Ой, бабушка, что же вы спите-то на ходу? Народ уже вовсю входит, а тут вы со своей тележкой потихонечку, двери сейчас закроются! Да пропустите старого человека, люди! Раздавят, и скажут, так и было… Предложить помочь? Опоздала, мужичок помог, слава Богу. Хорошо, не сижу, а то уступать пришлось бы… Только что-то никто и не думает уступать… Начало часа-пика, повезло мне, успела занять местечко в углу между перилами и входными дверьми. Всегда стараюсь утром на это место встать, поближе к выходу, ехать недалеко, и не надо висеть на одной руке, держась за поручень, есть, к чему прислониться, читать удобно. Да, осталось всего несколько строчек, но и их не хочется второпях… Читая Довлатова, как будто прикасаешься к реальной, хотя и параллельной тебе жизни, только этот автор может так писать, просто разговаривать, рассказывать на пределе откровенности про себя и других, так, как оно и есть в нас и вокруг нас. Ну, вот и все. Жалко. Еще четыре остановки ехать. Уберу в пакет. Надо сосредоточиться на работе. Итак, что же меня сегодня ждет? В общем-то, день не должен быть слишком тяжелым, договора состряпала еще в пятницу, надо только сделать несколько звонков. Главное, чтобы начальство не придумало чего-нибудь нового, пакостного…

Народу еще не так много, а если бы позже чуть-чуть… Почти все сидят. О, какое яркое пятно – на весь вагон, как светофор - рыжеволосая женщина, в самом углу в конце вагона. Ярко-крашеные волосы – пышная, претенциозная прическа, такой же яркий, но как будто не слишком опрятный маникюр, красная блестящая сумочка и красные лакированные туфли на высоком каблуке, журнал «Гламур» в руках. На вид – лет 48-50, а может быть, меньше, просто на лице отобразилась… Как бы не обидно выразиться… Ну да ладно, некоторая потасканность. Довольно определенный женский тип, безвкусная одежда, слащаво-приторный рекламный журнал. Несоответствие возраста - образу жизни… Почему-то не раздражение вызывает, а скорее, жалость. Смотрит не в открытый журнал, а куда-то сквозь стекло соседнего вагона, тоска и пустота в глазах… Даже самой стало тоскливо… Ой, как будто почувствовала, на меня смотрит, да так высокомерно, даже полупрезрительно. Во взгляде – явный вызов. Опущу глаза, не тот случай, не буду я с ней соревноваться, кто наглее посмотрит, нет, сейчас не буду… А не забыла ли я отдать секретарю письмо в Управление? Надеюсь, что нет, а то шороху будет…

 

***

Ну, что уставилась на меня? Завидно? Интересно, какая ты будешь в сорок два года? Ты и сейчас-то никакая… Серая мышка. Глядите-ка, кольцо на руке. Замужем, значит… Да ладно, небось мужик гуляет, женятся все на скромницах, а самому-то не такой постнятины хочется. Даже не удосужилась маникюрчик сделать. Посудомойка, что ли? С книжкой… Бежевая кофточка, брючки коричневые. И мне-то неинтересно глянуть, не то что мужчине. А смотришь-то как свысока. Тоже мне, леди! Да фиг с тобой. Как же мне спать хочется… Нет, стоп, не засыпать, а то тушь размажется. Франция-то Франция, а все равно сыплется. Почитаю-ка лучше. А, какую я страницу-то читала? Статейка забавненькая – баба пишет про белье, какое мужикам больше нравится. И без тебя известно, какое. Чтобы ткани поменьше. Надо Вовке сказать, чтобы купил мне тоже…что-нибудь этакое… Из «Дикой орхидеи». Да вот этот комплектик хотя бы… Надоело уже, что он на мне экономит. Все только сама и сама. А что, чем я хуже той телки на картинке? И фигурка еще ничего, и целлюлитом даже и не пахнет, как у Наташки. Если бы у меня так же кожа висела, как у нее, я бы в баню тогда в субботу не пошла, позориться перед ребятами.

