Ляля пребывала в глубокой депрессии. Ей и всего-то двадцать три года от роду, а жизнь уже ее наказала – за легкомыслие и солнечный характер. В девятнадцать лет Ляля вышла замуж за перспективного во всех отношениях парня. Он был старше ее на целых девять лет, огромного роста (ему одежду шили на заказ), не пьющий, не курящий, работающий заместителем начальника отдела программистов. Ни с какой стороны не подкопаешься, идеальный муж, да оказался в быту настоящим монстром. Если до свадьбы Ляля с женихом после работы все свое свободное время проводили в кинотеатрах, прогулках по парку, на дискотеках, то сразу же после замужества новоявленный муж поставил Лялечке условие – Я зарабатываю деньги, ты готовишь, стираешь, убираешь. Ляля, которая по жизни была хохотушкой, заводилой в компаниях, играла на гитаре, на пианино, прекрасно танцевала, вдруг поняла, что ее лишают самого главного в жизни – ее самой. Она понимала, что нужно готовить, стирать, убирать, но все это должно быть по ходу дела, ведь главное быть вместе, радоваться жизни, они ведь такие молодые! Через пол года сидения дома, Ляля взбунтовалась,

- Хочу в кино!

- Незачем! Борщ сварила?

- Сварила! Пошли в клуб.

- Тебе, видимо, на работе делать нечего, раз еще в клуб тянет?

- Пошли, посидим в кафе-мороженое?

- Иди на кухню, готовь ужин и включай телевизор! Ты теперь жена, вот и исполняй свои обязанности.

 

Еще через пару месяцев затворничества – работа, магазин, квартира, Ляля взорвалась и впервые, зажмурившись и приподнявшись на цыпочки, дала крепкую пощечину верзиле-мужу. Спустя секунду Ляля отлетела в другой конец комнаты от ответного удара. Через год они развелись.

 

Ляля жила словно во сне. Работа, подружки, редкие походы в кино, иногда компании. За ней ухаживали молодые люди, но она на мужчин вообще не желала смотреть. Они ее устраивали только в качестве друзей и провожатых поздними вечерами. Родители Ляли не знали, что с ней делать. Дочка на их глазах из веселой, смешливой девушки, превратилась в серую мышку, забивающуюся по углам, хмурую, озабоченную, плачущую по ночам. Мама Ляли хваталась за голову, и обзванивала знакомых, расспрашивая их, как и чем можно помочь дочке, которая теперь живет и не живет, а так существует. Мама Ляли занялась поиском хорошего психотерапевта, настроившись любыми путями вывести дочь из депрессии.

 

И вот однажды, маме Ляли позвонила родная сестра и затараторила в трубку,

- Слушай меня внимательно. У нас на работе в отдел закупили билеты на супер - модный фильм. Корпоративный выход. Короче я пойти с Мишкой не могу, отправь Ляльку. У нас там парень новенький пришел работать, стояла с ним в курилке, поговорили, девушки у него нет. В общем, я ему билеты отдам, пусть твоя царевна-несмеяна развеется.

- Таня! Погоди! Когда?

- Сегодня! Звони срочно Ляльке на работу, пусть с работы дует к памятнику Пушкина к кинотеатру Пушкинский. В семь начало.

- Так сейчас уже пять вечера.

- Ну и душевно, времени еще целых два часа! Лялька в шесть заканчивает?

- Да! Слушай сюда, белые джинсы, синяя маечка, блондинистый, зовут Алик. Он подойдет сам, билеты у него.

 

Ляля мрачно стояла у памятника Пушкину и злилась на маменькины козни. Вот еще чего удумала, сводничеством заниматься. Поглядим, что за крендель сейчас явится. Ее раздумья прервал молодой, приятный голос,

- Вы, Ляля? Ляля подняла глаза и обнаружила перед собой очень приятного молодого человека. Светлые, вьющиеся волосы, ясные голубые глаза, хороший рост, опрятно одет, похоже, страшно стесняется. Не нахал. Это обнадеживает.

- Ляля…. А, Вы, стало быть, Алик?

- Ну, да! Пойдемте в кинотеатр, сеанс через десять минут начинается. Ляля пошла за молодым человеком чуть сзади, чтобы получше его разглядеть, но тот пропустил ее вперед. Весь сеанс они молчали. Когда кино закончилось, Ляля собралась идти в метро и заторопилась на выход, однако Алик аккуратно, мягко взял ее за локоть и спросил,

- Может быть, пройдемся немного по центру? Куда Вы так торопитесь?

- Мне надо быть дома в десять часов, я обещала родителям помочь - отрезала Ляля и попыталась высвободить локоть, однако Алик держал ее крепче, чем она думала, - Ляля, давайте вместе позвоним Вашим родителям и скажем, что вы задерживаетесь? Ляля не помнит, почему она сдалась. Подняла глаза, встретилась взглядом с Аликом и поняла, что он нервничает, что ему нелегко даются его слова, и он действительно не знает, как и чем удержать Лялю. Она съязвила,

- Алик! Похоже, Вы побаиваетесь девушек?!

