1

Роман открыл дверь и вошел в школу. В глаза ударил слепящий свет – лампа подвешена прямо перед входной дверью. Когда глаза, прослезившись, привыкли, пошел к гардеробу, быстро разделся, через полминуты куртка уже висела на крючке, а Роман одиноко стоял у стены. В десяти шагах кружком, как собачья стая вокруг вожака, стояли одноклассники вокруг Мишка Бондарева. Оттуда слышался постоянный говор, будто играли в «кто кого переговорит», смех. Роман с тоской огляделся: вся школа рассредоточилась по кружкам, все классы делились на более мелкие группы, которые собирались вокруг одного или нескольких человек, общались, веселились. Сначала обычно делились по половой принадлежности, а потом, обычно, по уровню развития: совсем тупые, более-менее и продвинутые, которые кидались умными словами, и рассуждали перегруженными фразами ни о чем. Только Роман и еще один ученик стояли отдельно. Но другого ученика только что перевели из другой школы, скоро и он вольется в какой-нибудь коллектив, а Роман так и будет один.

«Почему так?» - Подумал он безнадежно. – «Почему другие нормально живут, быстро находят язык с себе подобными? Я ведь не очень застенчивый, в меру, как и у всех, общения не боюсь, никаких комплексов нет. Но что делать, если мне просто неинтересно с ними общаться? Что делать, если анекдоты, в которых обязательно кто-то падает или звучит что-то пошлое и интимное, кажутся несмешными и просто стыдными?»

За думами не заметил, как подошел Бондарев, одноклассники заведомо улыбались, весело шушукались: Мишку все знали, как отпадного шутника, на уроках он прикалывался, подкалывал, вместо занятия предметом. Роман разглядел красивое юношеское лицо, ровные белые зубы, спросил:

-Чего тебе?

Сам поморщился от грубости, но сильно черно на душе.

-Чего, чего… - Передразнил Мишка, сразу улыбнулся, мол, шутка. – Ты почему нас вчера не узнал? Мы навстречу шли, а ты по улице гулял с таким задумчивым видом, словно «Войну и Мир» умудрился прочитать.

Романа подмывало послать на все стороны света, ответить, что отчитываться не обязан, но только кротко спросил:

-Когда?

Роман уставился в потолок, вспоминая, и так постоянно намощенный лоб стал еще больше изрыт не по возрасту глубокими морщинами.

-Когда, когда… - Опять передразнил Мишка, за спиной заржали одноклассники. – Вчера, часов в шесть-семь.

-Не помню… - Ответил Роман задумчиво, теперь послышался откровенный хохот, некоторые слушатели чуть не упали на пол. – И, правда, гулял. Только когда гуляю, я размышляю. В школе или дома не получается – дел других много. А по пути куда-нибудь всегда задумываюсь, а когда мыслю, то ничего перед собой не вижу. Отца родного встречу – не узнаю.

-Очки не помогают? – С улыбкой спросил Мишка, мол, не обижайся, все нормально, я просто прикалываюсь.

«И почему всегда закрываются шутками? Ведь юмор – защита организма. Давно еще сказали про «видимый миру смех, сквозь невидимые слезы», «что было бы смешно, если бы не было бы так грустно» и так далее. А любой подлец, совершив подлость или обидев человека, говорит, что это шутка, что не надо обижаться. И почему я должен смеяться над этой глупой шуткой про очки? Что тут смешного?»

Роман хотел разразиться желчной тирадой, но прозвенел звонок. Ученики независимо от возраста метнулись к лестнице наверх, столпились в узком проходе.

«Как стадо баранов». – Презрительно подумал Роман. Он подождал, пока все не поднимутся наверх, двинулся следом. Идти по лестнице одному было легко и свободно, но в нос ударил стойкий аромат пота, заметный после свежести улицы.

«Почему я не такой, как все? Почему не бегу сломя голову наверх? Ладно бы неслись на уроки, так нет! Лишь бы поскорей опустить свою задницу на стулья, говорить, болтать и смеяться в более удобной обстановке!»

Он поднялся наверх и остановился перед дверью в класс.

