Семен Венцимеров

 

Тома

 

Роман-поэма. Книга вторая

 

Предисловие ко второй книге

 

Когда еще я там была,

Во вдохновеннейшей поэме,

Училась и любви ждала,

Не ведала, что к этой теме

 

Однажды подойдет поэт,

Хотя с поэтом и знакома

Давно, с тех незабвенных лет.

Как пишется поэма «Тома»?

 

Не сочиняется она,

А вспоминается совместно:

-- Я помню, что была весна

И пели соловьи прелестно

 

У биофака той весной,

Где вечерами мы гуляли,

Рулады, аромат хмельной

Цветущих яблонь умиляли. --

 

Покойно было и тепло.

Мы никуда не торопились.

И время нам навстречу шло,

А не от нас... Стихи ценились

 

Тогда не меньше, чем рубли,

А даже больше. Много больше....

Те дни счастливые прошли,

А с ними – что намного горше –

 

Ушла былая чистота.

Барахтаемся в грязи лживой.

Жива ли светлая мечта?

Едва ли ей остаться вживе

 

В век омерзительных кидал.

Сегодня кинуть друга – доблесть

И нет такого, кто б не лгал,

Всегда в пролете честь и совесть...

 

Повествование ведет

В альтернативную эпоху

Где честное еще живет

В сердцах героев, слава Богу.

 

И совесть в ней не ерунда

И правда в душах не убита...

И незапятнанной тогда

Была судьбы моей орбита...

 

Поэма девятая. Зона «Д»

 

В дорогу нам дала свекровь

Эмалированную миску

С котлетами... ЕЕ любовь –

Конкретна: накормить сынишку

 

С невесткой, а уже потом

Им натавленья, поученья

Давать... Свистящий, как питон,

По рельсам поезд, назначенье

 

В столицу помня, полз и полз...

В купе две пары. Муж на верхней –

В шавасане – одной из поз

Для расслабленья – спит... Хоть меркни

 

Свет над лицом, а хоть гори –

Он расслабленно засыпает

По-йоговски на «раз, два, три»...

Вагон прыжками щкандыбает,

 

Подскакивает – Сенька спит...

Нос вымыт – не нужна подушка.

Он не храпит и не сопит...

Зато не спит его подружка...

 

Внизу за столиком сижу

Вся в размышлениях о жизни.

На мой остывший чай гляжу.

В дегтярной непрозрачной жиже

 

Намек на будущее? Нет.

Барометр веры встал на «Ясно»!

И Венцимеровский дуэт,

Наш с Сенькой, будет жить прекрасно...

 

-- Красивый волос у тебя, --

Негромко говорит соседка... --

Свекровь учила: не терпя

Таких похвал с приправой едкой,

 

В кармане фигушку держать

От сглаза черного и порчи...

Не станет фига обижать

Хороших, злых загонит в корчи...

 

В карманах «олимпийских» брюк –

Подарок душки-Автандила –

Из двух сворачиваю рук

Две дули... Пусть бы защитила

 

Нас мамы Сениной любовь

От всех, какие есть, напастей...

Нам хочет милая свекровь,

Конечно, радостей и счастья...

 

Нагруженные, как ослы,

Мы выгребаем из вокзала...

Мои-то силушки малы,

Все – на Семене... Ох, немало

 

Всего в дорогу дали нам,

Гуцульскую включая трайсту –

Мешок с антоновкой... Рукам

Чужого парня – оный касту

 

По форме судя, представлял

СС-отряда из мехмата, --

Семен бестрепетно отдал

Часть груза, так, как если б брата,

 

Увидел в пестрой толчее –

И тот, вцепился, не колеблясь

В мешки с натугой на челе –

И заволок их нам в троллейбус...

 

Тот до высотки покатил...

Здесь перебежками носили

До лифта вещи... Проглотил

Нас лифт с вещами... Дальше силы

 

Иссякли поностью. Семен

Свалился в кожаное кресло,

Что в холле, отдыхает он...

А я во все углы полезла,

 

Помыла стены и окно,

Кровати, душ и туалетик.

Ведь здесь нам с Сенькой суждено

Жить... Прежде, может, кто из этих

 

Здесь обитал, кто передать

Мог через грязь свою заразу...

Все перемыла, чтоб создать

И чистотой барьеры сглазу...

 

Я из деревни привезла

Шаль-плед от бабушки, от Домны...

Она расправленной легла

На Сенькину кровать... Так дом мы

 

Украсить чем-нибудь хотим.

И коврик привезла на стенку...

(Жаль, нету никаких картин) –

Ну, вот теперь попросим Сеньку

 

Свой зад от кресла оторвать –

Для коврика забить гвоздочки...

-- Уютно, правда?

-- Что скрывать –

Мне повезло с тобой!

-- Цветочки

 

Поставить в вазу – и тогда –

У нас прекрасная квартира...

Да погоди, не лезь сюда...

Другого нет ориентира?

 

Ну, возбудился – дикий зверь...

Боюсь, что разорвет девчонку.

Давай, я хоть закрою дверь...

А сквозь стеклянную филенку

 

Входящим видно все равно...

-- И пусть! А мне какое дело?

Я этого хотел давно...

-- Приспичило?

-- Считай, приспело...

 

Однажды вновь «проснулся зверь».

Замок защелкнуть мы забыли –

И горделиво входят в дверь

Гришуня с Нинкой, кои жили

 

Не здесь, а в ДАС’e. Вход друзей,

Их взгляд, буквально ошалелый,

Семена воскуражил злей...

Краснеет Нинка, Гришка – белый...

 

И пусть. Я дома. Здесь могу

Творить любое, что взбредется,

Душе влюбленной и мозгу

Восторгом нежным отдается...

 

Сосед – курчавый эфиоп

Аяльнех -- да еще -- Мулату...

Порой в его высокий лоб

Приходят рифмы... То закату

 

Строфу Аяльнех посвятит,

То Пушкина попереводит...

Он горд, что Пушкин – (так твердит) –

Их тоже, эфиопский, вроде...

 

-- Я, – о себе сказал, – второй

За Пушкиным в моей отчизне...

Аяльнех – бунтовщик. Порой

Меня просил – во имя жизни –

 

На «стремя» стать – и не пускать

Определенных эфиопов.

Должна я эдаким сказать:

Аяльнех, мол ушел... Похлопав

 

Глазами, прочь пойдут... Темно

В соседской келье у Мулату

И тихо... Там людей полно...

Семену доверял, как брату,

 

Мне – по соседски, как сестре...

Порой захаживал в «Березку»

И угощал «Шато Дюпре»...

Семен стыдит, вгоняя в слезку –

 

Приходится и мне в отказ...

Идти... А эфиоп стремится

Порадовать хоть чем-то нас...

Семену бритва пригодится:

 

Не что попало, а «Жиллет»,

Удобная, с запасом лезвий,

Мне – крем хороший... Наш сосед –

Приятный парень и полезный...

 

И мы Аяльнеху помочь

Готовы... Часто помогали...

А только наступает ночь –

То наступает время Гали.

 

На ней мохеровый халат...

Сосед не рад тому халату...

-- Ну, как ее послать назад

Повежливей? – спросил Мулату...

 

И, видно, ни один резон

Не брал восторженную Галю...

-- А ежели,-- спросил Семен, --

Я эту Галю напугаю?

 

Сосед показывает: нет...

Я вижу, от соседа Галя

В халате топает чуть свет, --

Никто не видит, полагая:

 

Все крепко спят в соседстве в шесть –

Вокруг взирает Галя томно...

Пришла нерадостная весть,

Что умерла бабуля Домна.

 

Я долго плакала по ней.

Последний раз в девятом классе

Визит в Шипицино моей

Бабуле нанесла... По трассе

 

Могла б на «козлике» примчать,

Пока была корреспонденткой...

Теперь лишь слезы проливать

По бабушке могу, что редкой

 

Была возвышенной души

И многому меня учила

По жизни... Боль мою глуши,

Семен, твоей любовной силой...

 

Меня Аяльнех насмешил.

Сосед за постирушку взялся,

Цветное с белым замочил –

По-русски матерно ругался,

 

Плачевный видя результат...

Мат был культурного пошиба:

-- Ну, твою мамочку!... Подряд

Три раза повторяет, ибо

 

Теперь выбрасывай... Носить

Пестро покрашеные вещи

Не станешь...

-- Мог бы попросить,

Я постирала бы...

Похлеще

 

Была история со мной...

Семен частенько на учебу

Шел часом раньше... И порой

Не надевал кольцо. И чтобы

 

Все знали, что Семен женат,

Кольцо я позже привозила...

-- Вот то-то, бледнолицый брат,

Носи, уж коль тебя женила... –

 

И в этот заполошный день

Я привезла кольцо Семену –

И уронила... Словно тень

Всю жизнь мне омрачила... Звону

 

От на пол павшего кольца,

Как в поле от буренок стада.

Ушла вся радость от лица...

-- Как получилась-то досада?

 

-- Сдала пальтишко, номерок

Хотела гардеробный сунуть

Для сохраненья в кошелек...

-- Искала?

-- Не нашла...

-- А плюнуть

 

Не пробовала?

-- Не шути:

Я вижу черный знак в потере...

Но, правда, женщины найти

Пообещали...

-- Ну, по вере

 

Вернется точно к нам кольцо...

Чуть досидев до перерыва,

Мчу в гардероб... Мое лицо

Одной надеждой только живо...

 

-- Порадуйся, кольцо нашлось...

-- Как будто с плеч гора свалилась...

Там, в звездах что-то вновь сошлось...

Спасибо, женщины, за милость

 

Господню, что пришла чрез вас...

Потом с коробкой «пьяной вишни»

Явилась вновь в подвал...

-- Отказ

Не принимается... Так вышли

 

Из первой знаковой беды...

Она была предупрежденьем

Сиявшей над судьбой звезды,

Что следует с особым рвеньем

 

Счастливую семью хранить...

Второй урок, что есть в столице

Простые души, кто любить

Не разучился и сторицей

 

Да будут вознаграждены

За возвращение колечка...

-- Надень, пожалуйста! Должны

Коль вместе наши два сердечка,

 

Всегда колечки надевать... --

Кучборская... Живое чудо.

Не повторить, не передать,

Чудесный голос не забуду...

 

Теперь нас Селезнев в истмат

Ввергает после диамата,

Марксистский формирут взгляд

На прошлое... Тяжеловата

 

Мне экономика притом,

Что нам ее дает Рамирес.

В ней и в самой-то не поймем

Ни слова, так еще и минус –

 

Произношение его:

Вещает нечленораздельно,

С акцентом жутким... Ничего,

С бутылкой разберем, похмельно.

 

Ведь нам уже не занимать

Усидчивости и привычки,

Все, разобравшись, понимать...

Кастрюля, сковородка, спички –

 

Есть кухонька на этаже.

И я вступаю в роль стряпухи.

Известно каждому уже:

Путь к сердцу мужа... Только б мухи

 

Не опускались на блины,

А так – мой первый блин – не комом:

Тонки, округлы и вкусны –

И комнатка нам стала домом...

 

А у Аяльнеха дружок

Завелся: русский, Сашка Ренжин.

В отличие от нас, Сашок

С Аяльнехом болтает тем же,

 

Что и Аялнех, языком,

Сашок потомок генеральский,

Приходит в наш высокий дом,

Чтоб лучше выучить амхарский.

 

А учится он в ВИИЯ.

К Аяльнеху не ходит в форме...

Однажды увидала я:

Закутан в марлю он:

-- Все в норме:

 

Национальный балахон

Мне дал померять, эфиопский,

Аяльнех...

-- Не снимай... Семен

Пусть тоже поглядит...

-- Таковский

 

Наряд спасает от жары...

-- Наташка, щелкни «эфиопа»!

-- В два счета! Не хухры-мухры

Ну, два прихлопа, три притопа –

 

Чего нибудь изобрази!..

Отлично... Снимки будут завтра...

И точно – дело на мази.

Сашок весь в марле...

Так, внезапно

 

Кравчук Наташка вдруг вошла

В мирок мой тесный светлой нотой.

Наташка многое могла

И делала для всех с охотой:

 

Накручивала бигуди –

В салоне красоты у мамы

Училась..

-- Ой!

-- Да не гуди --

Не будет больно!

-- Ой!

-- Полдня мы

 

Накрутку выдержим... Терпеж!

Зато всех поразим фасоном...

Ты с иностранкою живешь?

Уютно здесь...

-- Да нет, с Семеном...

 

А Сашка Ренжин колдовал

На кухне над амхарским блюдом –

И нас с Наташкой угощал..

-- Спасибо, Саша... Мы не будем...

 

-- Не бойтесь – это я варил

По гигиене – все в порядке...

-- Посмотрим, что ты сотворил..

-- Как вкусно! --

С Сашкой переглядки

 

Наталья страстные ведет...

Боюсь, ей ничего не светит...

Среди тех благ, что нам дает

Высотка, это всяк отметит --

 

Что нынче рядом стадион.

И нет нужды вставать до света,

Внезапно обрывая сон...

А нынче пять минут – и это

 

Сооружение уже

Готово дать заряд здоровья!

То мчу, клонясь на вираже,

То прыгаю... Сибирской кровью

 

Накачиваю русла жил.

Движенье дарит мне отраду...

Когда курс по лыжне кружил,

Во вдохновенье – доупаду

 

Набегаюсь... Потом лечу

На Моховую, то к Кучборской,

То к Новосельцевой... Учу

Ответственно, чтоб перед зоркой

 

Профессоршей не пасовать...

Позднее к нам свекровь с золовкой

Приехали погостевать...

Мы с тетей Женею и с Софкой

 

В студенческий наш дом пришли.

Аяльнех в марлю был укутан.

Тотчас экзотику могли

Увидеть наши гости... Тут он

 

Поздравить с праздником пришел

Национальным эфиопским...

Короче говоря – прикол...

На как-то все, привычкам жлобским

 

Не потакая, без обид

И варварства, вполне пристойно

Соседа приняли визит

И пообщались с ним достойно.

 

Столовский тетя Женя суп

Забраковала: несъедобный.

Ночлег... Каморки нашей куб

Для гостеванья неудобный.

 

Семен, конечно, на полу,

Свекровь с золовкой на кровати,

Напротив – запахнув полу,

Я на другой – в одном халате.

 

-- Ну что, как спали-то?

-- Мерси!

Почти как дома, только лучше...

-- Москву посмотрим из такси. --

Москва! Что интересней, круче?

 

Потом пошли по ней пешком,

Заглядывая в магазины.

В Москве еще тепло... Свистком

Сигналит нам – вокруг – машины

 

Веселый милиционер,

Подмаивая нас рукою...

Идем, как в трансе, на манер

Лунатиков, почти собою

 

И не владея... За спиной

«Ударник»... Как прошли всю площадь,

Не представляю... Постовой

Штрафует нас... Отнюдь не ропщет

 

Свекровь, целковый отдает:

-- Хотите рубль? Получите!

-- Теперь по-быстрому вперед,

Среди потока не торчите!

 

Полюбовались на Москву,

На Кремль с разводом караула...

У Сенькиной сестры в мозгу,

Как и у многих, чуть замкнуло –

 

На университетский шпиль

Девчонка тоже накололась.

Ей нравился московский стиль,

Московский говор... Тихий голос

 

Ее восторги выражал...

Мы и на ярмарках бывали...

Журфак родных очаровал,

Когда обратно провожали,

 

В буфете МГУ «на все»

Мы из Марокко апельсины

Купили – в золотой красе –

Напоминанием о сыне.

 

Понятно было, что опять

Позднее встретим здесь золовку...

Приедет, точно, поступать...

Что ж, пусть Господь направит Софку...

 

Высотка... Вожделенный рай...

Здесь все для жизни небогатой.

Есть магазины – выбирай

Продукты, сам на кухне стряпай.

 

Есть почта, телефонный центр,

Есть парикмахерская – бысто

Для торжества – всего за цент

Причешут, как жену министра.

 

Кино, и театральный зал...

Театр Розовского однажды

Здесь, рядом с нами выступал...

Конечно мы пошли – и каждый

 

Стремился на него попасть...

Нам повезло – мы с Сенькой в зале.

Искусства пламенная власть –

Мы дань восторга ей отдали...

 

А вообще-то все у нас

Семестр медовый продолжался.

Подкарауливал экстаз

Нас в душе... Сладко возбуждался

 

Мой муж под струями «дождя»,

Так вдохновенно восхищался,

Так целовал, душой светя,

Наш брак любовью освящался...

 

Я тоже нежности полна

К нему – и тянет прислониться

Прямая Сенькина спина...

Исчезла всякая граница

 

Меж им и мною... Новый год...

Хотим с друзьями пообщаться

Немецкими... Звонит, зовет

Семен... Приехали... Дичатся...

 

Друг друга Ханнелоре Брунн

И Манфред Круг... Их отчужденье

Чуть озадачило... Канун --

Положено считать – вхожденья

 

Вверху зодиакальных звезд

В неведомое сочетанье

Поднимем под сердечный тост

Бокалы... Это возлиянье

 

Да будет жертвенным, неся

В году, что к нам летит с востока,

Прибавку радости... Не вся

Пока досталась нам, пусть столько,

 

Прибудет, сколько суждено...

А сессия пришла нежданно.

Без приключений все сдано...

Под утро мне однажды рано

 

Увиделся престранный сон...

Стою на берегу высоком...

(Там непонятно, где Семен...)

Вокруг, куда не кинешь оком

 

Бушует море – и валы

Крутые, точно в детской книжке,

Какой-то ласковой воды

Со мной играют, как детишки.

 

Вдруг налетевшая волна

В раскрытую мою ладошку,

Особой нежности полна,

Смешную бросила рыбешку...

 

Рыбешка округляет рот,

Как будто что сказать мне хочет...

Да кто у рыб что разберет?

А Райка Скоркина хохочет:

 

-- Ты, Муха, -- к бабке не ходи –

Словила от Семена «рыбку»

-- Ты так со мною не шути,

Раиса, разыгралась шибко... --

 

Сон вскоре напрочь был забыт.

В «ТУ», что везет нас в Толмачево,

Меня, естественно, тошнит,

Что для меня отнюдь не ново:

 

Я плохо выношу полет...

Но оттошнило, долетели...

Такси холодное везет

Нас к Тете Тасе...

От метели

 

Ночь точно сахарная вся...

-- Да, я такого снегопада

Не видел в жизни... –

Кисея

От жадного скрывает взгляды

 

«Хрущевский» Ленинский район,

Мост коммунальный и развязку

На Большевистскую... На сон

Похож Новосибирск, на сказку...

 

От коммунального моста

По скольской трассе до Жемчужной

Минут наверное полста

Потратили – и там, где нужно,

 

У дома номер шестдесят,

Что во дворе, остановились.

Снега лохматые висят.

Из «волги» выйдя, завалились

 

Холодной ватой... На плечах,

На головах – «гнездо», лепешка.

Ледок тончайший на глазах...

Охлопывались у порожка –

 

И к тете Тасе на этаж,

Внеся с собой в ее квартиру

Нешуточный ажиотаж...

-- Привет наш городу и миру

 

Шлет славный стольный град Москва!...

Поручкались, пообнимались...

Друг друга оглядев сперва,

Семен и тетка примерялись

 

Друг к другу мягко, не спеша...

Ледок меж ними таял, таял.

У тетки добрая душа,

А вид – суровый, ведь измаял

 

Беднягу лагерь – от тюрьмы,

Да от сумы... Чаек с вареньем

Всех сблизил... Подустали мы...

И впали в умиротворенье

 

Ночлега... Чистая постель

И раскаленный радиатор

Сильней, чем стужа и метель.

Я нежности полна и рада:

 

Роднит с Семеном все сильней,

Что принимаем в клан сибирский

Простецкий парень, от корней

Волос и до ногтей мне близкий...

 

У тети Таси выходной...

Сперва автобусом до центра

Везет нас... После час-другой

В трамвае колесим бесцельно,

 

А цель известна ей одной...

Трамвай – заправский морозильник.

В нем мало радости зимой

Перемещаться... Столько зимних

 

Здесь впечатлений получил

Южанин Сенька – под завязку!

Ведь в Черновцах, где прежде жил,

В сорокаградусный, как в сказку,

 

Мороз не верит местный люд...

А вот они, все сорок, нате...

Звоним... Застолье... Там нас ждут.

Сюрприз: ведь мы у Маши в хате,

 

Моей двоюродной сестры.

Ее призванье – повариха.

Известно: толстые – добры,

Она – добрейшая моржиха.

 

Айвазов Вова – Машин муж,

Олег с Людмилою – потомки

От первого супруга – стуж

И глада не страшась, потемки

 

Семью Марии не страшат

Ни революции и бунты.

Мария для своих ребят

В лепешку расшибется, будто

 

Те несмышленыши... Еще

В семье есть Аська, несмышленыш,

Дочь Маши с Вовой... Восхищен

Семен девчонкой...

-- Познакомишь,

 

Мария с дочкой? –

Та сама

Тотчас отрекомедовалась,

Потребовав:

-- Манюня, ма,

Пойдем кормить! –

Я догадалась:

 

-- Неужто грудью? До сих пор?

-- А что? От Маши не убудет.

Пусть кушает дитя...—

Востер

Володя... Ну, да кто осудит.

 

Семья – их замкнутый мирок.

Айвазов – из Азербайджана.

Здесь отслужил армейский срок.

Красавца горного нежданно

 

Пленила сибирячка... Власть

Любви всесильна над сердцами.

Здесь шоферит Володя всласть,

С сибирскими сроднившись, с нами...

 

Судьба на выдумки хитра –

Смешает судьбы точно карты...

А нам – в Усть-Ламенку пора –

-- Подать сюда электронарты!

 

На двести пятом – до Чанов,

А там – по выстывшей грунтовке

До Венгерова... Стало вновь

Тошнить... Бензин моей головке

 

Противным запахом вредит?

Диспетчер в будке:

-- Отдыхайте.

Ушел автобус. – Здесь сердит

Мороз особо... К тете Кате,

 

Что возле озера живет,

Не близко. Всяк окоченет,

Пока пешком туда дойдет...

-- Пошли в столовую. Согреет

 

Оладий порция с чайком... --

Устроились, взялтсь за вилки...

П кто в сторонке стал торчком

И ждет покуда мы, мурзилки,

 

Свои оладьи доедим?

Конечно, это тетя Катя!

Увидела – и вот – летим

Мы с ней вперед, раскрыв объятья.

