ВОЗМУТИТЕЛЬ СПОКОЙСТВИЯ

 

Солнце взобралось на такую высоту и так немилосердно жгло, что трудяга-термометр поспешил спрятаться в тень, не забыв показать при этом + 35! Это в тени. А если с глазу на глаз со светилом?

—- Мамоньки-девоньки, — жалобно пропищал Лукьяненко, — неужто быть нам заживо поджаренными ?

— Брось хныкать, — отмахнулся от него Олег Синельников, — ешь лучше, а то ноги протянешь.

Но хорошо сказать другому — ешь. Олег и сам больше вилкой тыкал в миску, чем ел. При такой жаре окрошечку бы со льдом, а не стандартный гуляш.

— Олежек, — не унимался Жора, — ну придумай что-нибудь. Ты же мастер находить выходы.

Но искать выход на этот раз Синельникову не пришлось. Мартьянов сам нашел его.

— Вот что, хлопцы, — Игорь с неодобрением посмотрел на солнце, срывающее распорядок дня, — часика четыре отдохнем, а как спадет зной, наверстаем упущенное. Согласны?

Края палатки приподняли, и создалась естественная вентиляция. Монтажники улеглись на кровати, и направленный ветерок заскользил по лицам, по голым животам. Дышать сразу стало легче. Но все равно не хотелось двигаться, разговаривать, даже думать не хотелось.

Поэтому не прошло и пятнадцати минут, как парусиновые стены палатки закачались от дружного храпа. Один Лукьяненко не мог уснуть. Он полежал с полчаса, потом вдруг вскочил с кровати, достал из тумбочки зеркало и стал что-то мудрить со своим лицом .

— Ты что? — лениво спросил Синельников, приоткрывая один глаз.

— Не люблю массовые мероприятия, — презрительно проговорил Жора, — буду проводить свободное время по своему вкусу.

— А-а, — промычал Синельников, — ну, действуй тогда, — и, повернувшись на другой бок, тотчас уснул.

Но спать ему пришлось недолго. Вдруг с той стороны, где находилась палатка Скрипичкиной, раздался крик. Дикий крик перепуганного человека.

Все вскочили со своих кроватей и прислушались. Кричала Светлана. Монтажники все как один ринулись на помощь. Митрич, делая бешеные скачки, достиг палатки первым.

Светлана, вся съежившись, закутанная в простыню, сидела на кровати и всхлипывала. Ее била мелкая дрожь.

Увидев Митрича, она вцепилась в его руку.

— Что с тобой? — испугался Волков.

— Не... не знаю, — ответила Светлана и еще крепче сжала руку Волкова.

Палатка стала наполняться людьми.

— Что же все-таки случилось, Светочка? — Волков, сам того не замечая, гладил волосы испуганно вздрагивающей девушки.

— Говори, говори, — подбодрил ее Мартьянов.

— Светлана обвела взглядом настороженные лица ребят и всхлипнула. Я легла отдохнуть... Только задремала, и вдруг входит — страшный, с бородой длинной такой...

— Хоттабыч, наверное, прилетал, — высказал предположение Сафонов.

Гена стоял слишком близко к Волкову, и тот успел ткнуть его кулаком в бок за неуместную шутку.

— ...подошел ко мне и палкой стал щекотать

пятки.

— Приснилось, — засмеялся Мартьянов.

— Нет, не приснилось, — упрямо тряхнула головой Светлана, — у него еще и усы были огромные, я хорошо запомнила.

— Портрет Зозули, — снова вставил слово Сафонов.

На него шикнули, и он замолчал.

— ... я вскочила, а он сказал — «хурды-мурды — рыжие морды» и исчез.

Мартьянов не знал, что и думать. Какое принимать решение.

— Вот что, — наконец сказал он, — ты, Волков, подежурь здесь. Пусть Светлана успокоится. А мы пойдем. Всем нам тут нечего делать..

«Приснилось, — решил он про себя, — насколько я знаю, чудес на свете не бывает».

- Игорь Николаевич, — окликнул его Синельников, когда они вышли из палатки Скри-пичкиной, — можно вас на минуточку?

— Да. Что такое?

— Скрипичкиной не приснилось, — зловещим шепотом проговорил Синельников.

— Ты откуда знаешь?

- Сам видел этого домового.

— Где?

— Только что у нас в палатке.

— Что же ты молчал?—воскликнул Игорь.

Олег подошел вплотную к Мартьянову и что-то тихо ему сказал.

— Не может быть! А доказательства? Чем ты можешь это подтвердить?

— Вам еще и доказательства нужны? — усмехнулся Олег. — Давайте пройдем к себе в палатку, может быть, он снова появится. Далеко он уйти не мог. Согласны?

— Согласен.

Мартьянов с Синельниковым вошли в палатку и легли на свои кровати. Ждать им пришлось недолго.

Устало опираясь на суковатую палку, к палатке Скрипичкиной шел сгорбленный старик. Его длинная волнистая борода отливала белизной. Резко выделялся неестественно длинный нос, В руках у этого странного субъекта была внушительных размеров коробка. На черной коробке белый крест и какая-то надпись. Когда старик приблизился к палатке, Игорь и Олег сумели прочитать надпись — «АТОМИС БОМ-БАС».

— Пусть заходит, — шепнул Мартьянов Синельникову, — его Митрич там встретит.

—- Что ты, — не поддержал его Олег, — этого допускать нельзя. Будет мировой скандал.

Старик внезапно остановился и настороженно стал прислушиваться. Несколько секунд он напряженно вглядывался в сторону «командирской» палатки и... неожиданно пустился наутек.

