Как я спорил с дьяволом о божественном.

 

 

Per aspera ad astra - через тернии к звездам!

 

Саrре diem - лови день

 

 

 

Глава №1.

 

В небольшую круглую комнату, вошли четверо людей, облаченных в черные сутаны. Тихо потрескивали свечи, расположенные по кругу, для освещения комнаты. В центре помещалось возвышение, по обе стороны от которого стояли еще две свечи. Слева черная, справа белая. Они отбрасывали красноватые блики на небольшой бронзовый гонг, стоявший чуть в стороне.

У каждого из вошедших было в руках по предмету. Первый нёс перед собой большой серебряный кубок, наполненный темной жидкостью, далее шел высокий человек, держа стопку желтых пергаментов, третий нес недлинный чуть изогнутый меч, четвертый – предмет, напоминающий грубую копию фаллоса. Двое первых направились к возвышенности в центре. Другие двое, положив принесенные предметы, сели к ней лицом. Человек, несший кубок, поставил его на пол и скинул сутану. Им оказалась женщина. На вид ей было не больше двадцати пяти. Крепкое молодое тело. Русые волнистые волосы были распущенны и падали на изящные плечи. Темные глаза, чувственные губы, тонкий нос. Лицо её, казавшееся смуглым от тусклого света свечей, было крайне сосредоточено и напряжено, что подчеркивало ощущение важности происходящего в этой комнате. Из одежды на ней остался только лишь сделанный из серебра медальон, перевернутая пентаграмма с заключенной в неё козлиной головой, который висел у неё на груди. Она села на постамент, затянутый черной парчой, а потом, чуть помедлив, легла на спину. Все это время второй из вошедших стоял неподвижно, держа в руках пергаменты. Как только женщина замерла перед ним, он подошел чуть ближе и положил слева и справа от обнажённого тела по несколько старых жёлтых листов. Сутана скрывала лицо стоявшего перед алтарём человека, но можно было безошибочно сказать, что это мужчина по широким плечам и большому росту. Однако двигался он мягко, словно перетекая из одного положения в другое. Лицо его было в тени, однако капюшон не скрывал крупного подбородка с ямочкой, выдававшегося из тени. Несколько минут ничего не происходило, и слышно было лишь дыхание женщины, да ели слышное шипение горящих фитилей. Помедлив еще некоторое время, мужчина в центре наконец протянул руку вверх и взялся за толстую верёвку, свисающую с потолка. Там, в верху, куда не достигал свет свечей, был подвешен массивный колокол, от его языка тянулась вниз веревка. Мужчина с силой дернул веревку колокола вперед. Громкий, пронзительный звук прозвучал в тишине особенно резко. Он разорвал и скомкал тишину, наполнив её оглушающим громом, переходящим в низкий гул. После того как наступила тишина, мужчина, не отпуская веревки, медленно повернулся на девяносто градусов и снова ударил в колокол. После того как звуки стихли, он повернулся ещё на девяносто градусов и вновь огласил комнату раскатистым ударом. Сделав так четвёртый раз, он оказался в том же положении, что и перед началом: лицом к распростёртому перед ним женскому телу. Только после этого мужчина отпустил верёвку. Еще несколько минут тишины. Две фигуры черными изваяниями застыли в неверном света свечей. С начала этого таинственного действа они не шелохнулись. Словно это были и не люди. Ярким контрастом с их черными одеяниями была белизна женского тела. Она лежала неподвижно с закрытыми глазами, то же не двигаясь, лишь чуть подрагивали кончики её ресниц.

Мужчина поднял с пола меч. И ели касаясь им, провел самым кончиком лезвия от начала живота женщины до медальона. Женщина вздрогнула от прикосновения холодного лезвия к её телу, однако продолжала лежать по-прежнему неподвижно. Мужчина протянул руку и взял верхний пергамент. Одной рукой он держал желтый лист над женщиной, другой же держал меч на медальоне. Чуть помедлив, он поднял голову, словно обращаясь к кому-то, кто стоял выше его, и начал говорить глухим, но твердым голосом:

-Исполненный выстраданным гневом и яростью угнетенных, я изливаю глас мой,

окутанный грохотом грома, дабы вы услышали его! О, великие обитатели ночи,

затаившиеся во тьме, о, хранители пути, о, слуги мощного Тота! Появитесь же!

