Я заставлю этих людей страдать.

С этой мыслью, с наслаждением ощущая холодную поверхность спускового курка, сквозь треснувшее стекло оптического прицела он внимательно рассмотрел первую жертву.

Мужчина лет тридцати, с кейсом в руках, одетый в строгий в костюм, покупает в киоске газету. Движения энергичные, в каждом жесте ощущается твердость и хватка хищника, богат. Совершенно не подозревает, что с ним станет через некоторое время, что скоро в сигаретном угаре дешевого кабака на окраине города, расставаясь с последней мятой купюрой, он будет топить боль в суррогате алкогольного пойла.

По правилам перед выбором жертвы надо было завязывать повязкой глаза, но в настоящем мире, где правила являлись лишь артефактом прошлого, это не имело значения. Слишком много изменилось с тех времен когда он, в белой парче, сидя на облаке, с азартом и задором метил из золотого лука в сердца ремесленника и римской блудницы. Теперь, среди пыли, мусора и ворон, перед разбитым окном сырого обветшавшего чердака, он стоял на коленях. Вместо парчи тело еле согревала затертая грязная куртка, а руки с усилием держали семь с половиной килограмм снайперской винтовки. Изгой, последний из пантеона богов кого еще почитали греки, римляне и персы, называя разными имена, он когда-то был богом любви, но за тысячи лет истории еще никто не отблагодарил его. Душевная боль от осознания собственного бессилия превращалась в жестокость, злорадство, и тогда ему уже было не жаль избранных - они сами виноваты в том, что похоронили себя будучи живыми.

Мужчина направился к автомобилю припаркованному у обочины. Время уходило, а вместе с ним и терпение, поэтому, чуть сместившись, оптика «выхватила» девушку выходящую из магазина. Отличный экземпляр. Амбициозна, агрессивна, распутна. Жвачка, надменность и излишнесть макияжа накладывали штрихи времени упадка нравов. Пикантность ситуации усугублялось еще и кольцом на безымянном пальце правой руки, а значит день удался, и павших будет как минимум трое - треугольник был всегда его любимой геометрической фигурой.

Мужчина включил заднюю передачу и стал разворачиваться в тот момент, когда девушка собралась переходить дорогу.

Выстрелы последовали один за другим с интервалом пять секунд. Сперва в перекрестие прицела появилось сердце мужчины. Хлоп. Пуля невидимой нитью попала в мишень. В двигателе машины неожиданно что-то заклокотало, и он прислушался, упуская из внимания зеркало заднего вида.

Хлоп. С девушкой так же не возникло проблем - стопроцентное попадание, и в сумочке зазвонил телефон. Она попыталась его достать.

Оба опомнились практически одновременно: его машина затормозила в сантиметре от ее тела.

- Куда прешь козел?? Идиот слепой, – истерично закричала дама.

- Бля..ь, под ноги смотри, сука, - высунул голову из машины озлобленный водитель.

Амур, устало отпрял от окна и облокотился на стену - дальше ему было не интересно, он и так знал все наперед, все происходило всегда одинаково с различными вариациями: через неделю они встретятся снова, совсем в других обстоятельствах, но с невидимыми пулями в сердцах, и начнут игру. Они будут играть в доверие, в гордость и независимость, в объяснения, в ревность, в "давай поговорим", в игру где каждый будет стараться показать свое безразличие или всепоглощающую любовь.

А через год проигравший мужчина, выйдя из бара на окраине города направится в холодный дом, где его будет ждать пустота и добровольное одиночество.

Иногда пуля попадала в одного, и тогда ему выпадал судьба или умирать от безответной любви, или трепетно терпеть власти второго, который сам бы хотел оказаться на его месте.

Он ненавидел свое оружие. Он ненавидел себя. Ему хотелось стать смертным, чтобы придти к людям и сказать им, что он их раб, а не бог; что то, что они называют высоким чувством, всего лишь песчинка на сетчатке глаза, сквозь которую виден мир, где от любви до ненависти один шаг. За тысячи лет , они так и не научились любить.

И, вдыхая чердачный смрад, он перезаряжал оружие....