Андрей Евграфов Один в темноте Автобус ехал медленно. Асфальт был идеальным, поэтому никого не трясло. Отличное прямое шоссе. И на удивление пустынное. Обычно, когда выезжаешь из ***нска, то навстречу несется бешеная толпа машин, а тут ни одной. Это, конечно, не Москва со своими многочасовыми пробками, но и не провинция. Даже обгоняющих не было. Тем лучше. И спокойнее. Гораздо спокойнее. Я сидел на четвертом ряду. Кресло у окна. Место – 7Б. Это левая половина автобуса. Впереди и позади меня два ряда были свободны. Все мои одноклассники сидели в конце салона на последних рядах и о чем-то все время разговаривали. До меня доносился легкий, но в тоже время едкий табачный дым и вечный мат-перемат моих товарищей. Мне надоело слушать их тупую и пошлую болтовню. Я достал из своего кармана мп3-плеер, одел наушники и погрузился в сказочный мир музыки, в котором можно дать волю фантазии, в котором никто не будет тебя осуждать, в котором каждая романтическая мысль приобретает яркий и четкий оттенок, в котором тебя ценят просто за то, что ты хороший человек, а не красавчик с обложки модного журнала. Быдлу этого не понять, причем никогда. Я повернулся к окну и нажал на кнопку “play”. Мое сознание заполнила легкая фортепьянная музыка. Роняю листы И опускаю ладони Словно желтеющий клен Расту на песке В котором утонет Все, чем я мог бы быть спасен За окном медленно проносился зеленый лесной массив, который находился по обе стороны шоссе. Кажется, что стоит проехать автобусу дальше и большая зеленая пасть леса сомкнется и сожрет с потрохами всех… Пошел дождь. Легкие капельки воды забарабанили сначала по окну, а потом и по асфальту. Я всегда любил серые и пасмурные сентябрьские дни. В них есть что-то, что успокаивает сознание и… И ответы на звонки Тая Смогут длинные гудки Научить меня Думать дважды Наш небольшой класс (включая меня в нем было 11 человек) ехал на пикник за город. Конечно, я мог отказаться от поездки, но перспектива сидеть дома и, выпивая кружку за кружкой кофе, выслушивать очередные лекции родителей на тему “какой я никчемный сын” меня не радовала. Город сильно давит на психику, если в нем все время находиться. Тоже самое ощущал и я. Мне надоели большие и массивные бетонные коробки, которые все привыкли называть милым словом “дом”. Хочется отдохнуть от всего этого. Хочется греться возле костра и жарить на ветхой палочке белый хлеб, а полученный уголек с радостью съесть. Именно это я называю хорошими выходными, пускай и в такой скверной компании… Но к моему счастью, среди моих одноклассников был один человек, при взгляде на которого моя душа радовалась. Ее звали Лана. Она получила свое имя от отца, который десять лет жил и занимался бизнесом в Соединенных Штатах. Лана была высокой (метр восемьдесят) девушкой со стройной талией и аккуратненькими ножками. От остальных девчонок из класса она отличалась сногсшибательной внешностью. При одном взгляде на нее на моем лбу начинают проступать капельки пота, а руки дрожат. Означает ли это, что я влюбился? Да, именно так и есть. Но Лана не разделяла моих чувств. Она всегда одаряла меня слегка презрительным взглядом, когда мы сталкивались в классе или в коридоре школы, и все. (Внезапно фортепьянная музыка разорвалась ревом гитар и мощных ударных) Нет ничего хуже безответной любви. Все мы ищем себе вторую половинку, которая идеально будет подходить нам по всем параметрам, но на практике получается все совсем не то, чего мы ожидаем… Мы любим, а нас нет. Мы ждем, а нас нет. Мы стараемся понравиться изо всех сил, а нас не замечают. Так хочется подойти и сказать три легких и простых слова: “ты мне нравишься”, но когда подходит черед действовать, слова застревают словно ком в горле и наотрез отказываются идти на ружу, поскольку мы так сильно боимся услышать еще более простые и бездушные слова: “иди на хрен”. Закрыта глава Ненаписанной книжки Твоим поцелуем закрыта любовь… Я на несколько секунд снял наушники и услышал ее легкий и звонкий смех, который был самой прекрасной музыкой в моей жизни. К сожалению, она смеялась не со мной, а с тупым качком Максом, который умел считать лишь до двадцати и единственной книжкой в его жизни, которую он прочел, была “Бодибилдинг от Джо Уэйдера”. Что она в нем нашла? Внешность? Внешне Макс напоминал большую гориллу: такой же овал лица, квадратные скулы и глупые стеклянные глаза. Ум? Умом у него и не пахло. Почему все хорошие девушки всегда влюбляются в полных отморозков или дебилов? Для меня это всегда оставалось загадкой. Вздохнув, я одел наушники и продолжил слушать музыку, смотря в окно. Мимо нашего желтого автобуса проносилось большое поле, позади которого находился серый фон из грустного неба и безразлично спрятавшегося солнца. Где-то вдали то и дело мелькали покосившиеся старые дачные домики, но это было настолько далеко, что я не мог ничего детально разглядеть. Дождь продолжал беспощадно бить асфальт. Все располагало к меланхолии: погода, музыка, вид из окна, одиночество и безответная любовь. Именно в такие моменты человек не страдает, а познает сущность своего бытия и мотива поступков окружающего мира, который жадно дышит в затылок изо дня в день. Хочется бежать, но некуда; хочется кричать, но нельзя; хочется быть самим собой, но это так сложно… Черный пепел на белых плитках Мне уже не исправить мои ошибки Я устал, но в моей природе По утру вставать при любой погоде А потом идти, не замечая прохожих Может быть так и надо? Я уже стал ненавидеть этот чертов пикник. Во-первых, я знаю, что Лана смеется вместе с Максом над разной херней (а может смеется и надо мной?!). Во-вторых, я очень устал быть один. Одиночество так и давит на стенки сознания, с каждым разом сужая их все сильнее и сильнее. Но даже не одиночества боялся я сильнее всего, а … …уйти в никуда, за собою оставив Черный пепел на белых плитках Да, этого я боюсь больше, хотя не признаюсь себе в этом. Нет ничего страшнее, чем прожить жизнь и оставить после себя лишь… …Черный пепел на белых плитках. Ночевать мы будем на воздухе, в палатках, которые поставят рядом с автобусом. Я стараюсь не думать о том, что Лана будет ночевать с Максом. Стараюсь не думать о том, что она будет прижиматься своим нежным телом к нему. Стараюсь не думать о том, что он будет медленно снимать с нее трусики, пока она будет вертеть своим розовым язычком у него во рту. Я стараюсь не думать о том, что он будет входить в нее с каждым разом все сильнее и сильнее, а она будет выкрикивать его имя в порывах страсти… Черт, но ПОЧЕМУ эти мысли ЛЕЗУТ в мою голову? Я снова вернулся из размышлений к реальности. Мимо автобуса проплывали стройные фигурки берез, которые словно выстроились в шеренгу перед асфальтом и медленно качались под порывами ветра. Песня в плеере сменилась. Заиграла грустная песня группы Brainstorm. Я отвернулся от окна и стал смотреть на первые места, на которых сидели учителя. Они о чем-то разговаривали, но вот о чем, я не слышал. My body, My hand My heaven, My land My guardian angel is mine You say… Нет, в окне интереснее. Я вернулся уже к полюбившемуся мне действию – смотреть на причуды природы. Иногда кажется, что природа – это просто разыгравшееся