Явите нам свою благотворную силу во благо того, кто верует и охвачен мукою.

Оградите его бастионом вашей защиты, ибо не заслужил он мук сиих, и не желает

их. Пусть тот, кто затаил на него злобу, лишится силы своей и состояния своего.

Огнем и водою, землею и воздухом поддерживайте его, дабы вновь обрел он то, чего

лишился. Закалите огнем до мозга костей товарища нашего и друга по

Левостороннему Пути. Силами Сатаны да вольются в жизнь его вновь удовольствия

земные. Устраните же, что препятствует течению его жизненных сил, дабы мог

вкусить он нектары сладострастия в грядущих вожделениях своих. Лишите дара речи

противника его, имеющего форму или не имеющего таковой, и пусть товарищ наш

выйдет радостным и сильным из постигшего его несчастья. Не допустите чтобы

неудачи сокращали путь его, ибо он - один из нас и посему следует его лелеять.

Восстановите его в силе, в удовольствии, в бесконечной власти над постигшими его

несчастиями.

Создайте вокруг и внутри него величественное сияние, что возвестит о появлении

его из зыбкого болота, поглотившего его. Сие повелеваем мы именем Сатаны, что

щедр на милости и чья поддержка решит исход! И жить тому, чье имя звучит Агриф, сосуду, чья плоть подобна земле, жизни вечной, бесконечному миру, доколе правит им Сатана- властелин его! Шемхамфораш! Да здравствует Сатана!

Сначала голос его звучал негромко, но чем дольше он говорил, тем громче, тем торжественнее они звучала. Словно слова его наполнялись силой, мощью, исступленностью, в них был огонь способный зажечь человека изнутри, испепелить его душу. Когда он говорил последнюю фразу, голос его звенел под темными сводами залы ликованием и священным трепетом. Резким движением он отнял меч от груди женщины и проткнул желтый лист пергамента, после этого он поднёс его к огню белой свечи. Огонь перекинулся на исписанные ветхие страницы и принялся с жадностью пожирать строчку за строчкой. Бумага корчилась, словно в агонии, отдаваясь на съеденье безжалостному огню. Вот остался один лишь уголок, и мужчина бросил его себе под ноги. После этого он поднял небольшую колотушку и повторил свою последние слова.: Шемхамфораш! Да здравствует Сатана! Со стороны двух тёмных сидящих фигур послышалось два голоса, которые вторили : Шемхамфораш! Да здравствует Сатана! Мужчина ударил в гонг. Послышался низкий гул. Казалось, сам воздух вибрирует от этих звуков. Дым от свечей, клубясь, уходил вверх, во тьму, и там, причудливо извиваясь, казался каким-то призрачным мистическим существом. Мужчина поднял меч и указал им на запад. Голос его звенел от силы и трепета, переполнявших его.

-Да здравствует Левиафан! Повелитель морских глубин. Властелин моря и Запада.

Мужчина снова ударил в гонг.

-Да здравствует Левиафан!- молвили сидевшие.

Фигура в центре повернулась направо. Рука с мечом указывала на север.

-Да здравствует Белиал! Основа земли, сын независимости, Властелин Севера.

Удар в гонг.

-Да здравствует Белиал!- Вторили голоса.

Фигура снова повернулась. Теперь к востоку.

-Да здравствует Люцифер! Носитель света и просвещения, Властелин воздуха и Востока.

Гулкий раскат гонга.

-Да здравствует Люцифер!

Конец меча устремился к югу.

-Да здравствует Сатана! – Противник устоев, Властелин огня и Юга.

Гул гонга эхом затих где-то выше.

-Да здравствует Сатана!- ответили ему голоса.

Мужчина снова повернулся к лежащему на алтаре обнажённому телу. Грудь молодой женщины высоко вздымалась. Крылья носа трепетали от возбуждения, которое передалось ей от мужчины. Он отложил колотушку в сторону, а меч положил на тело девушки, так чтобы кончик острия его располагался между грудями женщины. Дальше он поднял серебряный кубок и сделал несколько крупных глотков. То, что осталось, он вылил на меч. Янтарные капли скатывались с блестящего лезвия на белоснежную кожу девушки.

Встал один из сидящих. Молча подошёл к алтарю и взял в руки ритуальный фаллос, сделанный из какой-то темной древесины. Дальше он прошел по периметру комнаты и, проходя мимо западной, северной, южной и восточной стен, останавливался у каждой и, повернувшись спиной к алтарю, делал движения, схожие с движениями священника, помахивающего кадилом. После совершения этого «обхода», он снова сел на своё место и замер как прежде.

