Эту субботу доктор медицины сэр Персиваль Флоссберри мог по праву считать самым удачным днем в своей жизни.

 

Во-первых, его старинный друг, сэр Джеймс Геттинберг не отклонил, как уже не раз бывало раньше, приглашения на ужин.

 

Во-вторых, повар, нанятый на прошлой неделе, не подвел: ужин удался на славу, чему свидетельством стали искренние похвалы сэра Джеймса, не любившего разбрасываться словами попусту. Геттинберг слыл лучшим профессором английской словесности и знал цену слову!

 

Но самое главное для сэра Персиваля заключалось в том, что накануне он закончил огромный труд. Может быть, даже труд всей жизни. Осталось еще немного черновой работы, но она не смущала Флоссберри. Сейчас ему хотелось посвятить друга в свои открытия.

 

Сэр Джеймс в общих чертах знал об этой работе. И догадывался, что сегодняшний вечер будет посвящен ее успешному окончанию.

 

После ужина пришло время коньяка и сигар. Дворецкий Карл отдавал распоряжения убирать со стола, а сэр Персиваль и сэр Джеймс скрылись в кабинете.

 

В комнате горела только настольная лампа, излучая приятный зеленый свет. Сэр Джеймс расположился в кресле и с благодарностью принял от хозяина кабинета сигару и бокал с коньяком.

 

Сэр Персиваль встал у окна и, отодвинув портьеру, смотрел на реку. Одинокие фонарики джонок на Темзе были подобны светлячкам. Они несуетливо двигались, как будто играли в какую-то понятную только им игру.

 

Тишину нарушил сэр Джеймс. Он уже успел раскурить сигару и сделал глоток.

 

- Сегодняшний ужин, Персиваль... Давненько мне не приходилось вкушать столь потрясающих блюд.

 

- Мне действительно повезло с поваром, Джеймс. Кто бы мог подумать, что в Лондоне есть такие мастера.

 

- Лобио было выше всяких похвал. Думаю, что в лучшем лондонском ресторане его не приготовят изысканнее.

 

- Джеймс, разве только лобио? Весь ужин от закусок до десерта - шедевр кулинарии.

 

Голос сэра Персиваля заглушил рев реактивного самолета, слышный даже сквозь закрытое окно.

 

- Теперь летают ниже, чем было завещано великим султаном Абдаллой ибн Рахимом четвертым, да прибудет с ним благодать небес, - заметил сэр Джеймс.

 

- Времена меняются, - согласился сэр Персиваль. - Двадцатый век на пороге. Уходит потихоньку старая добрая Англия.

 

- Скажите прямо, дорогой Персиваль. Вы ведь позвали меня, чтобы сообщить об окончании ваших трудов. Не правда ли?

 

Сэр Персиваль смутился.

 

- Наверное, да. Хотя, как мне видится ситуация, я скорее решил посвятить вас в результаты не совсем законченного процесса.

 

- Незаконченного?

 

- Вот именно. Страшно подумать, но меня пугает та определенность, которой я достиг. Прошу вас не перебивать меня в ближайшее время. Я расскажу все, что было сделано.

 

- Скажите главное: вам удалось оставить с носом этого выскочку Рокуэлла?

 

О соперничестве Персиваля Флоссберри и Генри Рокуэлла ходили легенды. Оба они на протяжении трех десятилетий занимались одной и той же проблемой: работой мозга во время сна. Но если Флоссберри был настоящим ученым, то про Генри Рокуэлла такого сказать было нельзя. Он являл собой идеальную модель интригана от науки, умеющего всеми правдами и неправдами продвинуть именно свои теории, какими бы фантастическими они не казались.

 

Последняя теория Рокуэлла звучала так: человеческие сны - не что иное, как результат сексуальных стремлений и желаний индивида. Плюс подсознательные страхи и мечтания. И ничего более.

 

Сэр Персиваль был категорически не согласен с такой, как ему казалось, примитивной точкой зрения. Он считал, и не раз говорил об этом на лекциях своим студентам, что человеческий мозг гораздо сложнее, чем принято считать. Особенно в той части, которая касалась сновидений.