Почему такое настроение мерзкое, ну почему? Да и голова тяжелая. Ведь вчера, даже Вовка смеялся – кроме «Мартини» ничего и не пила, а голова нехорошая. А иной раз и с водки – как огурчик. Что там Вовка про свою-то говорит – рюмку выпьет – и уехала… А, да. Вот почему настроение-то на нуле… Вовка утром уехал – даже до-свидания не сказал, злой такой, как бы вообще… Ничего, прибежит, никуда не денется, допечет его грымза… И еще – что Николаевна скажет – «опять в воскресенье не вышла, всем неохота пахать было, а ты одна на работу плюешь…» Блин, как в Новый Год до девяти пахала, маникюр насабачивала, а девчонки уже за столом сидели, так это ничего… «Салон», понимаете ли. Репутация! Салон задрипанный… Поискать что ли еще чего? Маникюрши везде нужны. Что-то частники мои поразбежались, давно никто не звонит. Ой, а на свои-то ногти уже и глядеть не хочется, надо Маринке сказать – пусть переклеивает, туфту наворотила ... Я ей никогда такой порнухи не делала. Надо под журнальчик руки спрятать, а то перед мужиком напротив стыдно. Вон, как поглядывает. Мамончик такой ничего наел. И морда лоснится. Одет опять же… А какие туфли! При бабках, сто пудов при бабках. А чего тогда на метро едешь? Где твой лимузин? Отвернулся. Очень ты мне нужен… Как же спать охота…

***

Ишь, старая кошелка, вырядилась! Глазками так и стреляет. Хотя фигурка еще ничего даже. И грудь в вырез подглядывает… А вот личико-то уже не то, яблочко сморщенное, подтяжечку бы не мешало. Только она тебя уже не спасет. Думаешь, я на такую посмотрю? Видела бы ты мою девочку! Молоденькая, тоненькая, свеженькая… Бутончик просто. И покапризничает – ничего для нее не жалко. Вот сегодня, например, говорит, «хочу на твоей поехать». Милая, да не поеду же я на женской машине, меня пацаны засмеют. Губки надула. Ладно, киска, езжай, мне тут рядышком, сегодня на метро доберусь. Что только не сделаешь для любимой крошки… Смешно, пришлось у бабки спрашивать, как через турникет проходить… Как будто с Урала приехал. А вообще-то пора бы уже мне мою Ауди-80 менять. Может, и пускай котенок ездит на ней. А я себе что-нибудь покруче куплю. Зарулю-ка сегодня к Мамеду в автосалон, пусть мне приглядит что-нибудь. Мерс взять? Не, на шестисотый не хватит пока, а как у Владика, универсал, кузовС-180, не хочу. Скажет, собезъяничал. Вот Лексус бы, это да, Тимоха продает, но трехлетний опять же не потяну… Ладно, может, Мамедик что и посоветует. Если бы вчерашняя сделка не сорвалась, то, может быть, и потянул бы… В Реутов завтра заеду, что там у пацанов – проверю.

Надо бы бухгалтера сменить. Что-то девка не шарит совсем, клиенты даже жаловались пару раз. И налогов заплатил больше, чем за прошлый год. Возьму штуки на полторы, но уж знающего человека. Да где его взять? Уже третий бухгалтер уволился. Пришлось ее брать, а опыта – ноль. Вообще-то она ничего, симпатичная. И ножки тоже. Когда в юбке. Ладно, возьму главного, а ее тоже оставлю – пусть помогает. Все равно объемы вырастут. Должно пойти с этим новым направлением, раскрутим, уверен. Ух ты, какая лапочка стоит, за поручень держится, маечка вверх ползет. А с ней – лох с плеером. Вот глупыш. Нашла бы себе нормального, солидного мужика, что от этих сосунков-то проку? Патлы грязные, штаны висят. Не, в натуре, мы так не одевались безвкусно. Помнится, на дискотеку соберешься, волосы намажешь, чтобы блестели, джинсики суперские, папа привез тогда еще из Венгрии. Хороша, хороша девчушка. Милая мода теперь – с этими пупочками голыми. Животики такие – уух. Но только когда у девочек таких юных. А не у толстых кошёлок, пузо висит, а туда же. Нет, хороша, хороша!

***

Вот пялится. Козел старый. Да пускай! Я с Димочкой, пусть только попробует подвалить! Димочка мой! Люблю, люблю, люблю! Как же я тебя люблю, малыш! Ты мне вчера два часа что-то вправлял про какие-то новые программы, а я делала вид, что это

та-а-ак интересно. Ни-ччего не поняла, честное слово! Какой же ты умный у меня. Только почему ты все время в метро слушаешь этих своих… Как их… Рамсштайн. Это не прикалывает уже, Костик говорит. Я тебе столько хотела рассказать, чё было-о, в смысле про предков своих. Хорошо, что договорились утром тоже видеться, а то сегодня вечером мои снова домой рано придут. Может, тогда к тебе? Ну, оторвись ты от своего музона на минутку, ну! В конце концов, я и обидеться могу. В институте на меня все ребята смотрят. Даже Петухов хотел Вику бросить ради меня. Но я так не могу. Вика – моя подруга. К тому же у Петухова, хоть он и крутик, такая неприятная родинка на подбородке! Я от этого не уезжаю. Фу. Димусик, лапусик мой, хорошенький… Только мамаша у тебя злая очень. Так посмотрела на меня. Что-то типа: «Дорогая, вы на пляж собрались? Как - в театр? В таком виде?» Мог бы и вступиться за меня, а то промолчал. В этом ее театре я была самая эффектная. Только лучше бы и правда на пляж сходили, только время зря потеряли, трагедии какие-то, тетки старые беснуются. Чушь.

