ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОЛОДОСТЬ: ТАТЬЯНА И СЕРГЕЙ НИКИТИНЫ

(Из рубрики "Зеленый диван")

 

...Торонтская русскоязычная иммиграция была в явной растерянности: в городе одновременно проходили два концерта популярных российских артистов. Не знаю, как на первый, а вот на второй за две недели уже не было свободных билетов. Мы в The Yonge Street Review, дважды анонсировавшие концерт Татьяны и Сергея Никитиных, даже удостоились упрека: что это, мол, вы, уважаемые, даете рекламу концерта, на который уже не попасть?! А мы не могли отказать себе в удовольствии еще раз напомнить читателям, что к нам вновь приезжает великолепная пара музыкантов, на неповторимом творчестве которых выросло целое поколение людей, влюбленных в песню.

 

Рецензировать концерт, от которого пятьсот зрителей, заполнивших до отказа Leah Posluns Theatre (желающих попасть туда, пожалуй, было еще сотни две), получили огромное удовольствие, нет смысла; это надо было слышать. Но вот рассказать о самих артистах, об их взглядах на творчество стоит хотя бы потому, что Татьяна и Сергей - не только авторы-исполнители, они создатели целого пласта нашей песенной культуры.

***

Запланированная встреча с Никитиными проходит сразу после концерта, позже не получится: назавтра - выступление в Монреале,

а потом длительные гастроли по США. И хотя артисты очень устали, слово свое держат и любезно соглашаются на беседу.

 

- Часто эстрадные звезды вспыхивают и тут же гаснут. Вы же ярко сияете вот уже не одно десятилетие. Как вы считаете, в чем секрет вашей непреходящей молодости?

 

- Сергей. Мы постарались об этом сказать во время концерта: кто мы, каковы наши пристрастия, как мы относимся к жизни, к людям…

 

- И все же, если можно, чуть подробнее…

 

- Татьяна. Тут есть один момент, от нас не зависящий. К несчастью, а может быть как раз и к счастью, мы не пишем стихов. Это дает нам возможность выбирать лучшее: российская культура необыкновенно богата на прекрасную поэзию, в том числе и на талантливые переводы. Слово - важнейший компонент культуры, своеобразный стержень в нашем творчестве. Как нам кажется, «секрет» неослабевающего интереса к нам, к тому, что делаем мы с помощью одной гитары и двух голосов, как раз заключается в нашей тяге к этому Слову, в стремлении к его оригинальному прочтению, в котором слышна наша музыка, наш живой отклик, а в нем превалируют чисто человеческие эмоции, понятные и доступные для тех, кто слушает и видит нас.

 

- Сергей. Большинство наших песен потому и живут долго, что в их основе - высокая поэзия. У меня, правда, было несколько песенок на «проходные» слова, и они благополучно умерли, о чем я не жалею. А если опять же говорить о «секретах», то один из них – интонация. Булат Шалвович Окуджава говорил нам, что именно интонация – самое главное в песне. Мы разговариваем с нашим слушателем нормальным, человеческим языком, с нормальной, искренней человеческой интонацией – без ажиотажа, фальши и надрыва. Тут, безусловно, важно чувство меры.

 

- С этим трудно не согласиться. Потому, наверное, так тянутся к вам люди…

 

- Татьяна. У нас в этом смысле отличная школа. Мы долгое время не были профессионалами на эстраде, хотя в науке имели полное право таковыми называться: оба мы ученые, кандидаты физико-математических наук. Для нас чрезвычайно важной была среда, в которой мы жили и которая нас формировала, и когда мы начали выступать, то сразу осознали свою ответственность: петь так, чтобы назавтра, придя на работу, не было бы стыдно за то, что делаем на эстраде, чтобы нас никто не упрекнул в фальши. Нельзя, как это нередко делают на сцене многие эстрадные певцы, говорить одно, а в жизни делать совершенно противоположное. В жанре авторской песни все едино.

 

- То, что вы сегодня исполнили, было, как всегда, на высоком профессиональном уровне. Но из всего вашего обширного репертуара мне почему-то больше всего запали в душу прекрасные песни из кинофильмов «Ирония судьбы» и «Москва слезам не верит». Сегодня вы не пели «Я спросил у ясеня», «Никого не будет в доме», но вашу «Александру» зрители встретили так же восторженно, как и много лет назад…

 

- Сергей. Вы, конечно, помните: музыку к «Иронии судьбы» написал Микаэл Таривердиев, я же был просто исполнителем. Но эти песни настолько «прилипли» ко мне, что навсегда остались со мной. Правда, некоторые известные эстрадные певцы пробовали выйти с ними на сцену, но были вынуждены сразу отказаться от этого - зрители дружно сказали «Не надо!», и их послушались.

 

- Если я не ошибаюсь, Андрей Мягков, великолепно сыгравший главного героя фильма Женю Лукашина, в одном из своих телевизионных интервью как-то сказал, что все эти песни должен был исполнять именно он, но после того, как с Эльдаром Рязановым и Микаэлом Таривердиевым прослушал Ваше, Сергей, исполнение, сам отказался от этой идеи…

 

- Сергей. Было такое дело. Потом, уже в другом комедийном фильме Эльдара Рязанова, «Служебном романе», Андрей удачно выступил и как вокалист.

