Амнистию объявили только для заключенных, совершивших математические преступления.

Первый луч солнца и громкая команда дежурного могут разбудить даже мертвого. Направо. За последние пять лет Илья впервые шел именно этим маршрутом. Стены не меняли цвет с середины двадцатого века - грязно-зеленый оттенок, по мнению специалистов, должен расслаблять психику впервые попавшего в эти стены. Но Илья готов поставить на кон год свободы – другой краски просто не было. И другого запаха у этой краски никогда не было. Налево. Интересно, сколько метров составляет расстояние от его камеры до центрального КПП? Не считал, не имел возможности. А не плохо бы написать римейк старинного произведения, и назвать его «Грязно-зеленая миля». Хотя – стоп! С писательством придется временно завязать, во всяком случае, пока не выйдет испытательный срок.

- Руки за спину! Лицом к стене!

Это не ему. Это с той стороны тяжелой решетчатой двери. Прямо. На фоне стены сереет телогрейчатая спина заключенного, и даже в такой проекции видно, что это – грамматик. На запястье красуется наколка «Незабуду мать родную».

- Статья 307 прим. - «не с глаголами пишется раздельно» - от трех до пяти лет, - машинально прошептал губами Илья.

Налево. Выход во двор. Еще несколько шагов, и он выйдет на волю. Если то, во что он выйдет, можно так назвать.

Здесь у него остались друзья – умнейшие и образованнейшие люди, которым судьба послала случайное и нелегкое испытание в виде лишения свободы. Там, за КПП, его ждет всего лишь пустая однокомнатная квартира (тот же карцер!), безработица и незаконченная кандидатская диссертация. Но почему так неудержимо хочется вырваться из этих щербатых кирпичных стен, ведь в них он мог говорить и писать что угодно? А главное – как угодно.

- Бельский Илья Александрович, 2010-го года рождения, осужденный по статье 316, пункт 2 «за преступное построение кривой третьего порядка» - с этого момента вы свободны. Желаю всего наилучшего, до свидания.

- Нет уж, прощайте, товарищ капитан, - ответил Илья, не боясь показаться банальным.

За банальность в тюрьму не сажают. Пока.

 

***

 

- Ты вообще телевизор смотришь? - грохотал в трубке голос лаборанта Витьки, - там чувака судят за решение теоремы Ферма!

Денис Андреевич телевизор не смотрел – он был равнодушен к телешоу. Во-первых, утро выходного дня можно провести гораздо полезнее для здоровья, а во-вторых, заседание вела несимпатичная судья. Как и всем латентным интеллигентам, ему казались чуждыми процессы, происходящие в стране. В том числе и судебные. Они никак не совпадали с его мировоззрением, ему просто приходилось уживаться с окружающим его обществом. С некоторых пор у Дениса Андреевича и ему подобных отобрали право на ошибку - право, закрепленное конституционно, а потому легко изъятое теми, кто принимал Новую Конституцию. 2017-й год он помнил с трудом – ему было всего семь лет, но последствия событий того времени ощущал достаточно регулярно. Он не помнил принятия нового уголовного законодательства, направленного на очищение общества от так называемого «малограмотного мусора», но хорошо помнил, как его отца, профессора кафедры математики, забрали в 2020-м только за высказанную мысль о возможности дифференцирования ех. Он плохо знал, что количество людей недалекого ума действительно сократилось – они заняли свое, теперь уже законное, место на нарах. Он не заметил, как сам пророс корнями в эту систему, начал играть по ее правилам и получил в ней высшее техническое образование. Ему просто было все равно.

- Алло! Не, ну ты видел? Всего два года условно! Я бы за такое расстреливал! - не унимался Витька.

- Витек, еще раз позвонишь – засажу тебя за незнание законодательства. Теорема на то и теорема, чтобы ее доказывать. Только доказательства могут быть разными. Оттого и два года, оттого и условно.

