Дуэль без секундантов

Константин Фридланд

 

Дуэль без секундантов

(История разделения и соединения Души)

 



Вначале, когда я впервые увидел эту женщину, мне вспомнилась фраза из старого романа, прочитанного в юности: «Возраст не мог скрыть ее врожденной исключительности и избранности. Усталое лицо несло на себе следы былой красоты».

 



 

СЛЕДЫ БЫЛОЙ КРАСОТЫ проступали во всем ее облике. У нее был удивительно правильный овал лица, и его совершенство не могла скрыть даже характерная начинающаяся болезненная одутловатость. Следы этой красоты проявлялись в тонкой гармонии очертаний носа и очень маленьких ушных раковин. У нее были прекрасные «иконописные» глаза. Когда-то давно они были голубыми. И, наверное, тогда в этих глазах еще можно было уловить небесное продолжение. Сейчас я видел перед собой лишь погасшее и тусклое «зеркало души», которое напоминало только что задутые свечи: есть еще слабый дымок, а огня уже нет и, видимо, не будет.

Тускло-медные волосы, небрежно, чуть-чуть «набекрень», схваченные в узел, выдавали полное пренебрежение этой женщины к себе и своему внешнему виду. Одежда, висящая мешком, целиком скрывала тонкую, ломкую фигуру и безвольно повисшие руки – все, что могло бы обнаружить ее женственность. Более того, все, в чем она была одета в этот пасмурный осенний день, тоже казалось невыразительно-землистым, полинявшим. Ее лицо имело те же оттенки. Так опавшая листва теряет свои живые краски. Было во всем этом что-то неуловимое и требовавшее моего осознания.

Я решил, что это: всеобщая, абсолютная застылость. Отсутствие даже малейшего душевного движения связывало отдельные части воедино. И еще, от этой женщины веяло ледяным холодом столбнячного, остекленевшего ужаса.

Все было безлично и безразлично. Я уловил напряжение, все еще идущее от ее ауры, но и она тоже была вялой. Потоки Энергии Жизни, которые – я знаю это – ничто не может задержать, пока человек жив, тоже были будто бы приостановлены.

Руки ее почти не двигались во время разговора. В тяжелом взгляде, нельзя было прочесть и проблеска эмоции. Голубой свет, льющийся из ее глаз, был скорее серым, как и весь ее вид. Этот свет проложил и осветил мне дорогу к ее Душе.

Душа этой женщины была мала, тиха и холодна.

Понуро посмотрев на меня, она представилась так невнятно, что я тут же забыл, как ее зовут, а переспрашивать не стал. У меня уже возникло для нее другое имя, точно определяющее ее внутреннее состояние. Отрешенно, без эмоций она рассказывала мне о своей болезни:

- Опухоль в груди определили полтора года назад. Была уже одна операция. После нее три раза проходила курс химиотерапии. Регулярно ходила на все проверки. Год все было хорошо. Недавно обнаружили метастазы в позвоночнике и в тазобедренных костях. Иллюзий не питает. Пришла после рассказа подруги, которая сказала, что я могу делать чудеса. В чудеса не верит, но здесь она только по той причине, что ведь надо же что-то делать. Работает. Боли чувствует здесь и здесь. Глотает таблетки. На какое-то время боли утихают, а потом возобновляются снова.

Понимая, что еще не время для разговоров, очень коротко сказал ей все, что положено говорить перед началом работы. Попросил «Неподвижную» (ей очень подошло именно это имя) сесть поудобнее и закрыть глаза. Начал работать.

Работать было интересно. Неожиданно интересно. Личность когда-то была очень глубокая и сильная. Ее собственная энергия была мягкой, неправдоподобно молодой и гибкой для ее возраста. Податливость и послушность излучению моих вибраций показалась мне даже удивительной. Странно только было видеть сильнейший контраст между жадно желающим жить телом человека и его безвольной, сдавшейся человеческой сущностью. Она казалась уже неживой.

Об этом мне рассказали ее чакры. Нижние энергетические центры поспешно и жадно, буквально «захлебываясь», насыщались энергией, когда я работал с ними, а верхние, «человеческие» чакры воспринимали приход новой «донорской» энергии с полным равнодушием. Они как будто говорили: «Мы возьмем, то, что вы нам даете, раз уж вы так настаиваете, но, поверьте, нам это совершенно не нужно».

Это было похоже на то, как находящийся в глубокой депрессии человек воспринимает уговоры близких ему людей «поесть, попить, взять себя в руки, погулять-отвлечься и не дурить». Он слушает всех тех, кто кажется ему счастливее его самого. У него еще есть тайная надежда, что он может понять, в чем же секрет их самодовольства. И он, на самом деле, при помощи этого секрета хочет уйти от ужаса бессмысленности дальнейшего прозябания. Пьет, ест, гуляет и отвлекается. Пытается, действительно пытается «взять себя в руки». Потом в сотый раз обнаруживает, что таких рук, которые могут его «взять», – просто не существует. И думает: «Я не дурю. Это так серьезно. Что они понимают в моей жизни? Их бы всех, да на мое место! Они бы тоже не нашли этих мифических рук. Я, конечно, – подожду и поживу еще. Быть может, найду опять смысл в том, почему я здесь. Хорошо, я возьму это и то. Сделаю так и вот так. Но где же этот смысл? В чем он?» - и так до бесконечности. Такой человек равнодушно удовлетворяет потребности тела и не видит пищи для своей Души. И она медленно гаснет от духовного голода и жажды.

При первой встрече с новым человеком очень важно получить как можно больше энергетической информации о нем. Поэтому так важно узнать, каково восприятие излучаемого мною усиленного потока Биоэнергии Саморегуляции.

Ее Реакции? Реакции были, но то, как она их воспринимала, говорило о том, что ничто ее не удивляло, не возбуждало, не радовало и не обнадеживало.

- Да, есть. Да, чувствую. Да, вижу изменение цвета перед закрытыми глазами. Был серый, а сейчас добавились желтый и синий. Да, осознаю, что голова движется сама собой (только ошиблась в направлении наклона, значит, все-таки была не со мной, не здесь).

Попросил думать о чем-нибудь хорошем - она хрипло ответила:

- У меня ничего хорошего не осталось. Разве вот только дочка. Но она сейчас меня не радует тоже. Все время хорошо училась, а как только я заболела, – учиться перестала. Я ее понимаю, у нее и без меня проблем хватает. Шестнадцать лет - трудный возраст. Он и для родителей трудный, а для самих подростков – просто невыносимый. Вот она и не может, а может быть, не хочет меня выносить. Да и у меня нет сейчас сил и желания ее заставлять. – И после паузы неожиданно для меня (думаю, – и для себя тоже) закончила. Впрочем, я никогда не любила играть с моей дочерью в «строгую маму».

Перешел на высокочастотный уровень работы (обычно это пронимает даже самых «толстокожих») – реакции не изменились. Вернее, они усилились, но не изменили ее отношения к происходящему.

Попробовал «поднять» ее на собственном энтузиазме. Похвалил ее спортивность и такую хорошую и талантливую энергию (что было правдой). Пробовал и так, и эдак. Но... Не смог. Ну не хотела она вибрировать в унисон со мной. А я знаю, как тяжело в одиночку вытаскивать человека из ТАКОЙ болезни. Устал, как будто толкал заглохшую машину в гору.

Работа закончилась. Она, ничего не спрашивая, условилась о следующей встрече. И ушла так же безжизненно и вяло.

Весь вечер у меня было плохое настроение. Все падало из рук, и я, забывшись, натыкался на острые углы и спотыкался на ровном месте. Напряженно думал о том, как ей можно помочь и что надо было объяснить лучше. Найти более точные слова. И как это плохо, что мне не хватило ни смелости, ни азарта.

ничто ее не удивляло, не возбуждало, не радовало и не обнадеживало.

- Она просто не знает, что достаточно только сильно захотеть жить, и ее ситуация может быть изменена, – думал я. – Но как человека можно заставить жить? Где взять такое средство?

На следующую встречу она пришла на полтора часа раньше. Сидела, как на иголках. Ждала, пока я закончу и все время нервно, с видимым усилием снимала и надевала на пальцы левой руки красивые большие кольца без камней, слишком тяжелые для ее маленькой руки.

Я понял, что с «Неподвижной» что-то случилось. И хотел узнать об этом как можно скорее. Все время, пока я работал в своем кабинете с другой женщиной, я чувствовал сильное напряжение, идущее из соседней комнаты. Оно невольно так усилило мои вибрации, что моя теперешняя подопечная, которая пришла ко мне далеко не в первый раз и хорошо ощущала разницу в Энергиях, сказала:

- Вы сегодня такой резкий. Мои реакции так быстро менялись, что я просто не успевала за ними следить.

Я вышел первым, пошел взять стакан воды и за спиной услышал звук столкновения. «Неподвижная» столкнулась в дверях с выходящей из кабинета женщиной. Бывшая Неподвижная, не дожидаясь приглашения, была сорвана своим нетерпением с места и чуть не сбила другого человека с ног!

Ее биополе горело! Голову празднично и торжественно освещало золотое пламя Энергии Жизни. Ничто не стояло на одном месте. Все двигалось и перемещалось. Волны ярко-желтого солнечного света стремительно смешивались с лиловым сиянием верхней головной Чакры. Цвета наплывали друг на друга, рождая ликующее множество оттенков теплого свечения Жизни. Неоново-синий свет горловой чакры был необычным даже для меня.

- Здесь должно быть голубое... – успел сообразить я, – и больше думать мне было некогда. Меня захлестнул горячий, не очень связный поток слов бывшей «Неподвижной». Глаза ее расширились и стали не зеркалом, а воротами в просторы огромных внутренних покоев Души, широко открытых для всех ветров на свете.

- Помогите мне. Я должна вылечиться. Я должна жить. Мне нужно выздороветь. Мне надо! Надо! Я хочу! Я буду делать все, что вы скажете. Я на все согласна. Я... я... я... – И она неожиданно громко, в голос, заплакала, не стесняясь своих крупных слез, которые уже через минуту сделали мокрым воротник ее светлого платья.

Слезы капали на дымчато-сиреневую ткань, и та моментально становилась темно-фиолетовой на месте их падения, будто окрашивалась брызгами этих слез в цвет печали, пропитавшись не столько влагой самой слезы, сколько ее соленой горечью. Каждая слеза уносила с собой частицу безмерного душевного страдания, облегчая тяжкую ношу измученной женщины, плачущей по-детски отчаянно и искренне.

Я знал: это очень хорошо, что она плачет. Такие слезы приносят с собой освобождение. Душный спазм борьбы со страхом неминуемого прощания с жизнью покидает измученного человека. Ведь он так беззащитен в этом неравном поединке... Поединке с неизвестностью.

И все мы всегда одиноки на этой дуэли без всяких законов и правил чести. Для всех нас - это ДУЭЛЬ БЕЗ СЕКУНДАНТОВ.

Слезы ее закончились так же неожиданно, как и начались. Не вытирая мокрого лица, не всхлипывая, она тихо, почти шепотом заговорила со мной. И только слегка подрагивающий голос выдавал ее печаль и изумление от своей внезапной откровенности. Она явно была не из тех, кто вот так легко может плакать перед чужим, малознакомым человеком.

- Даже удивительно, как это я так? Я не плакала со дня операции ни разу. Все внутри было каменное. Это называется шок? Да? Я не знаю, ЧТО вы сделали со мной вчера, но я так ясно почувствовала после встречи с вами - у меня нет этого тяжелого пудового камня в груди. Я могу дышать свободно. У меня ничего не болит. Я еще жива, и мир вокруг меня не черно-белый, а цветной. Вы не поверите, но только вчера, когда вышла от вас, я вдруг заметила, что в природе уже ОСЕНЬ! Мое любимое, желто-багряное, ностальгическое время года. Я ее просто не замечала! Не осознавала, что земля вертится, независимо от моей Беды. Вы только не подумайте ничего такого. Я не сегодня сошла с ума. Я раньше всегда была такая... Сумасшедшая!

