Сергей Лузан

 

 

Когда старине Елофу на выходные надоедало сидеть в славном городе Электрогорске, он выбирался в Москву на утренней электричке, чтобы спозаранку приобщиться к культуре. Его земляк датчанин Нильс, руководитель проекта, жил в Москве, околачиваясь по различным медвежьим углам России и СНГ, постоянно находясь в поисках мест, где можно подвизаться в качестве консультанта, однако на выходные обязательно выбирался в Москву, если только в этих медвежьих углах не намечалась какой-нибудь пьянки с губернатором или главой администрации. В это субботнее утро его угораздило очутиться именно в Москве в квартире у станции метро «Новослободской», о чём он соблаговолил известить позвонившего накануне Елофа.

- Подъезжай, дружище, что-нибудь обязательно придумаем, - сообщил он изголодавшемуся по высоким духовным ценностям Элофу.

Не следует принимать за фамильярность такое обращение со стороны руководителя проекта Нильса к ведущему специалисту проекта Елофу. Хотя Дания и является страной всего-навсего с пятимиллионным населением, там законодательно запрещено обращаться к кому-либо на «Вы» из физических лиц. К юридическим - пожалуйста, а к физическим – не моги, что может послужить, по-моему, достойным подражания примером и для более крупных стран. Впрочем, в славном Датском Королевстве имеется немало достойных подражания вещей. Например, мудрая датская пословица, которую следовало бы перенять во всём мире, гласит: «Гость, как и рыба, начинает плохо пахнуть на второй день».

Кореш Нильс на славу подготовился к приёму земляка. В программе на субботу он наметил посещение Музея изобразительных искусств имени Пушкина, затем под вечер – Большой зал Консерватории, а на воскресенье – заутреню в храме Христа Спасителя и обед в пиццерии неподалёку. Суббота началась здорово. После плотного обеда приятели в семь вечера оказались в Большом зале Консерватории по соседству с какой-то супружеской парой, и только там произошёл небольшой конфуз, о котором Елоф потом долго со смущением рассказывал своим коллегам. Размягчённый великолепной музыкой и нежным видом арфисток, Нильс шёпотом поинтересовался у Елофа:

- Ты бы какую из них предпочёл?

- Не знаю, я бы с любой – все семь хороши, - откровенно признался Елоф.

- А я бы вон ту рыженькую, - шепнул Нильс, и они опять погрузились в сладкие звуки музыки, несущие любому непредвзятому слушателю духовный катарсис.

В перерыве, когда в буфете Елоф как-то пытался заглушить простой земной пищей высокие духовные порывы, вызванные музыкой, к нему подошёл сосед, не являющийся Нильсом, а пришедший сюда со своей женой. К вящему удивлению Елофа, тот обратился со словами по-датски. Человек другой национальности поперхнулся бы от изумления, однако датчане любят поесть спокойно, поэтому Елоф не поперхнулся даже мысленно. Сосед пожурил Елофа за столь непристойные разговоры во время исполнения классической музыки в присутствии его жены, а затем добавил на чистейшем датском, что лично он проделал бы это с третьей с краю. Они поговорили ещё о всяких пустяках, потом опять вернулись в зал, затем было всё остальное. Единственное, что потом мучило Елофа со следующего понедельника – это то, с какого же края была третья арфистка – с левого или с правого. Он очень жалел, что так и не задал этот единственный стоящий вопрос своему земляку.