дитя, которое не знает чем себя потешить. На улице идет все тот же дождь, мимо вновь проплывает лес с размытыми зелеными красками и, кажется, этому действию не будет конца. Все настолько похожее, что наружу лезут слова: “Эй, я это уже видел!”, но в тоже время все очень разное. And then I say .. Maybe we could divide it in two Maybe my animals live in Your Zoo Maybe I'm in love with You… Медленная и мелодичная музыка меня успокоила. В голову не лезло ничего дурного. Совершенного ничего. Я расслабился и… - Андрюша, просыпайся, - сказал мне кто-то, тыкая пальцем в плечо, - мы уже приехали. Я с трудом открыл глаза и увидел перед собой учительницу по географии Галину Георгиевну, которая смотрела на меня своими ничего не выражающими глазами через пыльные очки. Неужели я заснул, подумал я, после чего решил это проверить и посмотрел в окно. На улице царила черная ночь. Не темная, а именно черная ночь… - Давай быстрее, все уже вышли из автобуса, - сказала она и ушла. Я убрал плеер в свой синий рюкзак фирмы “Polar”, надел свой черный пиджак с капюшоном, и отправился на выход. * * * Ночь была и в самом деле черной. Когда я вышел из автобуса, то сразу же запнулся о камень. Легкая боль пронзила мой большой палец и лишь потом эхом отдалась в сознании. Я потряс ногой, и боль утихла. Уголки моего рта непроизвольно расползлись в разные стороны, заставляя меня улыбнуться. Иногда самые глупые методы оказываются действеннее. Пришлось оглядеться, так как своих я не слышал и уж тем более не видел в гуще черного света, которая просто резала глаза. Ничего. Лишь темнота впереди и все. Я сделал несколько шагов к автобусу, чтобы узнать у водителя место, в котором обосновались мои одноклассники, но не обнаружил его. Над водительским местом горел тусклый свет, панель приборов тоже светилась, на кресле висела его клетчатая серая рубашка, но его самого не было. Неужели он исчез? Глупо. Такое бывает только в фильмах, а ведь это не фильм, черт его побери. Скорее всего, он просто отошел в кусты отлить. Я начал обходить автобус и сразу же заметил, что фары включены. Странно. Свет в кабине еще понять можно, но вот фары… - Александр Николаевич! – крикнул я. Нет ответа. Я крикнул еще раз, но уже гораздо сильнее. Результат тот же. Крикнул классной руководительнице, но мне вновь никто не ответил. Я старался не поддаваться панике и рассуждать логически, как учили нас на уроках ОБЖ, но логика предательски молчала. Меня начало немного потрясывать. Нет, не от страха, а от холода. При каждом выдохе из моего рта вырывались клубы пара. Я постарался внимательнее осмотреть то место, в котором находился. Черт, темно. Только через минуту я догадался, что позади меня включенные фары автобуса. В душе я истерически захохотал, но внешне сохранял спокойствие. Не каждый день оказываешься в подобной ситуации… Свет фар падал на массивный и грубый асфальт. Скорее всего (даже не скорее всего, а точно!) автобус находился прямо на дороге. Я запаниковал. А если в автобус врежется какой-нибудь грузовик? Я снова начал орать (не звать, а именно орать) классной руководительнице, а потом и Александру Николаевичу. В ответ мне тишина плюнула ветром в лицо. Я настолько разозлился, что резко развернулся к автобусу лицом и, что было силы, начал пинать колесо ногами. Успокоившись, начал медленно и ровно дышать. Ничего такого не происходит, они просто уши в лес, начал успокаивать себя я. Я посмотрел сначала на право, а потом налево. В какую же сторону они пошли? И стой и другой стороны раскинулся густой лес. Я посмотрел на освещенный фарами асфальт и увидел свою кривую тень, которая указывала направо. Что ж, направо так направо. Я поправил лямки на рюкзаке, как можно крепче их затянул и пошел на встречу к темному и дремучему лесу. Ветки деревьев были массивными и сухими. Они пытались как можно сильнее поцарапать мое лицо или выткнуть глаза, но я вовремя закрывался руками. Лес встречал меня страшными звуками: сопением, кряхтением и стонами. Впереди видно ничего не было. Только темнота. Даже запахи растворились в этом лесу. Я шел наугад примерно минут пять, а потом словно кто-то снял с моих глаз черную ленту, и я начал видеть маленький огонек в конце. Обрадовавшись, я ускорил шаг. Сейчас я найду их и все будет хорошо, думал я, от чего панический настрой немного спал. Огонек был все ближе и ближе. Кажется, если протянешь руку, то сможешь взять его в ладошку, но… Внезапно я споткнулся обо что-то и, поскользнувшись, упал на спину. Портфель смягчил мое падение, но зато вся одежда перепачкалась в непонятной жидкой грязи, которая, видимо, всю дорогу была под ногами. Подняться на ноги мне не удалось. Слишком скользко. Я кинул взгляд под ноги и увидел… человеческий череп. На меня быстро накинулась волна страха. Горло сжалось до того, что было больно дышать. Из души рвался крик, который не мог выйти из клетки отчаяния. Я начал судорожно отползать назад. Мне уже было все равно, что я в грязи. Вдруг по моим глазам ударила быстрая белая вспышка и передо мной появились две фигуры буквально из ниоткуда, которые ожесточенно дрались на мечах. Одна фигура была в кольчуге и латах, а другая в черных истрепанных лохмотьях. Лицо рыцаря (в том, что это рыцарь, сомнений не возникало) было очень мужественным и благородным, а вот лицо персонажа в темном балахоне с откинутым назад капюшоном было настолько уродливо и бледно, что на него было просто страшно смотреть. По их лицам было видно, что они ненавидели друг друга. Я смотрел на их бой и… Был парализован. Возможно от страха, возможно от удивления я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Внезапно человек (а может и не человек) в балахоне ударил рыцаря ногой в живот, от чего он дезориентировался, а в этот момент бледный урод легким взмахом меча срубил голову с плеч рыцарю. Его голова со стуком упала на землю, превращаясь в череп, и подкатилась к моей ноге. Грянул гром. Фигуры растаяли. Но человек с уродливым лицом появился вновь. Он начал медленно принюхиваться, после чего резко повернулся ко мне и оскалил свои гнилые зубы. Только сейчас я смог увидеть его уродливое лицо еще отчетливее: бровей не было, лоб был сморщен как у старика, глаза пылали желтым огнем, а губы походили на мелко изрезанный лист бумаги. Он принюхивался и смотрел прямо на меня. Ноздри его сдувались и раздувались, выдувая при этом некое подобие зеленых соплей. Он начал медленно подходить ко мне. Я начал отползать назад. Его лицо одновременно расплылось в гримасе ярости и улыбки. Он начал протягивать свои длинные и бледные руки ко мне. Я сглотнул. Он двигался очень медленно, словно хищник на беззащитную жертву. Но вдруг уродливый человек в балахоне резко сорвался с места и с криком бросился на меня. Мои руки тут же закрыли голову, а ноги я быстро прижал к груди. Я уже приготовился к тому, что меня будут рвать на куски, потом проломят череп и начнут выедать внутренние органы… Но как ни странно, ничего не происходило. Я прислушался. Ничего. Все же поборов свой страх, я решился открыть глаза. Мои взгляд начал рыскать по темным фигурам деревьев. Но, к счастью, желтоглазого урода рядом не оказалось. Мой страх растаял как дым в воздухе, и я