Она попробовала засмеяться, но из этого ничего не вышло. Ее лицо сморщилось, как от судороги, а звук, вышедший из горла, был больше похож на дребезжание басовой фортепьянной струны, по которой провели чем-то металлическим.

- Вот и смеяться разучилась, – горько сжав губы, сказала она. – Чем я была занята весь этот год? Я ничего сейчас не понимаю. Как это могло случиться. Со мной? Со мной! Это ведь совсем на меня не похоже. Я проходила в своей жизни через такое!

И тут, совершенно неожиданно, она замолчала...

Молчание было очень значительным. Она ушла так далеко во внутренние, потаённые глубины своей Памяти, что я боялся пошевелиться. Такие святые минуты – дорого стоят! Этого властного молчания, наполненного подлинным драматизмом, нельзя было спугнуть. Человек вспоминал нечто очень личное и важное. От этого «нечто» он слишком долго пытался отвернуться, закрыться или хотя бы спрятаться.

Нам всем знакомо подобное состояние. В считанные мгновения все наши воспоминания, как при свете внезапно вспыхнувшей грозовой молнии, возвращаются в реальность сегодняшнего дня. Они толпятся у входа. Требуют заново принять их жестоко-правдивую наготу. И тогда приходит понимание: нам придется до конца испить всю их тоскливую горечь.

Проходили минуты, долгие, как медленно ползущий поезд, собирающий длинный хвост автомобилей перед шлагбаумом железнодорожного переезда. В кабинете было так тихо, что я невольно вздрогнул, когда женщина, прервав свое молчание, начала говорить уже совсем другим, почти уверенным голосом: без пауз и на едином дыхании. Так проникновенно, будто слова шли из самой глубины ее сердца. Каждая фраза давала почувствовать недюжинную силу ее живой и трепетной мысли. Слова были окрашены многоцветьем слишком долго сдавленных и, наконец-то, получивших свободу чувств.

- Я поняла вас в прошлый раз очень хорошо. Простите меня! Я была так далека от вас. Да и не только от Вас. От всего мира! Я была абсолютно равнодушна и к тому, что Вы мне говорили, и к тому, что Вы обо мне думаете. У меня мама умерла от того же, что у меня сейчас, семь лет тому назад. Когда шла на операцию, я мечтала о том, что не проснусь после наркоза. Я слишком хорошо знаю, что это за болезнь. Весь этот год после химиотерапии, после потери волос, после их медленного отрастания прошел для меня, как во сне. Я все делала автоматически. Чувство реальности было потеряно. Ведь это так страшно! Боже мой! Это такой ужас! Жить и не жить одновременно!

Одна мысль... Одна только мысль застилала все в моей жизни: «Конец! – Это конец». Закончилось все. Даже желание жить и бороться. Моя работа, – а я так люблю то, что делаю, – не смогла меня разбудить. И, что хуже всего, жизнь и проблемы моей дочери, которые для меня всегда были важнее моих собственных, даже они, перестали меня интересовать.

Она говорила еще. И это были не просто слова, не просто внезапное осознание случившегося. Создавалось впечатление, будто перед человеком открылось нечто очень важное и значительное. И он, сам себе еще не полностью доверяя, постепенно все больше и больше воодушевлялся озарением и огромностью того решения, которое сейчас будет принято.

Я чувствовал себя взволнованным не меньше, чем она. С какого-то момента я недостаточно внимательно слушал ее монолог – смысл его мне был понятен и так. Я не мог оторвать глаз оттого, что даже я, который уже видел многое, видел впервые.

В прошлый раз тусклый свет ее безжизненной ауры не позволил мне видеть много. Собственная ее «подсветка» была такой слабой, что моего «прожектора» просто не хватало для углубленного «видения». Да и особого желания «видеть» тогда у меня просто не возникало. Теперь же – все было по-другому!

 



 

ТЕПЕРЬ ЖЕ – ВСЕ БЫЛО ПО-ДРУГОМУ! Пламя ее ауры освещало так много, так глубоко и высоко, что я смог увидеть «ЭТО».

«ЭТО» было оранжево-коричневым, похожим на ржавый, зазубренный обрубок восточного кинжала. «ЭТО» имело как бы рукоятку, отделанную кроваво-красными рубинами, которые нестерпимо ярко сияли нагло, вызывающе и агрессивно. Глазам стало больно от того, как бурно аура реагировала на вторжение «ЭТОГО». Свет и пламя золотой Энергии Жизни пытались поглотить или хотя бы сдвинуть подобие ужасного орудия с его места. И я понял почему. Место это было в опасной близости от ослепительно сверкающей СЕРЕБРЯНОЙ НИТИ над головой Ирэн. В этот момент я почему-то отчетливо вспомнил ее имя.

- Смерть... «ЭТО» и есть смерть, – подумал или, вернее, как-то всей своей кожей ощутил я. – Так вот как она выглядит!

Еще пять или шесть небольших, более темных, коричневых пятен зловеще проступали на спине и на бедрах Ирэн.

Черное пятно было только одно. Оно мерцало своей бездонной чернотой и душило ее горло, как слишком короткая нитка черного жемчуга.

И тут я вздрогнул опять. Потому что в этот момент смысл исповедального монолога Ирэн мистически совпал с тем, что я «видел».

- Я не боюсь смерти. Я ее ненавижу! Еще больше я ненавижу себя и свою беспомощность. Когда она подкрадывается к самому сердцу и лишает меня воли, я готова бить себя по щекам. Ирэн сжала свои маленькие кулачки так сильно, что пальцы ее побелели, и стало видно, как кровь с натугой бежит в тех местах, где они были скованы ее чересчур тесными кольцами. Утром того дня, когда я позвонила вам и назначила встречу, я обнаружила у себя около шеи, в районе левой ключицы, большой, сильно увеличенный лимфоузел. О! Я очень хорошо знаю, что это значит! – Это значит, что жизненный счет пошел уже не на годы, а на месяцы, а быть может, на дни.

О Вас мне первый раз рассказали еще полгода назад. И все это время я даже мысли не допускала, что я когда-нибудь пойду к кому-то такому, как Вы. Но в тот момент, когда я стояла у зеркала и смотрела на опухоль около моей шеи, я повиновалась непонятному мне, сильнейшему внутреннему импульсу, приказывавшему мне позвонить вам немедленно.

Она приоткрыла ворот платья и показала мне шею. Чуть ниже ее основания угрожающе нахально выделялся большой серо-лиловый холм чего-то отвратительно пульсирующего и такого неуместного на ее бело-розовой, нежной коже.

- Давайте начнем работать, – сдержанно сказал я, не желая выдать своего волнения и того, что я уже давно пытаюсь сдержать слезы, горячим, обжигающим комом стоящие у горла. – Нам с вами предстоит сделать еще очень много.

Она послушно, без лишних слов, закрыла глаза.

И я вошел в огромные просторы ее Души.

 



 

И Я ВОШЕЛ В ОГРОМНЫЕ ПРОСТОРЫ ЕЕ ДУШИ. Очень скоро границы между моим биополем и аурой Ирэн исчезли. Весь мой кабинет наполнили могучие волны мирного солнечного света. Война закончилась... Энергия, на самом деле, никогда не воюет. Любят воевать только люди. Между собой. Сами с собой. Не щадят никого, даже себя. Ибо «не ведают, что творят».

Я никогда не видел светомузыки Скрябина, только читал о провидческой мечте великого композитора соединить, синтезировать две Великие Вибрации: Музыку и Свет. Но именно так мне представляется то, что он задумал и что до сих пор практически неосуществимо из-за технического несовершенства современной световой аппаратуры и скудного воображения. Главная мелодия величественно-трагического скрябинского «Прометея» звучала во мне все время, пока я был допущен в святая святых Души большой человеческой Личности, безоглядно доверчиво открывшейся навстречу всемогущему Свету великой Биоэнергии.

То, что проходило через меня, то, что я получал для работы с ней, было редкостное сочетание зеленого и фиолетового цвета, неописуемой красоты и сравнимой только с пятнами мокрого Фиолета на платье Ирэн от ее недавних слез.

Очень скоро в концентрических волнах спокойного богатырского Света потонул зазубренный кинжал. Он всплыл далеко справа, на почтительном отдалении от Серебряной Нити и спесивые краски его красных камней поблекли, как выцветшая стеклянная подделка.

Черный «жемчуг» вокруг шеи Ирэн оказался упрямее и злее. Остаток времени мне пришлось потратить только на него.

Я «потрогал» черное пятно рукой. И только тогда понял причину его устойчивости. Черный цвет жемчужного пятна – был цветом ОТСУТСТВИЯ Цвета и Света вообще! Рука определила это очень легко и просто. Там, где я «видел» черный жемчуг, на самом деле была абсолютная ПУСТОТА. Мою руку буквально затягивало сухим и обжигающим морозом во внутрь этой страшной пустоты.

- «Черная дыра» – понял я, – знаменитая черная бездонная дыра смерти, где Энергия пропадает навсегда, уходя в неведомые пока человеку другие Измерения Времени и Пространства. Неужели это финал? Неужели это все? И уже ничего нельзя сделать.

Тем временем состояние Интуитивной Саморегуляции все больше и больше овладевало Ирэн. Проявлялось это во все более и более тесном контакте с Биоэнергией. Мягко, но неуклонно совершалось благородное дело. Биоэнергия наполняла все провалы и пустоты. Исправляла повреждения. Корректировала информацию. Восстанавливала утраченное. Уточняла соотношения возможностей и потребностей. Усиливала тело. Заново ОЖИВЛЯЛА ДУШУ ЧЕЛОВЕКА.

Голова Ирэн сильно наклонялась назад. Затем низко-низко клонилась налево-вперед. Это размеренное движение головы было таинственно-плавным и при каждом повторе ракурс наклона чуть-чуть сдвигался, как будто аккуратно заштриховывалось что-то на разлинованном листе бумаги.

Ирэн, за все это время, не издала ни одного звука, целиком углубившись в необычное и сильное ощущение невесомости, которое всегда сопровождает Биоэнергетическую Интуитивную Саморегуляцию. Всегда, но только при условии, что человек дает своей Природе полную Свободу и позволяет ей проявиться до конца.

- Не может быть, – подумал я. – Это не конец! Это продолжение! Человек всегда сильнее. Ведь вот же оно! Все готово для свершения чуда. Главное – это только сильно захотеть. И этот человек не обманывает ни меня, ни себя. Я же вижу, как ОНА ХОЧЕТ ЖИТЬ!

Священную тишину Интуитивной Саморегуляции нарушил голос человека. С трудом размыкая губы, Ирэн спросила:

- Неужели это мое тело само производит все эти странные качания? Это не гипноз? Правда? Я ведь чувствую и осознаю все, что со мной происходит. Я, кто всю свою жизнь, как огня, боялась попасть под чужое влияние, сейчас легко подчинилась тому, что происходит помимо меня. Не может быть, чтобы это было так просто. Я, впервые в жизни, совершенно не контролирую свое тело. И в то же время, ясно осознаю, что мой контроль над собой не потерян. Напротив, он обострился во много раз.

- Кажется, что точка наблюдения сместилась намного выше обычного, и все видно и ощущается ярче и отчетливей? – спросил я.

- Да, да! Все именно так, как вы говорите. Я чувствую себя необычно... Как будто что-то есть такое, что делает меня отстраненной от всего того, что со мной сейчас происходит.

- Я вас очень прошу, пожалуйста, продолжайте разрешать своему телу делать то, что оно хочет и считает нужным совершить. Не ставьте ему никаких ограничений. Не сопротивляйтесь той Силе, которую вы сейчас чувствуете.

- Хорошо. Я и не думала сопротивляться ей. Это так приятно, хотя и больно в шее, – прошептала она, – Но эту боль я могу терпеть сколько угодно. Взамен я получаю Свободу. А это то, что я люблю больше всего.

С этого дня Ирэн глубоко поняла, приняла и поверила Интуиции, Биоэнергии и постепенно открывающейся перед ней Саморегуляции. Она встретила их, как встречают давних друзей: тепло и ласково, – с радостью вглядываясь в черты когда-то хорошо знакомых лиц и узнавая их заново, ведь прошло уже так много лет со дня последней встречи.