Одно он помнил хорошо – школьные IQ-тесты. В их первом «А» классе начинали учиться сорок человек, в двенадцатом «А» их осталось девять. Проблема неуспеваемости школьников решалась силами Нового Государства – двоечников доучивали в специальных интернатах, где преподавали учителя, уволенные из обычных школ тоже по IQ-статье КЗОТ. Образование тем, кого признали безнадежными, все равно без надобности.

- Алло, Денис?

- Витя, я же просил…

- Это Илья… узнал? Встретиться надо… в половину шестого к тебе зайду.

- А…

Но трубка отрывисто загудела. Казалось, что мысли дружно сели на аттракцион «Сюрприз» и начали с гиканьем кружиться в голове. Неужели его уже выпустили? Разве прошло семь лет? Как неожиданно. Хотя какая разница - будь что будет.

- В конце концов, нет такой статьи «за предательство», - криво усмехнулся он отражению в погасшем мониторе компьютера.

Денис Андреевич просто не располагал информацией. Проект поправки уголовного законодательства в части введения наказания «за предательство» уже вторую неделю лежал на рассмотрении Совета Координации, и даже был принят во втором чтении.

 

***

 

В этом году весна наступила внезапно, сразу после подписания указа об амнистии. Илья всегда считал, что все хорошее наступает внезапно, его нельзя запланировать. Он вспоминал, как в институте они праздновали дни рождения – именинник назначал день (чаще всего это пятница), а потом потенциальные гости садились и расписывали, кто что будет приносить. Радости от такого мероприятия было чуть. Куда веселее проходили те гулянки, которые организовывались спонтанно, на ровном месте.

Родной город мало изменился за прошедшие пять лет: Успенский собор стоял на месте, новую филармонию так и не достроили, со стен оперного театра продолжала осыпаться плитка. Илья располагал парой часов, чтобы прогуляться по Сумской, взглянуть на площадь Свободы и Госпром. По улицам ходили одухотворенные люди с задумчивыми лицами – почти как когда-то в Питере. А какое, скажите на милость, выражение лица должен иметь человек, прошедший сито естественного отбора в средней и высшей школе? Те же, кто его пока не прошел, стояли возле киоска, пили пиво с горла и громко матерились, пытаясь произвести впечатление на сидящих неподалеку девушек. Ничего, это ненадолго. Либо будут изучать шедевры мировой литературы или постигать законы тригонометрии, либо отправятся в Куряж, но уже совсем по другим законам. Третьего не дано.

- Дядя, закурить не найдется?

- Курить вредно, ты это уже должен знать.

- А мне только десять лет, я имею право еще не знать об этом.

- А я вот сейчас милиционера позову!

Шкед быстро исчез в направлении Каскада.

Общество поставило тех, кого в начале века называли раздолбаями себе на службу, и заставило их бесплатно выполнять тяжелую физическую работу. Потому что тот, кто пишет без ошибок, владеет иностранными языками и знает суть процесса гидролиза, не должен махать лопатой. Все правильно. Но так несовершенно.

 

***

 

- Зачем пожаловал? - Денис был уже изрядно датый – к встрече он подготовился основательно.

- Принес сдачу с тридцати серебряников, - сухо ответил Илья.

- Проходи, - хозяин шире открыл дверь, жестом приглашая войти, будто именно такого ответа и ждал от гостя.

Типичная однокомнатная квартира одинокого технаря-интеллигента. Пыльные книжные полки, полуразвалившаяся мебель, компьютер и кульман (очевидно, еще папочкин подарок). Молча зашли на кухню, молча налили, молча выпили. Денис смотрел в окно на опустевший и уходящий в вечер двор. В кухне пахло липой и жареной картошкой.

- Ну, - непринужденно начал Илья, - рассказывай, как живешь-можешь?

- Потихоньку… вот, месяц назад кандидатскую защитил…

- Иди ты! Чего тянул?

- Материалы собирал…

- На всех собрал? Тебе ж теперь в профессоры лезть надо.