 

Так сложилось, что побеждала точка зрения Рокуэлла, поскольку он придал своей теории лоск и пышность. Именно эти составляющие ценились при дворе султана, а потому теория Рокуэлла считалась модной, а, следовательно - верной. Чего стоило одно только название - психоанализ.

 

Сэр Персиваль же денно и нощно занимался исследованиями.

 

- Мне кажется, да, - ответил сэр Персиваль. - Вы и сами сможете сделать выводы из моего рассказа.

 

Как вы знаете, мой любезный друг, последние пять лет я день за днем занимался практическими исследованиями вопросов, связанных со сновидениями. Не так давно мне пришла в голову удачная мысль: обследовать пациентов клиник для душевнобольных, как в Англии, так и в соседних странах. И вот здесь меня ждала самая настоящая удача.

 

- Я весь внимание, - сэр Джеймс отхлебнул коньяк, поправил чалму и затянулся сигарой. Над Темзой разнеслись удары Биг Бэна, мелодично переплетаясь с призывами муэдзина к намазу.

 

- Так вот. Вам что-нибудь говорят такие названия как "манхэттенский проект", "вторая мировая война", "империя зла", "англиканская церковь"?

 

Сэр Джеймс пожал плечами.

 

- Ничего не слышал о таком. Что это, Персиваль?

 

- Это, Джеймс, то о чем рассказывали мне мои подопечные. Я опросил тысячи пациентов в сотнях клиник, пока не нашел этих четвертых. Они никогда не были знакомы, никогда даже случайно не могли встретиться друг с другом, но их истории удивительно похожи. Все они, - тут сэр Персиваль сделал паузу.

 

- О двадцатом веке.

 

- Но ведь двадцатый век еще не наступил.

 

- В их сновидениях он наступил уже давно. Каждый из них утверждает, что реальная жизнь у него там, во снах. Они говорят, что занимают в своих снах высокое социальное положение, что у них много интересной работы, насыщенная личная жизнь.

 

- А в реальности?

 

- В реальности - это люди, страдающие редкой формой аутизма, непригодные ни к какому роду деятельности. Даже самому примитивному Я нашел их случайно. Разговоры о снах - единственное, что интересует пациентов.

 

- Так что же означают все эти слова? Тем более интересно про "вторую мировую войну". Насколько я помню историю, она состоялась при Аладдине втором завоевателе. Но это было еще в семнадцатом веке.

 

- А вас не смущает такое словосочетание, как "англиканская церковь"?

 

- Что-то связанное с Англией?

 

- У пациента, который об этом говорил, Англия - христианская держава.

 

- Да? Как интересно.

 

Сэр Джеймс допил коньяк и попросил еще. Сэр Персиваль отошел от окна к бару и принес бутылку.

 

- Я обязательно дам вам, Джеймс, почитать стенографические записи сновидений. Это что-то потрясающее. Четыре пациента живущие в разных странах настолько связно рассказывают свои истории, что просто диву даешься. К тому же в историях есть моменты, одинаково повторяющиеся у всей четверки.

Самое смешное, но каждый из них пытался убедить меня в том, что это сейчас они спят и видят нас во сне. Что весь наш мир всего лишь сон, а реальность находится там...

 

Сэр Персиваль махнул рукой куда-то в сторону окна.

 

- Персиваль, какой же вы делаете из этого вывод?

 

- Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Для этого мне понадобится ваша помощь. Но вначале скажите: что вы думаете по этому поводу?

 

Сэр Джеймс думал недолго.

 

- Не знаю как вам, Персиваль, но ситуация напомнила мне рубаи Шекспира. Как же там было...

 

Ночью бабочка в сон постучалась ко мне.

Или это пригрезился я ей во сне?

Как теперь мне покой обрести под луною?

Кто являлся кому этой ночью во сне?

 

Сэр Персиваль чуть наклонил голову, оценивая сказанное.

