Ник поднял просветленный взор от приборной доски, на которую непрерывно смотрел последние полчаса и обратился к водителю: – Максим, а что мы сейчас делаем? Максим вздохнул, переключая скорость на повороте, и ответил бесцветным голосом, стараясь не срываться: – Едем. – А на чем мы едем? – продолжил пытку Ник. – На машине. – А как мы едем? – Ну, колесики крутятся, и машина поэтому едет. – А как они крутятся? Если посторонний прислушался бы к диалогу, не вглядываясь в лицо единственного пассажира, то решил бы, что мальчику не больше пяти лет. А взрослый дяденька ему объясняет простые действия на доступном детскому воображению языке. Но нет, в салоне сидел вполне сформированный юноша девятнадцати лет от роду, холеное лицо его не выражало ничего – ни любопытства, ни агрессии, ни язвительности… Он просто убивал время доступными ему методами. Он катался… Вот уже шестнадцатый час. …Утром Макс как обычно подкатил к дому хозяев в центре города, и встал у самого подъезда, ожидая, когда сын хозяйки, у которой он работал шофером и телохранителем, проснется, чтобы везти его в университет. Он сидел в машине и клевал носом, потому что катастрофически не высыпался. Почти неделю «пациент» мучил его длительными поездками. По городу. По одним и тем же маршрутам. Мальчик пытался развлекаться доступными методами. Хлопнула бронированная подъездная дверь, водитель вздрогнул, просыпаясь. – Доброе утро, дядя Максим! – издали прокричал Никита, ломанным, буратиньим шагом приближаясь к автомобилю. – Доброе, – невнятно хмыкнул Макс, заводя двигатель и предвкушая еще один пыточный день. Или сутки?.. Утро на сей раз началось в половине одиннадцатого. Универовская «отсидка» мальчишки продолжалась не больше часа. Он и сам вряд ли вспомнит, на каком именно предмете побывал. Зато определившим его действия на несколько часов вперед стал прикол однокурсников: «а вот слабо тебе, Ник, каждому из нас купить пожрать в МакДоналдсе?» Да легко! И они поехали за бигмаками, картошкой фри в гигантских стаканчиках, какой-то новой съедобной фигней и кока- колой в ближайший пункт американского общепита. Честно выстояв там часовую очередь, они набили машину снедью и двинулись в обратный путь. Однако и тени уважения к щедрому однокурснику угощенье не вызвало. Бурю идиотского смеха и подтруниваний, как обычно в таких случаях. Макс ухмыльнулся – ну и тупица его подопечный! Снова повелся на старую уловку. Им же просто жрать хотелось, а денег слишком мало, чтобы тратить их и на еду, и на пиво с девочками по вечерам, пока его придурок катается, не вылезая из салона. То ли до подопечного «дошел» весь комизм ситуации – купить хотел бутербродами и картошкой группу! – то ли снова возник переклин в голове, но он, раздав пакеты с едой, юркнул в машину, дав направление: «Дядя Максим, поехали в Ашан». Это было новое испытание. В торговом центре, где каждый мог найти себе и магазин, и развлечение по душе, этот странный человечек делал странные вещи. В первый раз Максим был ошеломлен, когда через два часа безуспешных поисков (босс не разрешала оставлять пацана надолго – на него уже покушались, хотя ей могло приглючиться…) обнаружил Ника сидящим в закрытой кабинке мужского туалета. Парень накрыл голову футболкой и замер так. Макс еле растолкал его. Тот, подняв изумленные глаза, на вопрос о том, что делал, ответил лаконично: «Думал. А что?» «Да ты чё?! Два часа сидеть на горшке и ДУМАТЬ???» Ник округлил глаза: «А разве два часа прошло уже? Я не знал»… После того случая Оксанка не разрешала оставлять пацана наедине с его «мыслями» - а вдруг он там «торкается»? У маленького Никитки давненько, но был некий опыт – он охотно покупал еще в школе на мамины денежки дорогие таблетки «от нервов». «Может, у него в те годы крыша-то и съехала», - мрачно подумал водитель, паркуя машину и вылезая из кресла, чтобы открыть дверь перед хозяйским сыночком. «Опять круги