Маленький мальчик в коротких бархатных штанишках терпеливо вздыхал, глядя на суету вокруг кучи гламурных журналов всех окрестных королевств. Дамы увлеченно обсуждали фасоны и моды. "Тридесятые Ведомости" были уже перечитаны вдоль и поперек, и даже справа налево не менее, нежели слева направо, а мадемуазель Золушка и ее крестная, мадам Фея, были недовольны. Проще говоря, они никак не могли решить, что же сейчас наиболее актуально: белый атлас или серебряная парча.

Сидя под кустом смородины, мальчик задумчиво обрывал пахучие листы и превращал их в ночных бабочек. Бабочки на мгновение вспыхивали призрачным зеленоватым светом и вспархивали в ночное пространство. Рене было скучно, потому что все свои дела он уже сделал, но был вынужден ожидать приказаний мадам. Тяжело быть пажом у волшебницы - да и не у волшебницы тоже, когда тебе хочется играть с кузнечиками и гоняться за чижами, а твои длинные ресницы и симпатичная мордочка так идут к бархату нарядов госпожи. Тем более должен же кто-то носить золотую бонбоньерку и кормить нахальную болонку?

Фея, к счастью, в данный момент была полностью поглощена элегантными туалетами. Золушка нервничала и теребила кружева скромного шелкового платья. "Заплаты", вздохнула Фея и покачала головой, увидев крестницу в этом ужасном убожестве, вышедшем из моды три недели назад.

- И в этом ты собираешься ехать на бал?!

- Но, тетя... вы же знаете, что моя портниха совершенно не имеет вкуса, а главное, не выписывает "Тридесятые ведомости!", - чуть не плача, воскликнула Золушка. - Даже у моих уродливых сестриц наряды, наверное, будут лучше, чем у меня... А мне придется сдохнуть, кусая локти от зависти!

- Не выражайся! - строго одернула Фея и разложила на садовом столике ворох гламура последнего выпуска.

Рене поманил усевшуюся на листе лопуха жабу и слегка пощекотал ее пальцем, еще светящимися от приворотной пыли. Жаба удивленно квакнула и поскакала соблазнять первого встречного, втайне, наверное, надеясь, что это окажется принц или не очень старый король.

Рене не смог удержаться от улыбки, представив изумление родственников влюбленного жениха...

В общем-то, приворотные чары - вещь нехитрая, и сколько их приходилось наколдовывать для многочисленных клиенток и бедных родственниц мадам Феи! Ведь, к сожалению, завершающая фаза приворотных чары подвластна только нецелованному. Вот и на этот раз Фея велела Рене наколдовать для Золушки какой-нибудь приворотный артефакт: поясок, ожерелье или башмачок. Рене попытался увильнуть, сказав, что Фея наколдует еще лучше, а заключительную фразу пусть произнесет Золушка... Но Золушка, покраснев, отказалась, сославшись на то, что ее папа целовал в щечку.

- Но меня тоже часто целуют в щеки, - возразил Рене.

- Не спорь, - строго взглянула мадам Фея.

Что ж - Рене не стал больше спорить и довольно быстро наколдовал хрустальные туфельки, слегка повозившись для приличия над кристаллической структурой. Вышло изящно и оригинально. Золушке понравилось.

Зевнув, Рене вытянул из-за пояса рогатку и, тщательно прицелившись, сбил золотое яблоко, соблазнительно покачивавшееся прямо над пышной прической Феи. Золотое яблоко разбилось со стеклянным звоном, расколовшись на восемь абсолютно равных четвертинок.

- Учит математику! - недовольно взглянула Фея и поправила прическу. Рене вздохнул.

Заложив за голову руки, он лег на траву и стал рисовать в небе звездочку. Потом он заметил, что на краю небосвода, там, где хрустальная сфера соприкасалась с горизонтом, слишком пустынно - и зажег новое созвездие. Теперь на небе было много звезд. Рене встал смотреть вдаль, туда, где находились мириады звезды, которые не рассмотреть глазом, и стал вплетать свои светила и скопления в рисунок мироздания.