успокоился. Вот тебе и твою мать, подумал я. Может это знак и мне нужно срочно бежать от этого места? Но куда? Может это просто видение? В этом я тоже был не полностью уверен. Я огляделся. Кругом темнота. И лишь огонек света вдалеке притягивал внимание. Что ж, я все равно уже заблудился, подумал я и встал. Портфель, пиджак и джинсы были в грязи. Это расстраивало, но в тоже время радовало, поскольку говорило о том, что все это не сон или фантазия. Моим маяком бы огонек, который задорно помигивал мне. С каждым шагом я был ближе к нему, а это означало, что я с каждым шагом приближался к чему-то очень важному. Я молился про себя, чтобы там оказались мои одноклассники и учителя. Ветки уже не резали лицо, да и густая чаща леса начала потихоньку отступать. Издалека до меня доносилась приятная музыка: слышалась гитара и приятный мужской голос. Огонек был все ближе и ближе… Я не удержался, и перешел на бег. Вот уже лес начал отпускать меня из своих объятий. Я видел огонь костра и… Споткнувшись, упал.. Упал лицом в мокрую траву и закрыл голову руками. Сам не знаю, почему так сделал. Я уже представил, как смеются учителя и одноклассники над моим нелепым появлением. Стыд заполнил мое сознание. Я боялся поднять голову, поскольку думал, что будет еще хуже. Но вместо смеха или шуток услышал: Если ты эту песню слышишь, знай, её придумал я О том, как мир неровно дышит в ожидании дождя Осталось сделать шаг, осталось сделать вдох И снова ждать, и снова жить листом в тисках календаря Я поднял голову от удивления и увидел в пяти шагах от себя двух мужчин, сидящих перед костром. Их лица показались мне очень знакомыми. Один из них играл на гитаре, а другой пел. Все это настолько завораживало, что я даже открыл рот. А дни идут, а дни бегут своим обычным чередом А люди так же мимо прячут взгляды, стянутые льдом Считая каждый вдох, я ускоряю шаг И в воротник пальто шепчу слова и думаю о том… Только спустя минуту я узнал этих музыкантов. Это были вокалист Александр (“Михалыч”) Красовицкий и гитарист Женя (“Джонсон”) Ряховский из группы Animal ДжаZ. Я очень часто ходил на концерты альтернативных групп, поэтому для меня не состояло никакого труда чтобы узнать своих любимых исполнителей. На Александре был надет теплый черный свитер и серые потертые джинсы, а на ногах черные кеды с тремя белыми полосками. Единственное, что отличало в одежде Женю от Александра – черная кепка с белой полосой по вертикали, а так одеты они были одинаково. Но что они делают ЗДЕСЬ, в этом богом забытом месте? – спросил я себя. Я почувствовал холод мокрой травы, который уже начал сдавливать мое тело в тиски, и встал. Каждое мое движение давалось мне с огромным трудом. Пришлось сфокусироваться на костре, свет исходивший от которого просто резал мои привыкшие к темноте глаза. Я подошел к костру ближе, чтобы согреться. Что революционно, условно, не модно Сидеть и на заливе жечь костры В порядке очерёдном, встаём и к исходной Отсчётной точке взлётной полосы Я упал на колени, поскольку сил стоять уже не было, и протянул руки навстречу к пляшущим язычкам пламени. Музыканты меня в упор не замечали. Они лишь смотрели куда-то далеко в пустоту и исполняли одну из своих песен, но, как назло, я не мог вспомнить ее названия. Намечены пунктиром зарплаты, квартиры Расписаны по партиям ходы Очередной звезды Дежурной рок-звезды Огонь понемногу начал согревать мое продрогшее тело. Мне уже было все равно, что здесь делает Женя с Александром… Я лишь смотрел на их вдумчивые лица и думал о том, куда мне идти дальше. Спросить их? Они вряд ли ответят. Я осмотрелся. Впереди, слева и справа находился густой лес, который словно расступился перед этим небольшим полем, образуя некий квадрат, в котором я находился как в ловушке. Но как ни странно, я даже не нервничал. Песня настолько успокоила меня, что я полностью расслабился и закрыл глаза. А мне найти бы ключ к тому, что называется тобой. Ты словно создана и мне дана, чтоб быть моей судьбой. Но я не повернусь, оставлю за спиной, Начну учить тяжелое искусство быть самим собой. Я стою на самом краю крыши. Еще шаг и я могу упасть. Но я не двигаюсь, а лишь смотрю в глубину ночи звездного неба. Пошел дождь. Он мягко забил мне по голове и плечам. В воздухе царила атмосфера свежести. Я вытянул левую ногу вперед, готовясь полностью шагнуть за грань, хотя даже не знал с какой высоты мне придется падать. Может пять этажей, а может и все двенадцать. Сделал вдох. Волнения не было. Я просто шагнул и… Революционно, условно, не модно, Сидеть и на заливе жечь костры В порядке очерёдном, встаём и к исходной Отсчётной точке взлётной полосы… … открыл глаза. Я все так же стоял на коленях перед костром, а музыканты все так же играли свою песню, продолжая смотреть в безмятежную пустоту. Расписаны по партиям ходы, Очередной звезды, Дежурной рок-звезды… Джонсон в последний раз сильно ударил по струнам своим медиатором и начал играть медленный риф. Каждая струна отзывалась на его прикосновение очень нежно и послушно, словно признавая мастера и хозяина в одном лице. Михалыч сделал глубокий вдох и опустил голову, продолжая петь что-то по-английски. Я посмотрел на него и тихо спросил: - Куда мне идти дальше? Он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Я ожидал услышать ответ, но он молчал. Смотрел Александр на меня минуты две, после чего левой рукой указал мне направо. Я посмотрел туда, но ничего не увидел. Лишь темнота. Перевел взгляд на Женю, но он лишь весело подмигнул мне, желая тем самым удачи. Снова посмотрел на Александра. Он медленно кивнул мне головой. - Спасибо, - почти шепотом сказал я, после чего встал и пошел в том направлении, которое мне указали. За моей спиной музыканты вновь начали что-то исполнять, но я уже почти не слышал их. Я быстро шагал прочь. Трава приятно похрустывала под ногами, а нежный и холодный ветер бил в лицо струями ласки. Что мне еще нужно пройти? Чем еще меня удивит Бог-режиссер? На эти вопросы я не знал ответа. Я знал одно – нужно двигаться, иначе может произойти что-то плохое. Мягкая и нежная поляна начала сужаться и уходить на второй план. Передо мной вновь раскинулся густой и глухой зеленый лес, который пугал своими размерами и жестокой безмятежностью. Я остановился перед массивными стволами деревьев. Они стояли словно стражники на посту. В них было сотни сходств и тысячи различий. На каждом дереве своя кора, свои неповторимые изгибы узоров и даже свой запах. Что меня ждет, если я вновь шагну в неизведанную пучину теней? Я этого не знал. Черт возьми, да Я НИХРЕНА НЕ ЗНАЛ. Я оглянулся. Огонек костра помигивал мне вдалеке маленькой точкой. В моей голове все начало смешиваться. Еще днем я ехал в автобусе на пикник и случайно уснул, а проснувшись со мной начали происходить очень странные вещи. Неужели это сон? Нет, во сне боль и страх не так реальны. Тогда что со мной? Я обхватил руками голову и начал ими гладить по своей голове. С каждым разом все быстрее и быстрее. С каждым разом все сильнее и сильнее. Пальцы словно змеи скользили под волосами. Слезы лились из глаз ручьем. Стоп! Хватит! Достаточно! Я должен идти. Пути назад нет. Если идешь, то иди до конца, даже если это