Когда я последний раз проходил мимо него, он был ещё жив. Конь на секунду приостановил шаг, повернул голову к еле бредущему человеку, фыркнул и, не торопясь, пронёс меня мимо.

 

Я хорошо знаком со Смертью, мы довольно часто встречаемся. У нас нет взаимного интереса, но как старые приятели мы стараемся подкинуть друг другу несколько приятных мгновений: я люблю заглядывать умирающим в глаза и она даёт мне увидеть момент перехода - хрупкое равновесие Жизни и Смерти, когда нет между ними грани, мгновенная встреча и они меняются местами, уже с противоположных сторон глядя друг на друга сквозь мутнеющие хрусталики ничего не видящих глаз. Взамен я даю им увидеть себя. Не знаю, нравится ли это умирающим, но Смерть всегда довольно хохочет.

 

Когда я последний раз проходил мимо него, он сидел, изнемогая от палящего солнца, тщетно пытаясь закрыть лицо дрожащими руками. Его пересохшие губы шептали что-то, вероятно молитву. Он ещё не был готов умереть. Я, конечно, не сильно торопился, путь мой долог и беспечен, но даже если бы я захотел помочь, то всё равно не смог бы этого сделать. Со стороны может показаться, что я не люблю жизнь. Это не так. Просто там, где проходит мой путь, смерть - лучшее лекарство, лучшее проявление любви к жизни. Каждый умирающий знает это, но, увидев меня, многие начинают из последних сил тянуть руки, указывать пальцем, бессмысленно эксплуатировать жалкую надежду, обрекая себя на дополнительные мучения и душевные страдания. Безграничная скорбь и отчаяние иссушает их души, делая их похожими на медный кувшин, раскалённый на огне. Плеснёшь в него воды, чтобы охладить и она тут же испарится, обдав тебе лицо горячим паром.

Зачем они смотрят на меня?

 

Иногда мне кажется, что я невидим - некоторые не обращают внимания на меня, двигаясь своим путём. И я не обращаю внимания на них - я продолжаю свой путь.

 

Иногда мне кажется, что прямая, по которой проложен мой путь, на самом деле - круг. Всюду одинаковый пейзаж, в какую сторону ни посмотри. Солнце - единственный ориентир. Вокруг полная безжизненность, кажется, что движешься из Ниоткуда в Никуда и если повернуть вправо или влево, то всё равно придёшь в тоже самое Никуда. А если взять и повернуть назад, то и тогда ничего не изменится, только солнце будет всегда светить в спину.

Но я не могу ничего изменить. Всё предопределено. Один и тот же вечный путь и я никогда не улавливаю момента, когда конец переходит в начало. Если, конечно, он бывает этот конец.

Иногда мне кажется, что я живу вечно.

Иногда мне кажется, что вся моя жизнь - всего один день (который никак не кончится)

 

Двигаясь по этой пустыне, я потерял своё имя. А зачем оно мне? Зачем мне имя, если вокруг только песок? Миллиарды безымянных песчинок. И моё движение безымянно. Я - это просто я.

 

Когда я последний раз проходил мимо, его кожа потрескалась, но зной и ветер высушивали кровь быстрее, чем она успевала вытечь из раны. Он уже был готов умереть.

 

Иногда... Я нахожу в себе много общего с богом, по образу и подобию которого созданы мы все. Который ходит среди нас незаметен, неузнан. - Как только я подумал это, человек резко повернул голову и посмотрел в мою сторону. Неужели я говорил вслух? Я не сомневался в том, что он слышал меня.

- Ходит среди нас незаметен? - человек продолжил мою мысль вслух и теперь уже я слушал его.

- А может быть он не один? - спрашивал человек. - Интересно, в каком бутике он одевается? Какого цвета у него нижнее бельё? И что он чувствует, заходя в церковь? Просит ли он прощения у своего Бога Богов за созданный им мир. Чёрт, с кем это я говорю?

Человек сокрушённо вздохнул.

- Нашёл у кого спросить. - Я был уверен, что не произносил этого вслух, но человек изумлённо и неотрывно смотрел на меня.

- Я уже третий раз вижу этот мираж, - он показал в мою сторону, словно обращаясь к кому-то невидимому, и я решил, что у него начались галлюцинации. Человек закрыл глаза и продолжил. - Третий раз одно и то же. Полоумный призрак, заблудившийся в пустыне. На вид ему не одна сотня лет. Говорят, где-то рядом с ним всегда крадётся Смерть. Говорят, он склоняется над умирающим, смотрит ему в глаза и выпивает его душу. Будто бы умирает всякий, кто встретится с ним взглядом. Средневековый бред, мистическое наследие язычников.

 

Когда я подъехал к нему в последний раз, человек лежал на песке, раскинув руки. Жаркий ветер гонял раскалённые песчинки по высушенной коже лица. Песок засыпал закрытые веки. Жив или мёртв? Я склонился над ним и сдул песок с его глаз. Несколько секунд я смотрел на неподвижное, как маска, лицо, лишённое признаков жизни и какой бы то ни было выразительности. Было похоже, что лицо вылеплено из глины, растрескавшейся на солнце. Неожиданно маска открыла глаза, и я провалился в бездну.

 

Человеку показалось, что тень наконец-то заслонила невыносимо жгучее солнце, и прохладой обдуло его лицо. Он открыл глаза. Чёрный всадник склонился над ним, и спустя мгновение ему показалось, будто он утонул в невидимых бездонных глазах всадника, будто взгляды их встретились, и глаза их слились, и увидел он себя со стороны, и будто увидел он то, чего видеть нельзя, будто Вселенная слилась в одну точку с ним, со всадником, с Жизнью и Смертью и наступило Великое Равновесие. И незачем стало куда-то идти - всё было в нём, и некого стало искать - все были здесь, и нечего стало знать - он знал всё, и незачем стало куда-либо смотреть - он закрыл глаза и провалился в бездну.

 

Вероятно, я заснул в седле и, изнурённый бесконечной ездой, проспал всю ночь, раскачиваясь в такт неторопливой ходьбе скакуна. Я опять пропустил момент слияния конца и начала. Возможно, этот момент и есть Самая Великая Тайна и сон, прислуживающий ей, всегда сламывает меня раньше, чем я успею заметить своё приближение к ней. Ну, что ж? Я в очередной раз доверился своему коню. Кто как не он знает правильный путь? Конь никогда не бросит хозяина и всегда привезёт его домой. А я буду опять обшаривать безразличным взором песчаные барханы, уходящие за горизонт. В какую сторону не посмотри. И ни одной живой души. Хотя, впрочем, что это темнеет вон там?

 

Когда я подъехал к нему он был ещё жив...