- Рене! - окликнула мадам. - Как считаешь, Золушке пойдут розовые крцжева с бриллиантовой пылью?

Оглядев Золушку, Рене промямлил нечто маловразумительное, что должно было выражать то ли восторг, то ли сомнение - в зависимости от того, чего ждали от него дамы. Их напряженное внимание к грядущему балу объяснялось тем, что Золушка собиралась обязательно соблазнить и женить на себе одного из старых министров королевства. Причем Золушка непременно хотела министра финансов или, на худой конец, военного министра, а Фея считала, что надо брать того, кто первый подвернется.

- А давайте, я составлю заклинание на принца-наследника? - предложил Рене. Волшебница с негодованием замахала руками:

- Что ты, что ты!.. Не пори чушь! А то я тебя сама выпорю! Даже я не смогу составить такое сложное заклинание, а ты еще не волшебник, ты только учишься! Не мешайся под ногами, лучше наколдуй Золушке огневласку на прическу.

Рене опять вздохнул, выражая категорический протест против подавления инициативы, и углубился в обновление рисунка Луны.

- И помни: ровно в двенадцать часов... - Фея понизила голос и многозначительно посмотрела на Золушку.

- Я поняла: ровно в полночь... - женщины переглянулись и перешли на шепот, покосившись на мальчишку.

 

Рене обрывал травинки, валяясь на вершине холма под синим-синим небом. Рядом важно разглагольствовал Арнольд. Друг Рене уже учился в Магической Академии и потому любил встретиться с малышней и рассказать про то, какие новые штуки выучил он за последнюю неделю.

Только он не говорил: "выучил", а говорил - "изучил".

На этот раз Арнольд демонстрировал Рене новую алхимическую формулу. Вспыхнул и погас в руке ученика Академии сгусток голубого пламени.

- Как в Солнце, - похвалился Арнольд. - Только еще горячей.

- А тоже так умею, - сказал Рене. - Солнечного зайчика поймать - подумаешь, невидаль... Могу и голубого тоже, только тогда его не на Солнце, а на Веге ловить надо.

- Ты что! - засмеялся Арнольд. - Ты же солнечного... хе, зайчика в руке не удержишь. Он же горячий! Руку до кости спалишь. И даже сильнее. Для этого сначала нужно заклинание специально произнести, чтобы опутать это пламя магнитными ловушками...

- Зачем зайчика в ловушки? - расстроился Рене. - Он же добрый.

- Вот чудик! - засмеялся Арнольд. - Какая же ты все-таки мелюзга. Ты когда в школу-то пойдешь?

- Через год, наверное, - вздохнул Рене. - Страсть уже как хочется, надоело при Фее пажом быть. Ноты ей при музицировании перелистывать. Попугаев в саду ловить. Левкои колдовать. Вот намедни крестницу ее на бал собирали. Тоска... Говорю: давай я тебе принца наколдую, а они, как курицы в один голос: не смей, не надо, все испортишь! Наколдуешь нам журавлей, всех синиц поупускаем...

Рене перевернулся на живот, глядя на голубую речку и лес, скрывающий стены королевского замка. Отсюда только верхушки башен, расцвеченные флагами в честь приближающегося бала.

- А с другой стороны, они, наверное, правы, - вздохнул Рене. - Я ведь третьего дня перепутал травы для дядюшки гоблина, так он до сих пор, говорят, ежечасно в нужник бегает. Дракону лапу лечил, приворотным зельем намазал... я хотел ему дракониху с Серебряной Горы сосватать, а за него принцесса замуж выскочила, слава Богу, хоть не королевская дочка, а племянница. Но все равно, Фее пришлось дракона срочно в рыцаря превращать. А я приворотное зелье на рыцаря не рассчитывал, принцесса от него в брачную ночь и сбежала. Скандал был. А меня пороли. Я же еще не волшебник, я только учусь.