Все это время мужчина у алтаря не двигался. Ещё минута тишины. Он медленно склонил голову, держа руки чуть впереди себя. На этот раз голос его был тих и разборчив, иногда переходил на шепот, а иногда, наоборот, на высокие тона.

-Ol sonuf vaoresaji, gohu IAD Balata, elanusaha caelazod: sobrazod-ol Roray i ta

azodapesad, Giraa ta maelpereji, das hoel-qo qaa notahoa zodimezod, od comemahe

ta nobeloha zodien; soba tahil ginonupe pereje aladi, das vaurebes obolehe

giresam. Casarem ohorela caba Pire: das zodonurenusagi cab: erem ladanahe.

Pilahe farezodem zodenurezoda adama gono ladapiel das home-tone: soba ipame lu

ipamus: das sobolo vepe zodomeda poamal, od bogira aai ta piape Piamoei od

Vaoah! Zodacare, eca, od zodameranu! odo cicale Qaa; zodoreje, lape zodiredo

Noco Mada, hoathahe Saitan!

На последнем слове он развёл руки и поднял голову вверх.

Вспышка! В глазах его на миг померкло.

 

 

Глава №2.

 

 

Сознание, наконец, прояснилось. «Нет, вроде всё-таки живой» - мелькнуло у меня в голове. Я осторожно открыл один глаз. Передо мной стояла массивная деревянная дверь с тяжёлым металлическим кольцом, которое держало в зубах какое-то мифическое животное. Оно выполняло роль своеобразного барельефа на двери и одновременно ручки. Я огляделся вокруг. Влево, вправо и вверх уходила мощная каменная стена, тонувшая в сгущающейся тьме. Уже метрах в пяти от двери оставался лишь неясный силуэт стены, а в десяти метрах исчезал и он. Позади меня так же была темнота, и увидеть что-либо дальше было невозможно. Я стоял, пытаясь понять, что к чему. Сознание ни как не могло связать это странное место и те, события, что происходили каких-то пару минут назад.

«Черт возьми, где я? Вообще, что произошло? И…откуда идёт свет?»-Я еще раз без особой надежды осмотрел унылый серый камень стен, пытаясь найти какой-нибудь фонарь, лампу или на худой конец факел, однако ещё раз убедился в том, что ничего такого не было. Дверь словно светилась изнутри.

«Куда же то я попал?»- прошептал я себе под нос. Некоторое время я стоял перед дверью, решая, что же делать. Других вариантов не было. Оставалось только войти в эту дверь.

Я потянул за кольцо.

Заглянув внутрь, я удивился, увидев просторный кабинет, освещенный горящим камином. Перед ним стояли два больших кресла, спиной к двери, а значит и ко мне. Вся мебель в комнате была выполнена в чуть тяжеловатом, но всё же изысканном стиле. Массивные шкафы из красного дерева были наполнены рядами книг. Даже не будучи знатоком, можно было сказать, что это не просто дешевая макулатура, а действительно дорогие, старые издания. И нашлась бы люди, которые отдали бы целые состояния за такую коллекцию. Книжный шкаф шел вдоль всей стены, напротив же стоял стол, настолько широкий, что казалось, при желании можно было бы поиграть на нем в футбол. Чуть левее стояла бронзовая статуя льва, с угрожающе разинутой пастью.

-И долго ты будешь стоять в дверях?- послышался приятный, низкий баритон со стороны одного из кресел. Похоже, в нем кто-то сидел.

Я ступил внутрь и прикрыл за собой дверь, но всё же медлил подходить ближе к креслу.

-Порой я не понимаю людей. Есть одна старая японская легенда. Один человек очень почитал драконов. Весь его дом был уставлен фигурками драконов, а на стенах висели их изображения. Он так истово поклонялся драконам, что даже вызвал интерес драконьего бога. И вот драконий бог решил посмотреть на этого человека. Он подлетел к дому его. Однако когда этот человек вышел наружу и увидел драконьего бога, то так испугался, что тут же умер.

Я надеялся, что такие люди перевелись еще во времена первых японских императоров.- Говоривший хмыкнул: зачем же ты пришёл, если даже боишься подойти сесть со мной рядом.

