ВИОРИКЕ

 

- Уходи, - сказала Она.

Мир раскололся. Глобальное потепление вызвало цунами, торнадо, смерчи и тайфуны, а наступивший одновременно с этим ледниковый период покрыл мою планету толщей льда, которую не могло пробить редкое солнце. Все погибло.

- Уходи, - сказала Она.

Ядерная зима наступила мгновенно. Никто не смог выжить. Земля превратилась в выжженную пустыню. Кругом – пустота и темнота.

- Уходи, - сказала Она.

Астероиды со всей Вселенной, как тяжелые шмели, роем ринулись в плотные слои моей атмосферы. Они в раз испепелили и уничтожили несколько миллиардов меня, всех, кто еще секунду назад любил, мечтал, воевал, работал, просто жил. Землетрясения били мой мир барабанной дрожью. В одно мгновение он перестал существовать и разорвался на миллиарды мелких обломков.

- Уходи, - сказала Она. – Ты опоздал.

 

Когда я Ее потерял? Нет, не так. Когда я начал Ее терять?

- У тебя красивая грудь, - первое, что я сказал при знакомстве. На ней была декольтированная салатовая блузка, два упругих холмика трогательно прятались чуть ниже смелого выреза.

- Ты мне сначала не понравился, - говорила Она потом. Наверное, я начал терять Ее тогда же.

Сначала я не принимал наши отношения всерьез. Я мог сильно опоздать на свидание, явиться к Ней в три ночи пьяным, потащить Ее, уставшую, на посиделки с друзьями допоздна. Я был самоуверенным и самодовольным. Она все прощала, мягко улыбаясь. Она меня любила.

Не сразу я понял, как Она мне нужна. Не на час, день или год, а на всю жизнь. Всегда я был добычливым золотоискателем, в поисках жемчужины каждодневно промывая лотком килограммы бездонных девичьих глаз, искристых улыбок и нежных ямочек на щечках. Чаще всего попадалась пустая порода. Иногда намывал чуть золотишка, на поверку - низкой пробы. Все не то. Поиск стал рутиной. Так можно искать всю жизнь и не найти. Но мне наконец-то повезло, и когда в песке сверкнул тот самый алмаз, я его чуть не упустил.

 

Где живут, на каких горошинах спят эти принцессы? Они встречаются крайне редко, примерно одна на миллион. Ты можешь всю жизнь прожить с Ней в одном городе, на одной улице, в одном доме, ходить в один магазин или сидеть за одной партой, но все это - в разных измерениях, и как параллельные прямые, так и ни разу в жизни не пересечься. Этот исчезающий вид надо заносить в Красную Книгу. Это как счастливый лотерейный билет, все надеются на удачу, но выпадает она единицам. Я, вроде Гаруна аль Рашида, оказался обладателем сказочного сокровища.

 

Это действительно было, как в сказке. Мы гуляли по ночному зимнему городу, играли в снежки, валялись в снегу. Немолодая почтальонша уже знала, где Она живет – я почти ежедневно посылал ей красочные телеграммы, в стихах я признавался ей в любви. Ей, привыкшей к сухим цифрам бухгалтерских отчетов, безумно нравился этот налет романтики. Я летел на такси в аэропорт, чтобы проводить ее в командировку, прижимая к груди первые в этом году тюльпаны. Из-за меня однажды чуть рейс не задержали, Она ждала рядом с разъяренными таможенниками, но я успел. Я ворвался в здание аэропорта, закружил ее и стал целовать. Милая девушка с лейтенантскими погонами деликатно отвернулась.

Она меня встречала дома в белом кружевном нижнем белье, сразу срывая с меня одежду, и мы до утра занимались любовью. Мы думали, чувствовали, понимали и любили друг друга в унисон.

Друзья мне завидовали, их жены и подруги сверкали бриллиантовым светом, но, по сравнению с Ней, оказались обыкновенной бижутерией. Их любовь была пресной, а быт – скучным и постным.

 

В моем бумажнике еще осталось немало наличности будущего. В нем хрустят серые ассигнации длинных будней, оранжевые банкноты скорых месяцев и радужные купюры резвых лет. Здесь мои будущие мечты и надежды, победы и потери, встречи и разлуки. Я еще достаточно молод, поэтому бумажник не успел прохудиться. Но я, не раздумывая, опустошил бы его, отдал бы всю наличность за возможность вернуться назад, что-то изменить, повернуть, сделать по-другому…Вернуть Ее.

Наверное, я вернулся бы в тот предновогодний вечер, когда Она сказал, что беременна. Я выслушал Ее как-то отстраненно-бесстрастно. Она заметила это и лишь улыбнулась. А я думал, черт, это не ко времени, еще слишком рано.

- Я рад, Солнышко, - осторожно ответил я. – Давай скажем родителям об этом после Нового Года? А? Это будет наш с тобой им подарок.

После праздников она позвонила и сказала:

- Я решила делать аборт. Мы еще не готовы к ребенку.

Я это безропотно принял.

Или вернуть то утро, когда я Ее встретил на такси после аборта. Ей было плохо, она осунулась. Ее голова лежала на моих коленях, я гладил Ее волосы, мне было Ее так жалко, что хотелось плакать. Я чувствовал себя подонком, моя девочка мучилась и страдала из-за меня. Зато в тот день я потащил Ее к друзьям на шашлыки. Я пил и смеялся. Сегодня я встречал бы Ее в роддоме, ребенок плакал бы и угукал, мы меняли бы подгузники маленькому и не спали ночами, я работал бы за десятерых и носил Ее на руках…

Или два наших лета, когда я уезжал без Нее на море с друзьями, погулять, покуролесить, попить…Ей было обидно, Она это скрывала, но я все видел. И все равно уезжал.

Или, когда я приходил пьяным в дым, еле ворочая языком, Она не любит запах перегара, поэтому ложилась спать в другой комнате; когда я уходил, а Она просила остаться; когда Она ждала простых слов о нашем будущем, а я их не находил; когда Она строила планы, а я Ее не слышал…Этих ИЛИ слишком много накопилось, мне всю жизнь придется платить по этим векселям, если удастся…

 

Я опоздал. Опоздал на мгновение или на жизнь, это неважно. У Ее терпения все-таки оказался предел.

- Уходи, - сказала Она.

Мой мир взорвался. Как из разжавшейся пружины, мощный выброс энергии вытолкнул во Вселенную сверкающе-ослепительный огненный сгусток. Сверхновая, подмигивая встречным звездам, как старым знакомым, стремительно понеслась в вечную пустоту.

 

Парень в кожаной куртке и первыми в этом году тюльпанами в руке стоял, нервно покуривая, под пронизывающим ветром. По тяжелому небу, срывая угрюмость со свинцовых туч, прокатилась яркая комета.

«Я люблю ЕЕ. Пусть Она меня простит, - спешил он загадать желание, следя за ее стремительным падением. – Пусть все будет, как прежде. Пусть…»

Звезда, последний раз подмигнув, исчезла за новостройками. Сигарета, отправленная в полет, расписалась в темноте рубиновым росчерком, рассыпавшись на земле множеством огненных кровоточий. Через секунду они погасли.