- Да уж, - ухмыльнулся Арнольд. - А мы вот изучаем, как те же процессы, что в звездах, производить. Представляешь - взмахнул волшебной палочкой, и звезда зажглась! Столько энерги, что и вообразить...

- А я звезды тоже могу, - сказал Рене.

- Чего можешь?

- Звездочки на небе зажигать.

- Ты чего несешь? - расхохотался Арнольд. - Ну заливать! Звезды - они ж огромные. Это тебе только кажется, что они маленькие, а на самом деле они больше солнца, больше луны и больше земли. И чтобы зажечь такую махину - а она горячей самой горячего огня в самом большом камине! - надо взять гелий и превратить его в водород... нет, кажется, взять водород и превратить его в гелий... черт, забыл. Ну, в общем, это даже сам глава Академии Магических наук не может. А мелюзга и подавно.

- Да? - огорчился Рене. - А я думал, они как искорки.

- Ну мелкота! - восхитился старший товарищ. - Я тебе хочешь, книжку дам? "Магические процессы в звездных ядрах" называются.

- Пошли, - согласился Рене. - Дашь книжку.

 

Маленький волшебник, удобно устроившись на внешнем карнизе, наблюдал за круговертью бала сквозь решетчатые рамы витражей. За окном кружился вихрем бал, сияли огни иллюминации, расцветали улыбки на лицах прекрасных дам, блестели шпоры и эполеты кавалеров. Блистательные дамы кокетливо стреляли взглядами по проходящим мимо сеньорам, благородные сеньоры угощали королевским мороженым очаровательных дам. Сновали пажи и официанты. Надрывались скрипки. Пожилые матроны и престарелые генералы пили золотистое вино из тонкостенных бокалов.

Рене ждал, когда же объявят приход семейства Золушки. Ведь это же надо было забыть!.. Хрустальные туфельки - отдал, а про огневласку забыл. Как же Золушка теперь без огневласки? Это же совсем негламурная прическа получится. Вот, наверное, расстроилась, бедняжка...

Звучно произнесено было имя очередного почтенного семейства, и в распахнутых дверях рядом с приземистым папашей и тремя более-менее элегантными особами (не хуже других) появилась Прекрасная Незнакомка. То есть это была, конечно, Золушка, но так как лицо ее скрывала белая полумаска, все вежливо сделали вид, что ее (то есть Золушку) не узнали. И, можно сказать, видят впервые. Хотя несколько престарелых министров поспешили удалиться от полумаски на безопасное расстояние.

А Золушка действительно была прекрасна. Платье ее сияло россыпями бриллиантов и облегало ее фигуру нежнейшей тафтой. Кружевной лиф целомудренно скрывал прелести девушки, предоставляя простор для воображения, и при каждом шаге раздавался цокот хрустальных копытец по мраморным полам.

Рене восхитился и осторожно дунул в сторону пышного облака золушкиных волос. На пальцах возникла трепещущая огневласка, Рене достал рогатку, прицелился и послал непоседливые огоньки прямо в прическу девушки, где новорожденные искорки превратятся в дрожащую огненную диадему.

 

На древних камнях башен трепетали отсветы бальных огней. Старинные часы глухо отбивали десять вечера.

Закрыв лицо руками, маленький волшебник сидел на крыше самой высокой башни и переживал трагедию, разразившуюся двумя этажами ниже. Химера с соседнего карниза, присев рядом, сочувствующе обняла ребенка. Хотя Рене как-то отколол своей рогаткой кусочек носа чудовища, но химера эту чудовищную (из каламбура слова не выкинешь) ошибку мальчишки уже простила.