.Я все еще не понимал, где я, кто обладатель этого бархатного баритона, и вообще, что происходит, однако меня разозлил этот шутливо снисходительный тон. Это придало мне смелости, и я подошел к камину. Глубоко в кресле сидел мужчина среднего роста, худощавый, но жилистый. Лицо его было то же немного вытянуто, угловато, с острыми выдающимися скулами, однако не так как бывает у людей, перенесших долгую изнурительную болезнь или после долгой голодовки. Оно было худое от природы. Короткие черные волосы, черные же густые брови, едва заметно сросшиеся на переносице. Под ними - близкопосаженные тёмные глаза. Точнее сказать было сложно, так как камин давал недостаточно света, чтобы можно было как следует их рассмотреть.

Колючий проницательный взгляд, от которого не укрывалось ни одно движение собеседника. Прямой нос, тонкие губы в чуть заметной лукавой улыбкой. Лицо этого мужчины нельзя было назвать красивым, зато выдавало аристократическое происхождение своего владельца, недюженный ум и скрытный, хитрый характер. От него веяло какой-то выдержанной древностью, как от многолетнего вина с чуть запылённой от долгого хранения этикеткой, которая, однако, свидетельствовала об изысканности содержимого.

-Располагайся. – Он легким кивком указал на второе кресло,- выпьешь чего-нибудь? Коньяк, виски, бренди или может, ты предпочитаешь водку?

Я молчал. Мне казалось все это очень странным. Очень странным. Происходило нечто не увязывающееся с привычным мне миром. Я не мог объяснить, как я сюда попал. Что это за странное место, кто этот еще более странный незнакомец, сидящий передо мной, и проводящий экскурс по своим алкогольным запасам.

Хорошо, выберу на свой вкус, только тогда уж не обессудь.- Он привстал с кресла, и, поправив красный шелковый халат, в который был одет, легкими уверенными шагами направился к столику в углу комнаты, на котором стояли бутылки. Он несколько секунд выбирал, зависнув над столиком, как орел, высматривающий добычу. Наконец, решившись, он достал одну из бутылок, с мягким хлопком вынул тугую пробку и наполнил на два пальца коньячные бокалы темной жидкостью.

-Коньяк. Надеюсь, ты не имеешь ничего против. Выбрал самый лучший.- С улыбкой произнёс он, вернувшись с бокалами в руках, и передав один мне. Минуту мы вдыхали аромат коньяка, который мог бы украсит королевский стол. Я сделал маленький глоток. Вкус оказался еще более привлекательным, чем аромат. Я всегда уважал людей, которые разбираются в коньяках и умеют их выбирать

- Божественный вкус. Неправда ли?- сказал он после непродолжительного молчания,- нет. Скорее, дьявольски хорош.- Его улыбка стала еще шире.

-Да.- Я кивнул.- Что это за место и кто вы такой?

Что это за место, в принципе, не имеет значения. Считай, ты у меня в гостях. Кто я? А ты не догадываешься? А вы к кому, собственно, взывали в ваших напыщенных речах?

hoathahe Saitan! od zodameranu!(покажись мне) и прочий вздор. Вот он я. Как есть. Ты не против, если я закурю?

Он не дождался ответа, взял со стола тонкую сигару и спички. Все время пока он закуривал и клал обратно спички, его взгляд неотрывно следил за мной… Смысл сказанного дошёл до меня не сразу. Я непонимающе смотрел на него, вспоминая перевод первого ехинисианского ключа. Наконец смысл его слов, достиг (!!!) моего сознания. Наверное, выражение моего лица было такое, как у эскимоса увидевшего небоскрёб, и мой собеседник не выдержал. Выражение серьезности на его лице сменилось гримасой с трудом сдерживаемого смеха. Он громко рассмеялся.

-Обожаю такие моменты.- сказал он, чуть успокоившись.- Что не ожидал? И даже на ногах у меня не копыта, а всего лишь тапочки.

Мысли смешались у меня в голове, мой мозг никак не хотел принять факт, что передо мной сам дьявол. Я осушил одним махом все содержимое бокала, даже не заметив вкуса, однако почувствовал, как горячая волна прокатилась у меня по пищеводу и успокоилась приятным теплом где-то в животе. Алкоголь немного привёл мои мысли в порядок. Мы долго сидели и смотрели на огонь, я приходил в себя, а сатана…хм, кто знает, о чем думает сатана? Первым нарушил молчание я.