То, что происходило на просторах Души Ирэн, ни в коем случае нельзя было назвать битвой. Энергия Жизни никогда не «убивает» врага. Она просто берет его в плен своих мягких объятий, подавляет своей силой и мощью. Переделывает... Встраивает его голос в общую стройную многоголосицу бесконечного разнообразия энергий этого мира.

Тогда я понял, быть может, главный секрет Биоэнергии. – Любому злу необходимо противопоставить Силу, в десять раз превосходящую плохое, – и тогда - не нужно уже воевать. Выкорчевывать. Пытаться выдернуть инородные вибрации. Уничтожать неуничтожимое. Тратить время на бесполезные, суетливые и беспомощные действия.

Эти «Инородные вибрации» - и есть наш общий враг. Враг всех здоровых людей, если уж разговор идет об ауре человека и о том, что мешает и не дает нам всем быть счастливыми и здоровыми.

Биоэнергия. Живая Энергия. Энергия, дающая жизнь, – это сила настолько гуманная, что она даже своих врагов не уничтожает, а... «перевоспитывает». Инородная вибрация – это, на самом деле, неправильное, «чужое» для данного живого объекта информационное колебание. И нужна великая сила влияния, которую людям в обычных условиях не так просто достичь, чтобы заставить «чужака» вибрировать согласованно с законами Жизни и ее Энергии... Когда приходит к тебе такая Сила – значит, ты выиграл и живешь дальше. А если нет? Так выиграешь в другой раз.

Когда-нибудь все люди смогут понять эту мудрую истину и перестанут воевать друг с другом, отнимая у ближнего то, что очень скоро становится прахом в их руках. И Мы-Человечество - начнем искать общие, обменные и согласующиеся, гармоничные вибрации, всегда способные одинаково щедро обогатить все бывшие воюющие стороны.

Просторы Души Ирэн показали мне, что происходит, когда человек обращает все свои устремления к реальности Жизни. Божественно-простой Жизни - без всяких глупых условий, завышенных ожиданий и обещаний.

Чисто и победно звучал во мне скрябинский «Прометей». Я смотрел на «светомузыку» биополя Ирэн со все более нарастающим восхищением. Ожившая Аура переливалась всеми оттенками радужно-перламутрового света. «Крещендо» и «Пиано» ярких волн Света напоминали трепетное горение Факела богоборца Прометея, несущего невежественным, диким людям ОГОНЬ Просвещения, который он выкрал у Богов Олимпа. Бунтарь Прометей сделал это, несмотря на то, что заранее знал о своих будущих мучениях... С тех пор Искра этого Священного ОГНЯ тихо тлеет в душе каждого Человека. И надо только добыть из этой Искры Огонь нашего скрытого Богоподобного Всемогущества!

Никогда потом я не мог так же чисто повторить эту мелодию, как ни пытался. – Ее очень сложно пропеть, если не обладаешь абсолютным музыкальным слухом. Но сейчас я понимаю: тогда я не напевал «про себя» мелодию. – Я ее СЛЫШАЛ и... ВИДЕЛ!

С неумолимостью большой и грозной лавины Золото и Фиолет Энергии Жизни топили отвратительные тени метастаз на теле Ирэн прямо внутри себя. Коричневое становилось все бледнее и светлее. Черный жемчуг съежился и стал серым. Это было уже не ожерелье на шее, а просто неровное, неправильной формы, серое пятно с рваными некрасивыми краями. Внутри этой «серости» еще сверкала черная точка. Но все-таки это теперь была всего лишь точка.

- Терпение. Терпение! - говорил я себе все время. К тому времени я уже знал, что когда скорость внутренних колебаний и движения Биоэнергии нарастает, тогда ее видимые перемещения становятся плавными и замедленными. И если имеешь достаточно выдержки и времени, то можно дождаться Чуда.

«Неприятеля надо добивать в его собственном логове», – вспомнил я не к месту и, будто подбадривая себя, сказал, благо никто меня не слышал, непонятно откуда пришедшие в голову глупые слова:

- Давай, дорогая! Поднажмем! - Мне надо было хоть как-то разрядить чересчур возвышенную обстановку. Иначе надо было бы уже не работать, а просто молиться. Я не знал, к кому я обращаюсь. То ли к Ирэн. То ли к Энергии. То ли к неведомой лошади, которая должна была привести нас к финишу последним рывком.

Вслух же я всего лишь спросил Ирэн о ее ощущениях:

- Очень трудно вам ответить. Я такого еще никогда в своей жизни не испытывала, но я попробую, – сказала она. В это время ее голова совершала медленные круговые движения справа-налево. Было такое впечатление, будто что-то внутри шеи тяжело, неохотно и «со скрипом», перемещается, нехотя поддаваясь напору мощного потока Биоэнергии, стремящегося к восстановлению порядка. – Я не понимаю, как это может ощущаться одновременно, но я чувствую невесомость во всем теле и вместе с этим невероятную тяжесть в голове, а также в руках и ногах.

- Не страшно?

- Нет, нет! Что вы! Это такое... Это такое ДОБРОЕ ЧУВСТВО. Это сама ДОБРОТА.

Душа Ирэн очнулась от своего слишком долгого оледенения. Она растаяла и снова стала живой и горячей.

На просторах Души медленно всходило Солнце. Вместе с ним засветилась Надежда. Начинался новый День. Для Человека в этом мире свет Надежды означает возвращение к Жизни.

Боль оставила Ирэн через две недели. Она, которую я при первой встрече назвал «Неподвижной», – оказалась на редкость динамичной, способной и дисциплинированной ученицей. Все схватывала на лету. Не задавая лишних вопросов, Ирэн все старалась понять сама. Начала много читать. Находила такие книги, что я диву давался. «Мне бы такие способности к обучению», – думал я...

Мы работали вместе. «Вместе» - это огромная сила. Она делала свою часть работы очень хорошо, уделяя своим индивидуальным занятиям много времени и сил. И, что самое главное, вкладывала много желания в свое стремление каждый раз достичь новой вершины в восхождении к Высоким Энергиям.

Я объяснил Ирэн, что такую болезнь, как у нее, можно победить только при условии, если мы вместе – она и я - совместными усилиями, достигнем уверенного и стабильного уровня получения редких, труднодостижимых, очень тонких и сильных Высших Вибраций.

И она сделала это!

 



 

И ОНА СДЕЛАЛА ЭТО! Через полтора месяца Ирэн пришла ко мне с результатами очередного обследования. В нем беспристрастно регистрировалось исчезновение мелких и значительное уменьшение крупных метастаз. В тексте медицинского описания не было никаких эмоций. Одинаково равнодушно на таких листках пишется и об обнаружении страшного и об отсутствии оного.

Но не только успех потряс меня, когда я читал описание снимков. Случайно я обратил внимание на дату рождения, которая стояла рядом с фамилией, именем и адресом Ирэн.

Все эти шесть недель работы мне было не до того, чтобы рассматривать ее внешность. И она, и я были всецело поглощены процессом освоения ею азов и инструментов Биоэнергетической Интуитивной Саморегуляции. Конечно, было видно, что Ирэн меняется день ото дня. Но меня волновали положительные и серьезные перемены в ее биополе. Для нас обоих гораздо важнее было то, как быстро восстановился объем и усилилась стабильность качества ее Энергии. И я, не задумываясь, радовался тому, что Ирэн все лучше и лучше выглядит. Так было хорошо, что от ее облика все сильнее веяло здоровьем и уверенностью человека, возвращающего себе утраченные силы. Но вот этого я не понял. Любая женщина давным-давно бы догадалась, а я нет.

Я поднял взгляд от листка в моих руках и уже по-другому посмотрел на Ирэн, сидящую передо мной с выражением торжества на лице. Ругать себя за невнимательность и недогадливость было поздно. Только сейчас я увидел то, что так ценится людьми, но встречается так редко.

Красота. Зрелая и победная Женская Красота была во всем. Солнечный ореол ее рыжих волос выгодно оттенял молодость упругой разглаженной поверхности ее лица. Глаза Ирэн притягивали. В них была Тайна. Извечная тайна женственности. Они завораживали загадочным светом. Вокруг глаз не было видно ни одной морщинки. И в них снова лучилась даль небесной синевы.

Былая красота вернулась к Ирэн. Теперь уже надо было выискивать в ней следы той безнадежно разрушенной временем женщины, какой она пришла ко мне в первый раз.

Как это получилось, что я ничего не заметил? Или это произошло только сегодня?

- Я что-то неправильно поняла? - Спросила Ирэн, неверно истолковав мой взгляд, – там действительно написано, что «ОНИ» уменьшились и исчезли?

- Да, да. Все правильно вы поняли, - откликнулся я, – и от растерянности совсем невпопад спросил. – Скажите мне. Вам что, – действительно тридцать семь лет?

Она весело улыбнулась в ответ. И я вспомнил, как совсем еще недавно, сидя в этом же кресле, Ирэн училась заново улыбаться, плакать и смеяться. Тогда она выглядела лет на двадцать старше.

- А что, – непохоже? Моей дочери скоро уже семнадцать. Я вышла замуж сразу после окончания школы за одноклассника. Это была такая смертельная любовь! Ну, как вам этот листочек? Наша взяла, а?! Как вы говорите? - «Надо только сильно захотеть». – Значит, мы оба хотели очень неплохо, – она хитро взглянула на меня, ожидая реакции на свою намеренную безобидную двусмысленность.

За этот месяц между нами сами собой установились отношения двух ровесников, соревнующихся в остроумии. Мы оба любили острить, порой на грани приличия... И не знаю как она, а я нашел в ней сильного соперника и часто с удовольствием проигрывал состязания, по-мужски неуклюже отставая в сообразительности и находчивости.

- Хорошо, что вы хотели сильнее, только из-за этого результат пришел к нам обоим одновременно, – нашелся я. – И был награжден удовлетворенным смехом Ирэн. Она была в прекрасном настроении и великодушно прощала мне мою «нетонкость».

- Что мы изучаем сегодня? – спросила она. Мне так нравится все, что вы рассказываете про чакры и китайские меридианы. Вы их так любите!

- Сегодня мы будем расширять границы ваших возможностей. Иначе мы не сможем удержать эту болезнь там, куда мы ее послали, – опять некстати напомнил я о нашем общем враге. Она сразу стала очень серьезной.

- Сегодня такой день. Такой день! – сказала она неожиданно строго. Я опять удивился мгновенной быстроте смены ее настроений. – Я не на исповеди. И вы не проповедник. Но сегодня мне очень хочется сказать вам о том, что все перемены в моей жизни произошли из-за вас и из-за моей дочери. Я здесь абсолютно ни при чем.

- Ну уж и ни при чем, – попытался я вернуть ее к легкой интонации обмена шутками. Но она продолжила также серьезно, не обратив никакого внимания на мои попытки опять навязать ей легкомысленный тон.

- Вы помните нашу вторую встречу, когда я плакала здесь у вас? Я этого не забуду никогда! Моя Катюша утром того дня не пошла в школу.

- Как это? «Не пошла»?

- А вот так!

До окончания школы Катюше оставалось совсем немного. Училась она всегда очень хорошо и в школу ходила с удовольствием. Но в последнее время оценки ее были непривычно низкими. В это утро она встала как всегда рано. Оделась, умылась, причесалась, позавтракала и села на стул у двери. Ирэн спросила ее, в чем дело, а в ответ дочка тихо и твердо сказала:

- Я не пойду в школу и, вообще, – больше никуда и никогда не пойду. Буду сидеть около тебя до тех пор, пока ты не умрешь. А когда ты уйдешь, – я умру тоже!

- Моя Катюша, видите ли, не может жить без своей любимой мамочки. И не хочет. Она всегда была такая тихая-тихая, но я, – ее мама, – и очень хорошо знаю, что прячется за этой обманчивой тишиной. Моя дочь очень похожа на меня. Такая же упрямая. Я тоже когда-то давно была тихоня. А прожила жизнь так своевольно. Никого не слушала. Делала, что хотела.

- И что вы ей сказали? – спросил я, торопясь услышать, что же случилось на самом деле.