 

Вот с кем Семену задружить:

Она в стихах отменный дока

Хоть удосужилась прожить

Всю жизнь так далеко-далеко

 

От филармоний и столиц...

Но есть в селе библиотека.

И среди рож и просто лиц

Сияют лики, сущность века,

 

Сумевшие полней постичь

Вне суеты и многолюдья...

Учтите, Леонид Ильич:

Пророки, мудрецы и судьи

 

В России не перевелись...

Я до Усть-Ламенки рыгала,

Но дотерпела... Дождались

Мои нас с Сенькой... Отдыхала...

 

Общалась с Валькой. Ей Семен

Показывал, рисуясь, йогу...

Обратный путь рыгала... Он

Все ж завершился, Слава Богу –

 

Мы вновь в высоточке, в Москве...

Тревожит тошнота... Проблема

Лежит, возможно, в голове,

А может – в... Но это тема

 

Уже для будущей главы...

Мы развлеклись и возвратились.

Огни и запахи Москвы

На нас масштабно накатились...

 

Поэма десятая. Подзалетела...

 

Голос Левитана: Говорит Москва... Работают все радиостанции Советского Союза и Центральное телевидени... Передаем сообщение Тасс. Сегодня... в Советском Союзе... на космическом корабле... впервые в мире... подзалетела женщина-космонавт.

Женщина-космонавт впервые чувствует себя хорошо.

Хроника космического залета.

В беседе с корреспондентом радио женщина-космонавт сообщила о том, что первые пятнадцать минут залета были прекрасны...

 

Фирменная шутка Семена Венцимерова

 

Едва вернулись в зону «Д» --

(Похоже, я подзалетела) --

Чтоб отвести глаза беде,

Пошла к врачу – такое дело

 

Нельзя оставить на потом.

До поликлиники два шага.

Высотка – наш московский дом –

Не только классная общага.

 

Здесь магазины, ателье,

Здесь кинозалы и аптека...

На тысячи советских лье

Здесь только – все для человека.

 

Так, словно наступил уже,

Давно обещанный Никиткой,

Здесь, на отдельном рубеже,

Не стопроцентный, в чем-то – жидкий,

 

Но все же – коммунизм. Иду

В амбулаторию высотки.

С волнением приема жду

На лавке возле загородки,

 

Где принмают только нас,

Подзалевших... Слишком долог

Обычно ожиданья час...

Нельзя быстрее, гинеколог?

 

На лавске стопкою лежат

Изрядно старые газеты.

Не, почитаю все подряд.

Какие в них найду сюжеты?

 

В году минувшем. В сентябре

Был бунт в тюрьме заокеанской

В какой-то Аттике... В добре

Едва ли кто американский

 

Способен уличить спецназ

Перестреляли кучу зеков.

Так то у них... А как у нас?

Здесь вообще за человеков

 

Их не считали никогда

И миллионами в отходы

Пускали.. Не страна – беда.

Не только в сталинские годы,

 

Но при Хрущеве и сейчас

Плюют на право человека

Быль человеком. Здесь для нас,

В высотке – почта и аптека,

 

А в лагерях – глухой барак, --

Рассказывала тетя Тася...

Еще что пишут? Значит так....

Похоже, цензор размечтался,

 

Дав ход заметке. В октябре

У них во Флориде открылся

«Диснеев мир» -- рай детворе...

Вот мой бы малый очутился

 

В том мире, тоже был бы рад...

Ноябрь... Десант американский

Примарсианился... Подряд

Все о стране заокеанской.

 

Обидно – есть ли что у нас?

Неужто все гнилье, поганки?

Вот, правда, зацепился глаз:

Премьера – «Гамлет» на Таганке.

 

Любимов Юрий – режиссер,

В заглавной роли сам Высоцкий.

Шедевр – и неуместен спор...

А от заметочки неброской

 

Обидой веет: космолет

При высадке на Марс разбился

Советский... Просто зло берет:

«Маринер-9» опустился,

 

Как должно, нашему – кранты...

А в школах Лондона отныне,

Пусть даже провинился ты,

Пришлось забыть о хворостине –

 

Не будут розгами вгонять

Ученость в задницу, как прежде...

Быть может, и у нас менять

Пора уклад? Поверь надежде,

 

Пошире губы раскатай...

Но всюду в мире перемены.

Маоцзедуновский Китай

Вошел в ооновские стены

 

И вытеснил оттоль Тайвань.

За что Китай давно боролся...

Вот новость посвежее, глянь,

Январская... За жизнь боролся

 

В высоком небе самолет,

Но все же сверзился на земля

С десятитысячных высот.

Читаю и как знаку внемлю,

 

Что мне Всевышним явно дан:

Живой осталась югославка,

Чье имя – Весна... Тайна тайн

Открылась мне и даже лавка

 

Вмиг словно мягче стала вдруг,

И будто даже посветлело

В миг озарения вокруг:

Мне предназначенное дело

 

Свершу успешно – и живой

Сама останусь в результате

И выживет сыночек мой...

А вот и приглашают, кстати...

 

-- Фамилия?... Твой факультет?

Рожала прежде?

-- Не рожала...

-- Курс?

-- Третий...

-- Сколько полных лет?

-- Мне? Двадцать три...

-- Уже немало...

 

Предполагала встретить здесь

Врачиху из интеллигентных

А у нее другой замес:

Из фронтовичек монументных

 

Скорей всего была она,

Из деревенских акушерок.

Немолода, седа, сильна,

Недружелюбна... Этажерок

 

С приладами пугает вид...

Я относилась с уваженьем

К беременности, но глядит

Она с полнейшим небреженьем:

 

Мол, много залетевших вас...

-- За ширму! Полезай на кресло.

Жди. Покурю, приду сейчас... –

Я раскоряченно залезла,

 

Жду... Скоро бабка подошла...

-- Ну, да, все верно. Три недели.

-- Поступим как?

-- Не поняла...

-- Родить решила или... ---

Еле

 

Дошло...

-- Конечно же родить!

Врачиха будто засияла.

-- Сюда придется приходить

Еженедельно... Надавала

 

Советов, как себя беречь,

Как одеваться, как питаться,

Чтоб и болезни не навлечь,,

Не опуститься, не раздаться.

 

Я сверх того еще взяла

В читальне женские журналы.

В них упражнения нашла,

Их утром четко выполняла.

 

Мне радостно и хорошо

В моей особой ипостаси.

Живот почти совсем еще

Не замечаем, правда, в массе

 

Есть приращенья, но они

Не так объемны, как у Галки

И Груньки... Глянь на них, сравни:

Они уродливы и жалки.

 

Но, правда, сильный токсикоз.

О нем заранее врачиха

Предупредила... Не вопрос.

Коль нужно, порыгаем тихо.

 

Я приспособилась хитро

К физиологии натуры.

Я утром еду на метро

До остановки «Парк культуры»,

 

Здесь на платформе нахожу

Укрытую колонной урну,

Рыгаю. Снова захожу

В вагон – и следую культурно

 

До станции, откуда мне

Минут пяток до факультета.

Учусь ответственно вполне

И скидок не прошу на это

 

Особенное статус кво,

Все выполняю на отлично.

Во мне родное существу

Ведет себя вполне прилично.

 

В ответ на музыку оно

Меня ножонками колотит.

Мне и щекотно и смешно –

Толкается и колобродит.

 

Растет, наверно, музыкант.

Запомним, может быть и вправду

Проявит к музыке талант...

Все впереди. Еще за парту

 

Не сев, как юный Моцарт, он

Слагать симфонии возьмется.

Папашка песенный, Семен,

А это ведь передается.

 

Раиса Скоркина меня

Жалеет и бранит Семена:

-- Что с девкой учудил, чухня! –

Семестр несется окрыленно...

 

Семен уже заправский йог,

Стоит на голове и в «лотос»

Садится со сплетеньем ног...

Со мной – сама любовь и кротость.

 

Мой организм не колбасит,

Соленых огурцов не просит.

Он кашкой манной будет сыт...

Морковку со сметанкой носит

 

Семен... Ее в охотку ем.

Однажды Сенька делал йогу,

Себя в запутанный совсем

Сплел крендель... Тертую морковку

 

Над Сенькой с аппетитом ем.

И затошнило вдруг внезапно.

И Сеньку забросало всем,

Что съела...

-- Напиталась справно!

 

-- Прости...

-- Да ладно, ерунда.

Душ рядом, долго ли умыться?

-- Все токсикоз мой...

-- Вот беда,

Так привязался, не отбиться...

 

-- Праматерь Ева, согрешив,

Всех женщин в мире на страданья

Навечно обрекла, свершив

Всевышнего предначертанья.

 

Придется, значит, потерпеть.

Со мною и тебе, любимый...

-- К шестому сентября успеть

Подарок был бы...

-- Вместе с Димой

 

Мы постараемся успеть...

А если малость запоздаем...

-- Я все равно от счастья петь

На всю столицу буду!

-- Знаем,

 

Ты любишь нас...

-- Тебя люблю,

Люблю его, превыше жизни.

Вот, пяточку его ловлю –

Толкается... Я просто в шизе!

 

-- Малыш наверно слышит нас...

-- И даже понимает что-то

По интонации... –

Тотчас

Малыш сильнее отчего-то

 

Зашевелился изнутри...

-- Он несомненно понимает –

Заколотился, посмотри...

-- Ну, пусть покуда отдыхает...

 

А не похожа на дежу,

Не видно отложений сальных.

В просторном свитере хожу,

Который поджарил Аяльнех...

 

Нас практика еще ждала...

Лопатников, наш мэтр тырпырный,

Покуда я еще могла,

Решил мне практику «пунктирной»,

 

Вечерней сделать: я учусь

С утра, потом в «Литературку»,

В хозяйство Румера помчусь.

Он на меня сперва вприщурку

 

С сомнением в упор глядел.

Но я в делах не оплошала.

На письмах Румера отдел

Сидел большой. Я их читала.

 

Отдельно жалобы кладу

На домуправа-недотепу,

Отдельно тех, кто впал в беду,

Те письма, в коих дядю Степу,

 

Поздравить просят в юбилей.

-- Не ошибаюсь ли, проверьте...

-- Все верно. Ярлычок наклей

С твоей ремаркой на конверте –

 

И письма далее пойдут

К другим. Те сочинят ответы.

Которые людей найдут

Хоть на другом краю планеты,

 

Тех, что письмо прислали нам.

Мы к ним с полнейшим уваженьем.... --

И я к неброским ярлыкам

Серьезно отношусь и с рвеньем.

 

Редакция солидный дом

Многоэтажный занимала.

Напротив – рынок. То, что в нем,

Мне лакомо, да денег мало.

 

Семена как-то позвала,

Он навестил «Литературку».

Йог строен, крепок, как скала,

Он вылепил себе фигурку –

 

У всех лит-дам в глазах восторг.

В отделе – бородатый парень --

Живот на запад и восток...

А Сенька йогою поджарен,

 

Пластичен, гибок... Показать

По просьбе дам готов охотно,

В какие мог себя вязать

Узлы... Выходим беззаботно.

 

Через бульвар его веду

На рынок...

-- Правда, изобилье?

Тускнеет мужа взгляд.

-- Найду

Вдруг кошелек, а в нем забыли

 

Тысчонок несколько рублей,

Тогда кормиться будем с рынка.

Здесь цены жутки. –

Резко злей

Стал Сенька – и умолк. Заминка

 

Продлилась долго. Милый йог

Питаться лишь одной капустой

На постном масле только мог.

А мне без витаминов грустно.

 

-- Ведь я – ты помнтшь? – не одна.

Со мною вместе в этом теле.

Наш мальчик... Я не голодна,

Но мы черешен захотели,

 

Клубнички... – Помрачнел Семен.

Уж он и так, как мог, старался –

И к нам неслись со всех сторон

По рубли по почте в темпе вальса.

 

В ответ на новости, что слал

Семен по разным регионам

С ВДНХ... Известным стал

Заметочником. Нам с Семеном

 

Хватало... На на рынок здесь

Тные требуются суммы.

Они, гляжу, у многих есть –

На рынке давка... Думы, думы...

 

Однажды Румер мне дает

Ответственное порученье:

В московскую больницу шлет,

Где парень был на излеченье.

 

У парня камни в мочевом

Случились пузыре. Коллеги

Так озабочены о нем,

Что просят навестить. В «телеге»,

 

Что прислана издалека,

«»Литературка» -- символ веры.

Берем бутылку коньяка,

Корфет коробку...

-- Чувство меры

 

Зашкаливает, -- мне Семен... –

Мы, дескать, не миллионеры.

-- Пусть знает человек, что он

Не одинок. Здесь чувство меры

 

Неактуально. Мы вдвоем

Поехали в больницу к парню.

От земляков письмо везем,

Гостинцы... Смотрит благодарно...

 

-- Так что ответить землякам?

-- Ответьте, что вниманьем тронут,

А за визит – спасибо вам... –

Мне практику зачли – и в омут

 

Весенней сессии летим...

А Райка-то, представьте, в «Правде»

Практиковалась... Все хотим

В центральный орган... Кукиш! Нам-де,

 

Кто беспартийный от ворот,

Дают здесь поворот – и ладно.

Не больно и хотелось, вот!

И вообще вполне прохладно

 

К партийным отношусь делам.

А Скоркину-то Рыбакова

В ЦО пристроила, а там

Раиса выглядит толково.

 

Все силы сессия берет.

Но я сдаю предметы четко.

И Селезневу в свой черед

Отбарабанила... Зачетка

 

Украсилась еще одной

Отличной за итог оценкой.

Профессор строгий мил со мной.

Экзамен завершился сценкой.

 

На снимок мой лазурный взгляд

Профессор бросил удивленный.

-- На снимке вы?

-- Пять лет назад...

-- Вы дробненькая здесь... –

В графленой

 

Книжонке подпись начертал.

-- Ступайте, милая... Успехов! –

Автобус по Москве катал.

Высотка, главный вход.... Подъехав,

 

Здесь вышла... Розовый костюм

На мне, высокая прическа.

Иду, полна веселых дум.

Я счастлива. В руке – зачетка.

 

Светло в душе и голове.

Я, видно, радостью светилась.

На выходе из зоны «В» --

Виктор Удом... Что приключилось:

 

Он засмотрелся на меня –

И, в восхищенье пребывая,

Едва мне под ноги, чухня

Не рухнул, бедный... Я – такая...

 

Потом – вечерний ритуал:

Пошли гулять на смотровую.

Нам мириадами сиял

Огней наш город... На Москву я

 

Могу без устали глядеть

Часами. Это город счастья.

Нам повезло сюда взлететь.

Неужто с нею распрощаться

 

Придется насовсем, когда

Здесь одолеем всю науку,

Умчать в чужие города?

Одна лишь мысль рождает муку...

 

Кравчук Наталья привела

Стажера немца познакомить.

Немолод, сед... Судьба вела

Его «нах Остен» через копоть

 

И кровь войны... Надев мундир,

Он с нашей армией сражался,

Пленен был... Изменился мир –

Он вновь в России оказался –

 

Учитель русского, стажер...

По русски здорово болтает...

Концептуальный разговор:

Характер русский удивляет –

 

Готовность русского отдать

Все другу, сердце нараспашку.

И немцы рады помогать,

Но уж последнюю рубашку,

 

Понятно, немец, не отдаст...

Ну, вот – еще один подняли

Наук и жизни трудный пласт,

Еще полнее осознали

 

Себя в профессии, ее –

В себе...

-- Присели – встали –

И – в Черновцы везем мое

Объемное пузцо, где ждали

 

Нетерпеливо нас давно,

Принять мое пузцо мечтали –

Такое будет им кино –

Они такого не видали...

 

Поэма одиннадцатая. Черновцы

 

Лишь только первых полтара

Шажка годов семидесятых.

Весна ушла, пришла жара.

Нам новостей замысловатых

 

Пучки приносят «голоса».

Узнали, что Иосиф Бродский,

Поэт из Ленинграда, вся

Вина которого, господский,

 

(Читай – плебейский) тянет гнев,

Вина – что парень одаренный

И, не по чину осмелев,

Строкою воодушевленой

 

Дает внушительный толчок

Самой поэзии российской.

Он в ней, считайте, полубог,

Вот он опричниной разыскан,

 

Сперва в тюрягу водворен,

Затем, как тунеядец, сослан,

Из русской почвы извлечен,

И с той земли, на коей взрос он,

 

Насильно вытолкан взашей –

Вот только, только что – в июне...

Был вроде не из бунтарей...

Остались все протесты втуне.

 

Те, кто умен и даровит,

Посредственностям не по нраву.

А кто у нас в Кремле сидит?

Конечно, эту парт-ораву

 

Не мог не раздражать такой

Неординарный светлый гений.

И подагрической рукой

Иосиф вытолкан – и тени

 

Сгустились над моей страной...

Неординарным, впрочем, плохо,

Известно мне, не в ней одной...

Анжела Дэвис... Ей от Бога

 

Воздастся: без вины страдать

Заокеанская Фемида

Пошла над черной лютовать,

Как наша – и горька обида

 

За ту, кого неправый суд

Старался очернить огульно.

Американочку спасут

Всем миром, к счастью... Беспрогульно

 

Семестр весенний перешла.

И вот – пристроились в Быково.

«Литературочку» взяла

От скуки.. Как всегда толково

 

Режим цензурный обойдя,

Еженедельник просвещает

О дури старого вождя,

Чем веру в разум возвращает:

 

Не все в зачуханной стране

В угоду мерзкой пропаганде

Свихнулись – это ясно мне.

Не удалось партийной банде

 

Интеллигенцию растлить.

Есть шанс, все будет все иначе.

Есть смысл детей рожать, растить --

Кремлевские не вечны клячи.

 

Уже изучен мной маршрут:

Мчим до Казанского – подземкой,

Затем в Быково привезут

На электричке, где с газеткой

 

Ждем час- другой, порой полдня.

Аэрофлот на расписанье

Плюет, как правило... Фигня –

Привыкли, что без опозданья

 

Едва ли самолет взлетит.

Терпенье, милые, терпенье...

Что ж, я сижу, Семен сидит...

Здесь, как всегда, столпотворенье.

 

Но удалось занять места

В одном из здешних павильонов...

Жизнь пассажирская проста:

Сиди, терпи и жди... Законов

 

Аэрофлот не признает.

Он царь и бог в советском небе

И нам поблажки не дает –

Нет конкурентов в небе. Мне бы

 

Прилечь... Приходится терпеть...

Какой-то парень на Семена

Устроился в упор глядеть.

Уставился бесцеремонно --

 

И улыбается... Семен

На взгляд упорный оглянулся:

-- А, тезка! Я не удивлен.

Ты с школьных лет к Москве тянулся.

 

А после Левка мне сказал

Сафович: ты осел в столице.

Ведь здесь твой дядька проживал,

Самбистский тренер... Подселиться

 

К нему, наверное сумел?

Позволь тебя жене представлю –

Семена голос зазвенел:

-- Так, Турин, одноклассник. Ставлю

 

Ему за танцы высший балл.

Плясун был в городе известный.

Гопак азартно танцевал,

«Молдовеняску» -- так, что местный

 

В ажиотаж вдавался люд.

Имел он и второе хобби:

В любви к моторам был он лют,

Бензин был в жилах вместо крови.

 

К тому же Турин, как и я,

Семен Мимхайлович – совпало.

А это вот – жена моя...

-- Тамара! – Встреча развлекала.

 

-- Трах-тарарах! – наверно мат

Конспиративно замещая,

Ту присказку раз сто подряд,

Парнишка повторил, смущая

 

Меня слегка и веселя...

Узнали – по Москве таксистом

Кружит, добытчиком рубля,

Снимает угол – и о быстром

 

Здесь получении жилья

Нормального не помышляет...

-- Такая, значит, колея,

Трах-тарарах! Так приземляет

 

Столица сладкие мечты.

Судьбу суровую отмерит.

И ежели не гений ты,

Слезам взаправду не поверит.

 

А вы?

-- Студенты. Третий курс

Едва закончив, уезжаем

К нам, в Черновцы... Замедлим пульс,

Что в дни учебы учащаем

 

От сверхнапряги... Правда, мне

Едва ли отдохнуть нормально

Удастся... Буду на волне

Вещать по радио локально

 

На практике... А Тома – вот... –

И мой супруг погладил нежно

Мой выпирающий живот.

-- Ну, да, само собой, конечно...

 

А вуз-то ваш какой?

-- Журфак!

-- Моя сестра Людмила тоже

Его закончила. Нищак?

Теперь она для молодежи

 

Хиты готовит на ЦТ.

А замуж до сих пор не вышла.

Забыла все, служа мечте.

Сместился центр у коромысла --

 

И днюет и ночует там,

В Останкине...

-- Я Люсю помню,

Красивая... Служа мечтам,

Серьезной театральной ролью

 

Она пленяла черновчан

В спектакле славном по пановским

По белым питерским ночам.

Глубоким голосом с московским

 

Произношением она

Меня, подростка, восхищала...

-- Потом журфак был... Не видна

В экране Люся, но немало

 

Положено ее трудов,

Чтоб передачи шли исправно...

Ее журфаковских годов

Воспоминанья были плавно

 

В легенды преображены

О гениальной профессуре,

Ее друзьях... Вовлечены

В ее журфаковскик бури

 

Родители и я... Смешной

Тех дней припомнился мне казус.

Посылку Люся шлет домой --

Гостинцы... Ум зашел за разум:

 

Большая шишка. Из нее –

Топорщатся на стебле листья.

Задумалась семья... Свое

Чело отец наморщил... Лица

 

Мое и мамы – кто б взглянул --

Недоуменье выражали.

--- Я понял! – батя сказанул, --

Цветок диковинный! – Сажали

 

В горшок цветочный всей семьей

То диво. Щедро поливали...

А на каникулы домой

Явилась Люся... Вспоминали

 

Нечасто мы о том цветке.

Он не желает распускаться.

Ну, пусть сидит себе в горшке...

Людмиле все ж пришлось признаться,

 

Что не растет ее цветок...

-- Цветок? Какой цветок? Неясно... –

Показываем ей горшок.

Смеется Люся. Ананас нам

 

Она прислала. Кто бы знал?

Мы не видали ананасов

Допрежь. Несладкий был финал:

Он сгнил! --

Из давних переплясов

 

Он что-то вспомнил и тотчас

С присядкой выдал два коленца.

-- Я не забуду твой рассказ –

-- Я пожелаю вам от сердца

 

Сейчас счастливого пути...