 

- Джеймс, ваше стремление найти ответ у классиков литературы достойно восхищения. Тут я вам не соперник. Литература - ваш конек. Эти строчки могли бы что-то объяснить, но... Вот о чем я хотел спросить у вас. О чем ваши сны? Поверьте, я не собираюсь вторгаться в частную жизнь...

 

- Меня это не пугает. Вы спрашиваете, что я вижу во снах? Ничего интересного.

 

- Это не ответ, любезный друг. Я бы хотел конкретизировать.

 

Сэр Джеймс на секунду задумался. Пальцы чуть сильнее сжали бокал.

 

- На самом деле, Персиваль, мне неприятны эти воспоминания. Именно поэтому я стараюсь загрузить себя работой как можно больше, чтобы по возможности спать без сновидений.

 

- Джеймс, мы решили говорить откровенно, - напомнил сэр Персиваль. Правда, нынешнее русло беседы уже не нравилось ему самому.

 

- Ладно, - сэр Джеймс тряхнул седыми кудрями. - В своих снах я - солдат.

 

- Солдат?

 

- Да. Простой солдат. Воюю здесь, в Англии. Долгое время.

 

- Удивительно, - единственное, что смог сказать сэр Персиваль. - Как вы это объясняете?

 

- Никак. Толковать сны - не моя стихия. Я засыпаю и каждое утро радуюсь, что проснулся. Хотя не скрою, мне интересно, кто победит: Йорки или Ланкастеры?

 

- Кто это?

 

- Кажется, члены претендующих на королевство кланов. Но это неважно.

 

- А вы, на чьей стороне?

 

- Ланкастеры. Хотя, не уверен.

 

- В каком смысле?

 

- Сумбурные воспоминания. Ежечасно кто-то кого-то предает. Сейчас - одно, после - другое. Тяжелые сновидения.

 

Затрудняюсь ответить, за кого воюю. Кажется, война в моих снах - просто самоцель. Не более того.

 

Сэр Персиваль счел разумным выдержать паузу. К тому же сигара была безнадежна испорчена.

 

- Вам еще повезло, Джеймс. В самом деле, повезло.

 

- То есть?

 

- В ваших снах есть хоть какое-то действие.

 

- Только не говорите, что у вас по-другому.

 

Сэр Персиваль вновь раскурил сигару.

 

- У меня абсолютно не так. Не то чтобы я вам завидовал, но по мне, так лучше во сне воевать.

 

- Чем же занимаетесь вы, дорогой Персиваль?

 

- Строю пирамиду. Да-да, не смейтесь. Строю гигантскую пирамиду во славу своего повелителя. Изо дня в день с тысячами собратьев тягаю огромные камни. И во сне знаю, что это началось задолго до моего рождения, а когда закончится неизвестно.

 

- Не может быть, - сэр Джеймс внимательно глядел на собеседника. - А где проходит строительство?

 

Сэр Персиваль отпил коньяк.

 

- Вы не поверите, но в Африке.

 

- В Африке?!! - сэр Джеймс заметно нервничал. - Какая может быть пирамида в Африке? Абсурд! Но мне кажется, я все понял, дорогой друг. Надеюсь, что мои мысли помогут вам в работе.

 

- С интересом выслушаю вас.

 

- Все очень просто. Мы- люди, социально адаптированные в обществе. Наша загруженность - максимальна. Именно поэтому наш мозг дает нам возможность отдохнуть. И сновидения наши монотонны и непритязательны. Мы достаточно реализуем себя в обществе. Единственное стремление, которое у нас есть - это отвлечься от пестроты нашей жизни. Поэтому я бесконечно воюю, а вы, как утверждаете, строите пирамиду. И то и другое с точки зрения здравого смысла - нелепо. Но эта монотонность позволяет нашему мозгу восстановить силы во время сна.

 

Сэр Персиваль заметно приободрился.

 

- Именно так и шли мои рассуждения. Я считаю, что мои пациенты, будучи абсолютно беспомощными в реальной жизни, сумели сконструировать в своих снах такую реальность, которая позволяет им быть максимально полезными обществу. Мне просто необходимо было найти еще одно подтверждение своих догадок. Поэтому я и вызвал вас на этот нелегкий разговор. Надеюсь, что вы не обиделись.