- Каюсь. Я ничего не поняла сначала. Сказала ей, чтобы она не капризничала. И если она боится, что плохо подготовилась к очередному экзамену и поэтому не хочет идти в школу, то это стыдно для такой взрослой девочки, как она... – ну и все такое прочее, что обычно говорят в таких случаях. Я не сразу поняла, что здесь что-то не так. Это был не просто каприз или случайное упрямство. Это было нечто гораздо более серьезное и важное. – Я продолжала говорить о том, что я опоздаю на работу и мне некогда с ней тут возиться.

- Это мое Решение! - прервала Катюша свою маму, – Важно, чтобы ты знала и поняла меня правильно, – я хочу все время быть с тобой. Для меня все это уже решено. Я же вижу, КАК ТЕБЕ ТРУДНО ОДНОЙ!

Внезапное внутреннее озарение, идущее из самой глубины ее существа, заставило Ирэн замолчать и посмотреть на Катюшу внимательнее.

Ирэн внезапно поняла, что только сейчас она в состоянии по-настоящему осознавать реальность того, что ее окружает. До этого все вокруг казалось мутным, на все она смотрела как сквозь закопченное стекло. В это мгновение Ирэн показалось, будто что-то переключилось у нее внутри и исправило «настройку резкости».

Вспыхнул Свет, который идет прямо из сердца Человека. Свет Мудрости нашей всезнающей Души. Окружающий мир вдруг предстал перед ней таким, каков он есть на самом деле – очень разным. Жестоким и прекрасным, добрым и несчастным, гармоничным и уродливым, сильным и слабым. Созданным для счастья и безжалостно рассыпающим горе для тех, кто меньше всего его заслуживает.

Ирэн стала видеть все отчетливо, до мельчайшей детали. Внутренний Свет, идущий от Души одного человека к Душе другого, – осветил, дал возможность остро и ясно почувствовать чужую боль, боль ее ребенка, так же сильно, как свою собственную.

Катюша ТАК смотрела на свою мать! Ирэн сразу поняла, что «такой» она еще не видела свою дочь. ТАКОЙ она ее просто не знает.

- Это же мой ребенок! Моя единственная, ненаглядная доченька, – подумала Ирэн, внезапно осознав все, что происходило в Катюшиной маленькой головке и в ее большом сердце. – Что я наделала! У нее же никого нет, кроме меня. Я про нее просто забыла. Так увлеклась своими страданиями и страхами, что не помнила ни о чем. Она же – ЧЕЛОВЕК! Я знаю, – она меня любит. А я молчу, не обращаю на нее никакого внимания. Как будто это только моя боль и она никого, и ее в том числе, не касается. А ведь ее это касается так же сильно, как и меня! И она... Она такая взрослая! – Ирэн подошла к дочери, обняла и молча долго стояла, крепко-крепко обнимая ее худенькое, замерзшее от внутреннего ужаса тело.

И тогда Катюша начала шептать ей прямо в ухо горячо-горячо, как когда-то давно в детстве, прижимаясь к своей единственной и самой дорогой маме все сильнее и сильнее.

- Мамочка! Я тебя так люблю. Так люблю! Я не могу без тебя. Ты у меня такая сильная. Ты самая лучшая на свете. Ну почему ты все время молчишь? Я иногда боюсь смотреть на тебя, потому что мне кажется, что ты уже не здесь, не со мной. Ты порой так смотришь, что я понимаю, ты ничего не видишь перед собой. Это так страшно! Я боюсь за тебя. Мне страшно за себя... Я тебя очень прошу, СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ! Ты же все можешь. Помнишь? Когда я была маленькая и сильно болела, ты все время что-то придумывала, и я всегда очень быстро выздоравливала. Я всегда так гордилась, что ты у меня самая красивая, самая умная и смелая. Ты ведь ничего никогда не боялась. Помнишь?! Ты всегда была такая... надежная. А теперь... Теперь я чувствую себя такой маленькой и несчастной. Я знаю: я должна что-то совершить. Так нельзя! Ты должна знать, что ты не одна. Я с тобой! Навсегда! Что бы ни случилось! Я все для тебя сделаю. Все, – что надо. Только скажи мне. Но что? Что я могу? Ну, пожалуйста, не пугай меня больше! Я тебя очень! Очень прошу, – сделай хоть ЧТО-НИБУДЬ! Мамочка моя!

Ирэн почувствовала, что ее сердце бьется так же часто, так же сильно, как сердце ее дочери. Она ясно представила себе все, что передумала и перестрадала ее Катюша за весь этот длинный год. Самый долгий и тяжелый год ее маленькой жизни.

Катюша замолчала. Сердце ее стало биться тише и спокойнее. Она как будто отогрелась в объятиях матери. И тогда Ирэн начала говорить ей в ответ. И чем больше она говорила, тем сильнее она сама верила в смысл тех слов, которые она сейчас, твердо и уверенно шептала на ухо своей любимой дочке. Ирэн доверяла себя и свою сокровенную тайну самому любимому ЧЕЛОВЕКУ.

- Не бойся, Катюша. Ничего не бойся. Родная моя, я всегда буду с тобой. Я не умру. Я обещаю! Я обязательно выздоровею. Я знаю это. Верь мне, верь. Мы будем с тобой вместе долго-долго... Всегда! Я клянусь тебе в этом! Я тебя тоже очень люблю. Солнышко мое, ненаглядное. Я для тебя все сделаю. Все! Мы с тобой самые умные и сильные. Вдвоем нам ничего не страшно. Ведь мы так любим друг друга. Спасибо, родная моя. Как хорошо, что ты есть у меня! Доченька моя... Любимая!

Теплое дыхание Веры и Любви вернуло им снова полноту и цельность оборванных нитей святого единения между самыми близкими и сильно любящими друг друга людьми. Единения между Матерью и ее Ребенком.

Они не плакали. Слезы ничем бы не помогли, ничего бы не облегчили и не улучшили. Общее горе сделало их сообщниками и союзниками в этом мире, где даже самые лучшие люди болеют и оставляют своих детей в одиночестве.

Ирэн посмотрела на меня, как будто пытаясь понять по моему лицу, что я думаю обо всем, что я сейчас услышал. Для нее это была высшая степень доверия: рассказывать другому человеку такое глубоко-личное. То, что касается только двоих человек. Ее и дочери.

- Это называется: «Внутреннее Прозрение», – сказал я, выдержав паузу. – Большинство людей, оказавшись в вашем положении, стараются отгородиться от всего мира или спрятаться. Кто более эмоционален, те просто замолкают и уходят в самозащитное равнодушие. Кто посильнее пытаются сделать вид, что ничего особенного не произошло и все как-нибудь само собой образуется. Мало кто из людей может сразу взять себя в руки и начать действовать, то есть искать выход, пытаться понять и искать причину того, почему именно с ними случилась эта страшная беда. И поэтому многие, слишком многие теряют самое дорогое в этой ситуации - ВРЕМЯ.

- ? – Ирэн молчала, превратившись в один требовательный Знак Вопроса, и ожидала от меня продолжения.

- Никто точно не знает, почему у человека возникает и откуда приходит эта БОЛЕЗНЬ. Есть очень много гипотез на этот счет. Мне кажется, что я постепенно начинаю понимать биоэнергетическую причину ее возникновения

- Вы знаете причину моей болезни?.. Так скажите мне ее скорей! – Немедленно отреагировала Ирэн. – Сейчас вы можете меня понять: я готова на все. Я ДАЛА МОЕЙ ДОЧЕРИ КЛЯТВУ: ВЫЗДОРОВЕТЬ, ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО!!!

- Я понял это, – сказал я осторожно, – и должен сказать вам, что я открыл или мне кажется, что я открыл, механизм того, как образуются, каким образом возникают основные биоэнергетические искажения и нарушения, которые рано или поздно могут привести человека к этой проклятой проблеме. Я думаю, – вы достаточно много узнали про Законы жизни Биоэнергии и, надеюсь, – сможете понять и принять мою версию. – Ирэн не проронила в ответ ни слова. Всем своим видом она показывала мне, что превратилась во внимание и слух.

Я внутренне собрался. Я должен был рассказать ей все. Потому что если такой человек, как она, тоже болеет этой страшной болезнью. Значит и она. Она тоже имеет свои причины.

Прошло уже много лет с того дня. Сегодня я знаю, понимаю и умею гораздо больше. А тогда... Тогда я только начал формирование моей идеи о причине возникновения страшной и непонятной болезни.

- Хорошо. Я объясню вам. Только не перебивайте меня, я на все вопросы отвечу, когда закончу. Это очень трудно сформулировать. Но я попробую.

Говоря очень просто, – клетка, живая клетка человеческого организма, которая есть основа нашей жизни, внезапно, вне всякой логики и совершенно стихийно отменяет свою смертность и становится практически бессмертной, размножаясь хаотично и жадно... И ее неуместное своеволие становится причиной гибели ее хозяина. Вот практически и все, что известно. Моя практика привела меня к выводу, что в основе страшного факта перерождения клетки, – самого «завода» смертельного механизма ее бесконечного роста лежит сильнейшая Энергия. Эту невероятно сильную и концентрированную Энергию, дающую начало этому самоубийственному процессу, рождают... наши чувства, эмоции и... наша нерешительность. Энергия не виновата. Виноваты мы сами, потому что невежественны, злы и обидчивы. Мы все, даже самые лучшие из нас, совершенно не умеем принимать решения. Особенно, если это касается нашего самолюбия.

Каждый понимает слово «самолюбие» по-своему. Одни думают, что это гордость, другие, – что это завышенная самооценка. Я же думаю, что самолюбие - это вполне закономерное ожидание личности Человека, что этот Мир примет его и оценит так же высоко, как сама личность оценивает самое себя... А это происходит так редко. Мы не можем простить это всему Миру, забывая, что жизнь очень сложна и неоднозначна. Мы - слишком требовательны и все время пытаемся самореализоваться, а вернее, – «самозаявиться» по мере сил, способностей, понимания и уровня развития, добиваясь признания. Но его нет среди людей. А тем временем, Биоэнергия... – Я задумался и замолчал.

- Я, кажется, начинаю понимать, медленно проговорила Ирэн. – Мы что-то такое неправильное делаем со своей Энергией и со своими эмоциями и, таким образом, сами себе «запускаем» ужасный процесс.

- Вот именно, – обрадовался я ее неожиданной и такой своевременной помощи. – Вот именно! – Мы сами! Как бы это объяснить? Биоэнергия приходит к нам для того, чтобы мы могли осуществить в нашей жизни все решения, которые делают нас все больше и больше ЧЕЛОВЕКОМ... Наши эмоции зовут Биоэнергию – и она приходит к нам, готовая служить. Но мы так нерешительны и... глупы!

Любая сильная жизненная встряска пробуждает в нас неведомые огромные силы и мы... ничего с этими силами не делаем. Не принимаем никакого решения. Не говорим ни «да», ни «нет». Но ни на минуту не отпускаем от себя Энергию, не позволяя ей быть потраченной на что-нибудь другое.

Есть одно очень известное явление. Фрейд, его первооткрыватель, назвал этот сложный психологический процесс «сублимацией». Природа создала для человека защитный механизм с целью переброса или разрядки слишком сильного эмоционального, а, следовательно, и энергетического, напряжения, непосильного для неокрепшей психики и сознания маленького ребенка. Обычно это происходит, если мир с порога встречает только что родившегося нового человека неласково и его детство сопряжено с сильными страхами и неосознанными порочными влечениями. Со временем сублимация переводит все это глубоко в подсознание, и детская конфликтная энергия становится основой возникновения всех наших комплексов и фобий. Происходит это только в детстве, когда формируется человеческая личность.