-- Ты, что ль не в Черновцы?

-- Встречаю...

Поверьте, с места не сойти,

Родится парень – отвечаю... --

 

Развлек нас Турин и отвлек

Историей об ананасе...

А вот уже людской поток

Втянул нас...

-- Турин в нашем классе

 

За Чарли Чаплина сходил...

-- Похоже, неплохой парнишка...

-- Нормальный... –

Лайнер приютил...

Во мне толкается сынишка.

 

И на сыновний, видно, вкус

Двадцать четвертый «Ан» -- не сахар,

Вот потому, мол и толкусь.

У вас какой-то шахер-махер,

 

А я тут в животе терпи...

Меня, конечно, затошнило...

-- Мне у окошка уступи,

Семен, местечко... Злобно выла

 

Как раз у нашего окна

Махина двигателя... Вовсе

Земля отсюда не видна...

-- А ну-ка, Сенька, приготовься...

 

Пакет!... --- А вскорости опять --

Противный токсикоз изводит,

Так надоел – не передать...

Что делать – неизбежно входит

 

И он в палитру ярких чувств

В моей особой ипостаси.

Из всех умений и искусств

Терпение особо кстати.

 

Я сострадание ловлю...

Наш «Ан» летит над облаками –

И я терплю, терплю, терплю...

Вот, будущей несладко маме...

 

Посадка в Киеве... Велят,

Покуда самолет заправят,

Вблизи на Киев бросить взгляд,

Салон покинув... В песнях славят

 

Праматель матушки-Руси.

И здесь, вокруг аэропорта,

В Жулянах, где прижал шасси

Наш «Ан» -- особая – не спорьте –

 

У града аура. Сей град

Намного, видимо, древнее,

Чем книги старые твердят.

Здесь чувствуется ясно мне и

 

Другим, я полагаю, что

Земля под городом святая.

Весь град не видела, зато,

В душе его судьбу листая,

 

Я остро чувствую его

Энергетические вихри...

Опять взлетели... Ничего,

Потерпим с маленьким, привыкли...

 

От Киева до Черновцов

Лететь уже совсем недолго...

Ну, вот и все. В конце концов

Мы приземлились... Есть ли «Волга»

 

Вблизи свободная?

-- Такси! –

И мы выходим на Гайдара.

А я одета не в «джерси»

«Не шевиот»: в Москву в подарок

 

Свекровь прислала платье мне

Из шелкового трикотажа.

Хоть «импузантна», но вполне

Я в нем стройна, изящна даже.

 

Я в белых гольфиках. Белы

И босоножки с каблучками.

Я оклемалась. Мне милы

Извилистые, с тупичками,

 

С холмов бегущие к Пруту,

Передающие столетий

Восторженную красоту

Седые улицы...

-- На свете

 

Красивей града не найти,

Поспорит даже со столицей!

-- С Парижем, Римом...

-- Не шути!

Я не могу нге согласиться.

 

Действительно, прекрасный град,

Особенно в старинной части.

-- Хрущевки скучные стоят

Однообразно...

-- Ими власти

 

И здесь и всюду по стране

Квартирный одолели кризис.

Спасибо им за это. Мне

Представлю – жутко, как теснились

 

Они на Киевской. Одна,

Замызганная комнатенка.

Для пятерых она тесна

Два подрастающих ребенка

 

В семье... Теперь их снова пять.

Придется – хочешь иль не хочешь –

В семейство и меня включать.

Шестой – во мне... Не изурочишь,

 

Красивый город, пацана?

Я верю ты ему подаришь

И вдохновенья дополна

И счастья в жизни нагадаешь...

 

Пора Семену начинать

Назначенную стажировку,

Но стал язык подзабывать,

А опозориться неловко

 

Здесь не желает... Потому

Сидит с учебником часами –

И вспоминает... По всему

Видать, «хохляцкими» словами

 

Его наполнились мозги.

Неделька – и готов к работе.

Ты, город, Сеньке помог.

Он словно бы на эшафоте –

 

Переживает за успех.

В мозгу – былая неудача.

Я верю: будет лучше всех

В итоге практики, тем паче,

 

На украинском сможет он

Свои готовить репортажи.

-- Ну, с Богом! Начинай, Семен.

Вздохнув, отправился. Я даже

 

В его способностях на миг

Не усомнилась – он сумеет.

Еще и ошарашит их...

Идет за часом час и млеет

 

Мое сердечко за него.

А радио трындит на кухне –

Никто не слушает его...

-- А ну-ка, Томочка, прижухни, --

 

С нажимом говорит свекровь, --

Сейчас дадут «Останнi вiстi»...

Быстрей бежит по венам кровь,

Сижу, перебирая кисти

 

Скатерки... Что-то говорят --

Я понимаю половину...

И вот – дороже всех наград

Свекрови – дали слово сыну.

 

Он начинает интервью.

Директор школы об указе

Всем точку зрения свою

Высказывает... В новой фазе

 

Образование теперь

Десятилетка нынче станет

Для всех законом – верь – не верь...

А если кто-то не потянет?

 

-- Придется каждому тянуть,

Иначе общество отринет... –

И Брежнева упомянуть

Не позабыли... Город примет

 

Спокойно это интервью,

Он слышал всякое в эфире.

Но радует семью свою

Cемен – и в скромной их квартире,

 

Что на Гайдара, в этот час

Все рады за студента Сеню.

Дебют в эфире – высший класс!

Дан ход большому вдохновенью.

 

-- Мы прогуляемся?

-- Айда!

И мы по Стасюка уходим

К проспекту...

-- Дальше-то куда?

-- Туда, где вечно полноводен

 

Людской поток по вечерам –

На Кобылянскую, Централку,

На Театралку... Смех и гам...

Иду неспешно вперевалку,

 

За руку Сенькину держась...

Его друзья из жизни прошлой,

Те, с кем когда-то школьный класс

Делил, с кем связан дружбой прочной

 

По дням солдатчины крутой,

Знакомятся, взглянуть стесняясь

На кругленький и не пустой

Животик мой... Ну, вот, спозналась

 

С его минувшею судьбой,

А будущую вместе строим.

Здесь важно, чтоб не вразнобой...

Сумеем ли? Чего мы стоим,

 

Заранее не оценить.

Повсюду бесовы соблазны.

Любовь непросто сохранить.

Мы за нее отдать согласны

 

Все, чем богаты на Земле...

Беременность... Опять рутина:

У гинеколога в «седле»

Еженедельно... Прикатила

 

Сюда, чтоб отдохнуть, но вновь

Сижу среди пузатых теток...

В женконсультации... Любовь

Для зрелых женщин и молодок

 

Итожится большим пузцом.

Хотя мое не так заметно.

При встрече с Сенькиным отцом

Сие отмечено предметно.

 

Он бросил на супругу взгляд:

-- Беремен –кто – не понимаю:

Ты или Тома? -- Шутка в лад

Семейной атмосфере... Знаю,

 

Где шутки нет, там чаще гниль

Вползает в сердце человечье,

А грубоватый этот стиль

Замешан на добросердечье.

 

Семен с утра идет вещать,

Я со свекровью – на хозяйстве.

Стремлюсь с полезным совмещать

Приятное... Меня в зазнайстве

 

Едва ль кто может обвинить...

А мама Сенина учила

Борщи, рассольники варить –

И я с готовностью варила,

 

Стирала, сколько было сил,

За хлебом в магазин ходила –

Никто особо не просил –

Дырявые носки чинила.

 

А Сенька возвращался -- шли

Гулять по улочкам старинным.

Часа по три бродить могли.

Град ярким представал, картинным.

 

Он с Веной и Парижем схож

И без апломба восхищает,

А летом – сказочно хорош –

И вдохновенье обещает.

 

Днем со свекровью на базар

Красноармейский отправлялись.

-- Мне Сенька брынзу заказал

Овечью... -- Мы поторговались,

 

Купили... У базарной вкус,

Конечно, лучше магазинной.

Я у свекрови поучусь

Двугривенный, пятиалтынный

 

Сбивать с предложенной цены:

Здесь полагалось торговаться.

Все уважения полны

К хозяйкам, тем, кто соглашаться

 

С ценой базарной не спешит...

Базар приятен тем, что местный,

Не привозной товар лежит.

На территории окрестной

 

Выращивают для стола

Сияющие помидоры,

Лук, огурцы – и нсть числа

Торговкам... За копейку споры

 

Ведут хозяйки там и тут...

Свекрови все кругом знакомы...

Меня оценивает суд

Соседок... Ну, каков для Томы

 

Неотвратимый приговор?

Все смотрят, в общем, благосклонно,

Желают радости. Их взор

На место, где сынок Семена

 

В тепле пристроившись, со мной

Гулял неспешно по базару,

Был добр... Спокоен мой родной...

В авоськи разного товару,

 

Взяв, на троллейбусе домой

Обратно едем... На Гайдара

У дома лужи, грязь... Зимой

Я б этой грязи не видала,

 

Дождливым летом вновь и вновь

Стирай изгвазданные гольфы...

-- Строитель! – ворчит свекровь...

-- Семену скажем. Под контроль бы

 

Взял реполртерский эту грязь

Прижучил здешних бракоделов

И этим выручил и нас

И всех соседей.. – Загудело

 

В эфире радио, мол, дом

В сплошном болоте утопает

Соседи знают о крутом

Корреспонденте:

-- Помогает

 

Инертность с ленью одолеть

Строителей...

-- Корреспонденту,

Что нам стремится порадеть,

Спасибо! –

Шустрому студенту

 

Решить проблему удалось –

Кладут асфальтовую ленту

Строители – пусть вкривь и вкось,

А все благодаря студенту.

 

Теперь мы топаем домой –

И после ливня – не по грязи...

А чей был замысел? Да, мой...

В восторге и сынок, в экстазе

 

Колотит пяточкой – смешной --

Асфальту радуется тоже.

Семен синхронно со страной

Союзный юбилей итожа,

 

Той теме массу посвятил

Бесед, заметок, репортажей.

Ему в новинку. Охватил

Азарт, творил в ажиотаже,

 

Радийный опыт набирал,

Осваивая жанры лихо,

Усердно руку набивал...

А я варю борщи и тихо

 

Ращу внутри себя сынка...

Семен по области мотался –

В дела аграрные слегка

По-репортерски окунался.

 

Доокунался до того,

Что где-то сильно простудился –

Хрипит, сипит... В постель его

Мы затолкали, чтоб укрылся

 

Теплей, заставили силком...

В недомоганье бредил даже.

Размахивая кулаком,

«Вещал», как будто в репортаже

 

По-украински:

-- Розкажiть

Мени про успiхи колгоспу... –

Сыпь по лицу пошла страшить –

Подозревали даже оспу.

 

По счастью быстро все прошло –

И он зарепортерил снова.

Летит в молдавское село –

И доброе находит слово

 

Для хлеборобов и о них –

И вечером звучит в эфире.

Он быстро в это дело вник.

Йог – на салате и кефире

 

Живет: мясного он не ест...

А у меня гемоглобинчик

Упал, что обнаружил тест.

Особый нежен витаминчик,

 

Что в печени свиной... Семен

Все обежал мясные лавки,

Все рынки... Так старался он

Добыть мне печень для поправки,

 

Но бесполезно – нет нигде.

-- Особой что ли здесь породы

Свинья? Помочь твоей беде,

Чтоб б вдруг не осложнились роды,

 

Еще чем можно?

-- Говорят,

Что лучшее лекарство печень.

-- Так нет в продаже. Я бы рал...

Неужто вправду больше нечем

 

Поднять гемоглобин?

-- Еще

Зеленым яблоком несладким

И черным хлебом...

-- Ну так что?

Ешь, чтоб телесным неполадкам

 

Помочь! – Наскучило сидеть

В квартире. Попросила Сеньку

В поездку взять, чтоб поглядеть

На область здешнюю маленько.

 

Обрадовался. Едем с ним

В район, где родилась Ротару.

На ветхие домишки зрим...

Меня в поездке умотало.

 

И низкий мой гемоглобин

Себя сверхслабостью являет.

И Димка из моих глубин

Забеспокоился, пинает.

 

Но есть задание. Семен

Ведет на мебельный заводик.

Директор опытен, умен.

Он бросил взгляд на мой животик

 

И, оценив мой бледный вид,

Шофера вызвал... Сели в «Волгу».

Машина по шоссе летит –

Неутомительно, недолго –

 

Мы – на Гайдара... Отдохну,

Поем и снова буду в форме...

Вздохну я вдруг или чихну –

В заботе все и о прокорме

 

Меня -- извечный разговор...

-- Гуляла ль? – спрашивает свекор, --

Не голодна ли? –

Форс-мажор:

Меня привозят! Он заохал...

 

Чем город Черновцы хорош –

Бывают славные концерты.

В Дом офицеров молодежь

Идет послушать песни сербки

 

Радмилы Караклаич... Мы

В театр с Семеном навострились...

Спектакль был полон кутерьмы:

Легко, запойно в ней резвились

 

Кубанцы. Город Краснодар

Прислал актеров на гастроли.

Комический искрился дар

И в драматурге, в тех, что роли

 

Исполнили. И режиссер

Дал волю своему таланту.

Изобратателен, остер

Был юмор... Хохотали... Нам то

 

По нраву, ведь хороший смех

Заменит и свиную печень –

И мы смеялись громче всех,

Чем кровь и всю себя полечим...

 

Сходили с Сенькой на завод,

Где он трудился перед вузом.

Народ дивился: кто идет?

А это я с подросшим пузом.

 

Нас Встретил Ройтман, Сенькин друг,

С которым в армии служили.

И я вошла в их тесный круг,

Что мне безмолвно разрешили.

 

К роялю Лешка Ройтман сел –

Мы в клубе заводском встречались, --

Сыграл вступление, запел –

И голоса их заплескались

 

И слились в слаженный дуэт...

Самозабвенно, стройно пели...

Таких мгновений лучше нет...

Но дни июля пролетели –

 

Муж стажировку завершил,

Почетной грамотой отмечен...

Семен в столицу не спешил:

-- Чуть отдохнем, тебя подлечим...

 

-- Нет, я хочу быстрей в Москву! –

Рожать нацелилась в столице.

Мечта и в сердце и в мозгу:

Чтоб сыну лишь в Москве родиться.

 

Он урожденным москвичом

Пребудет – наш ему подарок.

Пусть по-московски бьет ключом

В нем жизнь, а путь по жизни ярок

 

И светел будет у него...

В Москве для сына хватит света...

-- Полет так труден...

-- Ничего!...

Спасибо Черновцам за лето...

 

 

Поэма двенадцатая. Сын

 

Мы возвратились. Самолет

Доставил нас назад в Быково.

В высотке комнатенка ждет.

На пузо несмотря, толково

 

Промыла, в дальние углы

Не поленилась – заглянула,

Протерла мебель, похвалы

Не ожидая, спинку стула

 

Сама поставила на клей,

Чтоб с животом не повалиться.

Живи и радуйся. Моей

Сверхчистоплотности дивится

 

Всегда везде и всюду всяк...

Но чистотою насладиться

В той комнатенке, что журфак

Нам дал, чтоб вместе поселиться

 

С Семеном год назад, теперь

Нам не пришлось Диарра входит,

Без стука, открывая дверь:

-- Я здесь живу! – меня заводит –

 

Даю решительный отпор.

Тем паче – все уже помыла.

Диарра не вступает в спор...

Но явно не желает мира.

 

Приходит вскоре комендант,

Решительная Александра

Петровна, что как мифический Атлант

Тверда, речиста как Кассандра.

 

Настаивает: Шейкна прав:

Диарре выделена келья

В соседстве с «Аликом»... Не дав

Ей возразить, а ведь уже я

 

Готовилась продолжить спор,

Сказав, что мы хотим с Мулату,

Как прежде жили, жить, в упор

В глаза нам поглядев:

-- Ребята, --

 

Сказала, -- Алик сам просил

Вас отселить: ему ребенок

Мешать, мол, будет... –

Поразил

Предательством эфиопенок.

 

-- Ах, коли так... – Мы перешли

В тупик, указанной «кассандрой».

В обиде долго слезы жгли.

Блок, что указан Александрой,

 

Последний возле тупичка...

Поплакав, за уборку снова

Взялась. Старалась для сынка.

Ведь чистота – она основа

 

Здоровья... Комнатка была

О два окна – считаем плюсом,

Поскольку более светла,

Чем прежняя.... C моим «арбузом»

 

В наклон упорно копошусь...

Предмет заботы – мебель сына.

Я ни за что не соглашусь

Подержанную брать... Мы чинно

 

С Семеном входим в «Детский мир».

По счастью вот они – кроватки.

Матрасик синий – мон плезир,

Сны сына в ней да будут сладки!

 

Купили, привезли к себе...

О ГДР-овской коляске

Заботясь, с верой, что в судьбе

Начальной важно, чтоб без тряски

 

Его возили по его

Делам, что все важны безмерно...

-- Да наши тоже ничего...

-- Немецкие-то лучше, верно? –

 

И Сенька бегал в Лужники,

Расхаживал у павильона

И синий номерок с руки

Он не смывает – и бессонно

 

Выстаивает, чтобы «Я!» --

Там крикнуть во-время и руку

Народу показать... Моя

Забота – Сенькину докуку

 

Рассеивать и вдохновлять

На скучный подвиг ради сына.

Иным не в силах пособлять.

Я настоятельно просила,

 

Чтоб не проспал, не опоздал,

Откликнулся при перекличке.

-- Я понимаю, что устал.

Но потерпи, попей водички,

 

Возьми книжонку почитай.

Другие ведь стоят и терпят.

Пожалуйста, не прозевай... –

Не прозевал, привез – и трепет

 

Мой беспокойный унялся...

-- Теперь – пеленки, одеяльца...

-- Твердят: заранее нельзя...

-- Ну, не ленись. Ты сам смеялся

 

Над суевериями... Нам

Придется позабыть приметы.

Родится сын – увидишь сам:

Не будет времени на эти

 

Походы в «Детский мир» совсем...

Два взяты тонких одеяльца –

И теплоее, большое, чем

Сынок бы в стужу укрывался.

 

Пеленки, распашонки – весь

Ассортимент необходимый...

-- Где чепчики, рейтузы?

-- Здесь!

-- А соски ты купил для Димы?

 

-- Достал заморские ему.

Купил и соски для бутылок.

И спецбутылки...

-- Что к чему?

Отстань и не дыши в затылок!

 

Мужчина мой сейчас во мне.

Не приставай ко мне, понятно? –

Ему понятно не вполне.

А вообще-то мне приятно

 

Прикосновенье нежных рук.

Да вот гляди – наприкасались,

Наобнимались, милый друг,

Взахлеб азартно наласкались....

 

Каким он будет, наш сынок?

Красивым будет и здоровым.

Однажды мне присниться смог

Во всем наряде грудничковом.

 

Глазенки умные... Просил

Попить – и я его узнала...

Скорей родился бы и был...

Пришел сентябрь – мне горя мало:

 

Не лекции не езжу я.

Семен добился -- разрешили

Ах, все же доля тяжела

Беременной... Не поспешили

 

Мы первенцем обзавестись?

Что толковать? Теперь обратно,

Хоть суетись -- не суетись,

Не повернешь... Дотерпим, ладно...

 

«Скворечник» в тупичке с трудом

Отмыла от жильцов минувших.

Тогда лишь в блок Виктор Удом

Вселился... Запахи протухших

 

Продуктов африканских к нам

Сквозь стены проникали даже.

Надменен Витька и упрям:

Скажи ему, так сразу гаже

 

Потянется по блоку вонь.

С Виктором русская матрона

На сносях – и ее не тронь,

Так, будто только слезла с трона.

 

Проветрю келью в два окна –

И о соседях позабуду...

Бог с ними... Жизнь у нас одна,

Еще ее поганить буду

 

Переживаньями о них...

По вечерам всегда гуляем.

Но полках стопки толстых книг.

Нельзя нам не читать.. Читаем...

 

До середины сентября

Без приключений жили-были

Мечту о мальчике любя...

Его заранее любили.

 

А над столицей – сизый дым:

Горят торфяники в округе...

Надеюсь, что не повредим

Мальчонке... Радостно друг в друге

 

Находим отклики на все

Желания, сомненья, мысли...

Шестнадцатое...

-- Знаешь, мсье,

Пойдем в кино... –

Из зоны вышли.

 

До кинозала – пять минут.

Сидим, глазеем без задвигов.

Фильм дфтский вроде... В главной тут

Геройской рольке русский Видов

 

Олег -- и викингов таких

Нет в Скандинавии, поверьте.

Блондин –во первых. Во вторых –

Красавчик... Правда, фильм – о смерти,

 

А мне такое ни к чему

Ведь я же жизнь в себе носила...

А Видов сердцу и уму --

Да, красота – большая сила –

 

Приятен... Значит, мой сынок,

Красавчиком, как Видов, станет...

Фильм красочен – и нас развлек...

Выходим... Как-то странно тянет

 

Под животом тупая боль...

И я пожаловалась мужу...

-- Пришла пора исполнить роль?

До дома сдюжишь ли?

-- Я сдюжу...

 

А лифт отключен в зоне «Д».

Я на диван присела... Больно...

-- Где больно, Томочка?

-- Везде...

Я улыбаюсь, ведь невольно

 

Зарифмовала то словцо,

Что нынче подразумевалось...

Корежит боль мое лицо,

Но я терпела, не сдавалась.

 

Внизу дежурит в этот час

Интеллигентная москвичка –

Старушка Серафима. Нас

Отлично знает. Невеличка,

 

Простое, умное лицо.

На ней – зеленая кофтенка.

Находит доброе словцо

Для каждого студента. Тонко

 

Подходит к каждому из нас.

Ивановна – наш исповедник.

Ни порча от нее ни сглаз

К нам не пойдут... Она – посредник

 

Меж внешним миром и душой.

Такой способностью от Бога

Она наделена большой.

Глядит сердечно и нестрого...

 

И в этот поздний вечер к ней

Тянулась рыжая девчонка --

Сокурсница... Бедой своей

Делилась видимо -- заслонка

 

Души открылась перел той,

Кто к состраданию способен...

А тут вот я... Душой простой

Откликнулись немедля обе.

 

Девчонка бросилась бежать,

С электриком назад вернулась.

Тот лифт вне времени включать

Стал, а старушка потянулась –

 

И трубку черную сняла,

«03» на диске накрутила,

Карету «Скорой» позвала...