твой последний миг. Мои глаза закрылись и я сделал шаг. Каждой клеточкой своего трепещущего организма я чувствовал, как мгла поглощает меня. Она была холодной и грубой. Тишина массивной волной заложила мои уши. Мое воображение настолько разыгралось, что буквально через несколько секунд я начал слышать тихие звуки морского прибоя и крик чаек. Сам не знаю, как это произошло. Никаких иных звуков кроме этих до меня не доносилось. Глаза открыть я боялся. А может каким-то мистическим путем из страшного леса я переместился на тихий и спокойный пляж? Я уже представил, как медленно подхожу к берегу и мои босые ноги омывают холодные морские волны, чайки энергично кричат перед тем, как спикировать в воду за рыбой, а за горизонт медленно закатывается кроваво-красное солнце… Вдруг мою щеку пронзила резкая боль, которая вернула меня из мечтаний в реальность. Я открыл глаза и увидел перед собой… себя. Мой двойник смотрел на меня с ухмылкой. Он выглядел в точности как я. Даже одежда у нас была одинаковой. В его глазах читалась ненависть и чувство превосходства. Я отчетливо понимал, что это не я, а то, что (или кто) стоит передо мной, не является мной. Он вновь ударил меня наотмашь по щеке. Меня пронзила боль еще более резкая и жестокая. Я быстро ответил ему прямым ударом в голову. Двойник упал на землю и начал истерически смеяться. - Какой же ты дурак! – сквозь смех прокричал он. Я быстро огляделся по сторонам. Вокруг безмятежной сетью стояли массивные мертвые деревья, стволы и ветки которых были очень сухие и уродливые. Я чувствовал, что бой не закончен и решил снять портфель. Тем временем мой двойник не предпринимая никаких усилий из горизонтального положения быстро перешел в вертикальное. Видимо, на миг он стал весить как пушинка, поэтому так легко и быстро встал. Ничего подобного я раньше не видел. Его глаза были налиты кровью и хотели лишь одного… Моя левая рука предательски запуталась в лямке портфеля. Двойник заметил это и в миг оказался перед моим лицом, улыбаясь во все свои тридцать два зуба. - Ну, что, - процедил он, - доигрался? Он попытался ударить меня правой рукой в лицо, но я вовремя уклонился. А зря. Видимо, он этого и хотел. Левой рукой он ударил меня в нос. От силы этого удара меня перевернуло в воздухе, и я приземлился на спину (повезло), а в шейном позвонке что-то щелкнуло. Нос обдало сильным теплом. Скорее всего, пошла кровь. Двойник склонился надо мной и плюнул мне в лицо. - Вот кем ты стал, урод, - сказал он, - ты этого хотел? Быть не таким как все? Ну, получай! Не нравится? Не слышу! Он сильно ударил меня ногой в живот, от чего меня скрутило пополам. - Иди к черту! – проговорил я медленно, выплевывая кровь изо рта. Его голова задергалась. - А я был там. И знаешь из-за кого? - Нет… Он ударил мне ногой в солнечное сплетение. Жуткая боль сковала меня. Закрыться руками я просто не успел. - Не догадываешься? Я там был из-за тебя. Ты настолько глубоко похоронил меня в своей душе, что я… умер. Слово “умер” далось ему с явным трудом. Теперь я был твердо уверен, что это никакой не демон или призрак, а Я сам. Это моя темная сторона, которая жаждет мести. - Ты настолько туп, что выбрал правильный образ жизни, а зря. Ой, как зря. Господь уже не примет тебя в свое теплое царство, потому что все места уже давно забронированы. Двойник сел на мою грудную клетку и продолжил: - Я ждал этого самого момента очень долго. Настолько долго, что ты и представить себе не можешь. В аду каждая земная минута - это вечность. Я ждал тебя слишком долго… Его лицо искривилось в гримасе ярости, и он начал бить меня по лицу. Я не чувствовал боли как таковой, а лишь чувствовал его агрессию и ненависть, которая просто исходила от него и его кулаков. Мое лицо от ударов непроизвольно поворачивалось то влево, то вправо. Земля была сырой и чертовски холодной. Каждой клеточкой своего организма я ощущал этот холод, который впитывался в мое тело. Я пытался предпринять какие-то действия, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Двойник все так же наносил удары, с каждым разом все агрессивней и агрессивней. Так продолжаться больше не может, понял я и начал осторожно искать руками около себя какой-нибудь камень или крепкую палку. Он, видимо, заметил мои действия и с криком вцепился в мою руку своими острыми зубами. Я закричал от пронзившей мою конечность боли. Увлекшись грызением моей руки, двойник почти слез с меня. Я воспользовался своим положением, и, схватив левой рукой камень, который нащупал рядом с собой свободной рукой и, что было силы, ударил его в висок. Двойник истошно завизжал и кубарем укатился с поля боя в темноту. Я схватился за кровоточащую рану. Эта сволочь глубоко прокусила мою ладонь в основании указательного пальца. Кажется, в портфеле были бинты… Я с большим трудом встал на ноги. Шатаясь в разные стороны, подошел к портфелю. Чертовы застежки. Почему именно тогда, когда надо они не открываются? Я взялся за них окровавленной рукой и, превозмогая боль, открыл нужный мне отдел, после чего сел на корточки и левой рукой начал рыться в своем барахле. Наконец бинты были найдены. Я зубами открыл бумажный пакет (и почему их туда запаковывают?), затем неумело, но достаточно крепко обмотал правую ладонь. Бинта как раз хватило. Кажется, кровотечение остановил. Достал из портфеля платок и вытер им свой разбитый нос, после чего убрал его обратно. Мои пальцы начали обследовать лицо, но, к моему большому удивлению, никаких гематом найдено не было. Лишь несколько ушибов и царапин. Это радовало. Каким-то неведомым мне чутьем я понял, что бой между мной и моим злым двойником еще не закончен. Он поблизости. Я знал это. Я закрыл портфель и положил его у дерева. Он рядом… Здесь… Видит, как я оглядываюсь в темноте и улыбается своими окровавленными зубами. Следующее нападение я могу и не отразить. Нужно что-то предпринять. Я прошел вперед и шагов через шесть увидел прямо перед собой поваленное гнилое дерево, рядом с которым валялось много веток и палок. Я присел и начал искать нужную мне палку. Эта слишком маленькая… Эта слишком гнилая… Эта слишком тощая… Это вообще не то… Ага, ВОТ! В руке я держал двадцатисантиметровую палку, конец которой был сильно заострен. Она очень походила на осиновый кол, которыми пользовалась Баффи, чтобы убивать вампиров. Я улыбнулся и встал. Ждать его долго не пришлось. Откуда-то из глубины лесной мглы с криками и визжанием на меня вылетел мой двойник и ударил ногой в грудную клетку. Я успел издать лишь тугое “ух”, после чего, запнувшись о поваленное трухлявое дерево, упал. Палку я продолжал крепко сжимать в руке. Двойник быстро перешагнул через упавшее дерево и попытался нанести мне удар ногой по лицу, но, к счастью, я успел откатиться и всадить острую палку ему в левое бедро, от чего он истошно завыл. Мои уши начали просто гудеть от напряжения, и я зажал их руками. Видимо, крик начал переходить на сильный ультразвук. Двойник все так же стоял и выл, переводя взгляд то на рану, то на лесную темноту. Я встал. Грудная клетка продолжала болеть и с каждым вдохом боль усиливалась. Мой взгляд быстро заскользил по земле. Нужно было быстро найти что-нибудь, чтобы вырубить эту визгливую тварь. За долю секунды мой взор упал на лежащий под ногами увесистый камень, которым я огрел по голове своего двойника в первый раз. Он уже со стонами вытаскивал палку из бедра как вдруг… … я резким ударом по голове заставил его лечь на холодную землю. Камень и в самом деле помог, причем уже дважды. Мои мысли затанцевали вальс в голове, поэтому я не мог нормально сообразить. В этом бою должен быть лишь один победитель и один проигравший. Другого не дано. Один должен умереть, иначе… Я упал на колени и резким движением вытащил из бедра своего двойника острую палку. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Видимо удар и в самом деле был сильным. Я посмотрел на окровавленную палку. Вместо его крови на ней могла быть и моя. Неужели если я убью его, то это что-то изменит? – спросил я себя. - Да, изменит, - ответил я сам себе. Я сжал зубы. Занес острую палку над его сердцем выше. Еще выше. Еще… Все, хватит. Все мои внутренности сжались. Сердце начало работать как никогда медленно. Двойник дернулся и открыл глаза. Внутри меня что-то взорвалось, и я со всей злости всадил чертову палку в его черное и злое сердце. Еще минуту он подергался, а потом перестал… Я встал. Голова кружилась. Немного тошнило. Я переступил через труп и прошел немного вперед. Перед глазами все расплывалось и мутнело. У дерева я остановился и приложился к нему лбом. Холод мертвой коры успокаивал. Очень успокаивал. Усталость меня подкосила, и я упал, после чего меня вырвало. А потом еще раз и еще. Я сел спиной к дереву и, подобрав с земли мокрые листья, вытер ими рот. Просидев так минут десять, я успокоился и встал. В лицо ударил нежный ветерок. На душе стало легко и спокойно. Труп моего двойника продолжал лежать на том самом месте, где… Я подошел к нему и легонько ударил ногой в бок, чтобы удостовериться в том, что он и в самом деле мертв. Ничего… Его тело как кукла лежало на холодной земле. Кожа побледнела, а из глаз тоненькими струйками начала идти кровь. Странно, но мне все равно. Эта тварь хотела меня убить. Моя нога непроизвольно ударила труп по левой руке, причем так сильно, что он перевернулся на живот. Я развернулся и пошел прочь. Мне было все равно куда идти, лишь бы подальше отсюда. Лес поражал меня своей многогранностью: с одной стороны все одинаково и скучно, но с другой стороны все настолько страшно, что порой зубам от страха хочется отбить свою праздничную дробь. И в самом деле, было страшно. Даже очень. Лес давил на меня как физически, так и психологически. Но сейчас я думал не об этом. Я думал о том, как отсюда выбраться, причем как можно скорее. С каждым разом здесь со мной происходят очень странные вещи, и еще с каждым разом все больнее и больнее… Нужно выбираться, это я отчетливо понимал. Но КАК это сделать? Кричать? Глупо. Никто не услышит. Выход один – бежать, пока еще не выскочила на дорогу какая-нибудь тварь и не сожрала меня с потрохами. Я резко перешел на бег. Ветер резал лицо, словно тысяча ножей мясника. За спиной чувствовалась непривычная легкость. А где портфель? Неужели я оставил его… позади. Еда, сотовый и плеер… Вот черт! Попытка оглянуться ничем не увенчалась. Сзади, так же как и спереди было темно. Черная мгла с каждой секундой меняла оттенок, пугая все больше и больше. Возвращаться не было смысла. Я не помнил обратной дороги. Мои ноги жили отдельной жизнью: они сами отталкивались от земли, сами перепрыгивали через пеньки и большие засохшие ветки. Хотя, я уже не удивлялся этому. Любому человеку, который хочет выжить, свойственно такое. Я бежал, не разбирая дороги, очень долго. Достаточно долго, чтобы по-настоящему возненавидеть этот чертов лес. Впереди ничего не было видно. Казалось, что лес похоронил меня заочно. Зашел я в него легко и без осложнений, но вот выйти мне не дают. Меня словно накрыло вуалью темноты, сотканной под заказ самого дьявола. Кто-то или что-то явно имеет на меня планы. Но вот кто это? Думать мне мешал тяжелый воздух, который комками начал оседать в легких. Я засмотрелся вперед и не заметил у себя под ногами небольшую корягу, выпирающую из-под земли и споткнулся, после чего с криком упал. При падении я сильно ударился коленом обо что-то твердое. Все произошло так быстро, что я не успел даже вскрикнуть. Холодная, но в тоже время очень мягкая земля приняла меня в свои объятия. Мой мозг на секунду перестал работать и начал думать “ни о чем”. Потихоньку что-то холодное и склизкое начало просачиваться ко мне сквозь пиджак и джинсы. Для меня это были непонятные ощущения. Немного приятно и немного пугающе. Внезапно пошел сильный и ласковый дождь. Только тогда я осознал, что лежу в жидкой грязи. Помимо ласковых и приятных ощущений я начал чувствовать что-то другое. Что-то необъяснимое… Земля начала прижимать меня к себе все сильнее и сильнее. Меня начало засасывать! Я быстро перевернулся на спину, но, видимо, было слишком поздно. Из земли вырвались странные веревки, очень похожие на шершавые щупальца, и начали обвиваться вокруг моих рук и ног. Я истошно закричал, но это ни к чему не привело. Одно из щупалец резко ударило меня по лицу, тем самым показывая мне, что я здесь далеко не главный. От неожиданности мой рот закрылся, и крик перешел на шепот. С каждой секундой земля пожирала меня все больше и больше. Ноги уже полностью ушли в землю… Что делать? Я начал энергично брыкаться и вырываться. Хват щупалец начал ослабевать. Мои движения начали усиливаться. Между тем земля почти поглотила меня. Только голова оставалась снаружи. Всем своим телом я ощущал какое-то движение под собой. Там было что-то ЖИВОЕ. - А-а-а-а, - почти звериным голосом кричал я, со всей силы двигая руками и ногами. Хват щупалец совсем ослабел, и я резко вырвал сначала правую руку, а потом и левую, после чего я услышал странный тоненький писк. Но мне было совсем не до того, чтобы разбираться в происхождении этого… Я начал понемногу вырываться из тягучей земли. Руками я нащупал твердый участок и вцепился в него. Под ногти быстро забилась земля, что доставило мне неимоверную боль. Из моей души готов был вырваться крик, но я сдерживался. Как говорил мне один умный человек: “Хочешь спасти свою задницу – стисни зубы и иди до конца”. Вырвавшись по пояс, я сделал рывок (стоило мне это всех моих сил) и, перекатившись, оказался на твердой, а самое главное – нормальной земле. Мое сердце бешено колотилось, а дыхание было очень сбивчиво. Руками я ощупывал свое тело и не верил в то, что остался жив. Сил моих не осталось. Подняться или уж тем более привстать я не мог. Справа от меня слышался непонятный шорох вместе с урчанием. Откуда эта дрянь? Я повернул голову и увидел большой желтый глаз, появившийся на том месте, на котором меня недавно засасывала земля, и метавшиеся по земле тоненькие черные щупальца. Расстояние от меня до щупалец было примерно метра два, но я все равно нашел усилия и отполз подальше. Желтый глаз пристально смотрел на меня. А я на него. Что это за дрянь, я и понятия не имел. Немного поморгав, глаз начал увядать в земле, пока вовсе не исчез. Щупальца скользнули следом. На этом месте осталась лишь грязевая жижа. Дождь ласково и успокаивающе продолжал бить по