 

- Ни в коем случае, дорогой Персиваль. Я рад, что смог быть вам полезен. Рубаи я все же советую включить в лекцию. Они произведут эффект.

 

- Думаете?

 

- Уверен! Лекция обещает быть занятной и поучительной. Когда, кстати, вы собираетесь с ней выступить?

 

- Во вторник. Я оповестил ученый совет, и к моему предложению отнеслись благосклонно.

 

- С удовольствием поприсутствую. Хочется увидеть лицо этого ханжи Рокуэлла. Насколько я знаю, его изыскания идут несколько в другом направлении.

 

Сэр Персиваль позволил себе улыбнуться.

 

- Идут ли? Вот в чем вопрос. Рокуэлл, по-моему, давно потерял интерес к настоящим исследованиям. Сочувствую его студентам.

 

- И черт с ним. Вы, мой дорогой Персиваль, стоите на пороге великого открытия. Я уверен, что конец девятнадцатого... Да что я говорю, весь двадцатый век пройдет под знаменем вашего открытия! Абсолютно точно, султанат, наконец, поймет, что такое настоящая наука.

 

Сэр Персиваль посмотрел на собеседника.

 

- Кстати, я не решился пригласить представителя дивана на лекцию.

 

- Зря! В таком случае позвольте сделать это мне, - глаза сэра Джеймса горели. - Я знаю, что ваш успех подвигнет султана оценить по достоинству настоящий талант ученого. Времена этого напыщенного идиота Рокуэлла должны кануть в прошлое.

 

- Я буду рад, если это окажется так.

 

В дверях кабинета возник дворецкий. Чуть постоял. Поняв, что его появления не заметили, откашлялся.

 

Сэр Персиваль повернул голову.

 

- Слушаю вас, Карл.

 

- Милорд. Хочу доложить, что рикша ждет у входа. Дорогу к дому сэра Джеймса я ему объяснил.

 

- Благодарю вас, Карл. Вы свободны.

 

Дворецкий исчез также незаметно, как появился.

 

Сэр Джеймс рывком поднялся с кресла.

 

- Чудесно. На самом деле пора и честь знать. Время позднее. И к слову сказать, я приготовил немного работы на вечер.

 

- Джеймс, вы к себе беспощадны, - улыбнуться сэр Персиваль не решился, хотя ему очень хотелось.

 

- Оставьте. Не вы один желаете украсить свою голову лавровым венком. Глядя на вас, я понимаю, что мне тоже есть к чему стремиться. И умоляю, не спорьте. Уверен - во вторник вас ждет фурор.

 

- Суета! Вот нынешнее лобио удалось на славу, не так ли?

 

Сэр Джеймс шутя погрозил пальцем.

 

- Напоминаете за кем следующий ужин? Моя новая кухарка готовит не менее прекрасно. Уверяю вас.

 

В ответ сэр Персиваль встал и развел руками, полностью соглашаясь с собеседником. Они покинули кабинет и прошли через гостиную.

 

Уже у дверей сэр Джеймс заметил:

 

- Знаете, дорогой друг. Наверное, к лучшему, что ваши пациенты считают свои сны явью. В конце концов, в грезах они проводят время куда как более интересно и разнообразно. Мне искренне жаль, что им приходится возвращаться в реалии нашего мира.

 

- Что поделать. За сном всегда приходит время пробуждения.

 

- Но хороший сон тоже необходим. Спокойной ночи, Персиваль.

 

- Спокойной ночи, Джеймс. Добрых вам снов.

 

Сэр Персиваль проводил гостя, вернулся в кабинет и сел в кресло. Спать не хотелось. Сэр Персиваль протянул руку к журнальному столику, взял, начатую несколькими днями ранее, книгу и углубился в чтение, предварительно поменяв на перстне, украшавшем его безымянный палец, аметист на сапфир. Взглядом.