И вот – машина покатила...

 

В машине несколько парней.

Те озабоченно судачат:

Куда, мол, нам податься с ней,

В какой роддом? Со мною, значит.

 

Тот на ремонте, тот – в дыму...

Сосредоточенно решали.

Мы им с Семеном ни к чему,

Мы вроде даже им мешали –

 

И ноль внимания на нас...

Но, в общем, отвезли куда-то

Подальше в этот поздний час.

Темно в роддоме, пустовато.

 

Спросонок встретили меня

Медсестры или акушерки

И, безразличие храня,

Велят прижухнуть на кушетке.

 

-- Высокий парень – это муж?

-- Да, муж...

-- Уселся ждать в приемной...

-- Ступай, прими-ка прежде душ... –

В холодной душевой и темной

 

До кранов еле добралась...

Я сполоснулась, раз велели...

Жду... Еле-еле дождалась.

Пришли, в казенное одели.

 

Ведут в палату... Лишь одна

Еще страдалица в палате.

Стонала жалобно она,

Орала... Состраданья ради

 

Я подхватилась, чтоб позвать

Кого-то в докторском халате...

-- Куда пошла? А ну – лежать! –

А сострадалица в палате,

 

Что обессилела вконец,

Сказала:

-- Как на пузо лягу!... –

Что с нами делаешь, Творец?

Ну, просто с болью нету сладу.

 

Моя же отступила боль.

Подумалось, что поспешили

В роддом – еще не скоро роль

Мне доведется в полной силе

 

Исполнить... Может быть, назад

Отправят дальше дожидаться?...

Под утро все – за рядом ряд –

В палате стали заполняться

 

Места пузатыми – и стон

Пошел звучать многоголосо...

Что делает сейчас Семен?

Сам «отстрелялся» криво-косо,

 

О ты лежи здесь и страдай...

Развозят по палатам кашу,

-- На, уплетай – не голодай! –

Всплеск боли... Эту с кашей чашу

 

Едва я с маху не смела

От неожиданности с тумбы.

Но нянька подхватить смогла.

-- Ишь, размахалась, девка... Тут бы

 

Была вся каша на полу. –

А мне нехорошо – и тумбу

То на пол с болью повалю,

То вновь поставлю... Точно румбу

 

Отплясываю – всю трясет

Меня в конвульсиях жестоко...

В потоке слов меня несет...

Я знала – больно. Но настолько!

 

Прошу позвать ко мне врача...

-- Влезай-ка быстро на каталку! –

Сама залезла сгоряча...

Везут... А им совсем не жалко

 

Меня страдающей – отнюдь...

Я вижу потолок и лица...

А мне – ни охнуть ни вздохнуть,

Скорей бы, что ли разродиться...

 

Нет, этот подвиг повторить

Я больше точно не сумею,

Не дам себя уговорить...

От боли яростной немею...

 

-- Дыши! – мне дали кислород.

-- Потужься! – Упираюсь, тужась...

-- Вот головастый! Всю порвет. –

Меня охватывает ужас.

 

Но я стараюсь не кричать –

Вокруг меня одни мужчины...

Ребенка сладостно зачать,

А вот родить-то – величины

 

Не соизмерить мужикам:

Услада им, а кам все муки..

Я чувствую, что по ногам

Течет горячее – но звуки:

 

Шлепок, а следом звонкий плач

Восторгом наполняют душу...

-- Сынок!

-- Я знаю! – Строгий врач, --

-- Не трусь! – мне бросил.

-- Я не трушу...

 

-- И молодчина. Мы зашьем

То, что сынок набедокурил.

Была с большущим животом –

Наощупь – нет его...

Дежурил,

 

Конечно напролет всю ночь

Семен упрямо у роддома,

Молился – силился помочь –

И я как будто слышу:

-- Тома,

 

Держись, все будет хорошо... –

Меня отвозят на каталке

К хирургу... Без наркоза шов

Кладет... Мои гримасы жалки,

 

А хирургесса шьет и шьет

И комментарий для студентов

Попутно быстрый выдает –

И не приемлет аргументов,

 

Чтоб ей немного помолчать...

Повторно в эти процедуры

Не попаду... Кладу печать

Запрета. Есть же бабы-дуры,

 

Что соглашаются рожать

По многу раз... Мне не по силам...

В палату повезли лежать..

Когда же я с сыночком милым

 

Увижусь?... Отдохну пока...

Едва лишь родила, сказала:

-- Не подмените мне сынка!

-- Мамаша! – строго покачала

 

Мне акушерка головой...

Клеенчатую показала

Мне бирку:

-- Ею будет твой

Отмечен парень...

Подремала

 

В постели с болью до утра...

Потом приносят человечка:

-- Мамаша, покормить пора! –

Впервые рядом два сердечка.

 

Уже я знала: у других

Мамаш нет молока для деток.

-- У полных нет, а у худых,

Как ты, поди, молочных клеток

 

Нет вообще...-- Но в нежный рот –

Губенки, точно лепесточки –

Сыночек крепко грудь берет,

А молока-то – как из бочки!

 

Сын приоткрыл один глазок –

И так зачмокал сладострастно...

Какой ты страшненький, сынок!

Мордашкой сморщенною красной

 

Сын на япончика похож,

Головка голенькая, только

Черняв затылочек... Кутеж,

Мне чудилось, продлился долго.

 

Но вот, наелся наконец.

Смотрю на сына неотрывно.

В синхронном стуке двух сердец –

Мелодия любви наивно

 

И целомудренно звучит.

И выше той любви на свете

Нет ничего... Она и щит –

Любовью материнской дети

 

Защищены от всех невзгод,

Она и вдохновенье мира.

То чувство в сыне прорастет.

Я рада: сына накормила,

 

Но нужно сцеживать. Полно

Во мне кормежки первосортной.

Есть молоко во мне. Оно

Сгодится и другим. Охотно

 

Соседки для своих ребят

Его берут с благоговеньем.

Откушавший – молочный брат

Ребенку моему... Теперь нам

 

И передачи принесли.

От близких, то есть от Семена.

Ему девчонки помогли.

Он мне куриного бульона

 

Горячим в термосе принес.

И фруктов... На листке тетрадном –

Размашистая – вкривь и вкось –

Записка о его отрадном

 

Счастливом чувстве: он отец –

И мне за это благодарен.

Наследник есть в семье, малец,

Хоть лысенький, но крепкий парень –

 

И он, Семен, не «бракодел».

Он жутко переволновался

И даже сильно похудел

Пока наследника дождался,

 

Со мной переживая все,

Меня не видя, боль и схватки,

А вот теперь во всей красе

Он под окном... А я -- в кроватке,

 

Зашитая... Нельзя мне встать...

Прошу соседок, кто подвижней,

Ему в окожко помахать,

Москвичке белокурой, ближней

 

Ко мне, не хочется вставать,

Но все же подошла к окошку,

Чтоб пухлой ручкой помавать...

-- Ну, кто там?

-- Видный парень... Бошку

 

Закинул и глядит, глядит... --

-- Скажите, мол, пока Тамара

Не ходит, даже не сидит...

-- Красивая вы с парнем пара... –

 

Второй раз Димку принесли...

Гляжу: рукавчики зашиты.

-- Так личико его спасли –

Царапают себя бандиты.

 

Вновь фиолетовый глазок

Открылся на меня – и сладко

Те губки-лепесточки – чмок,

Ручонка сверху – чья ухватка?

 

Не передать, какой восторг!

Едва сдержалась, чтобы вопли

Он оргастично не исторг,

Меня высасывая... Мог ли

 

Кто год назад нарисовать

Мне эту дивную картину?

-- Как раньше жить да поживать

Могла, -- я обращаюсь к сыну, --

 

Без нежных губок-лепестнов,

Мне грудь целующих, без ручек,

Лежащих на груди? Нет слов!

Минут и ощущений лучших

 

Переживать не привелось.

...Опять Семен пришел к окошку.

Мне встать нельзя. Соседка злость

Скрывая, цедит понемножку?

 

-- А с ним его подружка? Ой,

Что, не подумав, сказанула?

-- Подружка наша. – Прям, хоть стой,

Хоть падай... Тут же распахнула

 

Окно соседка и кричит:

-- Твоя-то всех палатных кормит

Сынков с дочурками... Лежит

Пока, а в целом – все по норме... –

 

Подружка – это же Кравчук

Наташка – светлый человечек,

Как выяснилось – верный друг...

Меня – помалу -- время лечит.

 

Вставать из койки начала.

Сидеть покуда мне опасно.

Но вот к окошку подошла:

Багрянцем цвел сентябрь... Прекрасно!

 

Хочу уже из этих стен

Скорее выйти за ограду,

На наш этаж подняться с тем,

Чтоб с Сенькой разделить отраду

 

Общенья с мальчиком моим –

«Сиольчиком» -- на бирке рыжей

Прочла «Сиольчик» Как любим,

Как близок – не бывает ближе.

 

Сынок мой будет подрастать

И понемногу отдаляться,

И так, как нынче, сын и мать

Близки не будут может статься.

 

Но нынче мой он, только мой!

И даже Сенька в отдаленье.

Ну, хватит – я хочу домой,

Вперед – без страха и сомненья!

 

Семен мне передал конверт,

Набор пеленок – распашонок.

Накормленный, чтоб здесь «концерт»

Не закатил мой постреленок.

 

Его выносит на руках

Старушка-нянечка в расчете

На подаяние... Итак,

-- Мы с сыном – вот они! Берете? –

 

Муж в первый раз ребенка взял,

На рожицу смешную глянул –

И улыбнулся:

-- Да, узнал.

Мой парень, точно, тех же гранул,

 

Закваски той же непростой –

И с буквой «У» на лбу – с талантом,

Высокий череп и крутой.

Возможно, будет музыкантом.

 

Спасибо, милая, мерси,

Сэнк ю, шокран и аригато...

-- Кончай!

-- А вот оно – такси. --

Садимся скопом. Тесновато.

 

-- Ты полезай вперед, Семен,

А мы с Наташкой едем сзади.... –

Москва с душою в унисон

Расцвечена как на параде

 

Багрянцем ярким... Москвичок,

Накормленный, спокойно дремлет.

-- Чтоб не будить его – молчок. –

Душа сигналам нежным внемлет,

 

Что сердце сына издает,

А сердце мужа принимает.

Моя душа звенит, поет

И будто мысли понимает

 

Двух мужиков, которых мне

Судьба послала в одночасье.

Москва сентябрьская в окне,

Сынок и муж со мною.... Счастье?

 

Сынок поел.

-- Ну, есть здоров!

-- Теперь кормите и мамашу!

-- Наталья расстаралась – плов

Сготовила куриный... Кашу

 

Из манки больше не проси.

Отныне корм разнообразный

Да с витаминами...

-- Неси,

Наталья плов. Оставим праздный –

 

Он в пользу бедных – разговор.

То поедим, чем разживемся

Семен исследует в упор

Мою фигуру...

-- Подожмемся

 

И станем более стройны,

Чем были до родов и краше...

-- Лишь только не было б войны,

Не погубила б счастье наше...

 

Ну, вот и дома. И пошли

Заполненные сыном будни.

Любовь посеяла – пожни

Труды... Стремглав до кухни

 

Бегу. Вовсю кипит ведро

А в нем не супчик и не каша,

А все Димуськино добро –

Пеленки... Ой, хватай, мамаша –

 

И уноси быстрее прочь...

На чью-то льется сковородку

Из нашего ведра...

-- Помочь?

-- Не надо. Не брани молодку. –

 

Трудов с дитем невпроворот.

Он задает нам расписанье,

По коему семья живет.

Учеба лишь в одно касанье.

 

Кормежка строго по часам,

Салазки в ванночке – купанье.

О том, что мокрый – скажет сам.

Заплачет – перепеленанье.

 

Гулять вывозим дважды в день,

Чтоб надышался, закалился.

Мы молоды – и нам не лень.

Уж ежели сынок родился,

 

Все, что положено ему

Дадим по части воспитанья.

Излишеств нет у нас в дому,

Но есть безмерное желанье

 

Ребенка на ноги поднять

И воспитать отличным парнем

Чтоб мир готов его принять

Был с восхищеньем благодарным.

 

Неделечку еще живет

Сын с биркой -- первым документом.

Потом подземка нас везет

На Фрунзенскую в ЗАГС... Моментом

 

Сын, как мечталось, москвичом

Зарегистрирован... Дается

Ему свидетельство... О чем?

Что парень Дмитрием зовется,

 

Что есть и папа у него,

И мама, и рожденья дата,

И стольный град теперь его

С подачей данного мандата

 

Считает подлинно своим...

Мы с Сенькой день и ночь в работе...

Да что поделаешь? Хотим

Взлелеять мальчика в заботе...

 

Меня все время клонит в сон.

Пеленки по ночам стирает

Усердно дорогой Семен.

Хоть этим малость помогает.

 

Развешивает в тупичке.

Пусть повисят хоть до рассвета,

Посохнут в тихом уголке.

Нам надобно хозяйство это

 

Заблаговременно убрать:

Придет с рассветом Александра,

Начальница, начнет орать.

Такая сволочь – вот досада.

 

Купили меховой мешок

На молнии – в нем сын гуляет.

Чудесно дремлет малышок

На улице – и не мешает

 

Шум городской... А, впрочем, здесь

Не сильно и шумят машины.

И автогари злая взвесь

Густа не слишком... Я при сыне

 

И почитаю на ходу

Чего-нибудь из зарубежки.

Вокруг высотки обойду –

Замена утренней пробежки.

 

У входа на высоткин двор

Приблудный песик обретался

По кличке Бима. В пестрый хор

Веселых голосов вплетался,

 

Студенческих и звонкий «тяф»...

Вахтерши песика кормили.

Как по заказу: утром встав,

В коляске Димку вывозили,

 

Зовут старушки: «Бима! Бим!» --

Наш Димка тут же просыпался,

Кряхтел: кто, дескать, это с ним

Так громко невпопад общался?

 

Купаться маленький любил,

Всем видом выражал довольство.

Но раз чуть не утоплен был.

Семен тут проявил геройство,

 

Из ванны выловив тотчас.

Едва чуть на пол не свалился –

Я подхватила в этот раз

У пола... К счастью, не побился...

 

На тельце беленьком одно

Темнеет пятнышко – под сердцем.

Да, есть родимое пятно.

Невольно станешь суеверцем.

 

Свекровь предупреждала:

-- Коль

Что испугает ненароком,

То расстарайся уж изволь –

Не тронь себя руками... Толком

 

Не объяснила почему...

Возьмусь, мол, за лицо с испугу –

Испорчу личико ему,

Сыночку, значит, не мил-другу,

 

Пятном родимым...

Что за чушь?

В приметы черновчане верят?

Провинция, понятно, глушь...

Пускай себе мозги проветрят.

 

Да только я мышей боюсь.

Одна меня и напугала,

Нарочно, мерзкая, клянусь,

Неторопливо пробегала,

 

Меня стараясь напугать...

Вот мерзость – не бывает гаже.

Визжу, рукой за сердце – хвать!

Предупрежденье вовсе даже

 

Забыла...

-- Руку отведи! –

Кричат свекровка и золовка...

И вот – у сына на груди

Пятно... Внушенье? Установка?

 

Неведомо. Но есть пятно.

Он им с младенчества помечен.

Особая примета, но...

Отговориться, в общем нечем –

 

Хоть верь в приметы хоть не верь...

Лишь был бы он здоров и счастлив.

И пусть Господь откроет дверь

К добру, на кое он запаслив..

 

Молюсь:

-- «Насущный даждь нам хлеб...» --

Прошу у Господа защиты...

Молочный брат у Димки – Глеб,

Сын Обуховских. Оба сыты.

 

Хватает молока на двух,

Хоть по сравненью с Обуховской

Во мне нет тела, только дух.

Но вот у мамы Глеба, толстой,

 

Нет молока, а у меня –

Откуда только что берется –

Как будто Димок – четверня:

И после Глебки остается.

 

Когда кормили Глебку, наш

Обычно сильно возмущался:

-- Чужому всю еду отдашь?

В коляску, чтобы прогулялся...

 

Прогулка это – суперприз,

Легко одолеваем коим

Любой малышечный каприз:

На улице сынок спокоен.

 

Пока гуляет сын, окно

Тотчас же в комнатенке – настежь.

Мороз со снегом – все равно:

Свеж воздух – переждем ненастье ж...

 

В соседстве девочка жила,

Дочь нашей аспирантки, Дена

Лазутина, что не могла

Жить без Димуськи. Непременно

 

Являлась после школы к нам.

По коридору Димку возит

Агукает... Да он и сам

Как будто с ней общенья просит:

 

Он «Хева» начал говорить.

Возможно, это значит – «Лена»?

Мог «Хева, Хева» повторить

Бессчетно... Мама повелела

 

Из лучших побуждений, нет, --

С ребенком пркратить общенье.

Права, наверное... Сюжет

Развлек младенца без сомненья.

 

Сын не ревел и не болел, --

Тьфу, Тьфу – спокойный умный парень.

Хитрющий: если не хотел,

К примеру пить, не был вульгарен,

 

Не плакал... Получая в рот

Из ложки порцию водицы,

От возмущенья не орет.

Даст нам с Семеном убедиться,

 

Что выпил воду, рот закрыл.

Пройдет мгновенье – ротик набок –

И сплевывает, все залив.

Он развивет этот навык,

 

Когда ему лекарство в рот

В больничке детской наливают...

-- Опять подушечку зальет!

-- Как будто что-то понимает!

 

-- Конечно понимает. Сын

У нас весьма неординарный.

Он с юмором... Но входит а сплин

С заходом солнца... Светозарный

 

День темени предпочитал?

То ль что-то мучило в желудке?

Неясно, отчего страдал.

Но снова плачет через сутки.

 

Однажды Лена к нам пришла,

Спросила:

-- Почему он плачет?

-- Не знаю... – Вправду не могла

Понять, что плач вечерний значит.

 

Так подступили к ноябрю.

Чуть чуть – и всенародный праздник.

Ноябрь за слякоть не люблю...

К нам вдруг из побуждений разных,

 

Но одновременно летят

Сестра Семена, брат мой Вовка:

Проведать малого хотят.

Решили: с нами пусть золовка

 

Живет, а Вовке уступить

Согласна комнатку Наташка,

Сама уйдет к подругам жить...

Ну, а тарелка, вилка, чашка

 

Найдется и у нас... Режим

В общаге пропускной суровый.

Мы каждый раз за них дрожим:

Не задержали ли? Но снова

 

К нам проникали без труда,

А пропуском был наш сынишка

В коляске. С ним-то их сюда

Легко по Сенькиной мыслишке

 

Впускали...

-- Весело, ха-ха!

-- Н выдумки хитра голота!

-- Где были?

-- На ВДНХ,

На Красной площади... Охота

 

И на Арбате побывать...

-- Смотрели кругопанораму,

Незабываемо! Гулять,

Изображая папу-маму,

 

Пошли туда, где праздный люд

Глазел в восторге: над столицей

Взрывался праздничный салют

Всем в радость... На Москву дивиться

 

Готовы снова, но – когда?...

Проходят праздники – и снова

Зовут родные города...

-- Там всем расскажем про малого...

 

Я вся в заботах о малом,

Но вскорости грядут зачеты.

Учу... Гроссбухи о былом –

Кто с кем когда сводили счеты

 

В партийно- сталинских кругах,

Какие кто писал романы,

Когда довлел животный страх...

А сверх того – ведь мы – гурманы –

 

И что-то хочется прочесть

Из книг, что в фокусе сегодня.

Читаем... Некогда поесть...

От лекций, в общем, я свободна.

 

Но все же изредка нужна

Мне от профессора подпитка.

Слетаю – и назад. Должна

Кормить сынка... В дороге – пытка:

 

Неудержимо молоко

До пят мамашу заливает...

А до общаги далеко...

Вот зона «Д»... Ко мне взывает

 

Уже у лифта чей-то рев.

Он явственней, чем выше еду...

Седьмой этаж... Лечу на зов...

Но где Семен? Зашел к соседу?

 

Вхожу... Ребенок наш раскрыт,

Ручонки и ножонки тянет,

Зовет, а рядом муж лежит...

Уж если человек устанет,

 

Его и ревом не проймешь...

Семена потрясла, будила...

-- Мужчина, спите?... Ну, даешь... –

Ребеночку тотчас сменила

 

Пеленочки, дала поесть.

Он понял: жизнь пришла в порядок,

И папа есть, и мама есть –

И непонятных нет загадок...

 

А на пороге – Новый год.

Декан Засурский к нам в общагу

Студентов поздравлять идет...

Придя с прогулки,

-- Нет, не лягу, --

 

Сигналит нам Димуськин ор.

И Сенька на руках выносит

Димурку в длинный коридор –

Сынок об этом-то и просит.

 

Здесь он доволен – и молчит....

-- Так, это ваше достиженье? –

Засурский сквозь очки глядит.

-- Ну, что ж, примите поздравленья.

 

Да только в будущем году

Не повторяйте достиженья –

Оно с учебой не в ладу.

Сынок – проблема для ученья...

 

И Ганна Павловна зашла

Поздравить своего студента.

А тут малыш... Его взяла

На руки... Впечатлений лента

 

У малыша полным-полна...

Все однокурсники желали

Узреть такого пацана

И все у нас перебывали...

 

А тут и сессия... Она

И вообще – мильон терзаний.

А нам тем более страшна –

С ребенком... Тяжесть испытаний

 

Решила мама разделить –

И прилетела из Сибири.

Ехе теснее стало жить.

Она с сынком, а мы зубрили.

 

Причем, сдавали все подряд

С Семеном только на отлично.

Вот парадокс на первый взгляд.

Но в общем-то – симптоматично.

 

Не зря ученые твердят:

Мы свой потенциал едва ли

Процентов хоть на пятьдесят

Реализуем... Удивляли

 

Профессоров: как мы сдаем,

Иным не сдать и вполовину...

Поодиночке, то вдвоем:

Сдадим – и поскорее к сыну...

 

Сидим... На матушку мою

Раз с потолка – кап-кап...

Дивится:

-- Дождь, что ли?

Сын пустил струю

Фонтан до потолка искрится...

 

Вошло в семейный анекдот...

Вдруг мама сильно заболела.

В одной клетушечке живет

С сынком... Нельзя – неладно дело.

 

Кто нам поможет? Лишь свои

Товариши. Нам Иваненко

Клетушку уступил...