лицу. Я поверить не мог в то, что остался жив. В этом лесу ВСЕ было против меня: деревья, темнота, странные чудовища и даже земля. Чтобы выжить при таком раскладе, нужно иметь в своем рукаве козырный туз, а его у меня не было. Мои глаза четко зафиксировали ночное небо, которое сумело прорваться сквозь пики темных деревьев. Звезды горели так сильно, что можно подумать, будто это их последний сеанс нирваны над землей. Я видел, как маленькие звездочки мигали, словно множество неоновых ламп, причем все это они проделывали с таким задором, что шторм на моей душе немного утих. Давно понятно, что своих учителей и одноклассников я не найду. Вопрос стоял не в этом. Вопрос был в другом: как выбраться из темного и дремучего леса, в котором смерть подстерегает везде? Вдруг маленькая капелька дождя попала мне в глаз. Левым уголком рта я улыбнулся. Мое покрытое потом и грязью лицо начало очищаться. Я чувствовал, как грязные капли стекают по щекам и падают на землю, а лесная атмосфера наполняется свежестью и мягкой прохладой. Я вспомнил, как еще вчера после школы зашел в парк, чтобы покачаться на своих любимых качелях. Стоял пасмурный день, а воздух был настолько сжатым, что иногда даже было сложно дышать через нос и приходилось жадно глотать его ртом. Около стареньких качелей с облупившейся краской стояло несколько бутылок пива, которые, скорее всего, оставили местные алкаши. Я быстро запинал эти бутылки в кусты и уселся на твердое сидение качелей. Несколько синхронных движений ногами и я уже раскачиваюсь взад – вперед, от чего ветер растрепывал мои непослушные волосы. В этот момент я был спокоен, но самое главное – я был собой. Мысли шли в романтическом направлении, и все мои проблемы отошли на второй план. Родители, тупые и злые одноклассники, надоедливая и скучная учеба – всего этого не было. Был лишь я и полет. Пусть и не долгий, но все-таки полет. Это было мое последнее хорошее воспоминание. Сам того не ожидая, я истерично засмеялся. Живот скрутило от боли, а грудную клетку сильно сжало, но я продолжал смеяться и кататься по грязи. В этот момент меня переполняло чувство истинного счастья, которое живет по соседству с радостью и безумием. Через мое тело словно пропускали очень теплый и нежный свет. Он быстро проходил через ноги, грудь, руки и голову, издавая при этом неестественное и быстрое мигание. Я встал на колени и заплакал. Из моих глаз лились слезы счастья, прекраснее которых может быть лишь… Свет! Черт возьми, СВЕТ! Я увидел вдалеке непонятный свет, который изредка помигивал, словно маяк для заблудившихся кораблей. Найдя в себе силы, я поднялся. Впереди находился выход (да, именно выход!) из проклятого леса, и ни одна тварь не помешает мне выйти отсюда, пусть то будет уродливый человек в балахоне или мой злой двойник, или чертов глаз с тонкими и крепкими щупальцами. Мои разбитые в кровь кулаки сжались. Я побежал. Побежал настолько быстро, насколько мне позволял мой ослабевший от схваток организм. Ветки как никогда сильно царапали лицо, ноги спотыкались о коряги и бревна, но я находил в себе силы двигаться дальше, превозмогая боль. Все быстрее и быстрее… Мимо меня проносились фигуры деревьев с бешеной скоростью. Еще никогда я не бегал так быстро. Ноги настолько ускорились, что я сам не заметил, как вбежал в самую гущу света. Я настолько испугался, что этот свет может ослепить меня, что я сильно зажмурил глаза и остановился, не шевеля ни рукой ни ногой. Меня переполняли разные эмоции, а ощущал я еще более разные вещи. Меня словно разобрали на части и тут же собрали, от чего я начал все гораздо острее воспринимать. Мои глаза сжались, но даже сквозь веки яркий свет доставал их и резал, словно мясник свою лучшую тушу. Всем своим телом я ощущал тепло. Не удержавшись, я открыл глаза. Стоял я на пустой автостраде, по которой мне на встречу с огромной скоростью несся школьный автобус. Оставалось всего несколько метров, и мой мозг может быть размозжен по лобовому стеклу. Мне нужно было отпрыгивать назад, но я не мог пошевелиться. Мои ноги и руки словно налились свинцом. Я стоял на месте и смотрел. Смотрел на то, как здоровая машина направляется на меня, чтобы убить. Вот уже фары автобуса осветили меня, и я увидел за рулем... человека с уродливой головой. Глаза его были выедены маленькими жучками, которые ползали по его лицу и глазницам, а по щекам стекали струйки крови. На (трупе?) нем была одета серая клетчатая рубашка. Точно такая же была на Александре Николаевиче. Неужели… Внезапно мои ноги активизировались, и я быстро отпрыгнул в сторону. Автобус пронесся мимо, как вдруг его резко развернуло. Шины громко завизжали, оставляя на асфальте черные следы. Я поднялся. Мысли в моем мозгу прыгали с полки на полку. Я ожидал всего, но только не этого. Мертвый Александр Николаевич… Я не мог этого понять. Я не хотел этого понимать. Тем временем автобус остановился, но вот выходить мертвый водитель не собирался. Меня немного пошатывало от страха. Левое плечо сильно болело. Видимо, я подвернул его, когда упал. По левому виску медленно стекала капля пота… До меня донеслось два гудка: один короткий, а другой длинный. - Иди сюда, тварь, - процедил я. Бежать от автобуса по шоссе было бессмысленно. Убегать снова в лес – значит обречь себя на смерть. Хотя, я обрек себя на смерть, когда забрел в это проклятое место. В прочем, не важно. Теперь не о чем жалеть. Все что было – ушло. Сейчас у меня не было другого выхода, как принять бой. Я знал, что эта тварь (это уже был не Александр Николаевич, по крайне мере мне так хотелось думать) выйдет. Рано или поздно, но выйдет. И как в подтверждение моим словам дверь автобуса открылась, обнажая царивший мрак в салоне. Мертвец не торопился оттуда выходить. Он выжидал, тем самым нагоняя на меня страх. Я стиснул зубы и как можно крепче сжал кулаки. Если и суждено быть бою, то он будет. И я буду биться до конца. Из автобуса вышел он и сделал несколько шагов на встречу ко мне, после чего остановился. Нас разделяло каких-то десять метров, но они не мешали мне разглядеть на его лице мертвенно-бледную обвисшую кожу и окровавленные глазницы, по которым ползали маленькие жучки и черви. Мертвец держал в руке металлическую биту, от одного вида которой меня передернуло. Все это зрелище было настолько омерзительным и противным, что я еле сдержался, чтобы не блевануть прямо перед собой. Он заметил это и оскалил свои гнилые зубы. Я сглотнул. Бой обещал быть явно не в мою пользу. Мертвец сорвался с места и, замахнувшись битой, побежал на меня. Я быстро юркнул вправо, что спасло меня от сильного удара по голове. Он повернул свою голову в мою сторону так, что я отчетливо услышал громкий хруст, и зарычал на меня. В его рычании читалась ненависть, но не человеческая и не животная. Она была другой. Я ударил его в лицо левым прямым ударом. Жаль, что правая у меня не боеспособна – ей я бью гораздо лучше. Мертвец пошатнулся, но не упал. Его лицо расплылось в гримасе ярости. Отбросив биту в сторону, он прыгнул на меня. Я свалился на холодный асфальт, как тут же меня прижало еще сильнее. Вес был настолько огромным, что мне казалось, будто меня придавило бетонной плитой. Я пытался