— Спугнули! — воскликнул Синельников.— Говорил , надо тише.

Притворяться было бесполезно. Заговорщики вскочили с кровати и бросились вдогонку.

Догнали они старика метрах в трехстах от палаток: несмотря на преклонные годы, старик бегал , как Владимир Куц в расцвете своего таланта.

— Стой! — закричал Мартьянов. — Кто такой?

Видя бесцельность бегства, старик остановился. Подбежал Синельников и внимательно посмотрел на физиономию «деда».

— Так и есть, — сказал он торжественно, — заслуженный артист республики... Простите, забыл фамилию.

«Артист» молчал и только тяжело дышал — чувствовалось отсутствие постоянных тренировок.

Игорь двумя пальцами потянул «старика» за бороду. Борода легко отделилась.

— Пакля? — спросил Игорь, как будто это было так важно.

—- Пакля, — подтвердил Жорж.

— Здорово! — восхитился Игорь.

— Ничего, — сдержанно похвалил себя Лукьяненко.

— Я тебе дам « ничего »! — нахмурился Игорь.

— Ему Митрич и без вас даст, — усмехнулся Синельников, — за Скрипичкину он из Жорки настоящего старика сделает, век будет

кашлять и кланяться медицине.

— Волкову бы не надо говорить, — попросил Жора.

— Это почему же ? Боишься ?

— Нет... Но все же..

— Предусмотрительность — качество завидное, — подковырнул Олег, — а раньше ты о чем думал? И с чего это тебя вдруг в старики

потянуло? Молодость надоела? И оделся, как на Северном полюсе. А сам кричал: «Жара, жара, работать невозможно».

— Искусство требует жертв, знаете такое изречение? Вот я и страдаю,—вздохнул Жора.

— Деятель, — хмыкнул Синельников, — артист-на летчик...

— Вот видите, — Жора повернулся к Игорю, — опять не верит.

— Чему не верю? — насторожился Синельников.

— Что артист из меня получится. Вот я и решил доказать...

— Сообразил, — расхохотался Олег.

— Мальчишка ты еще совсем, — удивился Мартьянов, — честное слово, мальчишка. Ребенок. — И, обращаясь к Синельникову,

добавил: — А ты тоже хорош, разве над мечтой можно смеяться!

— Да ведь мы...

— И не оправдывайся, — перебил его Игорь, — виноват. Теперь надо исправлять положение. Для начала поступим так: ни слова Волкову. Раз.

— А что — два? — заинтересовался Лукьяненко.

— А что два, ты потом узнаешь. Я еще с тобой завтра поговорю как следует. А сейчас иди отдыхай. Набирайся сил. Рабочий день еще впереди.

...Не «завтра», а только через неделю между Лукьяненко и Мартьяновым состоялось продолжение разговора на артистическую тему.

— А все-таки здорово у тебя тогда получилось! — сказал Мартьянов. — Умеешь перевоплощаться.

По правде говоря, Лукьяненко ждал сейчас разноса в пух и прах, а тут вроде получается, что начальник и нахваливает еще. Случайно, не подвох? Надо быть осторожным.

— Не думал я, что Скрипичкииа такая нервная, — на всякий случай стал оправдываться Лукьяненко, — больше не буду, Игорь

Николаевич.

. — И не надо, Жора. Ну ее к монаху, эту девицу, — с ней, кроме горя, ничего не наживешь. Ты бы лучше самодеятельностью занялся.

— Какой самодеятельностью? — удивился Лукьяненко. — Уж не Олег ли Синельников собирается петь? Так ему лучше в цирк идти,

тяжести поднимать.

— При чем тут Олег. В нашем подшефном колхозе самодеятельность надо подтянуть. Не клеится у них что-то.

— Кто меня туда пустит? !— оторопел Жорж. Такого поворота событий он, конечно, не мог ожидать.

— Как кто! — небрежно ответил Игорь, как будто ничего неожиданного не произошло, а без слов все ясно. — Наша бригада может тебя туда направить. Поможешь колхозникам?

— Не знаю, — ответил Лукьяненко , и с его лица исчезла скептическая улыбка. За долгие годы он сейчас впервые задумался над ответом. — Не знаю, дело серьезное. Как бы сказать, ответственное.

— Конечно, ответственное. Но ребята тебе верят. Кстати, это инициатива Синельникова. Знаешь такого? — улыбнулся Игорь.

Но Лукьяненко не спешил с ответной улыбкой. Он был серьезен сейчас как никогда.

— А с работой как? С трудовой повинностью? -— Жора вопрошающе посмотрел на Мартьянова.

— Работа от этого не остановится. Да за одного тебя Зозуля обещал мне пять человек дать, — засмеялся Мартьянов, — бизнес, как ты выражаешься. А что касается трудовой повинности, то мне кажется, что для начала ты поработал неплохо. Удовлетворительно даже, можно сказать. Да что ты мне о какой-то повинности

говоришь, — вдруг разозлился Игорь. — Можешь заявление писать «по собственному желанию» — освободим, и перейдешь на другую работу. Через месяц домой едем, — сказал Мартьянов, уже успокоившись, — надо доказать колхозникам, на что способны горожане, пусть у них останутся о нас только хорошие воспоминания. По рукам?!

— Ну что ж, я согласен, Игорь Николаевич.

Так Георгий Лукьяненко, неожиданно для всех и прежде всего для самого себя, стал руководителем кружка художественной самодеятельности в колхозе «Гигант».