-- Живи,

Здесь, мама... -- Пожила маленько

 

От нас отдельно – ожила...

Но горькое пришло известье:

Брат мамы завершил дела

Земные... Горевали вместе...

 

Семестр невероятным был,

Сверхнапряженным и горячим...

-- А я-то Димку полюбил, --

Сказал Семен... А как иначе?...

 

Поэма тринадцатая. Перелеты, перегрузки

 

Мы проводили маму... Вновь

Втроем... Отлично завершили

Семестр... Да здравствует любовь!

Вопрос:

Да как мы раньше жили

 

Без Димки? – на моих устах.

Ту радость, что сынишка дарит

Едва ли выразить в стихах,

Тем паче – в прозе... Светозарит

 

Само присутствие его...

А мы с ним делаем зарядку,

Как пишут в книжке, для того,

Чтоб он крепчал и неполадку

 

В здоровье мог предотвратить.

К тому моменту Груньку, Гальку

Уже заставили родить,

А Люська ходит вперевалку –

 

Она беременна... Но с ней,

Что так была близка когда-то,

Связь порвалась. А кто сильней

Виновен в том, что нет возврата

 

К старинной дружбе, не понять...

Наверно, просто повзрослели...

Но все-таки мне жаль ронять,

Ту дружбу... Может ей «напели»

 

Лихую сплетню обо мне,

К Семену, может, взревновала –

Мне все едино... Наравне

Мне бывшая подруга стала

 

С чужими... Как-то в лифт вошла

С коляской, а в углу Людмила.

Молчим – и тьма заволокла,

Как если б что-то ослепило.

 

Отец Людмилы прикатил

В столицу, чтобы повидаться.

Я знаю, он меня любил...

Зашел сынком полюбоваться.

 

Я с дядей Витей обсуждать

Не стала отношенья с Люськой.

Самой в них смысла не видать.

Погукал, постоял над люлькой,

 

Димурке показал «козу» --

И укатил назад в Кирсанов...

Неужто кто-нибудь «дезу»

Во исполненье мерзких планов

 

Напел Людмиле обо мне?

Бог с нею, коль ущла из жизни.

Наташки с Райкою вполне

Для дружбы мне хватает... Кисни,

 

Подруга бывшая, вдали...

Каникулы в одно мгновенье

Мелькнули искоркой... Дари,

Семестр, нам снова вдохновенье...

 

Сынок умнеет и растет –

И на своем наречье странном

Болтает... Что сыночка ждет

В суровом мире и пространном?

 

На ножки ставим пацана

Держась за поручни кроватки,

Себя он выразить сполна

Стремится в слове, мальчик сладкий –

 

Все говорит и говорит...

А мы нашли ему забаву:

В кроватку ставим – пусть стучит –

«Москву» ребенку на расправу.

 

Он видел, как долбил Семен –

И попугайничает ловко.

Ребенок не по дням умен –

Стучит по клавишам... Головка

 

Покрылась солнечным пушком...

Ему пора б уже и ползать,

Но в теснотище сей ползком

Не разбежишься... Можно ёрзать

 

В кроватке... Ерзает.. Уже

В кроватке ставим и на ножки...

Он всем в общаге по душе...

Играем в ладушки... Ладошки

 

Массируем – ведь говорят –

Сынок от этого умнеет.

Общительный – и всем подряд...

Улыбки дарит... Он умеет

 

Уже и славно хохотать...

Когда машинку отнимают,

Спешит хотя б ногой достать –

Ножонки ловкие пинают

 

Тугие клавиши вдогон...

Такой упитанный мальчонка,

Весь в складочках... А йог Семен

Уже тренировал ребенка:

 

На руки мальчика кладет

Животиком. Тот прогибался,

Махал ручонками вразлет...

«Димуля-птица» -- назывался

 

У нас физ-культ-атракцион.

Еще похлеще упражненье:

За ножки мальчика Семен

Берет и чтоб кровоснабженье

 

Улучшить головы, его,

Ребенка, держит вверх ногами...

А сын смеется от того

Переворота... Жутко маме...

 

У сына добрый аппетит.

Уже даем ему кефирчик,

Трем яблочко... Поест – и спит...

Даем морковочку и сырчик.

 

А в «Балатоне» для мальца --

Пюре шпината и горошка,

В консервах фрукты... И мясца

Уже ему даем немножко –

 

Все по науке... Он – тьфу-тьфу, --

Здоров и с каждым днем красивей.

Заносим в нужную графу

Все важное, что видим в сыне --

 

В особый том – адьбом-дневник

С названьем четким «Наш ребенок».

Стоит на полке между книг

В обложке серой... Димусенок

 

Описан полно: вес и рост.

Имеется особый график.

Мы при альбоме держим пост,

Заносим четко факты...

-- На фиг? –

 

Григорий, Сенькин друг спросил.

-- Здесь мы фиксируем мгновенья,

Чтоб времени поток не смыл...

-- А на фига?

-- Для вдохновенья... --

 

Пошли прививки чередом,

Болезненные... Верим – к пользе...

Сын ревом не изводит дом.

Любовь – заслоном сглазу, порче.

 

Поскольку больше перерыв

Стал от кормленья до кормленья,

Уснет малыш, я, дверь прикрыв,

Лечу урвать кусок ученья --

 

И даже я со смыслом в лад

На семинарах выступаю.

Потом в общагу мчу назад,

Ребенку громко вслух читаю

 

Килограммовые тома –

И остается впечатленье:

Он лучше даже, чем сама,

Воспринимает это чтенье.

 

Пока читаю, он молчит,

Сосредоточенно глазеет.

При этом ножками сучит.

Не засыпает, не совеет...

 

Когда, случится, задремлю,

Он, на боку, буравит взором

Глаза открою и ловлю

Взгляд понимающий, в котором

 

Вполне читаем светлый ум...

Он все, похоже, понимает...

Нам глубину сыновних дум

Понять умишка не хватает.

 

По древу мыслью растекусь...

А сын умом сосредоточен,

Его не отвлекает курс,

У сына свой – глубок и точен...

 

Признаться, и меня сейчас

Четвертый курс заботит мало.

Порой захаживаю в класс,

Но главное, что занимало --

 

Круглоголового мальца,

Любимого сынка касалось,

Улыбка, чтоб с его лица

Слетая, на моем плескалась...

 

Но хошь-не хошь, а надо сдать

Зачеты сессии весенней,

Хвостов отнюдь не нацеплять...

Что делать? Мы решаем с Сеней

 

Вести малого в Черновцы,

Сдать на руки бабуле Жене.

Звоним...

-- Конечно, молодцы!

Везите – нет других решений.

 

Придется, значит, «молзавод»

Мой останавливать внезапно

Не то весь самолет зальет --

Молочным отстреляюсь залпом.

 

Вурнале прочитала: грудь

Перевязать потуже надо...

-- Бинтуй, Семен, не как-нибудь. –

В последний раз наелось чадо –

 

И Сенька взялся бинтовать...

Похоже, что перестарался:

В бинтах едва могу дышать...

Но вот – наш экипаж собрался.

 

Все вещи мальчика берем,

Коляску в Черновцы доставим.

Со всем Димуркиным добром

В аэропорт стопы направим.

 

Ребенку предстоит полет

Впервые в малышковой жизни.

Рейс – уникальный. «Ан» берет

В полет с пяток малышек... Мы с ним,

 

С Димуркой, сели у окна...

Летим... Младенцы плачут хором,

А Димка – нет... А мне трудна

Вдвойне дорога: с перебором

 

Забинтовал меня Семен:

Едва дышу, так сжата туго...

Обрадовался, что силен?

Сама просила ведь супруга

 

Потуже грудь забинтовать.

В полете не разбинтоваться.

Не стану же с себя снимать

Бинты на людях... Продержаться

 

Придется до конца пути....

Но мне, признаюсь, очень плохо...

И дело не в одной груди,

А завершается эпоха,

 

Когда мы были ближе всех:

Я -- и кровиночка-сыночек.

Могли сердцами без помех

Часами дней, бессонных ночек,

 

На тайной азбуке любви

Морзить друг другу безраздельно.

Но час приходит – се ля ви

Расстаться... Малкнький глазел, но

 

Не плакал – любопытный взгляд

Всех пассажиров озирает...

Надрывный рев других малят

Мою печаль усугубляет.

 

Сынок пока не понял: с ним

Готовится расстаться мама.

Надрыв в душе неизмерим.

Еще вся расставанья драма

 

Ждет впереди, а мне уже

Так плохо, как доныне прежде

Быть не иогло... На рубеже

Разлуки место дам надежде,

 

Что деда с бабушкой любовь

Ребенку скрасит расставанье

И мы соединимся вновь.

Уже сейчас того свиданья

 

С нетерпеливой мукой жду...

Снижение... В глазах ребенка

Боль с удивлением... Кладу

На спинку... Да, мокра пеленка...

 

Заплакал... Видно – боль в ушах...

Сглотннул бы – малость полегчало б...

Не объяснишь мальцу никак...

И у него для горьких жалоб

 

Есть слезы, больше ничего...

Он явно жалуется – больно!

Ну, чем утешить мне его?

Ревет машина малахольно,

 

Колеса тюкнулись в бетон...

Поглаживаю Димке лобик...

С такой обидой смотрит он...

Будь мальчику хотя бы годик,

 

Сказал бы, что ему бо-бо...

Он жалется горьким плачем...

Но вот и все... Ведут гурьбой

К ограде... Долго ждем... «Ишачим»:

 

Семен – с вещами, я с сынком...

Раскладываем «экипажик»,

Сынка устраиваем в нем...

Уснул... Не засмотрелся даже

 

На буковинскую весну.

Пусть отдохнет от перелета,

Целительному дастся сну...

Из-за ограды машет кто-то.

 

Мы выкатили из ворот

Свое бесценное потомство.

Родня нетерполиво ждет –

Золовка и свекровь... Знакомство

 

Пока односторонне...

-- Спит?

-- Да... Не шепчите – сон сторожкий...

-- Поехали! – мой «общепит»,

Бинтом задушенный, в дорожке

 

Уже себя не проявлял...

Идем неспешно по апрелю.

Тепло. Малыш спокойно спал.

Я под бинтами тихо прею...

 

Пришли... Семен в охапку взял

Коляску, не тревожа хлопца –

И на этаж его поднял...

Нам от свекрови достается

 

По первое число за то,

Что с грудью учудили глупо.

-- Да так не делает никто!

Поверили журналу тупо... –

 

А тут проснулся мальчуган –

И глазки ручкой протирает.

Конечно, мокрый, хулиган –

Иначе просто не бывает.

 

Переодели... Началось

Фундаментальное знакомство.

Он ручкой показал – пришлось

Во все места мое потомство

 

В квартире занести... Сынок

Не удовлетворен показом,

Заплакал... У меня комок...

Поев, развеселился разом,

 

Заулыбался, загулил –

Красивенький, живые глазки.

-- Ай-ай! – бабулин похвалил

Халат...

-- Здесь временно в коляске

 

Придется Димке отдыхать.

Чуть погодя кроватку купим... --

Так больно сына покидать.

С ним пару дней еще побудем,

 

С ним поглядим на Черновцы –

И расставанье станет фактом...

Студенческие огольцы!

Развозят их по дальним трактам

 

Их папы с мамами, пока

Не доберутся до диплома...

Так больно покидать сынка...

-- Ты так не убивайся, Тома,

 

Мы за внучонком приглядим...

Семен в Москву уехал первым.

Осталась с маленьким моим

Еще на день, удар по нервам

 

Предполагая тем смягчить...

Звонком поспешным из столицы

Муж умудрился поперчить

Все чувства:

-- Не могу учиться –

 

В душе такая пустота...

Стоит кроватка, а ребенок

Вдали...--

На сердце маета

Сгостилась у меня... Заслонок

 

От боли у сердечка нет...

Выкатываем со свекровью

Гулять сынка... Уже билет

В столицу куплен... Сердце кровью

 

Горячей обливалось... Сын

Уснул на воздухе спокойно –

И бабушка осталась с ним,

А я пошла, пошла... На кой нам

 

Диплом?... Летела вся в слезах...

Проснулся сын, стал озираться,

Недоумение в глазах.

Заплакал и не мог уняться..

 

Сидел у бабы на руках,

Тянул ее туда, обратно...

Казалось, планам полный крах,

Как успокоить, непонятно...

 

Была отчаянная ночь –

Ребенок плакал безутешно.

Как успокоить, чем помочь..

-- Придется, видно, Тому спешно

 

Обратно вызвать в Черновцы... --

Но день пришел – и внук смирился...

Студентов бедные мальцы!

Стиль жизни сына изменился...

 

Свекровь оставила свою

Работу даже ради внука...

Звоню, тревоги не таю...

-- Все славно, как у вас наука? --

 

О том, что мальчик тосковал,

Бабуля мне не доложила.

Поздней узнали, как искал

Глазами маму... Как пружина,

 

Я напрягала все мозги,

Семен усердствовал в ученье,

Чтоб без задержек из Москвы

Вернуться к сыну... Дел теченье

 

Нельзя, увы, поторопить...

Два месяца грызем науку.

Нельзя и в малом уступить...

Тем временем бабуля внуку

 

Была за маму и отца...

В ребячьей кухне добывала

Сырки, кефирчик для мальца,

Водой поила, одевала,

 

Гуляла по три раза в день...

К труду, представьте, приучала:

Мальчонке пальчиком не лень

Крутые чмстить яйца... Шало

 

Он вовлекался в этот труд,

Что для малого был забавой.

И луковку ему дадут –

Очистит...

-- Мама, Боже правый!

 

Ты что удумала? –

Семен,

Узнав о трудовом порыве,

Был не на шутку возмущен!

-- А почему ж ты, мама, к рыбе

 

Не догадалась пацана

В его семь месяцев приставить? –

А может быть, права она?

Ребенка с первых дней направить

 

По тропке надо трудовой...

А чистить яйца – интересно.

Рука-то в связке с головой –

Сие от Энгельса известно.

 

В «Происхождении труда»

Он написал об этом внятно.....

Прошла зачетов чехарда,

Мы к малому летим обратно.

 

Два месяца – огромный срок

И для меня удар по нервам:

Подрос мой маленький сынок.

Мы удивляемся шедеврам

 

В его повадках. Говорит:

«Бабака!» -- первое словечко,

Что значит – «бабушка»... На вид –

Упитанный... Мое сердечко

 

В покое: мой сынок и я

Опять синхронно дышим рядом

И трепетно душа моя

Восторженным впивает взглядом

 

Приметы «взрослости» мальца

И воспитания шедевры.

Есть у Семенова отца

Свои пути, чтоб внука первым

 

Словечкам научить. Ему:

-- Скажи, как делает коровка? –

Димулька отвечает:

-- Му! –

Со смехом, дескать, вот как ловко

 

Я разовариваю... Дед

Опять с вопросом к человечку,

С ним пребывая тет-а тет

И открывая путь к словечку:

 

-- Собачка что нам скажет?

-- Ав! –

И заливается ребенок.

От упражнений подустав,

Он, за отсутствием пеленок,

 

На деда изливает все,

Что выпил...

Дед ко мне и бабке

Взывает, а малыш:

-- Исё! –

Желает, дескать, по заявке

 

Репертуарчик продолжать.

Дед детское стихотворенье

Читает. Димке – завершать

Строку... Глядишь, придет уменье

 

И самому слагать строку...

Еще солидный срок до года

Димульке, милому сынку –

Успеху дедова подхода

 

Не поразиться не могу

Вполне осмысленно Димурка

«Стихи читает»... И в мозгу

Накапливается шкатулка

 

Словесных навыков мальца...

-- Продемонстрируйте программу, --

Прошу я свекра, -- до конца,

Порадуйте успехом маму... –

 

-- Я зна..

-- ...ком

-- С одним друж...

-- ...ком!

-- Я зову его Друж...

-- ...ком!

-- Я зову к себе Друж..

-- ...ка!

-- Наливаю моло...

-- ...ка!

-- Я с Дружком играю в прят...

-- ... ки!

-- Убегаю без огляд...

- ки!

-- Он бежит за мной стремг...

-- ав,

Де ти, де ти, ав-ав-ав!

 

Ну, тут уж я поражена.

Да, дед отлично потрудился

И подготовил пацана,

Чтоб он быстрей разговорился.

 

Посмотрим, что ему дадут

Сибирские дедусь и бабка.

Знакомства новые грядут...

На мне халат. Сынок, мой лапка,

 

Крадет головку на плечо,

А ручкой нитки из халата

Вытаскивает... Вот еще

Свидетельство: ума палата.

 

Ведь это же эксперимент...

Еще в Москве: стоит в кроватке,

Из шкафа, улучив момент,

Сын смахивает на пол банки,

 

Оценивает результат

Профессорским разумным взглядом

И так же изучал халат,

Выдергивая нитки... С чадом

 

Колясочку по Стасюка

Катили... Летняя каретка

Открыта... Всем видать сынка...

Подходит Сенькина соседка –

 

Сын тянет руки к ней – знаком.

Она берет мальца на руки,

Обнюхивает... Сын цветком

Весенним пахнет чистым... Звуки

 

Он радостные издает...

Вдруг четко говорит:

-- Китюня! –

И в смех, довольный: дескать, вот,

О кошке я...

Конец июня...

 

Семёна вскоре заберут,

На сборы – станет офицером.

А мне с сынком – в Сибирь маршрут,

В Усть-Ламенку... Ну, что же: в целом

 

Нельзя сказать, что в Черновцах

Сынок провел недели зряшно –

Ухожен, сыт, огонь в глазах.

Представьте – загорел изрядно.

 

Но все еще комично лыс,

Лишь гривка темная с затылка.

Таким и появился из

Меня... У папика ухмылка.

 

«Профессор Кицамура» -- так

Папашкой называем отпрыск.

Смешок у сына на устах.

Наш с Сенькой черновицкий отпуск

 

Димурке-крохе посвящен...

Бабуля Женя рассказала

Как тяжело вживался он

В жизнь черновицкую... Сначала

 

Уж очень сильно тосковал.

Но постепенно примирился.

Его здесь любят – осознал

И с новым окруженьем сжился.

 

-- Как ты велела, в шесть часов.

Будили парня для кормежки.

Он рот и глазки – на засов,

Мол, спать хочу, не надо ложки...

 

Дала поспать до девяти,

Умыла... В складочки -- присыпка...

Теперь, бабуля, угости, --

Командует без слов твой сынка.

 

Даю кефир и творожок,

Он с аппетитом уминает.

Потом в колясочке дружок

Со мной в охоточку гуляет.

 

Порою яблочко ему

Особой теркой натирала,

Морковочку натру, пожму --

И мелкой ложечкой давала.

 

Гуляли по три раза в день.

Поели – и опять прогулка.

Нас греет солнышко, а в тень

Уходим, чтоб поспал Димурка.

 

Раз в месяц – к доктору визит,

-- Вот аккуратная мамаша, --

Нахваливают. –

Внук бузит:

Мол, это же бабуля наша.

 

Я доктору перевожу,

Что хочет выразить ребенок.

Едва:

-- Он – внучек мой, -- скажу,

Вмиг замолкает постреленок.

 

На кухню детскую зайдем –

И супчика возьмем к обеду.

Штанишек пару обольем,

Как водится, себе и деду,

 

Коль дед по случаю в дому.

Он больше по командировкам.

Случись – и дома, я ему

Не доверяю... Мог неловко

 

Сам оступиться – ведь протез...

Поэтому на мне прогулки...

-- Был у ребенка диатез?

По счастью – нет, но у Димульки

 

Порой бессонница была.

Не мог уснуть, а что болело

Я догадаться не могла.

И у него... такое дело --

 

Признаюсь, сильный был запор.

Врач говорит – на нервной почве...

-- Что, до сих пор?

-- Да, до сих пор...

И он не позволяет к попке

 

Притронуться – заметна в нем

Стеснительность – в таком малютке...

-- Ну, стало быть, пора... Берем –

И едем... Ведь с запором шутки

 

Непозволительны...

-- Пора.

Возможно и вода влияет. --

И мы с Гайдарского двора

Выходим... С нами «Ан» взмывает –

 

И вот мы снова в зоне «Д»...

Сынок узнал свою кроватку.

Здесь спится сыну, как нигде –

Спокойно, радостно и сладко...

 

Я вышла на общажный двор,

На лавочке сижу зеленой.

Коленями держу в подпор

Сынка... Веселенький, не сонный...

 

-- Тебе, Тамара. Хорошо! –

К нам Лиля Бижева -- с улыбкой.

-- Ведь ты – уже, а я еще... –

Животик выпирает шибко.

 

Болтаем... В сквере кутерьма...

Вдруг Димка выступил ревниво,

Сосалку вынув:

-- Все, нема

Вам лазгоговаливать!

-- Ну, диво! –

 

Глаза у Лильки в пол-лица.

-- Ораор! Да по-украински! –

Глядит с восторгом на мальца.

-- Скажи еще чего-то, - Димке.

 

Но он сосалку в губы взял,

Пренебрежительно зачмокал.

Довольно, дескать, я сказал! –

И нежно руку мне потрогал:

 

Не отвлекайся на других,

Когда с тобой сыночек, дескать.

Таких мгновений дорогих

Мне помнится не пять, не десять,

 

А сотни... Имя им -- любовь...

А Лилька в полном изумленье.

-- Сынок – ревнивый. Папы кровь

Бурлит вулканом вне сомненья... –

 

И снова дали нас зовут.

Счибирская родня взывает:

-- Вези к нам внука, пусть и тут

Наследник малый побываеь.

 

Эх, велика святая Русь!

Нам пролететь ее на четверть...

-- Готова?

-- Мигом соберусь! –

Электропоезд четко чертит

 

Прямую на аэропорт...

Немного мы подзадержались.

Особо напряженный спорт.

Бег с малым. Не давлю на жалость.

 

Спешу – ведь надо же успеть.

Уже посадка завершилась –

И лайнер может улететь

Без нас. Слегка закопошилась –

 

Исчерпан времени лимит...

Семен таранит чемоданы,

От тяжести уже сипит...

От нашей комнатной нирваны

 

С задержкою оторвались –

И вот – теперь несемся шало..

-- Тамара, тише! Берегись! –

Но я на всем ходу упала:

 

Торчал железный стерженек

На тротуаре из бетона.

И муж не смог, не уберег...

Ни крика из меня ни стона.

 

По ходу полетев вперед,

Разбила вдребезги колени,

Спасла сынка. Он не ревет.