- Эх, ты, маг-недоросток, - вздохнула химера. - И надо ж было ухитриться на самом королевском балу!.. При таком скоплении блестящих сановников!.. Ну не плачь, я слетаю, принесу тебе чего-нибудь вкусненького с королевского стола.

Химера тяжело взлетела в холодеющий вечерний воздух, оставив Рене одного переживать свой ужасающий позор.

Ведь что за кошмар случился, когда непослушная огневласка, направляемая рогаткой, промахнулась и, коснувшись тончайшей материи золушкиного платья, рассыпалась на множество тлеющих угольков!

Эти ужасные черные дыры до сих пор стояли перед глазами мальчишки...

Рене, не дожидаясь развития скандала, перемахнул на крышу ближайшей башни и с тех пор сидел, не осмеливаясь спуститься, хотя там, внизу, подавали чудесное малиновое мороженое.

Часы пробили четверть одиннадцатого, а затем и половину. Отяжелевшая химера, переваливаясь, подлетела к карнизу и грузно плюхнулась на камень.

- Еды я тебе не принесла, - сообщила она, глядя снизу вверх на крышу, где сидел Рене. - Ее там уже просто нет.

Помолчав, химера посопела и добавила:

- Зато я принесла тебе хорошую новость. Впрочем, тебе бы лучше самому посмотреть. Иди, там хотя уже нет малинового мороженого, и фисташкового тоже нет, зато я гарантирую - тебя вряд ли будут ругать. Честное прехимерское.

- Не хочу, - сказал Рене, кусая губы. На реснице замерла предательская слеза.

- Иди, - обнажив кривые зубы в самой что ни на есть доброй ухмылке, сказала химера и столкнула мальчика с карниза.

Рене полетел в глубокую бесконечную тьму, к каменным плитам двора, мечтая разбиться и навеки позабыть про этот позор - хотя, конечно, на том свете ангелы грустно будут спрашивать нехорошего мальчишку о том, как же это он так поступил с Золушкой, и как ему не стыдно, что она навсегда осталась старой девой... Пролетая мимо окон бального зала, Рене внезапно заметил... пролетев еще два этажа, он завис, почесал макушку и вернулся на этаж, где во всем великолепии клокотал бал. Осторожно подлетел поближе. Пригляделся. А затем умостился за окном, расплющив нос о цветное стекло.

Там, за стеклом, танцевала Золушка.

Черные дыры сюрреалистическим узором цвели на ее платье. Положив в дыру на спине руку, принц, тяжело дыша, пытался попадать в мелодию. Но мысли, как видно, заняты у него были не музыкой. Умопомрачительное декольте черной бахромой открывало грудь Золушки. На бедре ткань порвалась почти до пояса, обнажив довольно длинную стройную ногу в хрустальном башмачке. Еще одна дыра... впрочем, не будем смущать слушателя детальным описанием сего весьма смелого и совершенно оригинального туалета. Заметим лишь, что от первоначального замысла мадам Феи осталось весьма немного материи.

- Возмутительный туалет! - злобствовали пожилые статс-дамы.

- И заметьте: какая безвкусица! - вторила им молоденькие фрейлины, в розовых рюшах и бантах.

- Неудивительно, что от нравов в современном королевстве почти ничего не осталось, - презрительно кривила губы сухощавая старуха в черном крепе.

Чтобы не слышать придворных сплетен, Рене перемахнул на другое окно. Но там его встретило слюнявое перешептывание престарелых министров, от которого Рене чуть не стошнило. Впрочем, министрам уже ничего не светило.

Насвистывая, Рене покидал двор с чувством, что зажег сверхновую. Так оно, в общем-то, и было - в Тридесятом королевстве вспыхнула новая звезда. При дворе один за другим гасли огни, стража лениво перебрасывалась в кости. Алебардщик дрых, привалившись к бочке. Нахохлившись, недобрым взглядом оглядывала башни ворона - ее ведь никто не пригласил на бал.