Денис, наконец, оторвал глаза от тарелки. И тут же «закусил» взглядом нежданного гостя. На него смотрели те же глаза, что и пять лет назад. Только морщинок вокруг прибавилось. Такие морщинки обычно бывают у профессиональных юмористов от долгого держания натянутой улыбки в тот момент, когда шутка уже сказана, но еще не понята.

- Ты это… брось сердиться. Я же не виноват…

- Мои разработки по заключению психоэнергии в сверхпроводники пригодились?

Илья взгляд от собеседника не отрывал, эту привычку он оставил в следственном изоляторе, вместе с передними зубами. Да, сдает Дениска. В прямом и переносном смысле. Пять лет назад, когда им на двоих поручили одну комплексную кандидатскую, Дэн выглядел по-другому. И когда заметил ошибку Ильи в расчетах математической модели психоаккумулятора, глаза еще блестели. И когда сообщал об этой ошибке в органы учнадзора, щечки еще румянились. И когда присваивал разработки сокурсника, улыбка еще не покидала лица. А вот добился своего - и осунулся, даже вроде постарел как-то.

- Ты же сам прекрасно знаешь, - хладнокровно, будто судья, зачитывающий приговор, сказал Денис, - ошибку в построении кривой Хиклинга может допустить любой школьник… даже студент пятого… нет, пятого уже не может… третьего курса. Но технопсихолог с дипломом магистра несет за такой просчет полную ответственность.

- Ну-ну, тихо-тихо, - прервал его Илья, - не надо мне тереть эту праведную чушь. О том, что профессионал должен знать свое дело, о том, что если специалист ошибается, то это уже не специалист. Что таким образом мы докатимся до уровня развития начала 21-го века. Плавали, знаем!

- А чего пришел тогда? - спокойно спросил Денис, отдышавшись после принятия очередной стопки.

- Ну, ты крут. Вот так вот борзо с уголовником. Ладно, твоя правда, не за проповедями я сюда пришел. Мне нужны материалы моей части диссертации.

- Пойди в архив и возьми.

- Ай, маладца! Бывший сотрудник института приходит в архив и берет материалы теперь уже чужой работы, оставляя в залог вместо читательского, справку о досрочном освобождении! Из которой, к тому же, явственно следует, что ему как минимум полгода нельзя не то, что читать – прикасаться к клавиатуре компьютера! Ну, повеселил!

Но внешний вид Дениса совсем не напоминал портрет весельчака.

- Короче, - уже без смешка продолжил Илья, - жду до послезавтра.

Илья привстал и сделал шутливый реверанс.

- Что задумал? - не поднимая головы, поинтересовался Денис.

- Ага, так я тебе, сука, и сказал! А ну, где тут у вас микрофоны? - Илья повертелся в кухне, как бы выискивая секретное устройство, - алло, товарищ майор? Как слышно?

- Не валяй дурака, не скажешь, зачем тебе записи - ничего не получишь, - Денис жестом убил в зародыше ответную реплику, - лучше режь меня сразу. А в тюрьму за пособничество я не сяду.

- Хорошо! - Илья откашлялся, и сказал следующую фразу нарочито громко, - я хочу изобрести вечный двигатель!!!

В квартире повисла тишина. Было слышно, как в подъездном мусоропроводе набирают кинетическую энергию помои. Денис встал из-за стола, завалив при этом табуретку.

- Давай-давай, беги звонить! Телефончик подсказать?

Денис молча вышел в коридор, долго копался в тумбочке и, наконец, извлек оттуда связку ключей. Побрел к дверце маленькой кладовки. Делал он все это настолько равнодушно, что Илья даже немного успокоился.

- Вечный двигатель он хочет изобрести, - ворчал хозяин квартиры, ковыряя ключом замок, - поздно отдуплился. Я его уже изобрел.

 

***

 

- Ты там, на зоне, совсем, я вижу, отупел. При чем тут законы механики?

Маленькая запыленная металлическая коробочка с антеннкой и насаженным на вал точильным камнем стояла на единственном столе единственной жилой комнаты.

