечно. Просто хотелось бы узнать, что стало с вашими друзьями детства. Они получили, что просили?

 

Леонид Сергеевич чуть задумался.

 

- Как сказать. Во всяком случае, все желания были выполнены. Игорь мечтал стать героем. Им и стал. Перед самым выпускным вечером он спас из горящего дома ребенка. Успел вытолкнуть девочку, а самого балкой придавило. Школу назвали его именем. Лика Свирская стала актрисой. Всю жизнь играла в нашем областном драматическом театре. Главные роли, правда, обходили ее стороной, но она не жаловалась. Женя хотел стать богатым и стал. Он много работал. Организовал фирму. Но здоровье подвело. Умер от инфаркта совсем молодым - сорока не было.

 

Я много размышлял о судьбе друзей. Вроде как волшебник и исполнил их желания, но вот только...

 

Здесь профессор Мезенцев замолчал.

 

- Леонид Сергеевич, а если не секрет, о чем попросили вы?

 

- Никакого секрета, - улыбнулся профессор, протянул руку к журнальному столику, взял журнал, на обложке которого был напечатан его портрет. - Видите заголовок: "Человек, изменивший мир". Я очень этого хотел. И у меня получилось. Хочется верить, что получилось.

 

- Профессор, вы говорите так, будто волшебник действительно был. Вы же сами говорили, что придумали вчетвером розыгрыш. Как же тогда...

 

- Может, розыгрыш, а может, и нет. Каждый сам выбирает во что ему верить и что в связи с этим делать.

 

Поймите, молодой человек, просить об исполнении мечты нетрудно. Сложнее заставить себя поверить, что мечта сбудется и не предать эту веру. Особенно в детстве, когда все вокруг считают твои жизненные принципы, в которые свято веришь, лишь ребячьей забавой. Но я всегда верил: если не переставать улыбаться вселенной, то рано или поздно она ответит на твою улыбку.

 

Ну, так как, молодой человек? Если хотите попробовать, тогда я вас могу познакомить с волшебником.