Перед домом, окрашенным палой листвой, прозревая сплетение лет между брёвен, заколоченной старости детской рукой я касался. И сруб был на ощупь неровен даже в срезе… и холоден… Стыла рука, белым мхом покрываясь, срастаясь с печалью одиночки – осинового старика, невзначай растревоженного изначальем. |