 

2

«Так не хочется входить. Уже сейчас слышно, как они разговаривают, веселятся вместо того, чтобы готовиться к урокам. Многие настолько наглеют, что достают учебники только, когда начинается урок, а когда учитель спрашивает, почему не раньше, они нагло улыбаются, мол, не обижайтесь, это шутка, надо веселиться».

Роман нехотя открыл дверь, поспешно сел на свое место. Его соседка, Маша Кобылкина, лихо закинув ногу на ногу, болтала со своей подругой из соседнего ряда:

-Представляешь, мой парень так напился, так напился! – Радостно ворковала она. – Полкомнаты облевал, пришлось целый час мыть! А потом он разбил несколько тарелок и погнул чайник, вот прикольно, да?

Роман брезгливо поморщился. Вспомнил, как сам напился первый раз причем так, что ничего не помнил. Потом его водили и показывали: эту табуретку сломал, потом полез на шкаф, свернул пару полочек, а под конец вообще проломил стену… Только одна особенность: Роман очень стеснялся содеянного, а когда приятели заводили разговор о геройствах после пьянки, просто уходил.

-Вот какой у меня парень! – Воскликнула с улыбкой Кобылкина.

Роман отвернулся к окну, на голубом небе неспешно проплывали величавые облака, светил огненно-желтый шар, но серенькие многоэтажки опошляли картину, добавляли в нее обыденности.

«Раньше гордились любимым человеком, потому что он спортсмен, хорошо учится или много работает, даже просто комсомол. Ведь комсомол – это во всем лучше, чем человек. По крайней мере, так считалось… А сейчас гордятся тем, что человек, с которым ты совокупляешься, может много выпить, иногда много зарабатывает. Даже эта подмена: «много работает – на много зарабатывает» о многом говорит. Работа – нечто духовное, созидание, творение, даже если чинишь канализацию, а зарплата – абсолютно телесное средство к насыщению тела!»

Прозвенел звонок, в коридоре словно пронесся табун диких копытных – это ученики забегали в классы. Потом все стихло.

«Нет, не нужно становиться святым подвижником, истязающим плоть». – Продолжил размышлять Роман. – «Насыщать нужно и дух, и плоть. Просто, во-первых, во всем надо знать меру и закаляться самоограничениями, а, во-вторых, стремиться к духовному, потому что оно сложнее телесного. В природе все усложняется, значит, за духом – будущее».

-И где шляется наш учитель? – Весело воскликнул Мишка.

-Опять водяру хлещет, знаю я Ирину Николаевну. – Ответили с последнего ряда.

«Как же… Каждый по себе меряет, для вора – весь мир ворует, для эгоиста не бывает альтруистов и так далее».

Роман уже давно открыл учебник и повторял, повторял. Сильный мозг хватал информацию сразу по несколько строчек, иногда по целым абзацам. Это халявщики жалуются, что книги слишком большие, а нормальный человек может переваривать по одной книге в день и еще успеть поиграть на компе, попить пива с друзьями.

В коридоре зацокали женские каблуки, но отчетливо слышались шаги еще одного человека, класс застыл в ожидании. Дверь отворилась, вошла Ирина Николаевна, раскрасневшаяся и растрепанная, а глаза светятся искренней радостью.

-Ребята! – Сказала она звонким голосом. – Сегодня в наш класс вольется еще один человек. Надеюсь, вы примите его хорошо.

«Опять пол-урока, а то и весь, потеряно, как будто нельзя было провести жутко торжественное мероприятие перед уроками или на перемене».

Ирина Николаевна подошла к двери, тихо сказала:

-Алеся, проходи.

Роман успел удивиться: почему-то ожидал парня, как вошла Она. Первую минуту видел только изумительные коричневые волосы спускающиеся прекрасными закручивающимися локонами, а когда Ее великолепные зеленые глаза посмотрели на него, у Романа внутри все похолодело, а сердце заколотилось так быстро, что готово было выпрыгнуть наружу. Только намного позже он приметил худой стан, высокую девичью грудь, длинные тонкие ноги.