У взрослого человека этот «предохранитель» нашего организма или не такой сильный, или просто отсутствует. Да и наши страхи, и упрямство уже другие. Энергия никуда не переходит и не трансформируется ни в какие фобии или комплексы. Она копится, копится и копится... Человек страстно желает чего-то невероятно важного для него и ничего не делает, чтобы добиться своего. Не может никак достичь исполнения своего желания и не имеет достаточно сил и понимания, чтобы собраться с силами и принять решение. Иногда, в конце концов, самое правильное, – это отказаться от всего, что так хочется и дорого. Если нет другого выхода, – это лучшее, что мы должны сделать. Многие задачи и желания, которые мы ставим перед собой, на практике неосуществимы. Или мы хотим то, чего просто нет. Не бывает идеальных людей, не бывает идеальных чувств. Все мы только к ним стремимся. Они еще НЕ – возможны. Об этом хорошо мечтать. Но где же реальность? Требовать можно только от себя.

Целенаправленная Биоэнергия у такого одержимого «мечтателя» продолжает накапливаться, становится чересчур сильной, опасно напряженной. Ее становится много, слишком много. Ее локальная концентрация увеличивается настолько... что она, рано или поздно, взрывается внутри человека, достигнув только ей одной известного предела. Организм не выдерживает этого постоянно растущего напряжения. Оно оказывается таким огромным, что кому-то или, вернее, чему-то внутри нашего организма дает возможность добиться бессмертия раньше времени. Раковое перерождение клетки – это выход и разрядка скопившейся, когда-то положительной, а ныне разрушительной Энергии... Разрушительной для Человека, который ею так и не воспользовался. Так долго – ничто, даже очень хорошее, не может оставаться без дела.

Невероятность и парадоксальность бессмысленного зла взбунтовавшейся против своей добровольной смертности обычной и до поры до времени добропорядочной человеческой клетки – это показатель огромной потенциальной Силы, которую способен аккумулировать в себе человек... Это случается у тех из нас, кто бездумно и опасно надолго загоняет себя в середину неразрешимого конфликта между желаемым и реальным... Тем самым человек ставит себя в такую ситуацию, когда его страсти и желания, а вместе с ними и Энергия для их достижения и осуществления, так и не получают, причем очень-очень долго не получают, необходимого и своевременного решения или выхода.

И неважно, правильное или неправильное это решение, верный или неверный это выход. Природа не претендует на роль судьи. Она требует одного: Человек всегда должен уважать и знать ее основы и всегда следовать ее законам.

Вода – это хорошо. Мы строим водохранилища. Собираем и собираем воду, чтобы ее было как можно больше. Но вот приходит весенний паводок. И из мирного союзника Вода превращается в грозного мстителя. Это месть вовремя необузданной Стихии за нашу глупость и непредусмотрительность. Горе тому, кто вовремя не построил отводной канал для сброса талой воды. Не принял решения, не дожидаясь того момента, когда любые решения и поступки совершаются уже слишком поздно. Есть на свете вещи, которые человек пока еще не может отменить. Он может только определить заранее, где для него находится зона риска и насколько он может переступать дозволенные границы.

Мы должны быть честными с собой и со своей жизнью. А мы так невежественны и по-детски наивны. Мы, не раздумывая, с головой окунаемся во взрослые страсти и чувства, надеясь, что нас встретят с пониманием и уважением. Но совершенно не думаем о том, что, во-первых, все не так просто, а во-вторых, долг обязательно «платежом красен».

Мы-то сами кого-нибудь ценим или чем-нибудь по-настоящему дорожим?.. Да в первую очередь, себя не ценим! Сами не делаем, а от других ожидаем невозможного. Вот и вы, наверное, сделали что-то подобное, а теперь, когда пришла расплата.

Я был вынужден остановиться, потому что с Ирэн происходило нечто невообразимое. Ее глаза вдруг стали неправдоподобно огромными, и в них появилось выражение невыносимого страдания и мучения. Этого я никак не ожидал.

Это была мольба. Немая, обращенная ко мне, мольба остановиться и больше не заставлять ее так невероятно жестоко страдать. И я понял. То, что я сейчас сказал, не в меру распалившись, сделало Ирэн очень больно.

Пауза затягивалась. Мы оба молчали. И она, и я понимали в эти минуты, что сейчас, вот прямо сейчас, произойдет что-то очень важное.

- Я знала! Знала это... – начала говорить первой, Ирэн, – Я всегда чувствовала, что я должна прекратить это и не могла... Не могла! – Глаза ее наполнились слезами. Я молчал. Мне нечего было сказать. Если она начала сама, то она должна закончить без моей помощи. – Я всегда чувствовала, что должна прекратить это... САМОИСТЯЗАНИЕ!

- Расскажите, – выдохнул я. – Я помогу вам.

- «Это была Любовь», – негромко сказала Ирэн.

 



 

«ЭТО БЫЛА ЛЮБОВЬ», – НЕГРОМКО СКАЗАЛА ИРЭН. Любовь началась в последнем классе школы и не закончилась и сегодня. Ирэн была единственная рыжая на весь класс. Он был единственным блондином. Она была лучшей в классе. Он был самый последний. Но все его любили, потому что он был очень веселый. Учеба просто не была в центре его интересов. Она была тихая, он – шумный. Она тосковала от отсутствия внимания к ней. Стеснялась своей огненной рыжести. Он не боялся ничего и страдал оттого, что никто не воспринимал его всерьез. У его родителей были перманентные, очень сложные разводно-сходные отношения, поэтому им никто никогда не занимался, кроме его старшего брата. Разница в возрасте между братьями была всего пять лет. Роберт был единственным человеком в мире, который обращал хоть какое-то внимание на него, пока он был маленьким мальчиком. Но пришло время, и Роберт очень рано женился, жил отдельно, у него родился сын. Эти житейские обстоятельства прервали связь между братьями. Странным в этой ситуации было то, что младший был этому даже рад. В школе Роберт считался вундеркиндом, он был из породы умных положительных «очкариков», и поэтому младший брат боялся и не очень любил его. И было за что: такой старший брат давал повод родителям и всем, кто знал их обоих, говорить: «В семье не без урода!» Ирэн даже считала, что он учился плохо из чувства протеста.

Протест рождался в нем из-за постоянной образцовости его старшего брата и тех кривых ухмылок, с которыми встречали его родители конец каждого учебного года.

- Да, ты совсем, совсем не Роберт! – задумчиво говорила его мама. – Ты весь в своего отца. У него в роду так никто и не получил высшего образования. – Отец немедленно вскипал в ответ, и начиналась обычная перебранка двух эгоистов, которым важен не повод для скандала, а возможность еще раз доказать свое превосходство.

Ирэн же была единственная у своей мамы. Та была очень одинока и находила выход своей нерастраченной любви в том, что полностью растворялась в своей ненаглядной доченьке. Такой удачной и умной. Только немного слишком рыжей.

Ирэн помогла ему как-то раз по математике, потом другой. Ей сначала было просто жалко его, такого заброшенного, никем не любимого. Она не знала, как опасно романтически настроенным девушкам жалеть кого-либо. Позже Ирэн стала помогать ему уже по всем предметам. Он смог, благодаря ее стараниям, окончить школу почти хорошо.

Она полюбила его сразу и навсегда. В нем было много такого, чего так не доставало ей. Ее восхищала его свобода мысли и поведения. Его Независимость и ранняя взрослость вызывали у Ирэн немой восторг. Шумные, вечно ссорящиеся родители, были очень непоследовательны. Считали его неудачным сыном и... выражали свою любовь в соревновании подарками. Даже в этом все время пытаясь превзойти друг друга. Он принимал подарки совершенно спокойно, абсолютно не придавая им никакого значения. Он знал всему цену и хитро пользовался домашней междоусобицей. Он получал от этого свою выгоду, совершенно не боясь того, что очень часто его поведение становилось поводом для еще одного скандала между родителями. Одним криком меньше или больше – не все ли равно.

Она была достаточно наивна для того, чтобы поверить в то, что он очень хороший и несчастный. А плохая учеба и его лень – это дело временное. Она все возьмет на себя. Так она думала. Так и делала. Они вместе пошли учиться в университет. Она помогала ему даже тогда, когда была беременна и очень плохо себя чувствовала... Родилась дочка. Ее появление в их жизни, казалось, укрепило любовь с новой силой. Так, по крайней мере, думала Ирэн.

Муж учился и работал ночами. Ей пришлось оставить учебу из-за ребенка, хотя мама и помогала.

Девочка росла очень трудно, не вылезая из болезней. Он окончил университет уже без нее и пошел работать. Катюша подросла. Ирэн возобновила свои занятия. Все было хорошо. Ничто не предвещало трагедии.

На пятилетие дочери было приглашено много гостей. Было шумно и весело... Ирэн не придавала никакого значения тому, что многие как-то по-особому - оценивающе - смотрели на нее. Он был такой успешный, а она все еще была маленькой рыжей девочкой. Именно тогда муж представил ей свою коллегу – серьезную и привлекательную, даже красивую женщину, явно старше их лет на пять... Ирэн только показалось странным, как эта женщина смотрела на нее весь этот вечер. Испытующе. Как будто делала в уме какие-то сложные расчеты. Больше Ирэн ее никогда не видела.

Ирэн любила так сильно, как сейчас уже, наверное, никто не умеет. Может быть, сказывались тихое романтическое детство и любовь к серьезной литературе. А, скорее всего, – это был просто талант. ТАК ГЕНИАЛЬНО ЛЮБИТЬ! Но все гении приходят к нам или слишком рано, или слишком поздно. Человечество оценивает их по заслугам всегда после того, как, затравив их до смерти, доведя до отчаяния или до сумасшествия, запоздало спохватывается. И тогда гениальная картина нищего, умершего от голода и непризнания Ван Гога - продается за миллионы долларов. А на какие миллионы оценить способность гениально любить?

Спустя неделю он пришел с работы очень рано. Странно вел себя весь вечер. Много играл с дочкой, разговаривал и шутил с ней, хотя обычно не слишком вникал в ее дела, как всегда привычно и в деле воспитания ребенка всецело полагаясь на свою умную жену. Он, кстати, так и называл Ирэн: «Умница. Умница моя». Это было самое частое слово в его обращении к ней.

Видимо любить он не умел. Мог только пользоваться тем, чего ему самому так не доставало. Умел казаться, а не быть. Приспосабливаться, а не жить.

Когда он сам уложил Катюшу спать, он вышел из комнаты дочери и сказал бесцветно, голосом, в котором угадывалась боязнь скандала. Он так и не понял любви и характера Ирэн. Он сказал, что любит другую женщину. Не может и не хочет обманывать никого.

Ирэн молча выслушала его, собрала его вещи и даже пожелала ему счастливого пути в его новой жизни с его новой женой.

Сначала он еще довольно часто приходил к Катюше или брал ее на выходные к себе. А потом это стало происходить все реже и реже. И вот уже семь лет, как он исчез из их жизни. Ирэн ни разу ему не позвонила, на вопросы дочери отвечала всякими историями и дождалась, когда она повзрослела, и сама во всем разобралась. Вопросов дочка больше не задавала. Дядя Роберт заменил ей отца. Он приходил к своей племяннице регулярно. Помогал Катюше и помогал Ирэн, виновато смущаясь, когда его благодарили. Его жена была против того, чтобы он ходил в дом разведенной женщины. Но он всегда говорил:

- Катюша моя племянница. Это мой долг! Должен из моей семьи хоть кто-то отвечать за свои поступки.

Для всех Ирэн была спокойной и уравновешенной. Она стойко и уверенно, совершенно самостоятельно выходила из всех материальных и моральных сложностей жизни без мужчины в доме. Постепенно ушли материальные проблемы. «Умница» и в работе оказалась очень удачливой и талантливой. Про ее личную жизнь не ходило никаких сплетен и слухов.

Потому что ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ – НЕ БЫЛО! Не было вообще. Вместо нее были дочь, гордость и непонимание того, как это могло произойти, и кто виноват во всем. И Обида!.. И двенадцать лет непрестанных мыслей. Мыслей. МЫСЛЕЙ! Не было ни слез, ни рыданий, – только одна огромная Тоска! Годы не смогли уменьшить остроту потери и тем более не смогли унести с собой обиды на его предательство.

Ирэн обиделась... Сильно. Без прощения, без объяснений и попыток успокоиться и выбросить его из сердца и из головы, так же, как он выбросил ее и дочь. Она все это время любила его! Обида и Любовь смешались для нее в одно сложное, но могучее чувство без названия, без радости и без выхода.