Рене, оглянувшись, посмотрел сквозь стену где-то на уровне апартаментов наследника, и увидел Золушку наедине с принцем. Гулко пробили часы на замковой башне, и карета превратилась в тыкву, а все, что осталось от золушкиного платья, окончательно исчезло. Золушка осталась в одних хрустальных башмачках, и положила их на плечи принцу. Естественно, не снимая... Принц бережно поцеловал сначала один хрустальный башмачок, потом второй, и Золушка счастливо прикрыла глаза.

Слегка смутившись, Рене решил все-таки не подглядывать за чужой идиллией и дальше смотреть не стал, как и полагается вполне благовоспитанному мальчику восьми лет от роду (хотя, признаться, было интересно).

Бодро зашагав к воротам в прекрасном настроении, юный маг думал только о том, как бы ему не влетело от родителей за то, что он так поздно возвращается домой. Ворона, умостившаяся на приоткрытой створке ворот, глухо каркнула, но Рене не стал прислушиваться к мрачным пророчествам, а с большой радости запулил в птицу из верной рогатки.

Ворона возмутившись, попыталась каркнуть, поперхнулась, перекувывкнулась в воздухе, роняя перья, и взмыла в фиолетовое небо белоснежной лебедью.

Рене довольно улыбнулся, припоминая весь сегодняшний трудный день, взмахом ресниц послал вслед за бывшей вороной золотую звездочку с красным отсветом на шлейфе, поправил под мышкой книгу о процессах в звездных ядрах и зашагал к дому.

 

Запахнувшись в полумантию-полухалат, пожилой маг сидел за очередной статьей "Вестника аналитической мифологии". Страницы были такие же желтые, как и слова научного труда. "... Все происходящее в мире, ровно как и весь мир, представляется ими как сон, майя, фантазия маленького мальчика, спящего на листьях баньяна. Впрочем, и наша европейская традиция хороша: такой важнейший процесс, как сохранение человеческого генотипа, она отдает на откуп розовощекому младенцу, что, кстати, с точки зрения современного политкорректного общества, может расцениваться как развращение малолетних..." Заложив пальцем страницу, маг тихо встал и прошелся по комнате.

Внуки, наигравшись и нашалившись за день, мирно сопели на нижнем этаже. Бережно касаясь корешков книг, маг перебирал годы своей долгой жизни. На широкой дубовой полке пылились гербарии, важно задирали к потолку носы пузатые реторты. Иногда они по студенческой традиции пили их них... ну, сейчас они пили уже только чай... да, пили чай, когда к магу забредал на огонек сгорбившийся Арнольд.

У раскрытого окна, уставившись в ночь, глазел на звезды телескоп, в который маг любил заглядывать, чтобы рассмотреть мириады невидимых созвездий. Звезд было много, и все они являли непостижимую сложность мироздания. В звездных бушевали невероятные по силе процессы, гелий превращался в водород (или водород - в гелий?), словно в огромной топке. Помнится, несколько десятилетий назад маг защитил диссертацию на звание доктора огненномагических наук, вызвав восторг у всей академической общественности - он впервые удержал сгусток голубого огня в магнитной ловушке десятую долю секунды.

... Рука об руку с бессонницей маг перебирал амулеты в шкафу. И там, за пыльными полками раритетов, нашел старую, давно забытую рогатку. За стеной стрекотал сверчок.

Наверное, где-то глядела на свечу седеющая королева, в чопорном платье золотой парчи. Интересно, думала ли она о короле, ночующем в другой спальне с молодой фавориткой - или о хранящемся вдалеке, за рядами официальных парадных туалетов, платье, прожженном трепещущей огневлаской?

Волшебник решил подарить рогатку на день рождения своему младшему внуку. Сплетя пальцы и откинувшись к кресле-качалке, старый маг глядел в светлеющее небо, думая о тех замечательных временах, когда он умел зажигать звезды.