«Какая… Она… Красивая». – Успел подумать, как Ирина Николаевна сказала:

-Садись вон туда, Алеся.

Она села куда-то далеко-далеко позади, на крайний ряд. Роман не заметил, как пролетел урок, у него что-то спрашивали, он отвечал невпопад. Хотел обернуться, посмотреть на Нее, но боялся, трясся от волнения, как осиновый лист. Неожиданно прозвенел звонок, одноклассники с веселым ревом высыпали в коридор, Ее тоже унесло не рассуждающим потоком, Роман медленно встал и на негнущихся ногах вышел в коридор.

 

3

Незаметно пролетело несколько уроков, учителя с изумлением смотрели на вечно отвечающего Романа, теперь он говорил невпопад, уходил в себя, взгляд стекленел, затуманивался призрачной надеждой, а щеки краснели, наливаясь молодой горячей кровью. Наконец, он вошел в очередной класс на четвертой или пятой перемене, в голове все путалось, глаза сразу отыскали Ее, Алесю. Она сидела на последнем ряду, вокруг расположился кружок, возглавляемый Мишкой. Он пачками рассказывал анекдоты, смешные случаи, Алеся улыбалась уголками губ, но думала совершенно о другом. По крайней мере, так подумал Роман. Он сел на свое место, спиной к Ней, но в голове крутился, мелькал Ее образ, мешал сосредоточиться. А дивные длинные волосы с кудрями вообще застилали глаза, мешали смотреть.

Прошло несколько минут. Роман весь изъерзался, наконец, встал, пошел к окну, напротив которого расположились Алеся, Мишка и одноклассники. Повернулся к ним спиной, якобы с интересом разглядывая хмурое небо, но уши задергались, как у собаки, вслушивались.

-У меня с девушкой проблемы. – Говорил грустно один одноклассник. – Всего ей мало, ко всему придирается: то я к ней не ласков, то недостаточно внимателен, то не уважаю, то еще что-нибудь…

-А ты не пробовал с ней поговорить? – Спросил другой. – Только серьезно, по-взрослому?

-Ты ничего не понимаешь! – Воскликнул первый. – Когда у тебя будет девушка, тогда поймешь! Знаешь, как трудно хотя бы подойти к ней? Позвать ее? Приходится просить кого-то, чтобы помог, позвал за место тебя!

-Да… - Уважительно протянул второй, кивнул.

-По-моему, есть три вида отношений. – Вдруг громко и с надрывом сказал Роман, не поворачиваясь. Все уставились на его спину. - Первый, это циничные, т.е. переспали и разбежались, второй, это настоящие, например, истинная любовь, истинная дружба и т.д. Третий, самый многочисленный – это циничные, замаскированные под истинные. Людей, использующих отношения третьего типа, я ненавижу, как всех остальных лицемеров. Использующих первый тип, т.е. циничный, я уважаю, как всех честных людей. И пусть лицемеры называют их, как хотят. Использующих второй тип я люблю всей душой, хотя и встречал один раз.

Роман повернулся, посмотрел в уставленные на него глаза одноклассников, с болью заглянул в прекрасные зеленые глаза Алеси. Все смотрели на него, затаив дыхание.

-Ты чего, Ромка? – Весело спросил Мишка. – Сдурел?

Он даже собрался пощупать лоб, смешно погладил Романа по голове, повернувшись к одноклассникам, сказал:

-Похоже, больной немного не в себе…

Он сказал таким докторским тоном, что многие попадали на пол от смеха. Роман в первый раз услышал чистый божественный смех Алеси.

-Но надежда все-таки есть… - Потом Мишка спросил обычным голосом. – Ты о чем только что говорил?

Роман хотел попробовать отшутиться, но безнадежно махнул рукой, сказал, уходя на свое место за партой:

-Какая разница? Разве ты поймешь?

Урок прошел быстро, успели только написать самостоятельную работу, и сразу же звонок на перемену. Почти все высыпали в коридор, как божество, мимо прошла Алеся, дивные кудрявые волосы спускались по спине, манили тронуть, ощутить их воздушную легкость.

