Она безнаказанна, неосудима, испорченна своей привилегией выбора. Выбито, выколото на спине, невидимыми чернилами, проявляющихся в белых – пугающих тонах. Выдирающая, непрекратимая боль, поставленная в тупик улыбкой нутра. Один за другим, день за днём – кто следующий? Выбор, жребий павший разрубает всё, брёвна лежащие на складе не молили о пощаде, их срубленное дерево – мать изрядно пострадала, выхрустывая комочки костей с каждым входом. По двое – им лень работать в одиночку, слабость гнетёт их и страх, расплодились, разрослись, забытая эпоха пугающего вируса, присланного в конверте на праздник последнего дня твоей жизни. Падающие лифты соскребут стружку с вашей поседевше-дырявой головы бестолковства и никчёмности. Резиновые перчатки не спасут даже корову, истекающею молоком, просящую о вынужденной мастурбации, бей копытом – земля щедро одарит тебя за настырство двухметровым удовольствием и извёсткой. Мы – не останавливающиеся, летящие – замираем, плач всхлипывающего бетона безразличия к своей надуманной проблеме, стоящей возле нас. Роднятся, бьют в грудь прилетающему копыту о все возможности своих действий и отступают одноглазой болезни своё мясо. Гниющую ногу, попавшую в капкан дверей инвалидной коляски, ускользающей за переходами и грузовыми лифтами, вывозящими продукты для кладбища. Оплакивающий дождь способный намочить щёки, не вздумайте думать, что вы плакали эта кислота куда опасней вашей без рассудительности и удара кинжала. Он выход, застоявшейся, залежавшейся души, выбор пал на неё и расколол дурно пахнущее тело и якобы светлое составляющее. Ваше судно, отходит пристань пуста – сегодня нет дежурной медсестры, отдающей швартовы, плывите по кругу, этой выцветшей хватит не на одного мерзкого котёнка, катающего свою пыль вашими деньгами. Ушедший – лучший из лежащих, они все на курсе в гибель, и лишь гордо избранные допускают своё призрение к жалости, и сами отдают швартовы…