Она жила, упиваясь этим сладко-горьким чувством. Оно перехватывало дыхание, сжимало сердце, и казалось, что именно оно давало силы выживать и растить свою дочку так, чтобы она в своей счастливой поре раннего детства ничем не отличалось от других детей.

Зато наедине с собой Ирэн очень сильно отличалась от всех! Ее гениальный талант «любить один раз и навсегда» - жег ей грудь, сушил губы и глаза.

Когда она заболела, первой мыслью ее было: «Так тебе и надо! Неудачница!» Казалось, что теперь найден выход из этой многолетней пытки. Пока... Пока не пришел тот день, когда ее Катюша сказала, что не пойдет в школу.

- С того самого дня, уже шесть недель, я ни разу не вспомнила о нем. Я только теперь понимаю, откуда у меня так много сил. Вы и Катюша что-то такое сделали со мной, что я избавилась от этого удушающего, кошмарного чувства ОБИДЫ. – Ирэн смотрела на меня прямо и открыто.

А я вдруг вспомнил, как выглядел коричневый кинжал у нее над головой. И думал, что не зря говорят, что бывает «Смертельная Обида». Обида, зовущая к человеку Смерть! Преждевременную и такую незаслуженную. Теперь я понимал, что именно обида вскормила это зазубренное чудовище, дала ему право на существование. А как задыхалась ее ДУША в этом нечеловеческом, душном мучении целых двенадцать лет!

Конечно, я обратил внимание на то, что было самым важным. Она ни слова не сказала о том, что избавилась и от своей безответной Любви. Это должно было произойти также безоговорочно, как Ирэн прогнала прочь свою Обиду. Я знал, что Любовь не убивает никого, если только ее не предают. И я решил, что сейчас деликатнее и правильнее будет не напоминать ей об этом.

- Сама разберется. Так будет лучше, – думал я. Не хотелось трогать больное и саднящее. Хотелось верить, что теперь и это тоже уйдет, что еще есть время, и она сейчас все понимает. Как я ошибался.

 



 

КАК Я ОШИБАЛСЯ! Прошло много времени. Больше года. Прошла еще одна Осень, которую так любила Ирэн. И пришла какая-то странная, непонятная Зима: Туманная. Было холодно и сыро. На душе было зябко. Не все было гладко в моей жизни.

Но горячо и интересно проходили наши встречи с Ирэн. Она приходила ко мне раз в неделю. Ей было назначено очередное обследование через месяц. Я вместе с ней с надеждой ждал его, как экзамена. Все было хорошо. Ничто не предвещало беды или особых перемен.

В этот день все было как обычно. Для меня, но не для Ирэн. Она была другая...

Другой была ее Аура. Размеры ее были огромны. – Это был не менее чем десять метров в радиусе, огромный правильный Овал плотной, густой и сильно концентрированной Биоэнергии. Она, большим, клубящимся облаком, окутывала все тело. Движение силовых потоков внутри ауры было размеренным, уверенным и даже - величественным.

Все энергетические центры полностью восстановили свои «обороты». Чакры были необычайно сильны. Абсолютно новым был редчайше быстрый уровень мощного вращения их спиралей. Это создавало внутри самой ауры Ирэн поразительный эффект бесценной прозрачности невидимого, фантастически - скоростного движения.

Эта «прозрачность» знакома каждому, кто видел, как от сильно разогретого дорожного асфальта в очень жаркий день вверх поднимается «нечто». Это нечто угадывается в прозрачном, раскаленном от палящего солнца воздухе, в волнах чего-то тоже прозрачного и непонятного, всплывающего медленно-медленно вверх. Оно такое сильное, что очертания предметов становятся зыбкими и расплывчатыми. И само оно тоже не имеет границ. Взгляд обязательно останавливается на этом эффекте нереального, не из этого мира - марева. Такой маленький мираж внезапно, всего лишь на короткий миг, останавливает наше суетливое внимание и уносит нас в другие измерения. Наш устойчивый реальный мир вдруг становится ареной волшебного и впечатляющего Действа... Камни и трава плывут, отрываются от земли... Нет прямых линий - все изломано и неузнаваемо, теряет привычную определенность и незыблемость. В этом Действе чувствуется неведомая нам Сила. Прозрачное движение – на прозрачном фоне. Напоминание о том, что «есть в этом мире, друг Гораций»: Тайна.

Большая Тайна.

Я знал из своего опыта, что эта прозрачность – большая редкость. Она достигается путем неимоверных усилий, и удержать ее очень трудно. Даже самые великие Йогины получают ее только на миг и раз в жизни. Это – подарок. Если есть эта прозрачная сила – никакое зло человеку не страшно. Он – сильнее всех и вся. Можно только догадываться о том, что эта прозрачная мистическая сила - свидетельство того, что Душа человека избавилась от оков его земной слабости, дышит вольно и легко воздухом Высшей Свободы.

- У вас что-то случилось? – спросил я Ирэн осторожно. За прошедший год я научился относиться очень почтительно к ее независимости и гордости. Уважение, которое внушала мне ее личность, заставляло меня в разговоре с ней обдумывать не только слова, но даже интонацию, с которой эти слова произносятся.

- От вас ничего нельзя скрыть. Да! Случилось!!!

Она так это сказала. Я насторожился. Непонятно было хорошим или плохим было то, что с ней произошло.

- Он вернулся ко мне.

- ?

- Он ушел от своей жены. Просто пришел, без звонка и предупреждения. Пришел ко мне... и остался. Он так несчастен! Ему больше некуда идти.

- Когда это случилось? – Ошеломленно спросил я.

- Это произошло два дня назад. Я не знаю, что это значит, но я не могла не пустить его. Это выглядит продолжением всего, что творится со мной весь этот год. Сначала Здоровье мое вернулось ко мне. Теперь вот вернулась Любовь.

- «Любовь!», – понял я. – Вот откуда эта Прозрачность и эта Сила. Что же дальше?

- Мне все равно, правильно это или нет, – жестко сказала Ирэн, продолжая, – и только знаю, что это то, что я хочу больше всего на свете. Не буду думать ни о чем. Надумалась уже.

Счастья не было в ее словах. Я остро почувствовал это. Но что тут можно было сделать?

- Поживем: увидим, – кратко отреагировал я. – Надеюсь, что это к лучшему.

Мы оба не хотели больше об этом говорить. Интуиция молчала и у нее, и у меня. Вернее, не хотелось спрашивать ее ни о чем. Есть моменты в жизни, когда никто не хочет смотреть в Будущее. Смотри – не смотри... – Настоящее – неотвратимо. Оно слишком подготовлено всем, что пройдено за годы жизни. Я только чувствовал что-то затаенное в выражении ее лица, какую-то невысказанную муку. Я самонадеянно успокаивал себя тем, что я понимаю это тайное страдание. Я думал, что она, как и я... не говоря ни слова об этом, – не доверяла тому, что произошло. Что мы оба не доверяли... Ему!.. К несчастью!

Но что можно было предпринять? Любовь опять ничего не спрашивала. Ей не нужны были ни наш опыт, ни наш ум. У нее своя логика и своя жизнь. Если она действительно живая.

А для Ирэн любовь никогда и не умирала. Ее Аура продолжала обнажать передо мною правду о Человеке, живущем в полную силу, отпущенной Богом настоящей страсти. Все было чисто. Никаких пятен. Никаких помех. Здоровое, сильное существование и совершенная жизнь Биоэнергии, избавленной от грязи и суеты этого неправедного мира.

- Пойду наверх, – подумал я, – «внизу», если есть такая прозрачность - уже нечего делать.

Я дотронулся своим Лучом (рукой это сделать было нельзя) – до Серебряной Нити Ирэн, и она повела меня далеко ввысь... Там – высоко-высоко – все было прекрасно и хорошо.

 



 

ТАМ – ВЫСОКО-ВЫСОКО – ВСЕ БЫЛО ПРЕКРАСНО И ХОРОШО. Голубое и белое тонко переплетались с блеском лунного света Серебряной Нити. Создание гармонии и совершенства этого мира пока возможно только там – в его далекой, редко досягаемой Высоте. Здесь человек соединяется с Вечным и Прекрасным, а наши обиды и несчастья не могут сопровождать нас на таком расстоянии.

Но я опять ошибся. Поднявшись еще выше, я увидел... Зазубренный кинжал. Маленький и острый. Его никто не отменил. Он был так неуместен здесь в этой небесной голубизне. И все же. И все же - он был здесь. Его присутствие не обозначало никакой угрозы. Он плавал среди других белых облачков, такой же невесомый, как и они, – просто другой по цвету и с более выраженной формой.

- А что, если? – решил я. И забыв обо всем, – о том, что здесь не воюют, – набросился на него. Я пытался хоть что-то сделать с ним, но все было тщетно.

Вдруг я очутился в совсем другом мире. Там было душно и темно. Я понял, что это уже не аура Ирэн. Это чье-то чужое, незнакомое энергетическое жизненное пространство я узнал сразу, потому что когда-то давно, несколько раз в своей жизни уже «имел счастье» работать с профессиональными негодяями.

Они казались мне и всем другим людям нормальными людьми. Но это был обман. Когда я был допущен в их ауру, она рассказала мне, что эти люди на самом деле из себя представляют:

Ничего своего. Все за чужой счет. Они думают, что знают то, что они делают. Потому что уверены: мир добрых – это мир слабых. А они сильные, и для них это означает: «Бери! Все – твое! Зла нет. Добра нет. Есть только ты и твои интересы и желания. Живешь один раз, и поэтому ТЕБЕ (только тебе!) все позволено».

Кинжал сохранил свою форму. Именно он привел меня сюда. Но он был бело-розово-сиреневый. Он давал жизнь всему этому сумраку. Это было странное Солнце этого мрачного мира. Солнце Любви Ирэн. Оно давало жизнь этому человеку. Как робкий, белый кролик продлевает и дает жизнь огромной змее. Ворованную, злую жизнь.

Тихо-тихо я вернулся в сияющий мир Ирэн. Успокоил в нем свою опечаленную душу. И понял: только сама Ирэн может что-то сделать с этим кинжалом.

Да, – я помог ей убрать этот убийственный обрубок из ее жизни, но никто не может убрать его из ее Судьбы. Никто, кроме нее самой.

- Будьте осторожны, я вас очень прошу, – сказал я в конце нашей встречи, обращаясь к Ирэн. – Нам с вами есть еще над чем работать. Не все так хорошо, как кажется.

- Я знаю, – ответила она. – Я постараюсь.

Душа ее была светла и полна добра. Иногда нам удается обмануть даже собственную Совесть. Душа наша так доверчива. Она умеет обманывать себя сама.

 



 

ДУША НАША ТАК ДОВЕРЧИВА. ОНА УМЕЕТ ОБМАНЫВАТЬ СЕБЯ САМА. – вспомнил я, когда через несколько дней мне позвонила Катюша и сказала, что маме очень плохо. Я помчался к ним домой.

- У меня болит вот здесь внутри, – показала мне Ирэн, указывая рукой на середину груди. – Какая-то струна оборвалась там, и ее острый конец царапает мне сердце. Мне нечем дышать. Никаких сил нет, это терпеть. Помогите мне. И тогда это пройдет. Вот только перестанет так сильно болеть, и я опять стану сильной.

Мы оба знали, что уже слишком поздно.

 



 

МЫ ОБА ЗНАЛИ, ЧТО УЖЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО. Опоздание было всего на несколько часов. И на всю жизнь.

Утром этого дня ОН скандально кричал в этой же комнате, где сейчас я и Ирэн печально смотрели друг на друга.