-Хорошо. Но почему вы…

-Мы с тобой и не пили на брудершафт, однако давай всё-таки перейдём на ты.- Перебил он :Я, как ты уже заметил, перешёл.- сказал он, улыбнувшись: Однако прости мою неучтивость. Зови меня Марк. Это имя из всех придуманных людьми мне нравится наиболее.

- Ладно. Почему ты, сатана, снизошел именно до меня? От чего ты сейчас сидишь и разговариваешь тут со мной? Ведь я вряд ли чем-то так сильно отличаюсь от остальных шести миллиардов людей. Или с тобой можно встретиться только посредством ритуала, в котором я, помнится, участвовал еще каких-то полчаса назад?

-Начну с конца. Ваш обряд, ритуал, черная месса, называйте, как хотите – чушь собачья. От него никакого проку. Меня всегда смешило, как люди пытались «связаться» с богом.

Придумывали сложные обряды. Но, те кто хотел «связаться» с дьяволом...Тут извращались как могли, на сколько фантазии хватит, а её хватает, особенно у разного рода душевнобольных. Поверь, я повидал столько идиотских «действий», направленных на то, чтобы «установить со мной связь». Теперь второе. – он прервался на минуту, для того, чтоб подбросить несколько поленьев в камин. Устроившись снова в кресле, он продолжил: Видишь ли, это сложно объяснить. Ты еще больше удивишься, если я скажу, что наблюдал за тобой.- он выждал минуту: однако я так же могу сказать, что я наблюдал за каждым человеком, за каждой собакой или за каждым попугаем. Все люди воспринимают дьявола или бога сущностями вне материи, над вещественным миром. Странная особенность человеческого существа, те вещи, которые они не понимают или понимают не до конца, ставить над привычной им реальностью. Можно подумать, что они познали в совершенстве физический мир, так что все не понятное им в силу невежества их они относят уже к «духовной», мистической сфере. Ладно, речь не о том. Так вот, сразу отвечу на вопрос, который ты еще не задал, но обязательно задашь. Да, бог есть. Есть и дьявол, как ты уже смог убедиться.- уголки его тонких губ снова дернулись к верху: больше того. Они существуют физически, только несколько иначе, чем ты или прочие «твари божьи».

Последнюю фразу он произнес с оттенком сарказма.

-Так вот. Ты представляешь собой организм относительно самодостаточный. Да, тебе нужна вода, еда, воздух, однако ты всегда можешь сказать. «Вот я, а вот остальной мир». Что я, что бог, не существуем в каком-то одном теле. Мы как бы существуем в каждой частице материи. Мы тоже смертны. Наш последний миг, миг, когда исчезнет последняя частица материи. Настанет такой миг или нет, не знает никто. Да же мы.

Да и вообще я говорю «мы» для того, чтобы тебе было понятнее. На самом деле мы суть одного и того же. Как два независимых сознания в одном теле. Только у людей это называется раздвоением личности, паранойей или психозом. Так что не стоит удивляться, что я наблюдал за тобой. Ты часть меня, я часть тебя. Я ответил на твой вопрос?

-Да - ответил я, чуть поразмыслив.- однако кто же тогда создал Вселенную? Выходит, термин «Создатель» не имеет смысла?

-Признайся, ты никогда не верил в то, что Вселенную создал Бог? Вселенная – это огромная, сложнейшая система. Если б она не находилась в состояние равновесия, а динамическое расширение, есть так же равновесие, то она бы давно рухнула. То, что вы называете Богом или Дьяволом, несет роль уравновешивающего фактора. Как механизм саморегуляции системы. Надеюсь, я ясно выражаюсь. Так вот к «акту творения» не имеет отношение ни Бог, ни Дьявол. Каким образом возникла Вселенная не дано знать и мне. Увы.

- Выходит, все представления о Боге и Дьяволе были ложными? Сколько же людей живут верой в то, что на самом деле не существует. Сколько людей погибло за ложные идеалы. Но почему ты рассказал это мне? Почему не тем, кто умирал за свои представления о Боге? Не тем, кто в него верит?

Он встал с кресла и подошел к столику, чтобы плеснуть в стакан еще коньяка. После этого он не сел обратно к огню.

-Как ты смотришь на то, чтобы нам немного прогуляться. Я думаю, это не повредит.