 

4

-Не расстраивайся ты. – Сказала Кобылкина. Роман даже не заметил, что она сидит рядом, не вышла в коридор. А ведь сейчас большая перемена, все несутся в столовую, там столпилась большая очередь, пихаются, тянутся к желанным булочкам.

-Чего? – Спросил непонимающе Роман.

-Не расстраивайся, говорю. – Повторила Кобылкина. – Все наладится, вот увидишь.

-Что наладится? – Тупо переспросил Роман.

Кобылкина подвинулась поближе, дыхнула теплым нечистым воздухом, сказала доверительно шепотом:

-Я же вижу, ты на новенькую запал. Красивая она, конечно. Но ты не расстраивайся, все наладится.

-Да?

-Ага. Ее тебе, конечно, не видать, как мне золотой медали. Такие звездочки светят для ярких людей, которые живут красиво, то есть постоянно отрываются, отдыхают, а деньги к ним текут сами. Вот это везет! А ты много учишься, страшно подумать: все домашние задания делаешь.

-Ужас! – Поддакнул Роман.

-Точно. – Щебетала, не замечая сарказма. - Но я говорю: все наладится, не беспокойся. Выберешь себя другую девушку, попроще, не такую красивую.

-А зачем?

-Как зачем? – Удивленно переспросила Кобылкина. – У каждого парня должна быть девушка. Обязательно! Что это за парень без девушки? Ведь у нас такой возраст, такой возраст…

Роман откинулся на спинку стула, обвел взглядом класс, в глаза сразу бросились обшарпанные парты, покорябанная доска, исписанная мелом. За окном медленно плыли серые облака. Кобылкина щебетала на ухо:

-Допустим, парень встречается с девушкой…

«Даже в самом слове «встречается» уже какой-то подвох. Раньше ведь не встречались, раньше просто любили. Ведь любовь – прежде всего единство душ, пафосно, конечно, и туманно, если проще – то нечто духовное. А встречаться – материальный, абсолютно телесный процесс. В голову почему-то сразу лезет «совокупляться». А разделять надо духовное и телесное, надо. Потому что тело всегда тянет вниз, к плотским утехам, а дух просится наверх, порывается лететь к небесам».

-Ну, встречаются какое-то время, а потом любовь пропадает, и они расходятся…

«Не может любовь резко исчезнуть». – Убежденно подумал Роман. – «И пофиг, что я еще не вырос и не могу знать. Сердцем чувствую, что не может. Да и книжек серьезных прочитал больше, чем многие старики. И везде любовь никуда не исчезает, просто затухает, но угольки остаются и готовы снова вспыхнуть!»

-После того, как расстанешься, пройдет какое-то время, познакомишься с другой девушкой, будешь встречаться с ней.

-Интересно получается. – Прервал Роман. – Замкнутый круг: выбрал, использовали друг друга, а затем замена.

-Зачем же так… - Начала с недовольной гримасой Кобылкина. Роман поспешно продолжил:

-Ладно, можно так: познакомился, повстречались, расстались. И так по кругу. Какая разница? Игра слов… Все-таки замкнутый круг получается.

-А как же свадьба, супружеская жизнь? – Спросила с восторгом победительницы Кобылкина. – Твой круг-то разрывается!

-Да не разрывается он. – С брезгливостью ответил Роман.

«Как же трудно разговаривать с глупым человеком, не умеющим заканчивать не то, что чужие, а даже свои мысли!»

-Просто на человека сваливается много проблем, нужно переделать много дел, ему просто не до этой дурости. А потом появляются дети, а это воз, который нужно тащить всю жизнь. Как смешно, смотреть на молодоженов, которым всего двадцать лет! Они такие счастливые первые месяцы, не понимают, дурики, что скоро надоедят друг другу, будут шарахаться в сторону, словно от прокаженного.

-Дурак ты, Рома. – Вдруг с чувством сказала Кобылкина, вставая. – Ничего не понимаешь.

Она пулей вылетела в коридор, сразу послышался громоподобный смех. Роман остался один в классе, на него приятно опустилась тишина.

«Я-то понимаю, сложное существо всегда понимает более простое, но наоборот никогда».