В глазах то искорки, то тени.

 

Я даже не пойму сама:

Успела сынову головку

Рукою защитить, но тьма

В моих глазах... Встаю неловко,

 

Нет времени себя жалеть...

Под брюками течет кровища.

Несемся дальше... Нам лететь...

А в здании людей не тыща,

 

А много больше... Мы идем

С Семеном прямо на посадку...

Кровь по ногам течет ручьем...

Рейс начинается негладко...

 

Нам персональный подают,

Мне с Димкой и вещам – автобус,

Поспешно к лайнеру везут...

Дстюардки вносят вещи... Глобус

 

Пошел крутиться в глубине

Под нашим ту неторопливо...

Здесь чувствую, как больно мне...

Но слава Господу, что живы...

 

Поэма четырнадцатая. Экстремалы

 

...Вдруг вспомнилось, как Сенька взял

Аккордеон и, близко к сыну,

Напропалую заиграл...

Я ясно вижу ту картину...

 

Завороженно сын внимал,

В подушках на диване сидя,

Потом внезапно... заплясал...

Муж испугался, это видя –

 

И сразу прекратил играть...

Потом опять завел музЫку –

И Димка снова стал плясать

На попе... Эту пересылку

 

Мы переносим тяжело.

Мои колени в кровь разбиты.

Еще и в том не повезло:

Мужик в соседнем кресле вида

 

Ужасного – на пол-лица

Кроваво-красная волчанка,

Вгоняющая в страх мальца.

Он бросит взгляд – и в плач... Мне жалко

 

Парнишку... Пожалеть себя

Нет ни условий ни свободы.

Звжата в кресле, боль терпя.

Мне кажется, что даже роды

 

Не так болезненно прошли,

Как этот перелет кровавый.

Мне будто бы огнем пожгли

Колени... Больно, Боже правый!

 

Как до Сибири дотерплю?

Сынишка на коленях плачет.

И лайнер кровью окроплю..

Еще подобной незадачи

 

Не доводилось испытать.

Как если бы случилась порча...

Боль жжет, а мне нельзя орать.

Сижу, терплю, гримасы корча,

 

Стараюсь сына отвлекать

От страхолюдного соседа.

Пять долгих часиков летать...

Конечно, мне не до обеда.

 

Сынка б хоть чем-то подкормить,

Переодеть его в сухое.

Он пару раз успел полить

На раны мне... Малыш такое

 

Привычно делает везде.

И самолет не исключенье.

Я верю той святой воде:

Хоть обожжет, но даст леченье

 

Кровавым ранам... Вправду кровь

Течь перестала и подсохла.

Часок прошел – и Димка вновь

Улил... С окошком рядом сопло

 

Турбины... Самолет трясет

Да так, что и душа трясется.

Сверхмощный двигатель несет

Свое крыло на встречу солнца..

 

Кто встретит в Толмачеве нас?

Пообещала тетя Тася...

«Ту» основательно протряс.

Когда мы слезли с костотряса,

 

Нас спецавтобус доволок --

(В толпе зевали пассажиры) --

С Димуркой сонным до ворот...

По транспортеру покружили

 

Чужие чемоданы... Наш

С сынком в руках мне не осилить...

-- Помочь? –

Выносят мой багаж –

Едва ль сильнее осчастливить

 

В минуту ту меня могли...

А тут нашлась и тетя Тася.

Но «москвичонке» повезли

В машине прочь от костотряса.

 

Володя Руднев за рулем,

Сын тети Таси. Водит коассно.

Сидим, болтаем о своем.

Малыш вепдет себя прекрасно.

 

Сосредоточенно сосет

Сосалку мальчик – и не плачет...

Промчали горот Обь... Везет

«Москвич».... Трамваи рядом, значит –

 

Уже и Ленинский район...

В столице испереживался

О нас, наверное Семен,

Уже, поди, служить подался.

 

По слухам в этих лагерях

Наташи Воливач папаша

Начальствовал врагам на страх...

Краса России, гордость наша,

 

Величественная река

Обь... Дальше мчим по Большевистской...

Мы укатаем паренька

До головокруженья... Близкой

 

Едва ль по праву назовешь

Дорогу в городок ученых...

-- Там, соколенок, поживешь...:

Среди деревьев высоченных

 

Стоят добротные дома...

Хрущевки, но они просторней

Таких же в Черновцах... Сама

При всей охоте непритворной

 

Столичной жительницей стать,

Жила бы на Морском проспекте

В такой квартире... Помечтать

Не запрещается... На цепке

 

Мечту едва ли удержать..

Матвеевка, потом Ельцовка...

Теперь под аркой проезжать..

Еще чуть-чуть – и остановка.

 

Дом тети Таси... На второй

Знакомый мне этаж заходим...

Ну, тетя Тася, дверь открой...

Не спим, слегка поколобродим –

 

Ведь впечатлений у мальца –

Семен бы написал поэму...

Малыш, мне кажется, с лица

Чуть похудел... Подслушав тему,

 

Он дал понять: непрочь поесть.

Пришлость подпитывать туриста.

У тети Таси, к счастью, есть

В запасе молоко... Грамм триста

 

В охотку выпил человек –

Да с белым хлебцем – и порядок.

Теперь лечением калек

Займемся... Ванна... Неполадок

 

Нашлось на теле!... Жгучий йод

На бедные мои колени

Бестрепетной рукою льет

Мне тетка... Жжет... Терпеть калеке

 

Приходится... По вате – бинт...

-- Не слишком туго?

-- Нет, терпимо... –

Как вспомню тот московский спринт...

Опять передо мною зримо –

 

Бетон, а я хочу спасти

Сынка от сильного удара...

Бог уберег... Сынок, расти

Здоровым!

-- Это ведь, Тамара,

 

Тебе от Господа урок:

Рассчитывай получше время...

-- Уж я себе дала зарок...

-- Пока петух не клюнет в темя...

 

-- Ну, тетя Тася, что теперь?

И так наказана пребольно...

-- А ты задумайся, проверь

Свои привычки... -- Хлебосольна,

 

Как прежде тетка... У нее

Капуста квашеная – чудо!

Лучок, редиска – все свое,

Учвсток у Зырянки...

-- Худо,

 

Поди. коленям?

-- Потерплю!

-- Одно лишь это остается... –

Сынок-то спит...

-- И я посплю... --..

Для исцеления дается

 

Телесных и душевных ран

Сон-утешитель-избавитель...

-- Каков дальнейший. Тома, план?

-- На двести пятый – и в обитель

 

Мою исконную – в село.

Дед с бабкой заждались внучонка... –

Пока же и ночь глядит в стекло,

Оно позвякивает тонко –

 

И навевает сладкий сон,

В котором звонкая столица,

Общажный наш приют, Семен...

В Москву моя душа стремится...

 

Брат Вовка знает про приезд,

Но навестить не может: занят...

Мы с Димкой все места окрест

Истопали... Теперь он знает

 

И Дом ученых на Морском,

Кинотеатр «Москва», Торговый...

Повсюду топаю пешком

С ребенком на руках... Здоровый

 

Целебный воздух в городке,

В котором сосны меж домами

Столетние накоротке

С людьми – и белки меж ветвями...

 

Гараж для тети Таси – храм,

К нему почтенье с пиететом.

Мы с Димкой побывали там.

В нем – погреб, где хранятся летом

 

Варенья и соленья все.

Машина сына возбуждает.

К помешанным на колесе

Себя, похоже, причисляет.

 

Сын с малолетства – инженер?

Тогда – генетика в ответе.

Ведь оба деда техносфер

Послы, где Божьею задеты

 

Рукой незримо – мастера

Высокой инженерной пробы,

Чьи дети старшие – пера

Рабы, зато вторые -- оба

 

Поближе к технике... И внук

Глядит с восторгом на машину

И рвется к «москвичу» из рук –

И это кажет в нем мужчину...

 

-- Ану-ка, покажи, сынок

Мне показалось или... Точно!

Белеет маленький зубок –

Подарок, значит надо срочно –

 

Игрушку, раз такой сюрприз.

Положено вручать ребенку

На первый зуб достойный приз.

Куплю машину пацаненку

 

На батарейках, чтоб его

Своим движеньем занимала,

Учила мыслить и всего –

От рук до мозга развивала...

 

Дня три спокойных провели,

Мои колени подлечили...

Нас до вокзала довезли,

В вагон вещички затащили...

 

Вагон на стыках дребезжит,

Состав по области несется...

Не спится мне – ребенок спит.

Пока он спит – растет... До солнца

 

Нам выгружаться... Краткий сон

Сморил...

-- Чаны! –

Лишь две минутки,

Чтоб нам освободить вагон...

Теперь -- на «пазик»... На попутке

 

Поедем, если повезет...

Но кто же мне до автострады

Два чемодана донесет?

А некому... Житейской правды

 

Полна картина: то один

Я протащу с десяток метров,

А то – второй... В то время сын –

В другой руке... Таких рассветов,

 

По-видимому, вновь и вновь

Теперь не избежать тяжелых...

Таким отмщеньем за любовь

Судьба на матерях и женах

 

Отыгрывается за все...

Но вот и долгоэжанный «пазик» --

В покрышке лысой колесо...

Был дождь – и мы ползем по грязи,

 

Буксуем... Зубы сжал шофер...

Вего-то сорок километров.

Сибирский грязевой простор!

Нет в Барабе могучих кедров,

 

Но есть курганы на пути...

Да, правда, многие в распашке...

Попутный ветерок, свисти...

Со смехом вспомнила: папашке,

 

Семену, то есть, год назад

С трудом, но удалось добиться

Асфальта к дому... Здесь же взгляд

В грязи тонул, хоть утопиться ...

 

Ассоциации пошли

Гулять по голове усталой.

Едва ли в Черновцах могли

Представить, как мне тяжко стало.

 

В сравненьи с этим там был рай,

Хоть баба Женя уставала...

Здесь – хлть ложись да помирай,

А там – по солнышку гуляла.

 

Соседка, у которой дочь

Элина – сверстница Димульки –

Гуляла тоже – и непрочь

Потолковать... Младенцы – в люльке...

 

-- А это первый ваш сынок? –

Комплиментарила бабусе...

-- Он – первый внук мой! –

Да, дорог

Не знают там в сибирском вкусе...

 

Там все соседи с малышом

Перезнакомились красивым.

К бабуле Жене шли гужом,

Желали, чтобы рос счастливым.

 

В их доме жили близнецы

Георгий с Таней – восторгались...

Все вроде знали Черновцы

О Димке, все им восхищались...

 

А здесь асфальта сто веков

Не будет – с кем хотите спорю.

Плохих дорог и дураков

Страна... По грязевому морю

 

Наш «пазик» медленно ползет...

Спасибо – место уступили

С ребенком... Вряд ли повезет

Так дальше... Все же докатили

 

До Венгерова... Что теперь?

Дед Вася собирался встретить...

В автобусе открылась дверь –

Ждет тетя Катя, чтоб приветить

 

Племянничкового внучка...

Он «подписал» ее тотчас же

По-родственному... В пол-вершка,

А понял, что любим – и счастье

 

Сияег на его лице...

У тети Кати отдохнули...

-- Застрял в дороге? – об отце...

Едва его упомянули,

 

Дед Вася осторожно дверь

Открыл – и в доме появился.

Уж как сам хочешь: верь – не верь –

Ребенок мой засуетился –

 

И к деду руки протянул,

Как будто с ним сто лет знакомы.

Дед с обожанием взглянул,

Взял в руки внука:

-- Едем, Тома! –

 

Мы ехали в грузовике,

Который трактором по грязи

Тащили грубо, на рывке...

У сына изумленье в глазе,

 

Который обращен ко мне...

Такая куча впечатлений...

Грязь непролазная в окне

Кабины... Мало в том сомнений:

 

Все, что мой мальчик пережил,

Почувствовал, что видел, слышал,

Всевышний этим удружил

Мальчонке, чтобы крепкий вышел

 

Из пацаненка человек,

Чтоб он умнее становился...

И станет важной вехой вех

Поездка... Если б и забылся

 

Парнишке весь крутой фактаж,

Но в подсознании, конечно,

Незабываемо вояж

В Усть-Ламенку застрял навечно

 

С ее распутицей... С мальцом

Мы подлиннные экстремалы.

Глядел сынок, бледнел лицом,

Наверно понимал немало...

 

Темно, когда нас довезли...

Прабабка с бабкой в нетеерпенье.

Но вот мы и в избу вошли.

Он бабушку в одно мгновенье

 

Азартно тотчас подписал...

В избе мы, наконец, вздохнули...

Устала я, сынок устал –

Ну, вот и отдохнем... Сверкнули

 

Над нами молнии разок –

И полновластие явило

Сибири солнышко... Сынок –

Его дорога утомила –

 

Он вскорости набрался сил

На молочишке деревенском.

Здоров, умен и весел был.

Дал потрудиться и коленккам –

 

Слегка стал ползать – но слегка.

Он чуточку ленив, Димурка.

Сидит, мечтает. У сынка

Упитаннейшая фигурка.

 

Дед Вася:

-- Надобно учить –

Парнишке месяцев немало –

Уже ножонками ходить... –

Учила, за руки держала.

 

Он ножками перебирал –

И так так со мной как будто топал –

И даже будто бы бежал.

Но сам – ни-ни... Тяжелой попой

 

Притягивало малыша

К дивану, полу и подушки...

Жизнь сидя тоже хороша...

Пошло из Черновцов: игрушки

 

Все побоку. Дают ему

Кастрюльных две в ручонки крышки.

Он начинает кутерьму:

Стучит ритмично. У парнишки

 

Восторг полнейший на лице:

Он слушает протяжный отзвук.

Похоже что-то есть в мальце –

Для музыки...

-- Здоровый воздух

 

Здесь, в палисадничке... Рядок

Посажен пихточек-подростков

Пусть среди них сидит Димок, --

Настаивает дед, -- Здесь остров,

 

Где воздух хвоей напоен

И легким дышится свободней...

А как там, в армии Семен

В сырой палатке и холодной?

 

У деда с маленьким пароль:

-- Каля-каля! – придя с работы,

Дед воспитательную роль

Брал на себя и все заботы...

 

-- Каля-каля! – звенел в ответ

Счастливый голосок сынишки.

Играют вместе внук и дед,

Ответственно читают книжки...

 

А вечерами всей семьей

Готвились купать ребенка.

Лишь только загремят бадьей,

Сын взвизгивал в восторге тонко.

 

Кагда уже в бадье вода,

Сынка мне удержать непросто.

На цывочках бежит туда

В моих руках...

-- Вот виртуоз –то! –

 

Заметит дед, что означать

Должно: как вертится внучонок.

А Димке радостно визжать

Охота... Выкупан цыпленок

 

И в чистое переодет...

Глядит прабабушка Матрена, --

А ей без малого сто лет –

И отмечает умиленно:

 

-- Парнишка беленький у нас,

Красивенький такой, хороший... –

У всех в семействе –добрый глаз...

Массирую сынку ладоши

 

И пальчики, чтоб стал умней,

В сороку с маленьким играю...

Летит на крыльях быстрых дней

Усть-ламенское лето к краю...

 

Казалось, лишь едва-едва

В деревне прикоснулись к раю,

А вот уже зовет Москва,

Пора расстаться с пасторалью.

 

Совхоз расщедрился для нас –

И на обратную дорожку

Потертый выделил «уаз».

Конечно, потрясло немножко.

 

Дед проводил нас до Чанов,

Устроил в проходящий поезд...

—Каля-каля! –

-- Ну, будь здоров,

Отец – я поклонилась в пояс...

 

-- Ту-ту! – задумчиво изрек,

Передавая грусть разлуки

На языке своем сынок...

-- Каля-каля? – на эти звуки

 

Не знаю, как сказать в ответ,

Что вновь приходится расстаться –

В деревне остается дед...

Что впереди, -- нам не дознаться

 

Заранее... Стекло от брызг

Дождя прозрачность потеряло...

А впереди – Новосибирск,

Где тетя Тася нас встречала...

 

Вновь расстованье, вновь – «ту-ту»!...

Над облаками нас столице

С Димуськой возвращает «Ту»...

В Господней я и сын деснице..

 

Поэма пятнадцатая. Рубежи

 

Сынок задумчив, будто он

Осмысливает впечатленья.

Мы вместе: я, сынок, Семен,

Полны любви и вдохновенья.

 

Семидесятые уже

Шаг третий делают в декаде.

Мир на тревожном рубеже.

В Америке покоя ради

 

Магнитный тестер проверять

Стал всех воздушных пассажиров,

Оружие при них искать...

Газеты отмечают живо:

 

Израильский премьер министр

Впервые Папой Римским встречен...

Калейдоскоп событий быстр,

Да вот обрадует ли? Нечем...

 

В Бразилии запрещена

Вдруг распродажа репродукций

Пикассо... Вилимо, страна

Боится: мэтр режим протухший

 

Незамедлительно взорвет...

Американский суд Верховный

С натугой разрешил аборт,

Американцы мнят -- греховный.

 

А у испанских берегов

Из-под воды достали «Пайсис»,

С ним – затонувших моряков.

Урок для прочих: не купайтесь

 

На сумасшедшей глубине,

Хоть и в подводном аппарате...

О Кении известно мне,

Что в ней, слонов спасенья ради,

 

Никто отныне не моги

На них охотиться! Отрада!

Так мне запудрили мозги,

Что чем-то их прочистить надо.

Но снова вести злого злей,

Теперь вот из моей столицы:

Пробрался с бомбой в Мавзолей

Отчаянный самоубийца.

 

Хотел разрушить саркофаг,

В котором мумия Володи.

Цел саркофаг... Безумный враг

Зато людей убил на входе

 

И в усыпальнице вождя...

Тревожусь что-то я о Чили.

Уж как бы в ней, чуть погодя,

Враги народа не включили

 

Латинский темперамент... Путч

В Америке Латинской частый,

Привычный фактор: дескать, луч

Свободы по стране не шастай...

 

Но, может быть, и пронесет.

Там умный президент – Альенде.

Он демократию спасет...

Увы, на телетайпной ленте

 

Тревожней с каждым новым днем...

У нас в семье свои заботы

И радости. В любви живем.

Растет сыночек...

-- Отчего ты

 

Закуксился?

-- Каля-каля! –

Сын отвечает... Вспомнил деда,

А с ним сибирские края?

Из маленькой головки следа

 

Не вытрешь радости былой...

-- Дед помнит о тебе, сыночек –

И мы еще не раз с тобой

С ним повстречаемся... – Кусочек

 

Судьбы впечатала Сибирь

В головку маленького сына –

И он осмысливает быль

И, видимо, скучает сильно

 

По деду Васе... Внук и дед

Такой симпатией прониклись,

Как если б знали много лет

Ддавно друг друга... Не дивитесь...

 

Не зря считают, что деды

Внучат гораздо больше любят

Чем собственных детей... Гляди:

Вот вам и подтвержденье... Стьюпид, --

 

Как англичане говорят,

Тот папа, что ревнует к деду.

Ну, мой-то Сенька толькл рад...

И я. И потому поеду

 

Сдавать сыночка в Черновцы

С уверенностью: не обидят.

Нам обе мамы и отцы

Так помогают! Верю, выйдет

 

Из всех вояжей этих толк

Для сына... Только что покинул

Семен свой МГУ-шный полк

Палаточный в лесу, где вынул

 

Один просвет и две звезды.

Теперь он лейтенант запаса –

К диплому важный шаг... Труды

Не зря приложены... Но масса

 

И впереди учебных дел...

Зовет внучонка баба Женя.

Когда он с нами улетел –

У бабушки в душе броженье:

 

Скучает... Просто выше сил

Быть вдалеке от человечка,

Хоть он все силы уносил,

Но близость теплого сердечка

 

Дарила радость... А потом

Он улетел – и в седце пусто,

Так, будто бы покинул дом

С ним свет... Мальчонку-златоуста

 

Сильнее собственных детей

И баба Женя полюбила...

-- Вези обратно без затей, --

Меня упорно теребила.

 

Придется... Жестко пятый курс

За нас возьмется прям со старта.

Я стажировки не боюсь,

Но, вообще, как ляжет карта.

 

А Сеньку даже уведет

Сентябрьская дорога в Прагу.

Короче говоря, на взлет!

Даемся летному напрягу –

 

И все семейство в Черновцы,

«Ан»-недотепа переносит...

-- Ах, молодцы, вот молодцы!

Ну, дайте мне, -- бабуля просит,

 

-- На руки милого внучка!

Узнал, узнал меня хороший

Такой мальчонка... Пол-«совка»

Перелетел... И снова трошки

 

Здесь с нами поживешь, родной!

Здесь не дадут тебя в обиду.

Мы станем за тебя стеной... –

А мне подать недьзя и виду,

 

Как горько снова покидать

Сыночка – и с неутоленной

Надеждой новой встречи ждать...

Все смотрят на него влюбленно.

 

А сын хватает на лету

Улыбки – и в ответ смеется.

Четыре жемчуга во рту

Сияют под лучами солнца.

 

-- А уезжал-то без зубов...

-- А возвращается с зубами!

Мальчонка всем внушал любовь --

Бабуле, деду... А уж маме...

 

Да и нельзя не полюбить

Такого чудного ребенка...

Пора! Приходится отбыть

В Москву – в мозгу удары гонга.

 

Вновь первым укатил Семен –

И поездом прислал кроватку.

Сын радуется. Помнит он:

Ему в ней спится сладко-сладко.

 

И даже комнатку ему

Свою золовка уступила.

Все любят мальчика в дому –

И я спокойно укатила.

 

Золовке за труды поклон.

Она не меньше, чем бабуля

Сынка воспитывала. Он

В любовь и негу окунулся.

 

Насчет спокойствия – шучу.

Вновь укатила со слезами.

Да что поделаешь – лечу...

-- Сын, помаши в дорогу маме... --

 

В столице – важные дела...

Вначале проводить Семена.

Нажарила, с собой дала

Люля-кебабок... Благосклонно

 

В вагоне будет уминать

Их вся компания азартно,

Меня, стряпунью, вспоминать

С благоговеньем... Адресатно

 

К своим заботам пеоешла

Меня соседка-аспирантка

Лазутина в журнал ввела

«Работница» -- и «графоманка»

 

Должна в который раз подать

Товар лицом – в приличном жанре

В журнале опубликовать,

Чтоб мне в матрикул – на скрижали

 

Учебы начертали «пять»...

Пока Счемена тешит Прага,

Мне должно женщин забавлять...