нанести удары по лицу разъяренному монстру, но мои руки были тот час перехвачены. Сидя на мне (кажется, в подобном положении я уже был), он попытался изобразить подобие улыбки, но это у него получилось очень скверно. Я попытался увернуться головой от стекающей с его подбородка слюны, но у меня это не получилось. Зверя поймали, а клетку захлопнули. Я понял, что теперь мне деваться некуда. Он наклонился надо мной… В ноздри мне тут же пробился сильный смрад. Неожиданно для себя у меня в памяти всплыла одна американская считалочка, которую я увидел в каком-то американском ужастике. Раз Миссисипи… Его слюни маленькими струйками падали мне прямо на лицо. … два Миссисипи… Я пытался высвободить свои руки, но у меня этого не получалось. …три Миссисипи… Он склонился над моей шеей. … прощай моя дорогая Миссисипи! Неожиданно для самого себя, я резко вырвал свою правую руку и со всей силы ударил мертвеца локтем в висок. Он откатился в левую сторону от меня, но вставать не спешил. Поймав инициативу, я перекатился к нему и начал бить его по лицу прямыми и сильными ударами. Кулаки сначала горели от боли, но потом их словно обдало ледяной водой и они перестали что-либо чувствовать. Мой мозг заполнила ненависть, вытесняя остальное с неимоверной быстротой. С каждой секундой удары становились все сильнее и сильнее… Крочк! Я остановился, поскольку мой левый кулак “утонул” в черепе мертвеца. Он проломил лоб и погрузился в непонятную густую жидкость. Я смотрел на это с содроганием сердца, после чего резко вырвал свою руку. Сердце колотилось в груди как никогда быстро. Мой организм волнами выбрасывал адреналин. Я слез с мертвеца и пошел к автобусу. Но не пройдя и десяти шагов мой живот скрутило и меня вырвало. В этот момент земля из-под моих ног словно ушла, а я сжался в маленькую крупинку песка. Рвало меня не больше минуты, а дальше гнусное состояние растворилось в ночной мгле. Я подошел к автобусу и сел на асфальт, прижимаясь к открытой двери спиной. В голове крутились разные мысли. Неужели этот яркий и манящий свет был просто приманкой? Неужели это была очередная злая шутка леса и никакого выхода не существует? Мне стало по-детски обидно. Слезы начали наворачиваться на глазах, но я быстро вытер их. Это не справедливо… Впервые за все время, проведенное в этом лесу, я вспомнил о доме. Мне как никогда не хватало вечных замечаний мамы и ворчания отца по поводу моей плохой учебы. Сейчас я бы отдал все на свете, лишь бы вновь их увидеть. Мне до безумия хотелось обнять маму и младшую сестренку Лику, пожать руку отцу и все-таки сказать ему, что сборная Росси по футболу играет до ужаса дерьмово. Я сам не заметил, как слезы побежали по моим щекам. Кто-то говорит, что настоящий мужчина не умеет плакать, а я плевал на этих ублюдков, которые дальше стакана, сигареты и иглы ничего не видят. Человек создан для того, чтобы чувствовать. Если он свои чувства прячет, значит он не настоящий. Я отстранился от двери, встал и поставил ногу на ступеньку. Мои мысли начали постепенно выстраиваться в логическую цепочку. В моем мозгу начал созревать хитрый, но до безумия глупый план, целью которого было как можно скорее выбраться отсюда. То, что я хотел сейчас делать, было очень опасным. Победивших, как и проигравших, не будет. Стоял я так примерно минуту, взвешивая плюсы и минусы (а их было гораздо больше, чем плюсов), и, решившись, забрался в салон автобуса. В нем было темно и веяло какой-то сыростью. Я окинул взглядом кресла и увидел на последнем ряду два разлагающихся трупа, над которыми кружили мухи. Один из трупов точно был женским. Об этом говорили слегка потемневший топик и длинные темные волосы. Мне показалось, или я и в самом деле ее где-то видел? Черт, да это же Лана… Именно в этом она была сегодня одета. А рядом с ней, скорее всего, сидел Макс. Меня очень удивило то, что Максим и Лана еще утром были молодыми, а на заднем ряду сидели старики с дряблыми телами и изнеможенными лицами. Я мог бы списать все на внешнюю схожесть, но их одежду я мог узнать, пускай она даже была на других людях. Несомненно, это были они. Мертвая седая голова Макса лежала на плече Ланы. Кажется, время для этих двоих пролетело очень быстро. Я тяжело вздохнул. Все мы получаем сполна. Ничего уже изменишь… Дак вот значит как мы выглядим после смерти, лежа в гробу: уставшие и изнеможенные. Я отвернулся от них и сел на водительское место. На панели приборов была наклейка с забавной надписью: “Господь любит лишь тех засранцев, которые ходят в церковь”. Я криво улыбнулся, после чего повернул ключ в замке зажигания и нажал на педали сцепления и газа. Автобус игриво заурчал, после чего завелся. Фары зажглись. Я нажал на синюю кнопку, располагавшуюся на панели приборов, и дверь послушно закрылась. До этого я никогда не сидел за рулем автомобилей и уж тем более автобусов, поэтому сам не понимал, как у меня получилось его завести. Я просто доверился своей интуиции. Буквально через несколько секунд я включил первую скорость, и автобус тронулся с места. Я начал быстро выворачивать руль в левую сторону, чтобы развернуться. Автобус развернулся, но тут руль выскочил из моих рук и закрутился в обратном направлении. Мотор автобуса начал покашливать. Я быстро схватил руль руками и исправил положение. Моя правая нога быстро вдавила в пол педаль газа, а рука автоматически включила вторую передачу. Я еще никогда не водил автобусы, думал это жутко сложно, но на практике все оказалось совсем по-другому. У меня была цель, и я шел к ней. По дороге мне так и не встретилось ни одной машины. Лишь темный лес по бокам и все. Я включил радио. На станции Современный Рок крутили новую песню группы Coldplay. Сладкий и унылый голос быстро надоел мне, и я начал листать эфир. My Chemical Romance мне не нравились из-за быстрого темпа, а Marlin Manson вообще напугал. Не найдя ничего подходящего, я уже было хотел выключить радио, но совершенно случайно наткнулся на знакомую мне песню: …мягкая рифма, но смятая строчка Я истерия последнего вдоха Я ветер дороги, мне больно и плохо Лечу домой… Лечу домой… За окном проплывали мрачные деревья, оставляя унылый и размытый след после себя. Я перевел взгляд на лобовое стекло и выдохнул. Мне предстояло сделать то, что не вписывалось не в одно разумное объяснение наиглупейших поступков. Это было похоже на смешивание водки, текилы и кока-колы, эффект от смешивания которых на каждый организм непредсказуем. Мой лоб покрылся коркой пота. Я успокаивался, говоря про себя, что осталось совсем чуть-чуть. Но, как ни странно, мне своему вранью сейчас не верилось. А если не получится? Я отраженье вчерашнего света Я северный ветер болезни для лета Лечу домой… Лечу домой… Я глубоко вдохнул и, поглубже вжав педаль газа, вывернул руль в левую сторону. Лес быстро схватил автобус в свои объятия, покрывая его вуалью темноты. Главное не останавливайся. Руль непослушно брыкался, но я крепко ухватился за него. Фары тускло освещали мертвые ветки, которые барабанили по лобовому стеклу, создавая при этом маленькие трещины. До моих ушей доносился слабый, но очень тоскливый вой. Видимо, лес уже давно прознал о моем плане и хотел мне помешать. Я переключился