Радио «Шансон» посвящается... Фашист почуял недоброе еще в гардеробе. «Спортсмены» протягивали гардеробщику сторублевки, принимали позы нехотя сдающихся партизан, а тот услужливо зачехлял их и их дам в дубленки и шубы. Фашист, хоть и был с дамами, но, во-первых испытывал к ним глубокое безразличие, а во-вторых привык пускать пыль в глаза не посредством сорения деньгами, а скорее своим неиссякаемым неадекватным юморком. Короче говоря, местный обычай он решительно проигнорировал, но, что называется, «неприятный осадок остался». По обыкновению, интуиция не подвела: как только за спиной сомкнулись стеклянные двери бара, на плечо Фашиста легла мохнатая ручища, и неделикатный голос полюбопытствовал: - Ты, че, б..., не уважаешь дядю Ваню? Уж кем-кем, а дебилом Фашист не слыл никогда и нигде. Поэтому моментально смекнул, что дядя Ваня – это гардеробщик и приблизительно оценил кодексы и номера статей в этих кодексах, за которые следовало почитать дядю Ваню. С другой стороны, практика показала, что излишние умственные способности подобным собеседникам демонстрировать не стоит, так как они искренне убеждены, будто мозг может понадобиться исключительно слабому физически человеку, практически инвалиду. В тоже самое время, банальное «ты, че, б...?» грозило завести в такие дискуссионные дебри, из которых люди возвращаются через отделение интенсивной терапии. Все взвесив, Фашист нарочито безразлично пробурчал: - А это хто?- и изобразил сыто-свиноподбное выражение лица. - Ты, че, б..., не знаешь дядю Ваню? Б...дь,- пронеслось в голове у Фашиста. - Ты, ваще с какого района? П...ц,- пронеслось следом. - С «Профы» я. Никакого дяди Вани, окромя чеховского не знаю. - Ты меня чеховскими-то не пугай, пока они из своего Чехова прикатят, тут только клочья твоего очка над «Профой» реять будут. - Да это не тот Чехов... - А мне пое...ть! Ты ох...л, сука б..., дядя Ваня тебе пальтишко твое сраное выдавал, а ты, сука, даже не хочешь поблагодарить дядю Ваню? - «Сотку» за мое же пальто? Я понимаю, он бы его сшил, или, на худой конец, на вокзале сп...л и мне по дешевке толкнул а за сто рублей... - Так, хамим значит,- вмешался в диалог третий голос, теперь уже со стороны улицы. Второй «бык», видимо, вышел покурить, а теперь возвращался к своей компании. - Чалый, я догоню,- бледнея, пролепетал Фашист другу, спроваживая его вместе с дамами,- оставь только пивца похлебать. Чалый передал ему свою полупустую бутылку. Второй «гопник» сделал последнюю затяжку, в течение которой Чалый со своими спутницами успели несколько отдалиться: - Значит так, объясняю для совсем глупых: дяде Ване сейчас 52 года, из них 23 он на нарах терся... Вопросы есть? - Да у меня никаких вопросов вроде и не возникало... - Вот и ладненько, -перебил «спортсмен»,- значит ща идешь и благодаришь дядю Ваню. Фашист в принципе не слыл жадным человеком, но жуть как не любил всяческие несвободы, в том числе и в жанрах общения: - Да ни х...я! - Не понял? Жить надоело? - Вы хотите сказать, что этот ваш дядя Ваня полжизни провел в тюрьме, то есть он – вор, преступник, отброс и на этом основании я должен ему денег? - Ты че, ваще ох...л, козлина? Я те по всем понятиям... - Мои понятия – Закон Божий, а на твои самопальные замуты я даже срать не хотел,- свободной от пива рукой Фашист нащупал в кармане куртки газовый баллон,- ты думаешь, отсидеть это круто? Флаг тебе в руки, Бог тебе судья и х... тебе в рот. Я никого не убил и не ограбил, мне эти ваши «понятия» в х... не впились. На долю секунды «быки» оцепенели, и Фашист попытался улизнуть, но этот проект был заранее обречен на провал. Заметив, что «спортсмены» начинают приходить в себя, Фашист одновременно расколол бутылку о перила и оросил газом того, кто стоял между ним и всем остальным миром, тут же ткнул «розочкой» в пузо «быка», стоявшего в дверях (благо тот был в своем парадном мундире – спортивном костюме фирмы «Adidas» с характерными полосками) и, для верности, пнул его потенциальное потомство. Оставалось только смыться, но время начало тянуться как в кошмарном сне. Фашист бежал со всех ног, однако ощущение было, будто бежит он по шею в воде. Подобное испытывает человек, на последнем усилии воли добежавший до сортира, когда осознает, что непослушные пальцы не успеют справиться с брючным ремнем. Или главбух, судорожно сводящий баланс вечером тридцать первого декабря. Или футбольная команда, согласная на ничью в решающем матче, и играющая «на вынос» весь второй тайм, когда арбитр компенсирует 6 минут. Такое испытывает... ну да не важно =) В два прыжка догнав Чалого и подруг Фашист крикнул срывающимся голосом: - Че ждем, б..., ходу! Ходу! Сам тут же выскочил на проезжую часть, чтобы поймать такси. Ему подфартило – машина остановилась мгновенно. Когда тронулись, он еще около минуты находился в ступоре, а потом лихо закинул руки под голову и начал истерически хохотать: - Вот он, б...ь, экзистенциализм в действии. Самый, что ни на есть, got the life, понимаешь. - Это он к чему?- не понял водила. - Да он ща двоим «гопникам» ввалил,- гордо заявил Чалый, как будто победил их сам лично, голыми руками и было их в восемнадцать раз больше. - А че? Наезжали? - Ну да,- отозвался Фашист,- они ж хотят, чтоб все по их «понятиям» нелепым. Чтоб мы все дружно воров чтили, чтоб они были светом общества, а мы бы им прислуживали и поклонялись. Они видите ли настоящие мужики, ничего не боятся, могут все преодолеть, и заповеди Христа и УК РФ. Пусть, б..., жадность свою патологическую и бездарность врожденную победят сначала, rebel'ы х...вы. - Ну да, люди они своеобразные, но их тоже понять можно... - Вот ни х...я я не собираюсь их понимать! Сами они уе...ки и музыка их – уе...ская. Давай там петь про паренька, который двадцать человек убил, тридцать изнасиловал, и еще пятьдесят доказать не смогли. И вот сидит он через решетку на летящих журавликов смотрит, о маме вспомнил. И восемь усохших, небритых му...ков с синей кожей сидят, слушают и умиляются: какой парень золотой, о мамке думает. Тьфу, б..., тошнит меня, от этой блевотины. Истреблять их надо всех а не радиостанции им открывать. - Ладно-ладно, намек понял,- улыбнулся водила, и перещелкнул магнитолу с 103,0 на 106,6 FM. |