Я настрочила без напряга

 

ВДНХ – овский репортаж

О кремах фабрики «Свобода»,

Дают, мол, лучший макиаж.

В них и последняя урода

 

Принцессой выглядит. Притом,

Что все они лишь с натуральным

При высшей сортности сырьем

Да с результатом идеальным.

 

Лазутинская протеже,

В отделе, где ее подруга

Начальствует – своя уже

И я ... Никто меня из круга

 

Пинками не пытался гнать,

Относятся ко мне, как к равной.

И мне здесь незачем менять

Моей манеры благонравной –

 

Со всеми вежлива, ровна...

Здесь творческая атмосфера...

Представьте, ведь нашлась одна,

Меня доставшая, мегера.

 

Ведь у самой, наверно дел –

По маковку – не отписаться...

Заходит к нам, не в свой отдел,

Чтоб надо мной поизмываться.

 

Уж так старалась уколоть

Мегера – лезла вон их кожи...

Ну, мне с ней жито не молоть –

Не реагирую... А все же

 

Обидно, я же человек...

Отдел мегеру осуждает...

А кстати, нравственных калек

Всегда мой облик возбуждает

 

И побуждает изливать

Яд... То ли зависти отрыжка?

Меня хотели б разорвать...

Во мне нет вредности излишка,

 

Однако ж есть предел всему...

И раз в присутствии мегеры,

Не обращаясь ни к кому,

Когда она уже без меры

 

В отдельский изливала круг

Язвительные сплетни, слухи,

Без нервов я сказала вслух:

-- Похоже, климакс у старухи! –

 

Чем вызвала смешок коллег.

Мегера злобно удалилась.

Веселой похвалой от всех

Награждена... Ну, накалилась –

 

Ведь сколько можно же терпеть...

Я получила важный опыт,

Что в жизни надобно уметь

И дать прямой отпор, чтоб шепот

 

По закоулкам не пошел,

Бросая тень на облик светлый...

Пусть враг коварен, нагл, и зол –

Во мне овечки безответной

 

Отныне мрази не найти...

В журнале, как в «Литературке»

Письмо читателя в чести...

От писем зуд идет по шкурке –

 

Ведь в большинстве они пусты.

На них даю ответ формальный.

Редакционной суеты –

Рутина... В общем-то нормальный

 

Подход: все скучное свалить

На плечи младшего... Ну, ладно –

Отписываюсь – не солить

Те письма... Отвечаю складно...

 

А между делом на брела

На близкую мне лично тему...

Аяльнех!... Вместе с ним пришла

Знакомиться, входить в систему,

 

Красавица Тыгыст Херуй...

Примчалась из Аддис-Абебы:

Ты, мол, в Москве не озоруй.

Мужские жаркие потребы

 

На стороне не утоляй....

Она приехала учиться

В заснеженный суровый край –

К любимому душа стремится.

 

И мне подарок. Ведь о ней

Могу сварганить очерчишко.

Сдаю его в один из дней...

-- Ты знаешь, Тома, есть мыслишка

 

Послать тебя в Калининград....

-- А я люблю командировки...

-- В Калининграде тема – клад!

Осмыслить -- для твоей головки

 

Особо сложного труда,

Я уверяю, не составит...

-- Согласна! Я лечу туда...

-- Милиция там ценный ставит

 

С подростками эксперимент.

Езжай и разберись дотошно... –

Я прилетела... Дядя-мент,

Сопровождавший заполошно

 

«Корреспондентку» из Москвы...

Глстеприимен был без меры...

-- Вначале отдахнете вы... –

Он демонстрировал манеры

 

Джентльмена...

-- После – ресторан,

Экскурсия по Кенигсбергу,

Янтарный берег... Как вам план?... --

Я не противилась прпобегу

 

По историческим местам

И на янтарном комбинате

Занятно все... Но что я сдам

В журнальчик при таком охвате

 

Всего на свето, окромя

Того, за чем меня послали?

В других местах кишат кишмя

Преступники-подростки... Знали

 

Калининградские менты

Секреты, как вводить их в рамки,

К их душам наводить мосты,

А не сажать по «хулиганке»...

 

Хочу дотошно все понять –

Не нахожу конкретных фактов...

Меня сумели здесь принять

Излишне хлебосольно... Как-то

 

Становится не по себе...

Я в детскких комнатах не вижу

Подхода чуткого к судьбе

Подростков... Только зря мурыжу

 

Тех лейтенантш и капитанш...

Нет необычного подхода...

Мне нужно отработать транш

Командировочный... Забота...

 

Запомнился печальный факт...

Пришла за помощью девчонка.

Нерадостный судьбы затакт:

Задумала сдавать ребенка,

 

Поскольку не на что кормить,

В приют малютки, бедолага.

Муж бросил, с сыном не прожить...

Ах, Сенька, Где ты? Как там Прага?...

 

В гостинице, где я жила,

Окно выходит в переулок.

В нем липы своды-купола

Ветвями создали и гулок

 

Прохожего ритмичный шаг...

Особняки старинной лепки –

И еле слышные в ушах

Литературные зацепки,

 

Сама история в глаза

Глядится... Над рекою Преголь...

Сто раз военная гроза

Ввзметала вихри, но не предал

 

Своей мистической судьбы

Янтарный город древних пруссов.

Шел от языческой волшбы

К тевтонству городских союзов.

 

Двунадесятый на дворе

Век резких стычек, острых темпов...

На Твангсте, на святой горе --

Языческая крепость сембов.

 

Тевтонцы рядом возвели

Свою – и ради Отакара,

Вождя, ту гору нарекли

Горою Королевской... Кара

 

Язычникам-славянам – смерть.

Нет пруссов, не найдешь и следа.

Взвихрила бедных круговерть --

И нет для них ни тьмы ни света.

 

А крепость-замок Кенигсберг

Трем городишкам дал защиту,

Чтоб вражеский лихой набег

С землей их не сравнил... Визиту

 

Без приглашения отпор

Давали крестоносцы строгий –

И зареклись к ним лезть на двор

Разбойники с большой дороги.

 

Альштадт, Нойштадт и Кнайпхов тут

Четыре века процветали.

Потом три города сведут

В один – и без причуд назвали

 

Тем именем, что с давних пор

Внушало зависть и почтенье.

Здесь принц Альбрехт держал свой двор,

Который уважал ученье

 

И первый университет

Открыл известный – Албертину...

Ему – четыре сотни лет...

Над книгами сгибали спину

 

В его читальне школяры...

Библиотека сохраняла

До довоенных лет дары

Монархов, знатоков пленяла

 

Собраньем рукописных книг...

Едва ль какую прочитаешь

Сегодня в городе из них,

Едва ль хотя бы пролистаешь –

 

Война все вырвала из рук:

Что не сгорело, то украли...

Крупицы веры и наук

В том храме знаний добывали

 

Якоби, Бессель, Рупц, Гельмгольц...

Добавь Иммануила Канта,

Привнесшего большую горсть

Идей мыслителя-гиганта.

 

Век восемнадцатые ожег

Военным лихолетьем город...

В пятидесятые – о, шок! –

Шесть лет был Кенигсберг наколот

 

На русский гренадерский штык...

Век девятнадцатый... Французом

Захвачен алчным град – и вмиг

Разграблен был бы весь гамузом

 

Но император Александр

Дал укорот врагу в Тильзите.

Пророчествам лихих кассандр,

Что городу уже в зените

 

Высокой славы не сиять,

Уж коль на нем сапог французский...

Но от француза отстоять

Умеет император русский

 

Старинный европейский град...

Век прошлый – славный века прогресса...

И Кенигсберг соединят

При помощи стального рельса

 

С Берлином... Поезда гудят

На газовое освещенье –

Ночные мотыльки летят...

Для городского сообщенья

 

Устроен рельсовый трамвай...

Чтоб града подчеркнуть значенье,

Решает горсовет:

-- Давай,

Поскольку в мире дел теченье

 

Так нестабильно, возведем

Вокруг форты и бастионы.

И башни, равелины в нем

Построены для обороны.

 

Был город укреплен сильней,

Чем каждый прочий в фатерланде.

Немногое до наших дней

Дошло... Мне показали...

-- Гляньте:

 

Форт номер пять... Такой кирпич

Представьте, не брала взрывчатка...

Вот башня, с виду, как кулич...

Бомбежку выдержала... Жалко:

 

Весь центр союзники снесли –

Американца, англичане –

Бомбили жутко, чем спасли

Советских... Нашим-то вначале,

 

Когда советским город стал,

Пришлось растаскивать руины...

Я сам не видел, но читал:

Встречались по подвалам мины –

 

И подрывались пацаны...

На мирных улицах гремели

Здесь долго отзвуки войны...

Но город возродить сумели... –

 

Все рассказали, что должны

И все охотно показали,

Не поняла я чем ценны

Попытки здешние... Едва ли...

 

Подростков вырвать из беды

В Калининграде удается

Их в криминальные ряды

Приходит, в них и остается

 

Не меньше, чем в других местах...

И опыт здесь не то, чтоб шибко

Был ценен... На моих устах

Словечко дергалось: фальшивка

 

Не может просто не смогла

Я в этот опыт вникнуть сердцем...

В моей гостинице спала.

Мне снилось: за окошком серым

 

Ждет Маргарита и зовет

Меня с собой на бал Воланда...

Был сон тот вещим? Что нас ждет?

С тех пор при свете сплю... Ну, ладно –

 

Не высидела ничего...

И возвращаюсь... А в журнале

Не огорчились оттого,

Что о большом материале

 

По воспитанию детей

Мечтать отделу остается...

Мне разъяснили без затей:

-- Бывает, тема не дается.

 

К тебе претензий никаких.

За практику твою – «отлично»...

Вагоны темные, и в них

Из-за границы мчать прилично –

 

Диваны мягкие в купе..

Подкатывает пражский поезд.

Мне чуточку не по себе,

Я нервничаю, беспокоюсь...

 

Но вот указанный вагон...

Не дожидаясь остановки,

С площадки выпрыгнул Семен –

Высокий, худощавый ловкий.

 

Торопится меня обнять –

И распрощался торопливо:

-- Приехали! Не унывать!

А мы – в метро. Пока, счастливо!...

 

-- Ну, расскажи хоть, где бывал,

Что видел?

-- Расскажу позднее... –

Семен, довольный, добывал

Подаркм...

-- Сапоги! –

Моднее

 

В Москве, пожалуй, не найдешь?

Платформа, кожа голенища –

Чулком – завидуй, молодежь!

Цена им здесь, пожалуй, тыща!

 

-- А там купил за шестдесят! –

За сапоги поцеловала...

-- А это – Димочке... – Висят

На плечиках, сияют ало

 

Малюсенькие свитерки...

Ботинки четырех размеров...

-- Лишь эти только башмачки

Годятся – он же Венцимеров –

 

И лапа у него твоя...

-- Ну, что ж, не подойдут – подарим

Друзьям, от них не утая,

Что вырос из пинеток парень...

 

Семен о Праге вспоминал

С подъемом необыкновенным.

О «Каролине» рассказал,

Курантах Староместских... Бедным

 

Студентам удалость попасть,

В страну, где берегли наследство

Тысячелетий... Даже власть

Коммунистическая средство

 

Идеологии – разгром

В стране прекрасной исключала.

И каждый замок, каждый дом

Любовь народа увенчала...

 

Но пятый курс, нелегкий груз...

Шаги к созданию диплома.

Какую тему взять? Берусь

За «Комсомолку»...

-- Кстати, Тома,

 

Я аспирантку подобрал

В руководители, Галину... –

Лопатников увещевал –

Тем самым мне подкинул мину...

 

Наставница – ни бэ ни мэ:

Ни посоветует, ни спросит.

В башке у Гали консомэ.

Наставница такая бросит

 

Меня уверенно в провал...

Приходится самой впрягаться

Сперва в читательский аврал –

И «Комсомолке» удивляться:

 

Она-то истинно взяла

Контроль над сотнями новаций

Педагогических... Вела

Меня по стежке публикаций

 

О коммунарстве... Там и наш

Валерий Хилтунен в атаке

На беды трудных – и тираж

Высок газеты, то есть знаки

 

Любви доходят и до тех,

Кто с «трудностью» своей не сладит,

До педагогов, чей успех

Коллега с радостью подхватит...

 

Уже о праге разговор

Исчерпан. Вдруг пришла открытка –

Болталась где-то до сих пор...

Знать, перлюстратор от избытка

 

Холодной зависти страдал –

И задержал открытку Сеньки...

Ну, ладно, Бог с ним – хоть отдал,

Спасибо! Бог ему оценки

 

Однажды выставит за все...

Мы в Черновцы звоним частенько.

Но провернулось колесо –

Ноябрь... Рещаем я и Сенька

 

На праздник к сыну прилететь.

Соскучились по человечку.

Мать – мне положено хотеть

Сыночка к чуткому сердечку

 

Незамедлительно прижать...

Мы в Черновцах. Вошли в квартиру.

Сыночек продолжает спать.

Ну, что ж, пусть городу, и миру,

 

И сыну снится сладкий сон.

Во сне взрослеют ребятишки.

Тем временем достал Семен

Свои подарки для сынишки....

 

-- Малы, конечно, башмачки.

Лишь только самые большие

Придутся впору... Ты очки

С собою взял бы... –

Потрошили

 

Вдвоем Семена я и мать...

А тут сынок закопошился...

-- Пойду ему штаны менять... –

А вскоре с бабушкой явился...

 

Сидел дебелый на руках

И расчехвощеннную соску

Сосредоточенно в губах

Держал... Мальчонке—недоростку

 

Нельзя без соски: с ней он спит,

В коляске по двору гуляет.

У бабы на руках сидит...

Внезапно – новое являет:

 

Из губ сосолку достает,

Протягивает мне в ручонке –

И ясный голос подает,

Командует... Видать мальчонке

 

Все потакают...

-- Полозить!

-- Что, Дима?

-- Уньку! --

Человечку,

Конечно рада услужить...

Ну, класс! Поставить надо свечку

 

Во здравье милого сынка.

Ну, Цицерон! Разговорился!

Мы бились вдалеке пока,

Он здесь чему-то научился...

 

Не ходит, хоть и говорит...

Но, если держится за стулья,

Неспешно тропочку торит...

-- Скажи всем , Димка, подрасту я –

 

И зашагаю по Земле –

Папусик даже не догонит...

Сын вспомнил маму, сын ко мне

С улыбкой радостной подходит.

 

Уже с ним можно говорить:

Он понимает и ответит.

Такое чудо сотворить

Лишь мамы могут... Солнце светит...

 

Ноябрь – прохлпдно... Краткий срок

Ноябрьский праздничек отмерил.

Мы видим, что растет сынок,

Господь растить его доверил

 

Не нам, а бабушке с дедком.

Он их любовью согреваем

Они, как квочки над внучком...

Мы с бабой Женей куховарим...

 

Из коридорчика: топ-топ –

Пешочком Димка к нам явился...

--- Отец сейчас получит в лоб!

А маленький собой гордился!

 

Пришел на кухню в первый раз,

Чем напугал меня и бабу.

И в то же время он потряс:

Всю малышковую программу

 

Осваивает на глазах

У папы с мамой – это радость...

В белесых редких волосах

Округлый лобик... Что за сладость

 

Его в тот лобик целовать...

У Димки «унька» пропадала,

Слова которые понять

Могли свои лишь повторяла –

 

И шла ту «унечку» искать...

Но снова нас зовет столица –

Диплом-то надобно писать...

Да, тема выбрана. Годится

 

Пора начать и завершать.

Но мне наставница Галина

Помочь не может, а мелать

Готово, бестолково длинно

 

Сама не знает, мне о чем

Трындит – ни логики ни мысли...

Семен с дипломом вовлечен...

В идею светлую... Исчислил,

 

Что следующий год грядет –

Тридцатилетия восстанья

Словацкого – и подойдет

Диплом его, как род воззванья,

 

К словакам, тем, кто воевал

С советскими бойцами рядом,

Кто вместе с ними добывал

Словакии свободу... Взглядом

 

Того коснулась, что Кравчук

Наташка темой избирает.

Наташка мой надежный друг.

Покуда на мои взирает

 

Странички, я гляжу ее,

К диплому собранные снимки...

Да, у Наташки есть чутье

И вкус: военные картинки

 

Халдея собрала в диплом...

И привела ее в общагу...

Он вспоминает о былом:

Про тот приказ: «Назад ни шагу!»,

 

Что ход войны переломил,

О снимке Знамени Победы.

Сперва с боями отходил,

Снимая горести и беды,

 

Потом с боями наступал,

Дошел с бойцами до Берлина.

И всю войну снимал, снимал...

В тех снимках верная картина

 

Войны... Он непараден, тих...

Но вдруг о Жукове расскажет,

А то читнет забытый стих,

Воспоминаньями уважит,

 

Как в Абиссинию снимать

Был послан до войны спецкором...

-- Италия спешит сломать

Свободу эфиопов, вздором

 

Считая факт, что сей народ

Никем еще покуда не был

Побит – и снова крепко бьет

Захватчиков, что мечут с неба

 

 

Горстями бомбы... Рев сирен.

Несутся красные машины.

Из-под обрушившихся стен

Худые смуглые мужчины

 

Пытаются достать живых ...

-- А я снимаю все для ТАСС’а...

Билл – штатовец... На каждый чих

Откликнуться старались... Масса

 

Руин в столице – и за год

Все камни те не переснимешь...

Зову коллегу – не идет.

-- Я снял, что надо, значит – финиш...

 

 

Я возвращаюсь в свой Нью-Йорк

-- Да что же снял ты?

Дашь бутылку?

-- Хоть две – здесь неуместен торг. –

Билл руку протянул к затылку:

 

-- Я снял, как негус Хайле был

Осколком итальянским ранен.

Я эту тему застолбил

Во всех изданиях заране.

 

-- Мне стало ясно, что пока

Я все еще приготовишка...

Я в черной форме моряка

Шел по войне... Меня мыслишка

 

С надеждой грели всю войну:

Дойду до логова фашистов –

И алый стяг над ним сниму...

Немало пало журналистов,

 

Но я дошел, добрался, снял –

И с этим снимком эпохальным

Навек в историю попал...

Я не кажуст тебе нахальным,

 

Самодовольным?

-- Что вы, нет!

И вам обязана эпоха –

Ведь вам снят ее портрет...

-- И вправду поснимал неплохо....

 

Поэма шестнадцатая. Апофеоз

 

 

Сданы экзамены – и вот

Семен берет командировку.

Увы, не каждому везет –

И милого сынка головку

 

Поцеловать я не смогу:

Мы обеднели подчистую.

А Сенька на большом кругу

Заедет в Киев, Львов... Такую

 

Программу утвердил декан...

И Черновцы вписались славно

В деканом утвержденный план.

Задача: записать исправно

 

Рассказы бывших партизан

Об их словацкой эпопее.

Зеленый свет Семену дан.

Он укатил, а я тупею

 

Над темой трудной детворы.

Искать другую тему поздно –

Такие правила игры.

А с этой я душою розна –

 

Не интересна мне она.

У нас Клековкина Ольгушка

Той темой шибко голодна

И Хилтунен Валерий, душка

 

В нее с ушами погружен

Душой и всем тщедушным тельцем.

Ну, а вот мне какой резон

Тем малоинтересным дельцем

 

Себя жестоко нагружать?

А впрочем, есть материалец

По «Комсомолке» -- и пищать

Уже нет времени... Скиталец

 

Семен из Киева звонил.

Он, как всегда, живет у Зои,

Кузины. Он ее ценил

За образованность и злою

 

Ее не видел никогда:

Воспитана по-ленинградски.

Она военные года

Пережила в Ташкенте... Краски

 

Не знает женщина иной

Для немцев, кроме самой черной.

Она ограблена войной.

Ничем души той обожженной

 

И никому не исцелить...

Войной отравлены и все мы...

Смогли нам в гены перелить

Отцы всю боль военной темы

 

И гордость: все превозмогли,

Все доблестно преодолели,

Жизнь поколения спасли...

У автора достойней цели

 

Не будет и не может быть,

Как словом озарять победу,

Ей славу снова вострубить...

Меня же потянуло к бреду

 

Педагогическому... Что

Подвигло, до сих пор не знаю,

Из тем, которых было сто,

Ту выбрать, с чем теперь сплошная

 

Морока, головная боль...

С досады, право, чуть не плачу...

Назвался груздем – все! Изволь

Лезть в кузов. Не переиначу

 

Судьбу. Осталось лишь терпеть,

Сердиться на плохих детишек,

Над «Комсомолкою» корпеть –

И из макаренковских книжек

 

Крупицы мудрости добыть,

Чтоб, хоть и не своей любовью,

Плохих детишек полюбить...

Диплом дается потом с кровью.

 

Из дальних странствий воротясь,

Семен рассказами о сыне,

Весь впечатленьями светясь,

Дал жизнь описанной картине

 

В воображении моем:

Кружат бобышки «Репортера»,

Поставленного пред сынком –

И он не отрывает взора ---

 

Как это чудо оценить,

Что перед ним являют близко?

-- Клютить, колесики клютить! –

Сынок в восторге.

-- Папа, киска! –

 

Сынок спешил благодарить

Отца за явленное чудо.

Сам тоже чудо сотворить

Сумел для близких:

-- Не забуду

 

Его сиявшие глаза

И монолог мальца спонтанный.

Весь извертелся, егоза –

Потрогать дайте, мол, желанный

 

И неизученный предмет...

-- Нельзя, мой маленький, ударит... –

В семейной памяти сюжет

Отныне присно светозарит.

 

-- Клютить колесико, клютить! –

Мы повторяем между делом

Как если б нас закоротить

Сумел Димуська тем шедевром.

 

Пошла горячая пора.

Семен кропает очерчишки,

Я – свой трактат... Но – вечера!

В сторонку «Репортер» и книжки...

 

Несемся на восьмой этаж

Смотреть про Штирлица картину.

Неслыханный ажиотаж!

Забыв учебную рутину,

 

Дыханье хором затаив,

Все Тихоновым восхищались.

И мигом возбоготворив,

Его героем насыщались,

 

Как кислородом... Броневой

Являл нам умного фашиста.

У Табакова с головой

Порядок... Евстигнеев чисто

 

Провел трагическую роль,

Лев Дуров – умного подонка...

В подтексте миллионов боль,

Боль старика и боль ребенка,

 

Сметенных огненной волной...