- Как ты могла не сказать мне об этом?!! Почему я узнаю все от других людей? Я не знал, что ты так больна. Не знал!!! Иначе, – я бы никогда не пришел к тебе! Ты не можешь, не имеешь права требовать от меня такой жертвы! Я пришел к тебе за помощью. Мне так плохо!!! (МНЕ. Опять только мне!!! – в этом месте своего рассказа горько и разочарованно отметила Ирэн). У меня очень сложный период в жизни. Я не могу взваливать на себя еще и твои проблемы. Ты должна знать, что я не намерен все это терпеть. Меня нельзя обманывать! (Непонятно, кто пытался его обмануть?). – Я ухожу. А тебе должно быть стыдно. (?!) Стыдно, что ты в такой тяжелой ситуации, в какой я оказался, пытаешься переложить на меня свои трудности и свою болезнь! (Он был совершенно уверен в своей невиновности. Ибо он непревзойден в своем умении верить в то, что он тут же, в эту минуту выдумывает. Это не он пришел к Ирэн, а его позвали, заманили к себе. Он может пустить в ход все, что угодно. Лишь бы уйти от ответственности.) Ты прекрасно выглядишь и прекрасно справишься без меня! Ты же всегда была умницей. Если бы я знал раньше, я бы никогда! Никогда, ты слышишь, к тебе не вернулся. Я не люблю тебя. Мне некуда было больше пойти. Только поэтому я здесь появился. Я думал, что ты со своим умом сможешь помочь мне выкрутиться из того ужаса, в который я попал. Все меня обманывают. И ты тоже! Как ты могла?!! Как ты посмела? - Его истерические крики на самом деле были воплями шакала, у которого кто-то более сильный отнял добычу.

Комментарии были излишни. Он сломал Ирэн жизнь уже во второй раз - так же легко, как и в первый. Не думая, как всегда, ни о ком, кроме себя и не понимая того, что он делает, он, мимоходом, прекратил восстановление ее здоровья.

Печальным видением погибшей Помпеи явилась передо мной аура Ирэн.

Руины, вместо энергетических центров. Пересохшие русла, вместо «инь-яньских» каналов.

Конечно, не зря Ирэн и я трудились больше года. Чакры были уже тренированными, каналы гибкими. Главные опоры и артерии жизни еще можно было восстановить. Биоэнергия вернулась и заполнила все бреши и пробоины. Физическая Боль в этот день оставила Ирэн. Однако. Что можно было сделать с Душой, проданного даже меньше, чем за тридцать серебряных монет, святого человека? Душа этой женщины не хотела больше жить! Но не все так просто. У каждого из нас есть свои священные долги и своя Судьба.

 



 

У КАЖДОГО ИЗ НАС ЕСТЬ СВОИ СВЯЩЕННЫЕ ДОЛГИ И СВОЯ СУДЬБА. Тело. Личность. Душа. Этот триединый конгломерат – и есть Человек.

Тело и Душа Ирэн умирали. Жить хотела только ее Личность. И на это у нее были свои особенные причины. Причин было несколько.

- Я дала Катюше клятву, – все время шептала, говорила, кричала Ирэн, в зависимости от того какие боли одолевали ее в этот момент. – Я дала Клятву: выздороветь и жить долго-долго. Я так хочу, чтобы она закончила школу! Жизнь моей дочери ОН не должен порушить, так же как мою. Я этого не позволю!

После обследования врачи сказали Ирэн, что жить ей осталось ровно шесть месяцев. Слишком обширной была вспышка появления новых метастаз. Мой печальный опыт говорил мне тоже самое.

Ровно столько же оставалось Катюше до окончания школы. И восемнадцать месяцев до... конца жизни Ирэн. Откуда, из какой нереальности появились эти двенадцать «добавочных» месяцев я узнал гораздо позже.

У нее сильно болели суставы. Лимфоузел около шеи вырос опять. Точно в том же месте. К нему прибавилось еще несколько таких же крупных в подмышках и в паху. Тело теряло силы день ото дня. Она похудела и от этого стала еще красивее.

Ирэн не сдавалась. Она занималась каждый день по много раз. Каждый раз столько времени, – насколько хватало сил. Ей почти не нужны были болеутоляющие таблетки. Она сама справлялась с болью. После каждого занятия Биоэнергетической Интуитивной Саморегуляцией боли исчезали на какое-то время и возвращались хоть какие-то силы.

Ирэн все это время работала. Очень много работала. Когда не смогла уже ходить в офис, в котором она была одним из лучших специалистов, она стала брать работу на дом. Ей приносили толстые папки с документами и огромные рулоны чертежей. Она проверяла их, исправляла. Делала так много, что ей платили сверхурочные. Несколько раз я ловил ее на том, что она брала работу и из других офисов. (Я видел на ее столе бумаги с самыми разными названиями фирм.)

- Мне нужны деньги, – сказала она мне, когда я попытался выговорить ей, что она укорачивает себе жизнь из-за того, что так много работает. – Не спрашивайте меня, пожалуйста, зачем. И не бойтесь за меня, – я выдержу.

Даже, когда она говорила со мной, она ни разу не допустила, чтобы разговор касался того, как скоро и когда будет конец всем ее мучениям.

- Я буду жить! Столько, сколько надо! – И это «надо» было очень многозначительным. Ирэн вкладывала в это слово двойной или даже тройной смысл.

Катюша теперь училась не только в школе. Мама учила ее делать чертежи на компьютере. Ирэн все время говорила дочери:

- Я умею это делать очень хорошо. Поэтому меня так ценят. Как я тебя научу, – никто не научит! Я не могу ждать, пока ты выберешь то, чем ты будешь заниматься в жизни. В любом случае - эту работу очень ценят, и ее всегда много. На всю жизнь тебе будет хорошая подработка. И скоро Катюша, способная, как и ее мать, уже успешно помогала ей в работе.

Ирэн ХОТЕЛА жить. Она решила, что у нее есть святая цель сдержать все свои обещания, Ее уникальная личность стала такой сильной, что делала невозможное, – заставляла бороться за каждый прожитый день решивших было умереть Душу и Тело!

Ирэн отменила естественное течение событий. То, как она произносила команды своей системе Саморегуляции, и то, как ее тело послушно следовало подсказкам ее Интуиции, доказывало: когда человек действительно чего-то хочет, даже законы Природы подчиняются его желанию. Ирэн даже в такое тяжелое время оставалась хозяйкой положения. Болезнь не могла отменить ее планы. Она мастерски пользовалась всеми возможностями «B.I.S. Konstantin» и виртуозно распоряжалась той Энергией, что у нее еще оставалась и теми высокими Жизненными Вибрациями, которые она получала во время своих занятий. И продолжала... Упрямо продолжала жить!

Прошло девять месяцев. Врачи ошиблись в сроках, но не ошиблись в опасности болезни Ирэн. Она не могла выйти из дома и даже работать хоть одну минуту. Вот уже две недели ей было очень плохо. Я ездил к ней домой сам. Поэтому я удивился, когда увидел Катюшу у себя в офисе. Ведь только утром этого дня я был у нее дома и работал с ее мамой.

- Что-то произошло? С мамой плохо? – забеспокоился я, вставая ей навстречу и направляясь к выходу. Первый мой порыв был: скорее бежать на помощь.

- Нет, все так же, как сегодня утром, когда вы у нас были. Не хуже, не лучше, – ответила Катюша грустно. – Я к вам по делу. Мне нужно у вас узнать одну вещь.

- ?

- Подскажите мне, пожалуйста, где я могу купить такое же кресло, как то, что стоит у вас в кабинете?

- А в чем дело? Почему именно такое же?

- Мама все время говорит, что у нас в доме нет удобного для нее стула или кресла. И поэтому ей так трудно унять боль. И из-за этого она не может отдохнуть, как следует. Вы же знаете, когда она лежит, ей еще хуже, – сказала Катюша, жалобно посмотрев на меня и будто ища одобрения в моем взгляде. – Мама говорит, что только в вашем кресле она может найти и принять такую позу, что боли сами собой проходят. Вот я и решила, что займу деньги у дяди Роберта и куплю ей точно такое же. Если мама так говорит, значит, это кресло действительно может ей помочь. – Катюша произнесла все эти слова твердо, так же как и ее мать, характерным поджатием губ подчеркивая особо важные места в своей речи.

- Такая же сильная, как и ее мама, – подумал я.

Но надо было что-то делать с этим креслом. Их было два. Я уже очень давно перевозил их с квартиры на квартиру, а потом одно из них перешло в мой офис. Кресло действительно было очень удобным. Все, кто приходили ко мне на прием, могли расслабиться в нем без особых проблем. Оно одинаково хорошо подходило и для высоких и для маленьких, для худых и не очень.

- Я узнаю у жены, где можно купить такое же кресло, – растерянно сказал я. – И вечером тебе позвоню.

- Только обязательно узнайте, – сказала Катюша.

Я вернулся домой в этот день очень поздно. Было очень много работы. Что-то непонятное творилось в этот год с погодой. Каждый день приносил что-то новое. То это был ливень, и тогда была глубокая осень, то наступала такая жара, что казалось, что лето навсегда победило и другие времена года просто отменены. Больным людям такое буйство Природы приносило много дополнительных мучений.

- Немедленно звони и скажи, чтобы Катюша забрала второе кресло, которое стоит у нас дома. Сейчас оно там нужнее. Ты же знаешь, что такое кресла невозможно нигде купить. Оно же очень старое. Такие кресла перестали изготовлять не меньше двадцати лет назад, – сказала мне жена.

Через час я открыл дверь, и в дом вошли три человека. Это была Катюша и двое мужчин. Один мужчина был очень молод, ему было не намного больше лет, чем Катюше. Другой мужчина был лет на двадцать пять постарше. Сопровождающие Катюшу люди были очень похожи между собой, и это впечатление особенно усиливало то, что они были в совершенно одинаковых очках.

- Извините, что мы так поздно. Познакомьтесь, это дядя Роберт, а это мой двоюродный брат Алекс, – представила мне Катюша своих спутников. – Мы приехали за креслом. Я позвонила дяде Роберту, и он сказал, что лучше забрать его сегодня. Маме нужно отдохнуть. Скажите, сколько оно стоит, и мы его сейчас же заберем.

Я молчал, не зная, что ответить. Но, к счастью, я был не один.

- Ровно один доллар. Извините, что так дорого, но я заранее знаю, что вы не возьмете его совсем без денег, – не дав всем нам опомниться и вставить хотя бы одно слово, быстро проговорила моя жена. – Проходите сюда, в эту комнату. Когда кресло заносили, то пришлось снять дверь, иначе оно туда не проходило. Надеюсь, что трое мужчин смогут разобраться с тем, как снять эту дверь еще раз.

Через неделю, в назначенный день и час, я пришел к Ирэн. Она была не одна... Первый раз – не одна. Я приходил всегда по утрам, когда Катюша была в школе. И чувствовал, как Ирэн была рада, что хоть кто-то ее навещает. Очень тяжело больному человеку быть одному. Я не знал еще, что больше никогда этого не будет. Никогда. До последнего дня жизни Ирэн.

«Дядя» Роберт без тени смущения смотрел на меня.

- Спасибо вам, еще раз за кресло, – сказал он. – Ирэн, действительно намного удобнее в нем сидеть. Она даже спит в нем днем и ночью. И не просыпается от боли, как это было раньше. Нам всем сразу стало легче.

- Что бы это значило? Это: «Нам», – подумал я.

Работать с Ирэн в этот день было очень легко. У меня возникло такое ощущение, будто кто-то помогает мне и делится своей энергией. Я, конечно же, догадался, что дело не в моем кресле.

Да, тело ее пострадало, и было видно, как ему трудно продолжать справляться со своими обязанностями. Но Энергии. Энергии было очень много. Светлая, теплая, нежная, добрая Энергия любви и участливой заботы сделала Вибрации Энергии Жизни внутри и вокруг тела Ирэн мягче и податливее. Пятна метастаз уменьшились, и они уже не были так агрессивны. Даже они не смогли сохранить свою злобность в этом Облаке Любви.

В этот день мне удалось поправить в биоэнергетическом каркасе ауры Ирэн столько, сколько до этого мне удавалось сделать, может быть только за месяц. И в этот день началось, то, что я потом назвал вспышкой «сверхновой Звезды» Здоровья Ирэн. Да и никак иначе нельзя было это назвать. Это было «Индейское лето» жизни Ирэн. Этот подарок Природы всегда так прекрасен, но так скоротечен в любой стране мира.