у клозета нарезать, пока он там мысли из себя выдавливает. Мыслитель!» На сей раз мальчику хватило полутора часов. Он вышел сонный и сразу заявил, что хочет есть. Съедобной чепухи накупил здесь же, в кафе. Оставил девочке на кассе «чаевых» пятьсот рублей – потому что лень было протянуть руку, чтобы забирать их. Сели в машину, тронулись «куда-нибудь». Два пятикилограммовых пакета хачапури, слоек с разными начинками, бутербродов с икрой никак не опорожнялись. Ник давился, а пища все не кончалась. Макс искоса смотрел на него и думал, как хорошо, когда у пассажира занят рот, и он не может задавать тупых вопросов. И тут мальчику стало дурно. Он побледнел, схватился за живот, остановившимися глазами уставился на дорогу, потом повернулся к шоферу и как во сне засунул два пальца в рот. Макс не успел отпрянуть, как непереваренная масса с характерным каркающим звуком метнулась ему на грудь, колени, под кресло. Сладковато-кислый запах заполнил салон, и у Макса появились позывы выблевать что-то из пустого желудка. С трудом подавляя реакцию организма, он развернулся и покатил к хозяйскому дому, к спасительному флигельку для обслуги, где можно было умыться и переодеть что-нибудь из припасенного на крайний случай. Он едва сдерживался, чтобы не рвануть поскорее. – Нет! Мы катаемся, – упрямо заявил Ник, веселыми глазами разглядывая розовато-желтые куски плохо пережеванной пищи в салоне. Ему "похорошело". – Мы накатались, – резко заявил Макс. – Не фиг было булки мучить. – Мне надо еще в магазин! – возразил пацан. – Поедем! Тебе мама деньги за что платит? – Ну, уж не за то, чтоб ты блевал на меня. И салон ты – видишь? – испачкал? Все! В чистку теперь только. – Ладно, поменяй машину. И поедем, – нехотя согласился мальчишка. У ворот подтянутый сторож – бывший военный – обалдело уставился на Макса в кусках пережеванных слоек: «Это что, он на тебя так?.. Хосподи, как ты его столько терпишь! Я б давно…»– и замолчал, испуганно озираясь на пацана, вылезшего вслед за водителем размять ноги. Пока Макс мылся и переодевался во флигеле, трое мужичков из обслуги не проронили ни слова. Смотрели жалостливо и с уважением – он оттрубил на придурка больше, чем все они вместе взятые, и еще ни разу не двинул пацану по его тупой избалованной физиономии. Он значительно постучал согнутым указательным пальцем себе по виску и кивнул на улицу – туда, где прогуливался, выбрасывая вперед длинные тощие ноги в каких-то дорогущих фильдеперсовых штанах ненавистный опекаемый. Парни кивнули понимающе, скорчив презрительные рожи и дружно отвернулись. – Мне надо домой, – заявил пацан, едва завидев шофера. – Иди. – Макс пожал плечами, разворачиваясь, чтобы идти в гараж, за второй машиной – новеньким, но для них не слишком респектабельным Гелендвагеном. – Нет, мне с тобой надо! – он явно капризничал и кичился своими привилегиями. – Ты обязан меня постоянно охранять! – Дома? Кто тебя там обидит?! – Но Оксана и впрямь ругалась, когда Макс отказывал мальчишке в охранных функциях. На втором этаже хозяйский гаденыш оставил его в прихожей, сделав ладонью предостерегающий жест. Вернулся через несколько минут, подошел к гигантскому – во всю стену – аквариуму с океаническими рыбками. Достал из кармана едва вскрытый флакон с одеколоном, купленным где-то в Италии, полил в воду, прямо на спинки доверчиво метнувшихся к кормушкам рыбок. – Пахнет оттуда…– пробормотал невнятно и вышел. Макс так и не понял, зачем они заходили в квартиру – то ли подопечный и впрямь что-то нужное взял с собой, то ли забрел только ради ароматизации аквариума… В тот день они заезжали в музыкальный супермаркет за красивыми DVD- дисками: Ник брал их десятками. Он просто тыкал пальцем в цветную обложку и кивал головой. Его узнавали, улыбались, едва завидев пацана с водителем, заранее готовили красочный пакет – какие ему нравятся. Потом Ник «расстреливал» дисками проезжающие мимо