- Мсье главный доктор! Убедительно прошу Вас обратить внимание на лейтенанта из второй бригады. У него тяжелейшая контузия, полное беспамятство, состояние критическое. Мсье генерал сам спрашивал о его состоянии. Генерал очень обеспокоен его здоровьем. Он высоко ценит мсье лейтенанта за его мужество на поле боя и ту стойкость, которую он выказал, сражаясь с превосходящими силами противника. Мсье генерал ждёт скорого выздоровления своего офицера, он уже высказался об обязательном его награждении, и очень желает видеть этого лейтенанта снова в своей бригаде. Очевидно, уже на более высокой должности. Так что, дорогой мой Жюлистен, постарайтесь создать все условия мсье лейтенанту и приложите все усилия, чтобы не вызвать гнев генерала. Не мне Вам рассказывать, как страшен наш генерал в гневе...

 

- Мсье старший лекарь! Санитар Люка! Разрешите обратиться! Мы с санитаром Корде сегодня дежурили у контуженого лейтенанта из второй бригады. В память он не приходил, но начал говорить. Он бредил, мсье старший лекарь. Что-то насчёт персов, которых необходимо разбить, мол, они ему мешают куда-то пройти. И ещё он попросил пить. Мы дали. А потом он заснул. Всё, мсье старший лекарь.

 

- Мсье полковник! Я, памятуя о Вашем предупреждении о мсье лейтенанте, стараюсь как можно больше времени уделять его состоянию и здоровью. Телесное здоровье у него вполне удовлетворительное. А вот его душевное состояние меня очень беспокоит. Два дня назад мой подопечный пришёл в себя, но ведёт он себя странно. Взгляд чрезвычайно пронзителен, углублен в себя, движения порывисты и резки. Мсье лейтенант явно принимает себя за кого-то другого, очевидно, за Александра Великого. Всё время старается говорить на греческом или латыни, но всё равно постепенно переходит на французский. Рвётся строить войска "черепахой", "фалангой", постоянно твердит о том, что можно получить власть над всем миром, только завоевав Индию. Я уже распорядился пригласить приехавшего вчера вечером из Парижа знаменитого психиатра и магнетизёра мсье Лореньи. За физическим здоровьем больного я прослеживаю сам, а заботу о психическом состоянии надеюсь возложить на него. В Париже ходят слухи, что мсье Лореньи просто творит чудеса!

 

- Мсье генерал! Считаю своим долгом сообщить Вам, что усилиями главного доктора мсье Жюлистена и парижского психиатра и магнетизёра мсье Лореньи интересующий Вас лейтенант пошёл на поправку. Физически он уже готов к службе, но меня всё ещё беспокоит его душевное расстройство. Мсье Лореньи считает, что мсье лейтенанту необходимо более длительное лечение, в невоенной обстановке и, желательно, на водах. Прогресс в лечении налицо, мсье лейтенант уже не называет себя Александром Великим и отзывается на собственное имя, но в периоды рецидивов опять становится резким, властным, заносчивым, упоминает об Индии. Консилиум докторов пришёл к выводу, что для полного излечения мсье лейтенанта необходимо отстранить его от военной службы как минимум до конца нынешней кампании. И все же боюсь, что психическое нездоровье мсье офицера время от времени будет давать о себе знать, что не может не сказаться на его дальнейшей службе.

 

- Лейтенант! Я вызвал Вас к себе, чтобы Вы приняли важное для себя решение. Кампания в самом разгаре, мне не хватает смелых, умных, сильных офицеров. И в это время какие-то жалкие лекаришки твердят мне о том, что французский офицер должен лечиться на водах и в невоенной обстановке! Ответьте мне, лейтенант, готовы ли Вы продолжить служить Франции, или поедете к изнеженным штатским "на воды"? Готовы? Поверьте мне, дорогой мой, другого ответа я от Вас и не ожидал. Не может геройский офицер, показавший блестящий пример воинской доблести и отваги, уйти в сторону, когда страна нуждается в нём! Что бы там ни говорили о Вашем нездоровье, я верю в Вас, как и в то, что когда-нибудь Вы станете генералом, мсье лейтенант Наполеон Бонапарт!