Несколько месяцев состояние Ирэн было стабильным. Болезнь ее замерла. Перестала ее мучить. Перед последним боем ее Жизнь и сама Ирэн получили благословенный отдых. Она даже поправилась. Еще сильнее похорошела. Стала очень мягкой и мудрой. Душа Ирэн, на прощанье, получила много сил... и Счастья.

 



 

ДУША ИРЭН, НА ПРОЩАНЬЕ, ПОЛУЧИЛА МНОГО СИЛ И СЧАСТЬЯ. Человек, когда ему плохо, нуждается в общении, в поддержке близких людей. Так хорошо, когда это есть и окружающие делятся друг с другом всем, чем только могут.

Роберт, Катюша и Алекс уже почти ночью привезли кресло и усадили в него Ирэн. Роберт накрыл ее теплым пледом, и они с Алексом ушли, оставив в последний раз Катюшу и Ирэн совершенно одних в доме и в этом мире. Это на самом деле случилось в последний раз.

Никого не было с Ирэн, когда Роберт пришел к ней на следующий день. Темные круги под его глазами выдавали бессонную ночь. Ирэн не успела его ни о чем спросить. Он начал говорить первым:

- Я уже поговорил с Алексом. Как я и думал, – он все понял и одобрил мои намерения. Для меня – разговор с моим сыном, – последнее разрешение на то, что я решил сделать с моей жизнью, – сказал Роберт, глядя Ирэн прямо в глаза. Очки он снял и от этого показался ей каким-то другим, новым и совершенно незнакомым человеком – уверенным и сильным. В очках он казался таким неприспособленным к жизни. – Я должен сказать тебе... Ты должна это знать. Восемнадцать лет моей жизни я никому не мог об этом рассказывать. Теперь я решил. Мой сын узнал об этом сегодня. Мне казалось нечестным не сказать ему первому об этом. Теперь я говорю это тебе: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Люблю со дня твоей свадьбы с Ним, с моим братом. Твоя жизнь с ним – трагедия всей моей жизни. Как, впрочем, – и моя жизнь без любви с моей женой. Никогда я не думал, что смогу признаться в этом. Я все время видел, КАК ты его любишь. Но теперь это уже неважно. Вчера моя жизнь изменилась окончательно. Эта история с креслом... Глаза Катюши, твое одиночество, твоя боль. Ты так обрадовалась этому креслу, как будто кроме него у тебя нет больше никого в жизни, кто может обогреть и защитить. И тогда до меня дошло!

Я ЖЕ МОГУ СТАТЬ ДЛЯ ТЕБЯ ХОТЯ БЫ ТАКИМ КРЕСЛОМ!

А это уже так много!!! Моя любовь дает мне право на мое решение. Я решил быть с тобой. Не имеет никакого значения, что ты не любишь меня. Моей любви хватит на все и на всех! Главное, что ты нуждаешься в ком-то, кто может и должен помочь. И этого достаточно. Мне все равно, в качестве кого я буду рядом с тобой. Бывшего родственника, друга, слуги или сиделки. Ты должна знать, что ничем не будешь обязана мне. Это НУЖНО МНЕ!!! Мне! Потому что я люблю тебя!

Роберт жил теперь вместе с Ирэн и Катюшей. Его сын приходил каждый день. У Алекса была своя машина, и он с удовольствием исполнял роль незаменимого водителя в дружном доме. Вместо постылого одиночества в дом Ирэн пришла радость единения, заботы, понимания, уверенности в другом человеке и успокоение от мятежных мыслей. Уже через два месяца у них, у всех четверых, были такие отношения между собой, как будто они очень дружно прожили вместе всю жизнь и никогда, ни на один день, не расставались. Каждый из них так распределял свое время, что с Ирэн все время кто-то находился рядом.

Весной, незадолго до сорокалетия Ирэн, закончилась вспышка сверхновой Звезды. Звезда Здоровья человека слишком нежна и хрупка. Она из породы тех звезд, что не удерживаются долго на небосводе и, прочертив на ночном небе горящий след, обессилено падают на землю. Их яркий след лишь врезается в людскую память, напоминая о том, что все имеет конец. Даже жизнь Звезды.

- Я знаю, что скоро умру, – сказала мне Ирэн в середине мая, когда расцвела сирень, и весь город стал похож на невесту в бело-сиреневом платье

Белая сирень, целым огромным кустом, стояла рядом с креслом Ирэн. В комнате парил одуряющий своей свежестью тончайший запах. Ирэн была уже очень измождена и, вопреки всему, так красива, как никогда раньше.

- Я знаю, что скоро умру. Вчера ко мне пришло известие о моей смерти. Вот, посмотрите, – грустно улыбнувшись, Ирэн протянула мне листок банковского бланка.

Я взял его и прочитал о том, что банк очень благодарен Ирэн за то, что она полностью выплатила всю ссуду за квартиру, в которой жила.

- Это и был мой самый главный, мой священный долг, – гордо произнесла Ирэн. – Полтора года прошло с тех пор, когда я сказала себе, что не имею права умирать, пока не расплачусь со всеми своими долгами. Катюша уже, слава богу, учится в университете и ей не должно мешать счастливо жить даже это! Хватит ей того, что у нее не будет меня. Квартира полностью выплачена и записана на ее имя. Я все это сделала сама. Я так этого захотела, когда подумала тогда, полтора года назад, что у моей Катюши больше на этом свете не останется ни одной родной души! Как вы говорите – «надо только сильно захотеть!» Как жаль, что я не знала о том, что я и Роберт так сильно любим друг друга, – я бы тогда захотела прожить еще не восемнадцать месяцев,.. а восемнадцать лет! Но ничего, зато я знаю теперь, что Роберт никогда не предаст мою Катюшу, никогда не оставит ее в беде и не позволит никому обманывать ее.

Это был последний раз, что я видел Ирэн. Видел еще живой. Каждую минуту я остро понимал, что запоздалая Весна ее жизни обрывается. Но все равно упрямо работал, работал. Наградой моему упорству стал нежданный подарок. Ирэн подарила мне разгадку еще одной тайны. Я узнал о существовании Энергии, которую я теперь ищу в каждом человеке. И радуюсь, если ее нахожу. Я не фаталист. Я верю. Верю и надеюсь всегда.

 



 

Я НЕ ФАТАЛИСТ. Я ВЕРЮ. ВЕРЮ И НАДЕЮСЬ ВСЕГДА. Я пытаюсь изменить ситуацию даже тогда, когда кажется, что уже ничего не может помочь. Только это мое упорство дало мне силы подняться так высоко.

Низкочастотные энергии уже не могли задержаться надолго на физическом уровне биополя Ирэн. Все проваливалось в жадные черные дыры. Я подумал, что если смогу дойти до такого уровня, на котором появится Энергия, способная перекрыть и наполнить источники болезни Ирэн, тогда у нее, действительно, появится возможность жить еще восемнадцать лет. Поэтому я решил, что сегодня буду только подниматься сам и поднимать частоту вибраций Энергии, насколько хватит сил и возможностей, а вернее, – насколько я могу быть... допущен.

Я был допущен.

И даже не заметил, как это произошло. Я просто очень сильно был сконцентрирован на добывании очень высоких Энергий и ждал того момента, когда наступит уже знакомое мне состояние, главная особенность которого состоит в том, что... время исчезает. Тогда только я знаю, что нахожусь достаточно высоко, настолько высоко, что могу решать очень сложные задачи. Я пользуюсь этим не часто, потому что уж слишком это большой расход сил. Но в этот раз я «вылетел» еще выше.

Это было очень похоже на сон, но я точно знал, что не сплю. Об этом мне говорила сильная боль в спине, оттого, что я принял почему-то очень неудобную позу, передав всю тяжесть тела на правую сторону, а руки мои, будто отдавая что-то, тянулись влево. Это было непонятное, застывшее состояние. Я не смог бы пошевелиться, даже если бы очень сильно захотел. И, одновременно, очень динамичное движение. Я все время чувствовал, как что-то внутри меня растягивается до бесконечности.

И вот... В этой очень странной и неудобной донельзя позе, я «вылетел» в... «Другую Реальность». Это было больше, чем просто «видение». Мощнее, чем просто «астральный полет», это была. Другая Реальность. Почему другая? – Потому что так ярко не видно нигде и никогда. Так сильно не чувствуешь ни в каком другом месте. Я четко осознавал себя в чрезвычайно странном сочетании трех измерений: моя растянутая поза и боль в перекрученной спине крепко удерживали меня в этом земном мире; – Энергия, что выше Времени, остановила бег мгновений вокруг и внутри меня; – и третье было тем, что очень трудно передать словами. На земле еще слишком мало аналогов.

В этом «третьем» я был одновременно и гостем, и хозяином. Я пришел сюда в первый раз, но никогда и не уходил отсюда. Это выглядело так, будто я одновременно был и зрителем, и участником какого-то грандиозного и, в то же время, очень камерного ДЕЙСТВА. Мне «показывали» сюжет о жизни сначала души Ирэн, потом о жизни души Роберта. А потом мне показали, что давным-давно эта была Одна Душа. И что в очень далеком будущем – это будет Одна ДУША снова. И это слияние будет уже окончательным и безвозвратным. А пока...

Пока я узнавал о том, что в этом воплощении сделано уже так много, что когда и Роберт сойдет с жизненного круга, который в Индии называется «колесом Самсары», как уходила сейчас Ирэн, тогда они будут очень долго вместе. Впервые долго вместе, со времени первого разделения их совместной души надвое. Они для этого сделали достаточно сегодня. Потому что вся наша жизнь – это: Сегодня. Но не достаточно, чтобы это, наконец, произошло навсегда.

Это не были слова, не было никаких «живых картинок». Это была история, информация, программа... и Судьба. Судьба Одной, – разделенной на время земного воплощения, – Души.

Это не был исторический боевик с переодеваниями. Это было мое постепенное проникновение в ЗНАНИЕ об этом. Мне дали этим знанием «пропитаться». И, когда я понял, что ухожу отсюда, я успел только попросить о снисхождении к Ирэн.

 



 

Через три дня стало ясно, что Ирэн уходит. Она отказалась ехать в госпиталь, сказав, что этого не нужно.

- Я хорошо себя чувствую, у меня ничего не болит. Это кресло действительно волшебное. Еще раз спасибо вам, что вы мне его привезли. У меня мало сил, а те, что у меня еще остались, я хочу истратить на то, чтобы видеть вас.

- Тебя, Катюша.

- Тебя, Алекс.

- И ТЕБЯ, РОБЕРТ! ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ МОЙ!

 



 

И ТЕБЯ, РОБЕРТ! ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ МОЙ! Эти последние слова Ирэн – итог ее трагической и счастливой жизни запомнились мне навсегда. Но понадобилось много других, таких же невероятных историй, чтобы я, наконец, решился написать об этом. Я все время думал, что мне не поверят.

Теперь я знаю, что Жизнь изобретательна настолько, что никакая Фантазия человека не может с ней сравниться. В этой истории все правда, от начала и до конца. Кроме чуть измененных имен. Я точно знаю, что поверить в ее правдивость, принять и понять может только тот, кто в подобном уже смог убедиться сам. Тот, чья Душа хотя бы один раз уже сражалась или хотя бы видела подобный поединок человека с самим собой у других. Мы все – просто люди. Никто из нас не воин. Потому что это: не война, а всего лишь наша Жизнь и наша Смерть. Временное продолжение и временная остановка событий в бесконечной череде жизненных и смертных перевоплощений нашей бесконечной и бессмертной Души. И никто не может спрятаться, отказаться или сбежать с этой Дуэли. Дуэли без секундантов.

 



 

И НИКТО НЕ МОЖЕТ СПРЯТАТЬСЯ, ОТКАЗАТЬСЯ ИЛИ СБЕЖАТЬ С ЭТОЙ ДУЭЛИ. ДУЭЛИ БЕЗ СЕКУНДАНТОВ. Дальше: каждый сам творит продолжение и конец личной истории Жизни. От тебя зависит, какою она будет. Твоя собственная «История разделения и соединения ДУШИ».

 

Константин Фридланд