автомобили, выбрасывая их веером из своего окна. Почему ни один из владельцев машин ни разу даже не пригрозил странному пассажиру, Макс не мог понять. В сумерки они выехали из элитного ресторана. Накрапывал дождь. Веки у задолбыша слипались, и водитель мечтал о спокойном вечернем ужине дома (он никогда не ел вместе с хозяйкой и ее сыном – так требовал пункт договора). Спина, руки и ноги у него одеревенели от напряжения, и он всем телом ощущал, что нужно отдохнуть – прямо сейчас, чтобы не скрутило болью в спине, как перед новогодьем. И тут мальчишка вскинулся, тряхнув рукой, поднес левую кисть к своему носу, и непонимающе взглянул на настоящие швейцарские часы – подарок деда-миллиардера из Америки. Ник активно потряс кистью и снова остановил взгляд на едва светящихся в жалком свете приборной доски бриллиантах на корпусе. Стрелки стояли. Он яростно дернул браслет, раскрывая замок, открыл окно и с размаху метнул изделие в черноту ночи. – Ты чё сейчас сделал-то? – ошеломленно спросил Макс, потому что до его сознания еще не дошло увиденное боковым зрением. Хотелось развернуться и поискать те полцарства, что только подарил кому-то его несмышленыш. Но он точно знал, что в кромешной тьме, в грязи он ничего не найдет. Да и подзащитный ему не позволит отвлекаться от работы. – Выкинул часы, – пожал плечами тот. – Какой-нибудь бомж найдет – умрет. Если не от перепоя элитными напитками, то от счастья. – Почему? Они же никому не нужны. Они не ходят… – Там батарейку только поменять – и пойдут. - Говорить про то, что одних брюликов с корпуса хватит построить трехэтажный коттедж в центре он не стал - бессмысленно. – Да?.. А там что – батарейка? Максима начинала бесить жалкая тупость безмозглого кузнечика в салоне. – Ну все. Домой. – Он решительно повернул на светофоре, беря курс. – Нет! Я кататься хочу! Макс вез его, не слушая криков и протестов. Пацан нервным движением выхватил из бардачка мобильник, потыкал по кнопкам. – Мам! Привет. Скажи ему! Я хочу сигарет себе купить, а он домой едет… Макс взял трубку. Оксана, орала, как всегда. «Да, Оксана Матвеевна… Хорошо, я его отвезу за сигаретами. Но Вы посмотрите, который час… Я тоже человек и хочу есть и спать. Кстати, Никита сегодня наблевал на меня. Прямо в салоне. Да, салон отправили чистить. Дорого. Долго». Он вытребовал себе лишних полчаса сна. Никиткины сигареты, как нарочно, продавали только в одном из табачных киосков. Подкатив прямо к окошку на тротуаре (как того требовал контракт – чтобы пассажир только руку протянул, не выходя из салона), шофер кивнул – бери. – Выйди сам и купи мне, – с вызовом заявил мерзавец. – За что мать тебе платит? – Он бросил максу на колени пятитысячную купюру. – Возьми три пачки. Водитель молча вылез, с остервенением хлопнув дверцей, просунул голову в окошечко: «Девушка, мне три пачки». Усталая женщина неопределенного возраста покачала головой, глядя на его бумажку – нет сдачи. Он нашарил в кармане собственные деньги, притянул тысячную. Продавец приподнялась, сняла с витрины последний образец и вручила ему: – Сын? – Сочувственно кивнула в сторону машины. – Хозяйский, – мрачно ответил Макс, уже отходя от ларька. В салоне он бросил пацану назад его деньги и три пачки сигарет, демонстративно отворачиваясь. Сдавая не накатавшегося отпрыска на руки разъяренной родительнице, он не слушал ее визгов. Ему уже не хотелось есть – только спать. Пока Оксана выплескивала на него недовольство тем, что ей придется самой сидеть с собственным сыном, Макс равнодушно кивал, глядя сквозь нее. Выслушав поток грязных слов, он помолчал несколько секунд и произнес тихо и внятно: – Пойду я, Оксана Матвеевна. Надоели вы мне. Оба. … Макса нашли через сутки. Он мирно спал в собственной квартире. Прямо в той одежде, которую поменял тогда, во флигеле. Оксану с сыном хоронили пышно и весело… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