Картина острую подпитку

Дает корпящим за стеной,

Нам, что обречены на пытку

 

Дипломом... На седьмой этаж

В иные вечера ломится

Народ – и здесь ажиотаж,

Пункт притяженья всей столицы –

 

Студенческий театрик. В нем

Душой – Селянская Ирина...

«Медея», что любовь со злом

Смешала, будто все едино:

 

Любить ребенка – и убить...

Кучборская собой премьеру

Здесь освятила – не забыть

Ту горделивую манеру

 

Богини! Как она несла

Главу величественно-строго,

Как труппа с трепетом ждала

Ее суда, что воле Бога

 

Равнялось в мнении ребята...

И как гордились одобреньем!

О новом детище хотят

Рожновского разжиться мненьем.

 

Негр, убегая от толпы,

Укрылся на балконе белой,

Поставив жизнь на грань судьбы,

И вот вошел в покои беглый –

 

Его играет эфиоп.

Он из приятелей Мулату.

Что ждет беднягу? Пуля в лоб?

Спасенье? За какую плату?

 

В спектакле сыщик (Тохтамыш,

Наш однокурсник) – за плохого..

Сидишь, за действием следишь...

Поставлено вполне толково.

 

И динамичен стиль игры

И выпукло психологичен.

Актеры – не хухры-мухры!

Рожновский здесь демократичен,

 

Не пафосен. Ему игра

И режиссура «сен подоба»...

Ребята раза в полтора

Прибавили в игре... Учеба

 

И для актеров и для нас

Идет и здесь – виват журфаку!

Но пролетел потехи час,

И время – делу... Спать не лягу,

 

Пока не завершу главу...

Выстраивается структура...

Уже я в полусне плыву...

Вся собравнная мной фактура

 

Уже смешалась в голове...

На курсе у девчат забота:

Как выйти замуж, чтоб в Москве

Подзацепиться хоть за что-то?

 

Хоть полудурка подцепить –

В столице только б удержаться.

А вот любить ли – не любить –

Не важно. Лишь бы прописаться...

 

Кравчучку чуть ли не до слез

Замужества волнует тема.

А Ренжин девушку всерьез

Не принимает... Да, проблема...

 

Мосфильмовская... Там овраг.

Его неспешно замывают

И окультуривают так,

Что взгляд невольно восхищают,

 

Газон, дорожки, фонари...

А вдоль Мофильмовской – посольства

Построили – не два, не три,

А много... У столицы – свойство

 

Преображаться на глазах...

Мы на Мосфильмовскую ходим

Звонить сыночку... Добрый знак

В тех обновлениях находим,

 

Прогресса видимый аспект...

В те дни активно расчищают

Столичный Ленинский проспект –

Заблаговременно встречают

 

Так призидента США,

Что вознамерился визитом

Нас осчастливить... Где, шурша

По мостовым, давно разбитым,

 

Промчит сиятельный кортеж,

Безликие дома порушат,

Газонами заделав плешь...

Крушат вовсю дома, не тужат,

 

Что рушат прошлое Москвы...

Открылся от Пашкова дома

Вид интересный на мосты

И Кремль... Та трасса нам знакома:

 

Нас сто одиннадцатый вез

По ней сто раз туда-обратно...

Подобострастья перекос

Пред иноземцем неприятно

 

Нам наблюдать... В Москве – весна.

Для нас – последняя в столице.

Диплом – на финише. Должна

Без опечатков исхитриться

 

Его отстукать на «Москве»...

Боль предстоящего отъезда

Бьет молотком по голове...

Нет лучше и желанней места

 

Для каждого, кто здесь провел

Пять лучших лет, чем этот город.

Здесь пик судьбы, ее престол,

Где каждый счастлив был и молод ---

 

И славно бы остаться здесь,

Но только не корежа душу,

Не продаваясь...

-- Даждь нам днесь... –

Я перед будущим не трушу,

 

А просто начала грустить

По тем годам, что отзвенели...

Москва, прошу меня простить

За эту грусть... На самом деле –

 

Ведь я в Москве! Вокруг – весна,

На сердце – радость, хоть и с грустью.

И жизнь моя любви полна,

Что стала истиной и сутью

 

Пяти московских жарких лет.

И я отныне не остыну...

Апрель дает зеленый свет:

На праздники помчались к сыну.

 

Наташка пленочку дала,

Чтоб зарядить старушку-«Смену».

Цела ли в Черновцах? Цела...

Семен велел на авансцену

 

Мне с Димкой выйти – и снимал...

Я в светлом плащике и брючках...

Сынок вприсядочку шагал

С флажочком первомайским в ручках.

 

На детскую площадку вел.

А там качели, карусельки

И теннисный корявый стол...

Щелк! Щелк! – Доносится от Сеньки...

 

-- Да будет ли от съемки толк?

Ведь проявлять ты не умеешь...

-- Кравчук проявит! – Снова – щелк!

-- Сынок, как быстро ты умнеешь!

 

Вчера лишь только показал

«Собачку» муж на стенку тенью...

Вот: сын два пальчика разжал,

Копируя сегодня Сеню,

 

Встав так, чтоб солнце на земле

Его «собачку» рисовало.

О выходках его в семье

Порассказали нам немало.

 

Он хулиганит не со зла,

А часто от непониманья.

Золовка утром спать легла,

Придя со смены... От вниманья

 

Димурки это не ушло...

Трясет с азартом раскладушку,

Лицо восторгом расцвело:

Придумал славную игрушку:

 

Баю-баюски-баю,

Не лозися на клаю,

Придет селенький волчок –

И укусит за бочок!

 

-- Димуся, я же спать хочу!

-- Так я баюкаю зе, Фофка! –

Эх, жаль, не я его учу

Заботе о родных... Золовка

 

Расплачивается за деньки,

Когда сынка качали в люльке...

Запоминают все сынки

И возвращают нам... К Димульке

 

На улице – поговорить

Идут – улыбчиво – соседи..

-- Димуля, чем тебя кормить?

-- Понятия мамею! – Эти

 

Приколы развлекают всех.

Сынок на улице Гайдара

Имеет бешеный успех.

Ведь свертники такого дара

 

Живого слова лишены...

Уже живет в нем чувство стиля,

Что мы уважить в нем должны.

Меня родные известили,

 

А он позднее подтвердил:

-- Не называйте Димкой хлопца,

А Димочкой... Вот так-то! -- Был

Последователен: ведется

 

И тапки – тапочками звать.

Иначе – сердится ребенок.

Нюансы стал воспринимать –

Вкус от природы точен, тонок.

 

Родители поражены...

Мы ждем прихода в гости Светки --

Еще покуда не жены

Сирийца аль-Вади... Конфетки

 

В коробке Светка принесла.

Пьем чинно чай...

-- Ему не надо! –

Бабуля ловко убрала

От внука горку шоколада,

 

А внуку объяснила так:

Что это, Дима, дескать, краска...

Наивный покивал простак...

Прошел денек – и будто маска

 

На умном личике сынка.

Вдруг подитожил:

-- Нет, не краска,

А куська... Хоть и мал пока,

А лгать емк не надо... Ласка

 

И правда вырастят бойца,

В ком честь и разум будут слиты.

А ложь в итоге даст лжеца.

Ко лжи пристанут в виде свиты

 

Безволие и эгоизм.

Едва ль таким смогу гордиться.

Старинный наш девиз-трюизм

«... Честь – смолоду», здесь убедиться

 

Смогла, нуждается в такой

Решительной корректировке:

«Честь – сызмальства!»... Подать рукой

Еще до маленькой головки.

 

...Один сынок не засыпал.

Сажусь тесней к его кроватке.

Он моего прихода ждал –

И говорил со мной, мой сладкий.

 

-- Исё, исё, -- просил. Давай,

Рассказывай ему хоть сказки,

Хоть наизусть стихи читай,

Покуда не устанут глазки.

 

Заметили, что у сынка

Чернеют зубки... Непорядок!

Не плачет маленький пока,

Избавимся от неполадок.

 

К дантисту повели мальца.

Ребенок в шоке – плакал горько.

И боль и страх с его лица

С обидой не сходили долго.

 

Я искупала пацана.

Он с малости любил купаться.

Я с этим справилась одна.

Он рад с игрушками плескаться.

 

Проблема в том, что нет пока

Воды горячей на Гайдара.

Воды нагрели два бачка,

Раскочегарили до пара,

 

Разбавили – и принесли

Ребенка в старом одеяльце.

Бултых! – и быстренько пошли

Головку мыть шампунем... Пальцы

 

В его кудряшки заплелись...

Волосики – белесым шелком...

Намылила – и коком ввысь,

Помыла, сполоснула с толком...

 

Теперь немножко поиграть

В воде сыночку можно с рыбкой...

-- Гляди-ка – и не стал орать! –

Малыш на бабушку с улыбкой

 

Глядит. Ее оасшифровать

Нетрудно мне: умеет мама

Меня так здорово купать –

На личике восторга гамма...

 

Занятно: на ходу сынок

Шагал точь-в-точь как баба Женя,

Для правки плоскостопых ног

Сынок в порядке упражненья

 

Приучен с пола подбирать

Ножонками свои игрушки,

Карандаши... Не потерять

Момент, поставить лжи заглушки.

 

Еще и честный взгляд на жизнь

Нам в ней сформировать не поздно.

Сама, мамаша, воздержись

От лжи, не то ударит грозно

 

В тебя отдача от сынка...

Нет, я хочу правдивой жизни.

Ищите, как же, дурака,

Кто пребывая в полном шизе,

 

Для сына пожелал бы лжи...

Я честно обсуждаю с мужем:

-- Семен, ты маме подскажи –

Уж как бы нам не сделать хуже.

 

Пусть уминает шоколад,

Но больше лгать не надо сыну..

Ведь это с мудростью не в лад...

-- Согласен... –

Только ту картину

 

Я увезла с собой в Москву,

Что повторяется упорно

В моем растравленном мозгу...

Воображение тлетворно

 

Сынка рисует – и опять

Звучат слова про краску с куськой –

Ни есть не можется ни спать...

В столице с широтою русской

 

Встречают Никсона... Июнь...

Пошли последние недели.

Что можно сделать? Дунь да плюнь –

В обложку твердую одели

 

Мой опус и переплели.

А сверху золотом названье

Красивым шрифтом навели.

Осталось супер-испытанье –

 

Защита. Мне назначен день.

Комиссия и оппооненты.

И бестолковая – пнем пень –

Руководительница... Ей-то,

 

Что мне ничем не помогла,

Держаться бы сейчас подале.

Но с гордым видом у стола,

Как именинница... Видали?!

 

Аудитории раек

Заполнен. Там – моя команда.

В ней первый номер – муженек,

Мулату с ним... Ребята, вам-то

 

Что волноваться? И Кравчук

Наталья со своим «Зенитом» --

Надежный мой и верный друг...

Не суетитесь сильно, вы там!...

 

Перед защитой добрый час

Кравчук мне делала прическу.

Наташка – чудо, просто класс!

Прическа – вклад в мою зачетку.

 

Возможно, что не так сильна

В усваивании предметов.

Перед экзаменом она

Всегда так волновалась. Это

 

Ее сбивало результат...

-- Куда бежать, кому отдаться? –

Шутила, страх глуша...

Велят

Мне пред комиссией подняться --

 

И позволяют говорить...

Я речь продумала дотошно.

Здесь главное – понятной быть

И убедительной... О том, что

 

Мне разонравилось самой

В несладкой теме ковыряться,

Сказала б, но тогда со мной

Все б захотели разобраться.

 

А тема вправду ведь важна,

Что отмечают оппоненты

Как плюс работы... Да, грешна,

В ней есть отдельные моменты,

 

Которые недоучла –

Я признаю все замечанья,

Благодарю... И все? Прошла

Без нервотрепки испытанье...

 

Пришлось, конечно подождать,

Пока за дверью совещались...

Позвали, об.явили: «пять»!

Понятно, мы пообнимались.

 

Наташка свой диплом поздней

По фотоделу защищала.

Волненье злую шутку с ней,

Как было много раз, сыграло.

 

Ей ставят только «хорошо».

По-моему – несправедливо.

-- И ладно. Стану я еще

За баллы драться суетливо! –

 

Успешно защитил Семен

Свой творческий диплом, отлично!

Хвалил Панфилов мудрый. Он

Культурно и демократично

 

Снял с плеч Семена тяжкий груз...

Но впереди остались госы...

Непросто тоже, но боюсь

Не так... Ответить на вопросы

 

Привычнее, чем защищать

Работу, в коей не уверен...

И госы сдали мы на «пять».

Был виноград когда-то зелен –

 

А вот он полностью созрел.

Осталось выдавить винишко,

Как результат грядущих дел...

Порадуйся за нас, сынишка!

 

Мы позвонили в Черновцы.

За нас с Семеном все там рады:

-- Вы оба с Сенькой молодцы,

Отличники! -- Сильней отрады

 

Нет – разговора с малышом.

Он узнает нас – и хохочет...

Мы к Ломоносову идем

Наталья напоследок хочет

 

Нас возле Миши поснимать...

Здесь Райка, Светка с Мухаммедом...

Щелк!Щелк! – Мы будем вспоминать,

Как Миша нас привел к победам.

 

С ним пробежало день за днем –

Пять чудных лет... Теперь, Васильич,

Придут другие. Мы уйдем...

Со всеми нами путь осилишь?

 

Оставим новым кутерьму,

Что стала незабвенной былью.

Мы по совету твоему

Решили «прирастать Сибирью».

 

Уже определились мы

И мой Новосибирск избрали

Без суеты и кутерьмы..

Уже подъемные прислали

 

Семену – радио зовет...

Там вроде даже комнатенка

От радио нас с Сенькой ждет –

И есть, куда везти ребенка...

 

Но это позже, а сейчас

Поток собрался в светлом зале.

Все вместе мы в последний раз.

С энтузиазмом поздравляли

 

Декан и все профессора.

Дипломы синие вручили.

(А красные вручал вчера

В высотке сам Хохлов)... Шутили...

 

На мне – мой розовый костюм,

Наташка в беленьком кримплене.

Носительница мудрых дум

Раиса – в рбшечках, как в пене...

 

Шагали к Вечному огню

Где Клятву верности от курса

Сказать велели Кривчуну

Володе... На ветру толкутся

 

Товарищи прошедших лет...

На чьем-то ярком макияже

Слезинки оставляют след.

И у парней отдельных даже

 

Глаза сейчас увлажнены.

Момент торжественный не только

Для нас, но и для всей страны...

С Москвою расставаться горько.

 

Наташка, верный друг, ревет..

-- Я не хочу в свой Севастополь...

-- Пойдем-ка, староста зовет... –

Наш курс толпой нестройной топал

 

В Дом архитекторов. Банкет

Назначен в здешнем ресторане.

Засурский с тостом. Пиэтет

К нему не менее, хоть странен

 

Декан с рюмашкой за столом..

Салаты, шпроты, заливное...

-- Ну, будем!

-- Будем!

-- Повезем

То неподдельное, живое,

 

Что за пять лет внесла Москва

В сердца, до самых до окраин...

До сплетен жадная молва

Шептала, что Молодкин ранен

 

Сердечно: Конторер ему

Дала отлуп... Демонстративно

Борис, понятно по всему,

Сусанке в пику, агрессивно

 

«Снял» Ирзабекову и с ней,

Считай, в обнимку, удалился...

Так много выпивших парней...

-- Семен, и ты б хоть раз напился! –

 

Подначивал его Грицько –

Приятель Сенькин, Медведовский.

Семен в ответ:

-- Напьюсь легко.

Но разбуянюсь, дам по соске, --

 

Поди, обидишься, дружок?

-- И вправду, оставайся трезвым....

-- Ну, что, возьмем на посошок –

И по домам? Виват – помпезным

 

Дворцам столичным... Впереди –

Мирок провинциальных хижин...

Такое колотье в груди –

Москвой возвышен и унижен

 

Здесь каждый, кто не из Москвы...

Нас замечает Рыбакова,

Инспектор:

-- Погодите вы! --

Дожевывает, рот толково

 

Скатеркой вытерла... Меня

Поцеловала на прощанье...

И баста... Всю судьбу ценя,

Я вдруг все поняла про счастье.

 

Его нам подарил журфак.

Как сохранить его подольше?

Не растерять бесславно, как?

Потери той не будет горше...

 

Отражение. Эпилог

 

С тех пор промчалось много лет...

Осталась в золотом тумане

Вершина «Университет»...

На жизненном меридиане

 

Возникли и сошли на нет

Иные творческие пики...

Но только Университет,

Журфак был истинно великим.

 

Всю жизнь со мной мой МГУ.

То, будто крылья за плечами,

Мираж, к которому бегу,

То в сны мои летит ночами

 

Напоминаньем о моем

Сияющем и звонком счастье.

Проснусь – и снова в горле ком:

Жизнь пролетела в одночасье.

 

Мой университет внутри

Меня стоит несокрушимо

В сиянье утренней зари –

Моя счастливая вершина.

 

Опора для моей стопы,

Исток моей духовной силы,

Меридиан моей судьбы,

Возвышенный маяк России.

 

У каждого своя стезя.

А над моей сияет ярко –

И погасить ее нельзя –

Звезда над острым шпилем... Марка

 

Высокая – на всей Земле,

Во всей Вселенной не найдете

Достойней школы – и в семье

Ее посланцев, что в полете

 

В космическую взмыли высь,

Есть и журфаковцы сегодня.

Мы разлетелись, поднялись...

Так вышло, так судьбе угодно,

 

Что я под брендом МГУ,

К высокой не стремясь карьере,

Стране известна – и могу,

Журфака оправдав доверье,

 

Себя причислить без стыда,

Ко всем, кто в жизни состоялся....

Жаль, Стикса черная вода

Иных взяла... Курс продержался

 

Не слишком долго без потерь...

Из близких мне ушли Раиска,

Кравчук Наташка – и теперь

Две даты в черной рамке, риска

 

Меж ними – горестный итог...

Но мы друзей не забываем...

И ты, всемилостивый Бог,

К которому в душе взываем,

 

Воздай за дружбу этим двум

И всем, что рядом с нами жили,

Наполнив нам сердца и ум

И с нами искренне дружили.

 

Чаковской Кати больше нет

И Миловановой... Алиев

И Спирин с Левиным в рассвет

Ушли и Генка Кулифеев...

 

Храни, душа их голоса,

Улыбки и простосердечье...

Воздай, Господь, ребятам за

Все их живое, человечье...

 

Воздай Учителям, чей свет,

В пространство мира отражаем

Своей душою столько лет.

И если голос возвышаем,

 

В нем интонации звучат

Татариновой и Кучборской...

Ах, если б можно бы назад

В ту осень, и в толпешке бойкой

 

Подняться на амфитеатр –

И ожидать с надеждой чуда...

Увы... Но в памяти стоп-кадр...

Моя душа взросла оттуда,

 

От первых лекций, первых встреч

У филиальского порога...

Я все еще стремлюсь сберечь –

И сберегу по воле Бога

 

И вкус и дивный аромат

Студенческой столичной жизни...

Воспоминания томят,

Казнят в печальной укоризне:

 

На факультете так давно

Я не была, не навещала...

Утаскивает нас на дно

Обыденное... Но с начала –

 

И бесконечно предстают

В мечтах и снах часы полета –

И свет высокий в душу льют...

И можно привести без счета

 

Примеров, как меня потом

В судьбе поддерживало мощно,

Что я из МГУ... Диплом

Мой был не «корочкою» модной,

 

Надежным парусом, крылом...

-- Из МГУ! – скажу начальству –

Немедленно в ответ:

-- Берем! ---

Да, марка! Места нет бахвальству:

 

Но с первых дней моей крутой,

Длиною во всю жизнь, регаты

Ни дня мне не сулил простой,

И безработица, подкаты

 

Злых ненавистников... Была

Всегда – заведомо – над сплетней.

И это свойство мне дала

Впрок наша альма матер... Мне с ней

 

За все, что по судьбе несу,

Чем дорожу, не расплатиться.

За состоявшуюся всю

Мою судьбу... Могу гордиться....

 

Жила несуетно... Меня

Сегодня знает вся Россия.

Начальство строгое, ценя,

В утиль не списывает... СМИ я

 

И вдоль и поперек прошла

От венгеровской газетенки,

Где первая моя была

Заметочка на треть колонки

 

Опубликована – и до

Эфира Радио России.

А я в нем дольше, чем хоть кто,

Но в моде все еще и в силе.

 

И я большой авторитет

Для молодых теперь – мэтресса.

Ко мне – начальства пиэтет

И часто поминает пресса.

 

И я теперь сама учу

Студентов... Время для отдачи.

Пришло... По тайному лучу

Пересылаю им, а дальше

 

К их будущим ученикам

Те витамины взохновенья,

Что мне навяливали там,

В моей столице в дни ученья

 

Великие профессора...

Их эхом я звучу сегодня

В аудитории... Пора

Мне возвращать долги... Угодно

 

Судьбе мне предоставить роль –

И не подставлю режиссера.

Всю пьесу поперек и вдоль,

Порою в ходе форс-мажора,

 

Так изучила, что теперь

Без оговорок и запинок

Исполню наизусть, поверь...

Моих закрашенных сединок

 

Не замечает молодежь –

И мне, как равной поверяет

Секреты... Словом, мир хорош.

Он, как и прежде вдохновляет.

 

А МГУ-шный идеал –

И оселок высокой пробы –

И знамя, чтоб не затихал

Накал, нам данный в дни учебы...

 

 

Прощай, любимая!

 

 

Послесловие от автора

 

 

Пора счастливая – невозвратимая,

Сентябрь задумчивый, бессонный май...

Все перемелется... Прощай, любимая.

Мы не увидимся – не унывай.

 

Судьба просторная, необозримая,

Лишь эхо звонкое из края в край...

Печаль рассеется. Прощай, любимая,

Живи и радуйся. Не забывай.

 

Звезда высокая, неугасимая,

И освещай мой путь и освящай...

Душа – бессмертная... Прощай, любимая...

Воздастся каждому... Прощай, прощай...

 

Содержание.

 

Поэма десятая. Подзалетела

Поэма одиннадцатая. Черновцы

Поэма двенадцатая. Сын

Поэма тринадцатая. Перелеты, перегрузки...

Поэма четырнадцатая. Экстремалы

Поэма пятнадцатая. Рубежи

Поэма шестнадцатая. Апофеоз

Отражение. Эпилог

Прощай, любимая! Послесловие от автора