- Если честно? Да. У меня не так много их было (это Ляле понравилось) и не очень удачно закончился последний роман (это Ляле еще больше понравилось), вот делаю очередную попытку познакомиться с девушкой.

- Ладно. Пойдемте Алик гулять.

 

На следующий день в 18.00 у выхода из офиса Ляля обнаружила Алика с корзинкой клубники в одной руке и одинокой длинной розой в другой. Они довольно долго шли молча, потом Ляля сказала,

- Алик! Не стоит тратить на меня время. Я нахожусь в глубокой депрессии, завтра иду на прием к психотерапевту, так мама хочет.

Алик обошел этот монолог молчанием и лишь спросил,

- Можно я завтра подъеду к тебе домой?

- Подъезжай, но это ничего не решит. Я больной человек.

 

На следующий день Ляля рассказывала Алику о походе к известному невропатологу.

- Слушай Алик, про тех, кто сидит в очереди к данному специалисту, можно рассказать отдельным пунктом. Поскольку мы были в очереди вторыми, я имела возможность лицезреть, что меня, по маминым представлениям, ожидает в будущем. Это была женщина неопределенных лет (имеется в виду, что в ее состоянии определить возраст было крайне трудно). У нее постоянно тряслась мелкой дрожью голова и руки. Взгляд блуждал по стенам, поэтому я от нее сразу отсела подальше, ожидая неадекватной реакции. На мое счастье это трясущееся создание вскоре вошло в кабинет. Пробыла она там довольно долго. Я, было, предложила маме уйти пока, все благополучно складывалось и так, но мама считала, что мне необходимо обследоваться по причине юношеских срывов. И вот настала моя очередь. Захожу. Врач такой добродушный сидит. Увидел меня и как разулыбается, будто всю жизнь только меня и ждал,

- Садитесь, - говорит,- рассказывайте, что с Вами. Стою, молчу, затем присела на стул. Тут врач решил сам вопросы задавать.

– Вас, наверное, иногда дразнят? А Вы переживаете?

– Да, дразнят. Говорят, затюканная стала. Царевна-несмеяна.

А он дальше с вопросами.

– Кофе, наверное, пьете по вечерам?

– Пью. Иногда по две чашки.

Врач не унимается.

– Спите, наверное, плохо?

– Да, нет. Сплю я хорошо, а мама считает, что плохо.

Смотрю, врач ручки потирает. Нашел, значит причину болезни. Спрашивает, - Вы еще, очень подвижная?

Я ему в ответ,

- Да, я спортом много раньше занималась, хореографией, играю на гитаре и пою.

Тут врач совсем повеселел.

– Зовите-ка, вашу маму.

Заходит мама, невропатолог ей с порога,

- Присядьте, сейчас диагноз скажу. Девочка у вас просто очень возбудимая, ведь Вас беспокоит ее подвижность? Купите ей 2-х литровую бутыль брома, - посмотрел в этот момент на меня,- по столовой ложке ей не поможет, будете давать по три рюмочки в день после еды. Я Вам, обещаю! - смотрит на маму, – В течение месяца она будет крайне спокойной. Мы вместе с мамой вытаращили на доктора глаза.

– Бром, 2 литра?!!!

Потом вежливо сказали спасибо и пулей вылетели из кабинета, услышав за спиной, - следующий.

Алик, давился от смеха. При словах два литра брома, он уже съезжал вниз с лавки, на которой они сидели с Лялей, наконец, выдавил,

- Лялечка! Умоляю. Бром пить не надо. Его в армии солдатам в компот подсыпают, чтобы не перевозбуждались при виде каждой проходящей мимо юбки. Ты же будешь спать на ходу, работать не сможешь. Может, вместо брома, поцелуемся лучше?

 

Они целовались. Долго и страстно. На дворе бушевал май, в кустах заливались соловьи, ласковое солнце обнимало их теплыми лучами, и Ляля вдруг поняла, что жизнь продолжается.

Через два месяца Алика попросили по работе съездить на строительный объект и посмотреть ход выполнения работ. При входе на стройку ему выдали большую, красную каску, которая постоянно съезжала Алику на нос. В какой-то момент Алик притормозил заглядевшись на недостроенное строение, поэтому не услышал свист летящего кирпича. Булыжник приземлился ровнехонько на голову Алика. Ба-бах. Алик упал. Каска раскололась надвое. В тот же вечер он сделал Ляле предложение руки и сердца, мотивировав это тем, что получил знак свыше. Вот так один упавший кирпич, помог двум хорошим людям. Всю последующую жизнь Алик видел летящий в него кирпич и счастливые глаза Ляли.