 

5

Прошло 8 месяцев.

Дверь с грохотом распахнулась, из прохода выбежал Мишка, лихо спустился по лестнице, перепрыгивая через четыре ступеньки. За ним вышел Роман, спокойно спустился, хмуро посмотрел на затянутое тучами небо, которые навивали смертную зевоту.

-Свобода! – закричал Бондарев, для убедительности помахал руками, подкинул портфель с ненавистными учебниками. – Еще один день в тюрьме закончен.

«Что поделаешь, гормоны». – Подумал Роман. – «Даже если небо хмурое и вызывает тоску. Весенний зов природы заставляет веселиться. Хотя какая к черту весна!»

Действительно, повсюду еще лежал снег, возвышались сугробы, но на крышах уже висели длинные сосульки, а синоптики обещали скорое потепление. Тем не менее, все еще ходили в зимней одежде, кутались в меховые воротники и поглубже натягивали ушанки.

-Представляешь, Ромка, свобода! – Закричал Мишка, подпрыгнул, тонкий ледок под ногой с хрустом проломился. – Свобода! Целый день можно делать, что хочешь. Просидеть за новой игрушкой или пойти с друзьями погулять!

«И чего я с ним от школы хожу. Можно же подождать пару минут и дойти до дома одному. Значит, нужно человеку общение, хотя бы такое, чтобы выплескивать накопившиеся мысли, нерастраченные эмоции. Иначе взорвется, как Земля, у которой вдруг закрылись все вулканы, выполняющие функцию отводящих клапанов. Только если Земля взорвется в масштабах вселенной ничего не случится, подумаешь, одна из бесчисленного множества планет. А человек скоро станет настолько силен, что и Вселенная окажется колыбелью, из которой вырастаем и вступаем во взрослую жизнь».

Роман быстро прикинул предстоящие дела на день: домашнее задание, дочитать одну книгу, начать другую, подготовить реферат, а еще нужно поискать инфу в Интернете. Спросил:

-Свобода? Да какая это свобода? Твои действия строго ограничены, есть только несколько вариантов: посидеть за компом, проходя новую игрушку, посидеть с друзьями и… как не странно все.

-А как же устроить пьянку? – В неподдельном гневе воскликнул Мишка.

-Это тоже относится к «посидеть с друзьями». – Ответил Роман менторским тоном, поспешно продолжил, видя, что Бондарев порывается ответить. – Да, да, и даже пойти в кино тоже относится к «посидеть с друзьями». Ты ведь не пойдешь на фильм один?

Мишка задумался, уставился на крыши домов, покрытые снегом, скользнул взглядом по сугробам.

-И нужно понимать, - сказал Роман, - что абсолютной свободы не бывает. Да и не нужна она, только сильный сможет вынести такую ношу.

-По твоим словам нужно работать, работать и еще много раз работать? – Спросил Мишка серьезно.

-Да.

-Нафига? – искренне изумился Бондарев. – Я и так доволен, способов оторваться не много, согласен, но все безотказные и многократного использования! Зачем мне работать?

-Во-первых, хотя бы потому, что знания – начальный капитал, с помощью которого можно получить большие дивиденды, например, устроившись на высокооплачиваемую работу. А во-вторых…

Роман задумался, пытаясь выразить не оформившуюся мысль.

-Скажем так: человек всегда должен стремиться к чему-то большему. В этом, если не сущность его, то хотя бы часть, гм, сущности.

-Слишком сложно говоришь, Ромка! – Воскликнул Мишка, прерывая разговор. - Жить надо просто и в свое удовольствие! Понимаешь?

-Да.

Бондарев посмотрел на него, как на полного дурака, мол, раз понимаешь то, что такое?

-Я-то тебя понимаю, а ты меня нет. – Закончил Роман. Мишка, чуя что-то оскорбительное, замолчал.

 

6

Они вошли в арку, сбоку и сверху нависла гора кирпича, грозила обрушиться, раздавить. За ней был двор, окруженный со всех сторон мрачными домами, выйти можно только через темные арки. Повсюду навален снег, не видно, что делается за сугробами – очистительные машины заезжали редко, не главная же улица. Они почти прошли двор, двинулись к арке, как сбоку закричали девушка. У Романа сердце заколотилось быстрее, а пальцы стиснулись в кулаки: голос он бы узнал из тысячи.

