Вакханочка

 

Пригретая весенним Солнцем, мягкая, черная земля дышала материнским теплом; на ней уже появились первые цветы, первые гости, — казалось, — вот, сейчас, она распахнется и истечет медом и молоком, и изойдет морем цветов, а после истечет кровью...

Жизнь рвалась и тянулась к свету, я чувствовал, как Природа уже готова была пробудиться и вырваться наружу в каждом деревце, в каждом кустике и в каждой травинке; ибо все наливалось и истекало соком, соком животворящей силы любви...

Я поднимался по горе сквозь лес, залитый солнечным светом; над моей головой раскинулось высокое небо, а в низу лежали озера с чистой, прозрачной водой:

 

Передо мной лежат

Прозрачные озера,

Блестят как светлые глаза,

И... ах! голубые небеса,

Что тайну ночи сокрывают,

Глядеться любят в те глаза.

Но, чу! Вот только прогремела

И промчалася гроза, —

И из капли дождевой

Семицветная девица,

Мая юная царица,

Взмыла ввысь, под небеса,

И, как птица золотая,

Ярким цветом вся горя,

В небе ясном, голубом,

Перекинулась мостом.

Радость! Звон! Несутся звуки

Вместе с солнечным лучом, —

Будто лира золотая

Дремлет в небе голубом.

Отовсюду слышу трели,

Отовсюду шум и гам,

И потоки молодые

Звонко мчатся по горам!

 

Весна безумством торжествует! Отовсюду слышатся звенящие трели, щебет, шум, гам. Лес залился буквально морем звуком. С гор несутся и журчат молодые весенние потоки. Весна ворвалась Солнцем в голубое небо, на все лады поют чудесно соловьи, весною упиваясь сладко. И все, все кружится в забвенном танце, все смешалось — небеса, вода, земля, песок, камни, пыль — все охвачено каким-то ликующим безумством, все неистово и пьяно на этом дивном празднике жизни!

 

Весна безумством торжествует,

Природа буйная ликует,

Все здесь превыше меры,

Все мчится, все кружится

В забвенном танце Вакха и Венеры.

 

Шумя, бегут весенние потоки;

Блистает Солнце; птичий гам.

Природы жизненные соки,

Ожив, струятся по стеблям!

 

Вдруг — что вижу я?.. Передо мной лежит прекрасная девушка, тихонько спит под тенистым деревцем, это вакханочка. Милая моя вакханочка! Она всю ночь бегала по горам, бедняжка, она ссадила себе ручонки и оцарапала ножки и так устала, так устала!.. но теперь она спит. Ах!.. как сладко спит она!

 

Милая вакханочка моя!

Как сладко спишь ты...

Ты, наверное, устала,

День и ночь ты танцевала!

Ну посмотрите ж, как она

И прелестна и чудна!

Ей так хочется кружиться,

Танцевать и веселиться,

Ей так хочется бежать,

Вакха юность прославлять!

Посмотрите, над горой

Юный месяц золотится;

И она, презрев покой,

Полетела в час ночной

И кружить и танцевать

И по горам, по долам,

Резвой козочкой скакать…

Дайте ж ей безумной быть,

Дайте ж ей любви напиться,

Буйной жизнью насладиться,

Чтоб потом опять, как впрядь,

Мерно дни свои считать.

 

Но что это?.. Земля дрожит, пыль столбом стоит, летят камни, раздаются страшные вопли, гиканье, — я чувствую, как ко мне приближается страшный вихрь безумства; это мчатся одержимые вакханки, снося все на своем пути. Произошла удивительная метаморфоза — благонравные девушки перевоплотились в менад и растворялись в Природе, они были одержимы, пьяны и единены с праматерью.

 

Ветки, камни, пыль столбом,

Тирсы увиты плющом.

По горам вакханки мчатся,

Все безумства их страшатся!

 

— О господи, спаси меня! — воскликнул я и бросился бежать...

Я бежал, не помня себя, цепляясь за кусты, которые оставляли на моем теле кровавые ссадины, я падал и вставал, я мчался быстрее ветра, я хотел жить... но с каждым шагом, за моей спиной я чувствовал горячее дыхание настигающей меня смерти... Вот я споткнулся — и вакханки набросились на меня, и стали рвать мое белое тело, они царапали мне глаза, и в их, искаженных мукой лицах, я видел яростное Солнце... в этот момент, задыхаясь от боли в их когтях, я любил их, этих остервенелых женщин, этих эринний, которые истязали меня в своей безумной феерии...

Я лежал и истекал кровью, истерзанный ими, и медленно, мучительно умирал... но еще видел, как они кружились вокруг меня в своем безумном танце. Это были танцующие молоденькие девушки. Они кружились в забытье, плясали вокруг, одержимые демоническим вихрем, как злые юные божества, ликуя и смеясь... Они праздновали свою победу, свою жестокую победу надо мной. И тогда мне казалась, что все это была какая-то оргия, страшная, безумная оргия. Умирая, я видел, как они скакали вокруг адского костра, огонь которого разгорался все сильнее и сильнее, поглощая их своими алыми языками пламени, и в этом огне горели их юные души, но они этого совсем не замечали, и все кружились и кружились...