- Да, - продолжал Денис, - фактически базовой схемой является проект вечного двигателя Симона Стевина, но принцип совершенно иной. Грубо говоря, на равнобедренном треугольнике висит цепь, состоящая из металлических шариков, в которые заключена психоэнергия разных зарядов – положительная и отрицательная. Четыре шарика на одной стороне треугольника, четыре на другой, и шесть свисают под третьей. Антенна принимает психосигнал, а проще – человеческие эмоции извне, передает их в дифференциал, который распределяет сигналы по шарикам-аккумуляторам: положительные на одну сторону треугольника, отрицательные – на другую. Естественно, заряд должен быть достаточно мощным. Нижние шарики попадают под действие поля нейтрализатора, соответственно, никаким зарядом не обладают. Поскольку сверхпроводник, в который заключена отрицательная энергия, весит больше такого же «положительного» аккумулятора (это, как раз, ты доказал экспериментально), значит, цепь должна вечно двигаться. Конечно, при условии поступления сигнала извне – то есть, это не классический вечный двигатель, привод в виде человеческих эмоций у него все-таки существует. Но вся соль в том, что привод-то является вечным и, к тому же, бесплатным. По теории эта штука должна работать.

- А точильный камень зачем?

- Ну, должна же машина приносить какую-то пользу? Хотел ножи на ней точить…

- Гениально! Представляю себе заголовок «вечерки» - «вечный двигатель обостряет не только ножи, но и обстановку в обществе!»

- Не будет никаких заголовков… вечный двигатель не работает…

- Та ты шо? А я, блин, с шестого класса был уверен в обратном!

- Фигляр.

- Да ты не боись - закладывать не побегу. Ворон ворону глаз не выклюет. Хотя где-то на пятнарик строгача ты наизобретался.

- По новому закону - на «вышку».

 

***

 

Выпили. Закусили.

- Если по теории все правильно, - прожевывая бутерброд, размышлял Илья, - тогда чего ж не работает?

- А хрен его знает. Может, антенну помощней надо.

- Так попробуй!

- Не хочу. Куда мне потом с этим двигателем? На Мироносицкую, 1 идти сдаваться?

- Слушай, а что, если в Германию махнуть? И там довести движок до ума? Там законы не такие зверские – максимум по трешке условно получим.

- За какие шиши? А вдруг я ошибся, - Денис поперхнулся, - на что жить, где работать? Там, поди, преподаватели теоретической психомеханики не слишком нужны.

- Во я тащусь! Я него в руках детонатор для взрыва мировой научной мысли, а ему по фиг! Так и будет всю жизнь на зарплату жить!

- А мне все равно, - меланхолично парировал Денис.

- Что ты сказал?!

- Тихо-тихо, алкоголик, успокойся.

- Не, ну повтори, что ты перед этим сказал!

- Ну… «мне все равно».

- Антенну на малый диапазон настраивал?

- Конечно – на себе хотел проверить. Не пойду же я с ним по улице.

Илья еще раз внимательно осмотрел корпус, поправил антенну. Потом резко развернулся и ударил стоявшего сзади Дениса «под дых». Тот согнулся пополам, что, впрочем, не помешало ему нанести ответный удар противнику в пах. Гость провел прием, который профессиональные борцы называют «проход в корпус» - оба кубарем покатились по полу. Этим двоим было за что бороться. На ковре сошлись два достойных, хоть и разновесных, противника. Мускулистый Илья, телосложение и сила которого не раз спасали ему жизнь за колючкой, быстро перевел оппонента в партер, вкладывая в болевой прием злость, скопившуюся за прошедшие пять лет. Дэн сопротивлялся не менее агрессивно – бывший друг змеей пролез в его жилище, втерся в доверие только для того, чтобы хладнокровно свести счеты. Борцов заставил прервать поединок размеренный шуршащий звук. На исчезающем в металлическом корпусе валу крутился точильный камень. По комнате разнесся запах паленой изоленты. Вечный двигатель работал.