с третьей скорости на четвертую. Спидометр показывал, что я еду со скоростью 96 километров в час. Внезапно на крышу автобуса упало что-то тяжелое, от чего она немного деформировалась. Что это, черт возьми? Я выключил радио. Долго разглядывать вмятины я не мог, поскольку от меня требовался хороший разгон. Лобовое стекло почти полностью покрылось трещинами. Непонятно откуда идущий вой усиливался. По крыше что-то ударило с новой силой, и мое правое ухо пронзила адская боль. Я метнул взгляд наверх и понял, что мою голову только что пытались пронзить самым настоящим мечом, острие которого находилось рядом с моим ухом. Я левой рукой продолжал вести автобус, а правой рукой схватился за кровоточащее ухо. Лезвие меча быстро исчезло. На крыше находился кто-то, кто пытался меня убить. С этим пора кончать, подумал я. В ту же секунду лезвие пронзило крышу во второй раз, но моя реакция меня не подвела, и я вдавился в кресло, что позволило мне избежать смерти. Лезвие прошло в нескольких миллиметрах от кончика моего носа. Мои глаза расширились от наступившей волны страха. Я резко, но не сильно повернул руль вправо. Незнакомец, который пытался меня убить упал на лобовое стекло, загораживая мне весь вид. Какого же было мое удивление, когда я узнал его… Это был тот самый бледный мужчина в балахоне с уродливым лицом и желтыми глазами, который дрался с рыцарем. Прочитав удивление на моем лице, он медленно помахал мне своей рукой. В ту же секунду автобус сильно подпрыгнул, а дальше он врезался во что-то большое и тяжелое. Я прошиб головой лобовое стекло и вылетел наружу. Бледного человека в лохмотьях зажало между решеткой радиатора автобуса и мощным стволом дерева. В моих глазах все начало тускнеть. Боли я не чувствовал. Я вообще ничего не чувствовал. Вдруг бледный урод очнулся. Он с большим трудом выбрался из сильных тисков металла и дерева, после чего упал на землю. Он смотрел на меня, протягивая из последних сил мне свою левую костлявую руку. Я попытался отползти, но мое тело меня уже не слушало. Все в моих глазах потемнело, и я отключился… * * * Я пришел в сознание, но не торопился открывать глаза. Мне казалось, что я нахожусь в темном коридоре, который тянется вечно, но в иллюзорном конце которого мирно подрагивает белый свет. Раздался щелчок. Затем женские каблуки задорно застучали по полу, исполняя бодрое “цок-цок”. Я не мог открыть глаза. Точнее сказать, я не хотел их открывать, потому что боялся оказаться снова… Рядом с собой я почувствовал тонкого, но манящего характера духи, которыми обычно пользуются женщины бальзаковского возраста чтобы привлечь внимание утонченных аристократов или законченных педантов. Я улыбнулся. Как же все-таки иногда полезно смотреть гламурные программы о проблемах состоятельных людей. Даже в самой отвратительной передаче находится умный человек, который умудряется делать им рейтинг. Открыв глаза, я наделся увидеть рядом с собой маленькую и злую медсестру, у которой будет бегать взгляд по тумбочкам в надежде что-нибудь умыкнуть у спящих пациентов, но сильно удивился когда рядом со мной стояла молодая и стройная девушка высокого роста. Ее черные локоны послушно лежали на воротничке голубого халата. Она с умным видом проверяла мне капельницу, но как увидела мой взгляд - весело улыбнулась. - Привет, - прохрипел я. Ну почему в такие моменты мой голос всегда меня подводит? - Добрый день, - сказала в ответ она, и поставив на мою тумбочку несколько пачек таблеток, вышла из палаты. Я был готов поспорить на что угодно, что мои соседи по палате жадно смотрели на ее великолепное тело, исходя слюной и понимали, что какой-то ублюдок все же ее трахает. Поворачивать головой мне было больно. Я медленно повернул ее налево и удивился, увидев пустые кровати. Оказывается, я был в палате совсем один. Снова раздался щелчок и в палату вошел мужчина в белом халате. Сначала я не смог разглядеть его, но когда он подошел к моей кровати, я чуть не прыснул от смеха. Бледную кожу лица пытались прикрыть затемненные очки, а на макушке красовалась важная лысина, которая поблескивала на дневном свету. - Здравствуй… - начал разговор он, но тут же осекся и начал листать страницы в своей серой папке. Я уже было хотел сказать ему свое имя, но он меня опередил: - … Андрей. Как твои дела? - Со мной все отлично, - сказал я и попытался сесть на кровати, но даже приподняться у меня не вышло. Все тело тут же заныло. - Я советую тебе пока полежать, - сказал доктор. Голос его был очень нестандартным, поскольку говорил он так, словно недавно простудил горло. - А что произошло, доктор? – спросил я, подделывая удивление. Доктор удивленно вскинул бровью и сказал: - Неужели ты не помнишь? Ну да ладно, такое бывает после сотрясения. Автобус вместе с тобой и твоими одноклассниками попал в аварию. Водителю стоило сбавить скорость на затуманенном шоссе, но он… Что? Какая нахрен авария? Хотя, авария и была, но попал я в нее один в этом проклятом лесу. Или всего этого не было? Неужели это всего лишь сон? Боль, страх – неужели все это возможно прочувствовать во сне? Нет, так не бывает! Но вместо этого я спросил: - Как остальные? - Твои одноклассники отделались небольшими по значимости травмами и буквально на днях выписались. Тебе же повезло меньше… Отделались небольшими травмами? А как же трупы Ланы и Максима? Неужели ВСЕ, что я видел и чувствовал – это отголосок моей комы? Выходит, Лана жива… - В смысле? – спросил я. - Если ты не успел заметить, на твоей голове большая повязка. Мы думали, что у тебя будет травма головы несовместимая с жизнью, но все обошлось. Ты родился в рубашке, парень! Еще рядом с тобой стоит капельница. - Я ее заметил. - Твоя правая рука сломана, поэтому на нее наложен гипс, - сухо продолжил он, поправив свои очки, которые я обычно называю “глаза мухи”, - В общем, когда тебя доставили, мы думали, что… - Что? Доктор кашлянул, и я почувствовал опасность. Сам не знаю почему, но чувство было очень сильным. Оно говорило мне: “поднимайся и уноси ноги”. Я понимал, что это всего лишь отголосок моего пребывания в лесу. Пускай это и происходило у меня в голове, главное, что я поверил этому. Очень поверил. Теперь же все было в порядке. Это был всего лишь дурной сон, и не более того… Доктор подошел к капельнице и что-то там поправил. Мое тело тут же обдало волной тепла. Видимо, это сказывалось действие лекарства. Он склонился надо мной и погладил своей бледной рукой, от которой пахло нафталином, по моей щеке и сказал: - Отдыхай. Проваливаясь в сон, я заметил, как доктор снял очки. На меня смотрели бездушные ярко-желтые глаза, которые мне были до боли знакомы. Я попытался сначала дернуться, а потом сильно закричать, но мое тело меня уже совсем не слушало. Доктор громко засмеялся своим хриплым голосом и вышел из палаты, сильно захлопнув за собой дверь. Вместо света палату быстро наполнил мрак, и все началось с похожего сценария. Я вновь остался один в темноте… май – июнь 2008 года От автора. В рассказе использованы тексты песен групп: Animal ДжаZ – Думать Дважды Brainstorm – Maybe Animal ДжаZ – Шаг. Вдох. Лето на Марсе – Одиночка и точка | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
