Чистый осенний воздух. Кажется, что стоит тронуть какую-то невидимую струну и тогда зазвучит, заиграет оркестр осени. И я трогаю, всего лишь задеваю никому невидимую нить, и воздух наполняется переливами музыки. Почему-то это обязательно должна быть «Лунная соната».

Запах прелой листвы приятно щекочет нос и хочется обнять весь мир, себя, тебя…

Капли только что прошедшего дождя как будто зависли в воздухе. Но стоит присмотреться, и ты увидишь, что они застряли в паутине. Большой паук, как истинный хозяин пробегает по ниткам своего дома и стряхивает капли на траву.

Под ногами шуршит листва. Такого ковра я не видела давно. Ты принес мне большой лист клена. Желтый. Как солнце. Всего несколько недель назад по нему бежали соки жизни. Почему-то возникает ассоциация с людьми – живем, радуемся, по нашим жилам течет кровь, но приходит момент и мы, как и этот лист, падаем, разбиваемся, гнием… Возможно, нас никто не будет помнить, и какой-нибудь археолог будет хвалиться друзьям, что раскопал наши могилы. Я мотаю головой, пытаюсь освободится от этого противного чувства. Ты берешь меня за руку, и мы идем глубже в лес.

- Мама рассказывала мне, - начинаешь ты, - что осень - это девушка. Рыжая, как ты, с такими же прекрасными, синими глазами, в которых можно утонуть, - делаешь ты комплимент, а я смеюсь.

- Что же тебе ещё мама говорила? – спрашиваю тебя и иду дальше по тропинке.

- Она говорила, что дома у Осени стоит букет из листьев. И вот наступает день, и листья в букете чернеют. Тогда Осень берет свой посох и идет собирать новый букет. Перешагивает через моря, перепрыгивает через реки, и постепенно собирает букет, а на Россию опускается осень.

- Это ж каких размеров должна быть эта девушка-осень? – смеюсь я.

- Смотри, - говоришь ты, пытаясь не показать мне, что обиделся.

Я перевожу взгляд на дерево, на которое указываешь ты. Это рябина с большими гроздьями красных бусинок-ягод. На ветках, покачиваясь и пытаясь сохранить равновесие от резких порывов ветра, сидят снегири.

- А я и не думала, что они уже прилетели…

Мы идем по лесу. От дождя воздух стал влажный и дышится легко. Хочется петь или написать что-нибудь нежное-нежное, чтоб брало за душу, чтоб хотело плакать! Вот уже видна дорога, что ведет на луга.

Оказывается, дождь шел только в лесу. Здесь же дорога даже пыльная. Я замечаю твое замешательство.

- Однажды мы собирали грибы. Пошел дождь. Мы побежали к машине, и отец очень удивился, потому что над ним небо было чистым, - поясняю я.

Идем по дороге, оставляя в пыли следы. Я смотрю под ноги и не сразу замечаю, что мы уже подошли к реке. Резкий порыв ветра заставляет меня вздрогнуть. Ты берешь мои руки в свои. Как тепло! Прижимаешь к себе, и вскоре я уже согрелась. Ты ничего не говоришь, лишь смотришь мне в глаза.

- Смеешься? – вдруг спрашиваешь ты.

- А что мне, плакать что ли? – встав на цыпочки, я целую тебя в нос и, освободившись от объятий, отбегаю к воде.

Река лениво катит свои воды. Почему-то осенью они становятся синими-синими. На том берегу пасутся кони: гнедые, вороные, белые. Пастух машет нам рукой и гонит табун дальше к заводи. Мы следуем по этому берегу за ним, но останавливаемся у озера. Здесь вода прозрачная и совсем холодная. По ночам поверхность схватывает легкий ледок. И даже сейчас, под холодным осенним солнцем, в тени высоких камышей, сохранился предвестник зимы.

Заходящее солнце бросает на поверхность озера розовый свет. Небо высокое, чистое, без облаков. Воздух пахнет грозой, и мы, горожане, «травимся» кислородом. Я вдыхаю этот воздух, и голова начинает кружиться. Ноги уже совсем промокли. Внизу штанины тоже мокрые, а уходить с этого тихого берега озера не хочется. Я прищуриваюсь, и перед глазами появляется радуга. Хочется смеяться, а ты загрустил. Хочется бежать по рыжей траве, а ты устал.

- Я не хочу, чтоб заканчивалась эта осень, - говоришь ты мне.

- Но почему?

- Она красива, как никогда.