Блин, курсовик надо сдавать, а я еще ни бум-бум. И Димусик тоже. Надо опять Евдокимову просить. А у нее снега зимой не допросишься. Завистливая потому что. С ней никто не гуляет. Вот она и учится. Ну и не надо. Попробую сама в интернете пошарить, пока братец с этими…толкиенистами тусуется. Пусть потом заплатит, хи. Дим, ну Дим!!! Тетка, не возмущайся, я до тебя даже и не дотронулась своей сумкой, нечего тут двигаться с брезгливым видом. Сидишь, и сиди, раз повезло. А нам еще девять остановок тут висеть… Тоже, что ли, плеер достать?

***

Ну что же она так нависла надо мной, вот бесцеремонная девица, третий раз своей сумкой чуть мне не по лицу! Итак никакой радости, думала, хоть села удачно. Ничего мне не хочется, ничего, совсем ничего. Что хорошего, ну что? Издергали всю – дома, на работе. И сейчас – такая нервотрепка, как я не люблю этих врачей. Им же все равно, каково тебе… А вдруг скажут мне что-то ужасное, что мне делать? Я ведь не перенесу этого… Да нет, все должно быть нормально. Подумаешь, это у каждого третьего, что может быть плохого? Все равно страшно. Эта поликлиника, эти стены, эти люди больные, врачи равнодушные. Господи, господи, только бы сегодня все обошлось. Я не буду ни жаловаться тогда, ни ныть. Я смогу по-настоящему радоваться жизни. И чего мне не радовалось раньше? Ну, прошу тебя, я знаю, что ничего не заслужила хорошего, но не наказывай меня сейчас… Я ведь еще пригожусь тебе. Мне же еще дочку вырастить надо. Кому она нужна без меня? И родители-старики. Муж, что ли, их содержать будет? Ему и мы-то не очень и нужны. Я молодая, интересная женщина. Вон, со мной даже финансовый директор все время заигрывает. А ему все равно. Лишь бы свое пиво и телевизор… Конечно, он тоже устает. Да и я дома – никакая. Может быть, он и любит меня еще… А может, и нет. Да он вообще об этом не думает. Каждый сам по себе. Кому я нужна? Дочке? Она уже и так мною интересуется, только когда деньги на новую помаду или какие шмотки нужны. А была такая ласковая, милая, как же она меня любила, обнимет меня ручками и не засыпает, пока я ей сказку не расскажу, причем только собственного сочинения. В первом классе сама стихи сочиняла. А теперь – подружки, шмотки. А ведь еще только девятый класс. Еще что за мужик ей попадется. Она же у меня глупенькая, наивная такая. В любовь верит. Хмырь какой-нибудь… Правильно говорили, надо было вовремя второго заводить. Сейчас было бы веселее. Да как заведешь – то жили с мамой, то денег не было. А теперь и квартира отдельная, и деньги есть. Ну, более или менее. Да поздно уже. А может, еще не поздно? Ладно, не смеши меня. Хотя… Вот посмотрим, что врач скажет. Вон мужчина напротив – наверняка, или врач, или профессор какой. С бородкой черной. Серьезный, интеллигентный, с портфельчиком. Как он мило смотрит на меня, как будто восхищается. Наверное, он бы ценил все то, что есть во мне, не то что мой…Только почему мне не нравятся умные, добрые мужчины, просто даже скучно думать о таком? И одет … Сандали какие-то… Ой, только бы пронесло, только бы удачно съездить сегодня. Помоги мне, Господи, я каждый выходной постараюсь в церковь ходить. Хотя, конечно, каждый вряд ли получится… Ну почаще постараюсь. Ну, пожалуйста…

 