Мишка прошел, словно ничего не слышал, но когда Роман ринулся через сугробы, чертыхнулся и понесся следом. Они перевалили через горы снега, быстро спустились. Перед подъездом двое здоровых парней держали вырывающуюся Алесю, третий быстро повернулся, мигом оглядел Романа и Мишку, бросил зло, предстерегающе:

-Шли бы вы подальше, ребята. Мы с девкой чуть позабавимся и отпустим, вам какое дело?

Бондарев часто закивал, побежал обратно, через пару секунд его фигура исчезла за сугробами, из арки послышалось эхо шагов. У Романа сердце замерло, застучало пугливо, с долгими остановками: парням лет по восемнадцать, рослые, с широкими плечами, мускулистые, а налитые кровью глаза зыркают по сторонам в поисках кого бы покалечить, избить.

-Дурак, ты, парень. – Сказал один из них, тот, который не держал Алесю, видно, главарь.

Роман понял, что надо бежать, позвонить с ближайшего автомата в милицию, приедут на машине с мигалкой, разрешат ситуацию. Но его удержало какое-то чувство более старое, чем он сам, более древнее, чем человечество. Он остался стоять.

-Я подержу. – Сказал главарь, больно заламывая руки Алесе, в прекрасных зеленых глазах застыла мука. – А вы образумьте.

Два бугая неспешно двинулись, давая разглядеть упругую походку, мускулистый торс, толстые пальцы, такими только доски проламывать. Роман бросился вперед, замахнулся, но в него будто ударило невидимое бревно, отшвырнуло в сугроб. Роман кое-как выбрался, грязный снег налип на одежду. Бугаи подскочили, ударили, он упал, потом долго били ногами, тяжелые ботинки с хрустом врезались в тело, там что-то хлюпало, трещало, ломалось. Роман думал, что это никогда не кончится, но побои прервал повелительный голос главаря:

-Хватит! А то убьете еще…

Бугаи отступились, Роман попробовал встать, руки не выдержали, упал лицом в собственную кровь. С третьего раза получилось воздеть себя на трясущиеся ноги.

-Хватит тебе? – Спросил главарь, когда Роман вместо ответа пошел на него, приказал. – Добавьте еще.

По голове будто попали булыжником, последнее, что разглядел Роман, была Алеся, она висела на руках главаря, дивные кудри рассыпались по лицу, груди, а зеленые глаза смотрели с ужасом и жалостью. Сквозь обморок чувствовал, как били ногами, топтали, смеялись, неожиданно сознание вернулось, с трудом разлепил заплывшие, слипшиеся кровью глаза. Заставил себя встать на четвереньки, дальше не получалось – конечности и так дрожали, держали кое-как.

-Успокоился? – Спросил голос сверху.

Роман отрицательно мотнул головой, чуть не упал от боли – в черепе что-то вспыхнуло, в глазах потемнело, поплыли багровые пятна.

-Сколько ему надо!? – В ярости закричал главарь, ударил ногой.

Романа подбросило на метр вверх, швырнуло с разгона на жесткий, слежавшийся снег. Главарь бил сам, Роман понял, что еще немного и забьет до смерти, если уже не забил... Неожиданно послышались злые голоса, захрустел снег под ботинками, послышались удары дубинок о тело, один из бугаев запоздало крикнул:

-Менты!

Внезапно стихло, только хрустел снег, да милиционеры говорили далеко-далеко, в другой вселенной:

-Грузите этих троих в машину. И Скорую побыстрей сюда, парень весь в крови…

Дальше Роман не слышал, в ушах загрохотало, кое-как удержался от соблазна впасть в обморок, заставил себя пошевелить рукой.

-Он еще шевелится! – Послышался удивленно-уважительный голос. – После такого…

К боку прижалась Алеся, отерла кровь с лица и поцеловала.

-Я люблю тебя…

 

7

Прошло двадцать лет.