 

***

 

- Да ты хоть сам понял, что произошло? – кричал Илья в закрытую дверь ванной.

Ответом ему стало плескание воды.

- Работает твой двигатель! Точнее работал бы, если бы находился в другой стране!

Из ванной низким хрипом откликнулся кран.

- Потому что здесь может работать только устройство, принцип действия которого основан на равнодушии, а не на разности потенциалов эмоций!

Из ванной сухим шуршанием возразило полотенце.

- Да ты на себя в зеркало глянь – у тебя самого даже рожа пофигистическая!

Металлический лязг крючка прервал начатую мысль.

- Посмотри в окно – вон их сколько, бездушных килограммов мяса! Это с их молчаливого согласия расстреливали светил науки! Это они молча отворачивались от телевизоров, когда судили философов и писателей за то, что они посмели ПРЕДПОЛОЖИТЬ наличие внеземного разума!

Денис молча вышел из ванной и действительно посмотрел в окно.

- Это они несколькими веками раньше дали молчаливое «добро» на пытки Галилео Галилея и сожжение Джордано Бруно!

Изобретатель «вечного» двигателя вышел из кухни в прихожую.

- Ты создал машину, приводимую в действие их чувствами! Но у них нет чувств! Они не обладают положительными и отрицательными зарядами. Они нейтроны!

Денис достал из шкафа рубашку.

- Да ты и сам – чурка деревянная! Если бы я тебя не звезданул – хрен бы у тебя в голове хоть одна мысль пошевелилась!

В темноте сверкнула металлическая молния куртки.

- Нет, ты все-таки посмотри, - повторил Илья, отодвигая гардину, - зачем изобретать вечный двигатель, если он уже есть! Более того – он прекрасно функционирует! Миллионы людей со стеклянными глазами ежедневно совершают перемещения и выполняют никому не нужную работу! У них энергия появляется из ниоткуда и исчезает в никуда! Они одним своим существованием нарушают все фундаментальные законы физики, но при этом карают тюремным заключением мальчишек, допустивших ошибку во вступительном диктанте!

Денис положил двигатель в сумку, протянул руку Илье и сказал четко и уверенно, разрывая предложение на слова.

- Ты. Абсолютно. Прав.

Щелкнул дверной замок, с лестничной клетки Илья услышал:

- Меня не будет лет пятнадцать. А может быть, никогда уже не будет. Квартира в твоем распоряжении. Не забывай поливать цветы. Материалы диссертации в компьютере, папка «Твои документы».

Слышно, как открылись створки лифта. За секунду до этого в них протиснулся крик из квартиры:

- Стой!!! Ты никогда оттуда не вернешься!

Ответ прозвучал из шахты лифта, где-то между третьим и вторым этажами:

- А мне все равно…

 

***

 

- Ты вообще телевизор смотришь? - грохотал в трубке голос лаборанта Витьки, - там чувака судят за создание и попытку вывоза за границу вечного двигателя! В Германию, гад, хотел смыться!

Он не смотрел телевизор. С некоторых пор он вообще не интересовался ничем, что выходило за пределы тонкой оболочки собственных мыслей. Он чувствовал себя маленькой деталью огромного механизма, болтом, прикипевшим к картеру. Но теперь он знал точно – стоит ему вывинтиться, и вся конструкция развалится к чертовой матери. Конечно, не сразу. Корпус будет долго дребезжать, из него начнут выпадать другие маленькие запчасти, затем – агрегаты покрупнее. Главное – начать, создать прецедент. Резьбу всегда можно нарезать новую, а вот развалившийся двигатель собирать заново – нет смысла.

- Алло! Подними трубку! Не, ну ты видел? Всего пятнадцать лет строгого режима! Я бы за такое расстреливал! - не унимался Витька в динамике автоответчика.

Но Денис проигнорировал эти колебания звуковых волн. На столе перед ним лежал лист бумаги, в левом верхнем углу которого было написано: «cos0/sin0=…»

Денису Андреевичу, как обычно, было все равно.