***

Милая какая женщина, грустная, серьезная, начитанная… Замужем, конечно же… Где-то ходит в параллельном мне мире… И никогда, никогда со мной больше не пересечется… Из трех моих жен мне ни одной такой хорошей не попалось. Повезло же кому-то. Впрочем, что есть везение? Как сказал Шопенгауэр... Как там? Ну вот, уже память не та, раньше любую цитату мог сразу, дословно… Ну, как же там… Хорошо еще, что лекции свои наизусть помню. Слава Богу, уж в сопромате ничего не меняется. А вот Вольдемар Яковлевич наш незабвенный теперь старается из истории КПСС вычленить какую-то Новейшую историю. Бедняга. Студенты, правда, предмет мой не понимают. Впрочем, что тут нового? Они его и десять лет назад не понимали. Я и сам-то иной раз… Шутка, шутка…Студенты меня любят за то, что я умею разрядить обстановку, пошутить. Кто сказал, что молодежь плохая? Не знаю. Нормальные ребята. Конечно, мало читают. Ну, так они и не виноваты. У них Интернет есть. Это мы, под подушкой – Бердяева, Соловьева. Философию - как занимательный роман. Конечно же, идет нарочитое оглупление масс. Подсовывают безвкусицу, дрянь, и этим формируют… Да что там молодые, вон теща моя бывшая – ей Петросяна и Дубовицкую в любом количестве только подавай. А если в стране что не так – значит, жиды или кавказцы… 8% евреев среди населения – погубили Россию. Что же это за народ, который восьми процентами погубить можно! Сегодня понедельник, куплю «Новую газету», больше уже негде правду прочитать. И главное, думал раньше, у народа нашего уже аллергия на официоз и почитание власти. Ан нет, опять нового царька лижут. И все на веру принимают. Их лишают последнего, а они вслед за новостями с РТР – про пятую колонну и олигархов, которые нас ограбили. Люди! Разве вы не видите, кто есть настоящие олигархи и воры? Да не Ходорковский же, козел отпущения! Олигархия – сращения капитала и власти, это вам даже Вольдемар Яковлевич подтвердит. Посмотреть только – бедные вы мои, бедные. Вчера – в автобусе с турникетом – старушка пенсионный прикладывает, а он не пищит. Водитель молчит – не пропускает. И она, со всеми своими сумками, вся согнутая в три погибели, еще в четыре раза складывается и под турникетом проползает! Вылезает, вся красная, но довольная! Нашла выход! Вон, такая же точно стоит. Мешок заплечный, как до революции. Тележка на колесиках, чем-то набитая. Может, бутылки собирает. А может, весь свой скарб возит с собой. Господи, спаси же Россию!

 

***

Ух, какой сидит бородатый! Может, чеченец якой! Бомбу в портфеле везет. Так и зыркает, так и зыркает из-под портфелю-то. Совсем скоро от русского народу ничегошеньки не останется. И на рынке они, и везде они, и в поликлиниках. Только у нас в деревне пока нет. То есть - один, домище здоровенный отстроил. Тоже якой-то черный. Магазин купил. Раньше-то магазин совсем дурной был. А теперь – полные витрины всего выложил. Да разве ж мы столько видели когда! И надо будет, а не пойду к нему. Наживается на нас, на грошовой пенсии нашей. Работали-работали… Другое дело – мужчина тот, на моего Васю похож, симпатичный такой, видный. Ой, сыночек, спасибо тебе, милый! Дай Бог тебе здоровья, родимый! Помог с тележкой-то. У меня такой же сыночек, как ты. Добрый, хороший мальчик. Вот только нервный очень. И пьет…Ох, как пьет много. А что же ему еще делать, отец его пил, дед пил. Он у меня еще ничего, не злобный, а муж-то мой, царство ему небесное, мог и пристукнуть… И с работой у него не заладилось, и жена оказалась паразиткой, злодейкой – из квартиры выгнала. Ну и не выдержал. Да и подумаешь – драка, там все хороши были. А мой-то – уже и лысина, а все туда же. Хоть бы сыновей постыдился. Такие красивые уже, большие… Только злые растут, в мать наверное. Даже передачку отцу ни разу не собрали. Я уже старая-то из деревни каждый раз ездить. Что делать, что делать? Картошечку-то еще кое-как в этом году посадила, а уж будут ли силы на следующий – не знаю. Да и вырастет ли, какой год будет? Вот, Сергеевна говорит, будет засуха. Так разве ж сил моих хватит поливать? И сынок еще два года не поможет. Потом-то поможет, он у меня добрый, хороший. Я ему уже и дом отписала. А невестку, злодейку, не пущу – не пущу – ни-ни.

Ноги-то уж совсем никакие. Раньше сколько могла пройти – и в эвакуацию шли, и на работу потом – за 7 километров каждый день чуть свет, и все ничего. А теперь не те уже ноги-то. Ну, да ничего, выходить скоро. Только что-то заплутала я малость. Ничего не пойму – уж не проехала ли я Белорусскую? Все такими мелкими буковками тепереча пишут на этих схемах. Вот девушка стоит у дверей, добрая вроде бы, спрошу-ка у нее, подскажет, наверное. Хорошая девушка, сразу видно- порядочная, умненькая. Вот бы моему дуралею такую, как отпустят его. А невестку, злодейку, и в дом не пущу, ни за что не пущу, ни-ни.