Позади осталась школа, университет, теперь Роман работал в космическом отделении института электроники, разрабатывал новейшие системы, которые поведут корабли человечества сначала к ближним планетам Солнечной системы, затем, когда придумают более новое и эффективное топливо, к дальним, а потом еще дальше, за просторы родной системы. Он возвращался с работы, вообще-то бывать там необязательно, наработки можно отправлять по e-mail, но обмениваться опытом с коллегами необходимо, а живое общение еще долго не заменят web-камеры…

Кутался в серый плащ, такие носят многие, на ногах поношенные туфли, забрызганные грязной водой. Нет, зарабатывал он много, правительства государств давно поняли, что космос – будущее, вкладывали огромные деньги в космические отросли, Роман мог спокойно слетать на какие-нибудь острова на Экваторе, пожить в дорогом отеле и вернуться назад. Просто давно понял, что одежда не главное, носил по несколько лет ботинки, пока не стаптывалась до дыр, а одежду менял редко, любил старую, но приношенную.

«Что такое деньги? Средство к получению телесных благ, а настоящему человеку всегда мало, хочется чего-то высшего духовного. Лучше, как герой произведения Достоевского «Подросток» ходить в нищенской одежде, имея миллионы, и балдеть от ощущения собственного величия».

Осталось протопать еще десять минут, открыть дверь и войти в собственное одинокое жилище. Конечно, после той драки с хулиганами и Ее признания, Роман и Алеся ходили под ручку, целовались, к концу школы дело дошло до постели. Но потом отношения, как и следовало ожидать, закончились. Ничего другого и быть не могло: они взрослели, взрослели взгляды на жизни. Они расстались. Как и расстаются почти все «любящие навеки», взрослея.

«Я не знаю ни одного, кто бы еще в школе начал дергать за косички девушку, а потом женился и прожил долгую счастливую жизнь. Слышал о таких, но не видел. Чтобы любить от начала жизни до конца нужно идти нога в ногу, развиваться ноздря в ноздрю, такое, наверное, бывает, но в виде исключения».

Навстречу прошла группа подростков, все одеты одинаково, как сейчас модно. Смотрят на всех с гордостью, мол, вот мы какие, будущее поколение!

«Будущее поколение… Ха!» - Подумал Роман невесело, провожая их взглядом. – «Каждое поколение считает себя самым-самым во всем, требует к себе внимания. Носят определенную одежду, слушают определенную музыку. Не понимают, что таким образом превращаются в одинаковых клонов того, кто когда-то оделся по-другому, посмотрел на вещи с другой стороны. Смешно слушать просвещенных, нет, уже образованных дураков, которые кричат, что «человек – индивидуальность, нужно давать ему свободу самовыражения» и т.д. и т.п. Конечно, каждый человек чем-то отличается, но практически индивидуальность уничтожается самим человеком или обществом».

Мимо прошла группа рабочих. Все перемазанные в саже, копоти, ржавчине и в чем-то еще, но смотрят весело: рабочий день закончился.

«Разве сможет жутко индивидуальный человек работать обыкновенным слесарем, дворником? Простые, неиндивидуальные люди нужны человечеству. Истинно мы добьемся чего-то, когда каждый человек будет особенным!»

Впереди выросла знакомая многоэтажка, на четвертом этаже живет он, видны окна без занавесок, грязный балкон – никак руки не дойдут убраться. Перед подъездом стояла женщина. Сердце попробовало трепыхнуться, но Роман заставил его биться ровно, как всегда. Но глаза уже вглядывались в постаревшее, но знакомое лицо. Он подошел поближе, сказал дрогнувшим голосом:

-Здравствуй, Алеся.

«Чего я так волнуюсь?» - Подумал тревожно, тайком вытирая потные ладони. – «Сколько у меня женщин было? Не счесть… Подумаешь, встретил Первую. Вешаться из-за этого?»

Она резко повернула голову, взглянула зелеными глазами, ответила:

-Здравствуй, Рома.

-Пойдем в дом? – Спросил он, пытаясь сгладить неловкость встречи.

-Пошли.