 

- Миллионы людей знают Татьяну и Сергея Никитиных как великолепных музыкантов, но все-таки немногие слышали об их первой и главной профессии. Позвольте вернуться к одной из самых модных в 60-х годах тем и поинтересоваться: кто вы все-таки, физики или лирики? Или физики в лирике? А может быть, лирики в физике?

 

- Сергей. Я лично не склонен к такому противопоставлению. Вы правы: нам ближе второе и третье сочетания. Мы с Таней занимались наукой довольно серьезно, а после того, как десять лет назад сформировались в музыкантов-профессионалов, стали так же серьезно заниматься композицией и песенным творчеством: это многоплановая работа в театре, кино, на телевидении и эстраде. А вообще мне кажется, что у физиков и лириков действительно много общего: и те, и другие стремятся к познанию жизни (у первых это происходит через точные науки). Когда мы занимались экспериментальной биофизикой

и получали прекрасные результаты, у нас возникало ни с чем несравнимое ощущение радости победы. А предчувствие нового успеха? Разве в этом нет своей лирики, своей поэзии?

 

- Татьяна. Но и при сочинении музыки нужен присущий ученым аналитический склад ума, умение анализировать, если хотите, даже считать, иметь абстрактное мышление, способность воспринимать музыкальное произведение как единое целое. У Сережи так часто и получалось: были успехи в науке – тут же наблюдался творческий подъем и в песне...

 

- Ваша музыка никого не может оставить равнодушным. И не только, когда вы, как это было сегодня, исполняете серьезные произведения на стихи Вильяма Шекспира, Булата Окуджава, Иосифа Бродского, Юны Мориц, Арсения Тарковского, Виталия Коротича, Александра Володина, Геннадия Шпаликова, Юрия Визбора, Александра Дулова… Ваши шуточные, детские песни всегда находят живой отклик у людей всех возрастов и профессий. Правда, один мой приятель сказал мне вчера, что, хотя и имеет билет, на концерт ваш не придет…

 

- Татьяна. Что так? Не нравимся мы ему?

 

- Совсем наоборот. Он говорит, что у вас проникновенное и душевное пение и что он, почти отвыкнув от ностальгических настроений, опять впадет в меланхолию, если увидит и услышат вас, с чьим образом у него, впрочем, как и многих других иммигрантов, неразрывно связана та самая жизнь, с которой он распрощался двадцать лет назад.

 

- Сергей. Значит, он очень ранимый, этот Ваш друг. Чувство надрыва и слезы у большинства наших людей, мне кажется, уже прошло. Когда мы приезжали на гастроли в США в 89-м, слово «навсегда» еще звучало как приговор. Сейчас ситуация совершенно иная. Мир стал теснее, меньше. Мы с Таней были у вас год назад, через годик еще раз приедем, а может быть раньше, месяцев через шесть или семь. Живем мы теперь уже как соседи, и расстояние нам не помеха. К тому же есть совершенные средства коммуникации, Интернет, наконец. И вообще, можно вернуться в Россию или Украину, любую другую бывшую союзную республику. Было бы желание. Мы очень много выступаем перед иммигрантами, и поверьте, если ностальгические нотки и присутствуют, то теперь почти приглушенные.

 

- Татьяна. Отрадно, что у нас у всех есть значительное культурное пространство, где нас понимают не только потому, что мы общаемся на русском. Мы все воспитаны на одной культуре, и тысячу раз был прав Иван Алексеевич Бунин, когда, обращаясь в нашей иммиграции, напоминал о том, что на ней лежит миссия духовного оплодотворения мира. Мы, люди искусства, и сегодня привносим в этот замечательно устроенный, рациональный и удобный западный мир свою духовность: в Канаду и Германию, Израиль и Южную Африку, Австралию и Чехию… И с удовольствием приезжаем туда, иногда, как к себе домой. Как мы в Америку, где живет наш сын Александр.

 

- Вы упомянули о нем во время концерта, даже сказали, что иногда поете вместе. У вас теперь трио?

 

- Татьяна. Чаще все же дуэт. Саша, хотя и вписался своим сочным басом в семейный ансамбль, гастролирует с нами редко: как все молодые, он очень занят.

 

- Молодость – это, конечно, прекрасно, хотя у каждого возраста своя прелесть. «Когда мы были молодые…» – проникновенно поете вы, и зал с благодарностью откликается на это приятное воспоминание. Вы так искусно переносите слушателей в эту прекрасную пору, что кажется: она возвращается…

 

- Сергей. Прекрасно, если это так. Но мы не волшебники, хотя действительно стремимся подарить людям все, что имеем. А молодость – самое большое богатство, и как бы не сложилась жизнь в ней, она всегда вспоминается с восторгом и… тихой грустью.

 

***

 

…Я благодарю Татьяну и Сергея Никитиных за приятную беседу, за автограф и от имени читателей The Yonge Street Review желаю им новых счастливых встреч с поклонниками их яркого таланта.