Когда Чудаков, ещё молодым специалистом поступил на завод, он так рвался к работе, что даже положенного отпуска после защиты дипломного проекта не взял, сразу встал за чертежную доску в отделе автоматизации, чтобы довести свой проект до производства.

 

Андрей человек некурящий, и пока его коллеги в туалете время коротали, обсуждая женщин и хоккей, ходил по цехам, искал, что и где плохо лежит или делается не так, как надо. Словом, что можно усовершенствовать, подвергнуть немедленной рационализации. И находил, писал рационализаторские предложения, иной раз несколько штук в день, и приносил их на подпись начальнику.

 

Начальник, Алексей Васильевич, сначала такое рвение молодого сотрудника приветствовал, а когда Чудаков завалил его своими предложениями, пригласил в кабинет и разъяснил ему кое-что.

- У тебя, Чудаков, - сказал он, - после столичного ВУЗа ума, безусловно, целая палата. Только нашему отделу палата не требуется, нам и кладовочки хватит. Потому как, ежели всё, что ты предлагаешь внедрить, надобность в нашем подразделении вскоре отпадет. Безработными мы, конечно, не станем, не в Америке живем! Но всем нам, инженерам, поголовно придется за станки встать, детали точить или на стройку отправляться. Инженеров наша высшая школа печёт ой-ё-ёй сколько, а вот гегемона – рабочего класса на стройках коммунизма всегда не хватает.

 

- Да что вы, Алексей Васильевич, - возразил Чудаков, - если предложения внедрить, то мы и дефицит рабочей силы покроем, и ресурсы сбережем! А у нас с ресурсами, как вы знаете, дело еще хуже, чем с рабочими кадрами. Всегда чего-нибудь не хватает. Отдел снабжения и комплектации днем и ночью работает, а всё не успевает: сборка только последние три-четыре дня месяца работает!

 

- Ну, ты, Андрюша, особенно за снабженцев не переживай, - по-отечески заметил Алексей Васильевич, - вон, начальник отдела комплектации и его заместитель на прошлой неделе в городе Омске, именно что ночью, в ресторане стены шампанским расписывали!

Нам сейчас о своём отделе думать надо! Между прочим, у меня тут разнарядка имеется на пять человек подсобников – строители очень в помощи нуждаются…

С предложениями твоими мы поступим так: эту часть - начальник отложил стопку бумаг влево, - отложим, подождем, пока обстановка созреет, а эту, - Начальник отложил несколько заявлений Чудакова вправо, - будем внедрять, но после того, как ты отработаешь месячишко на стройке!

 

- Так ведь цеха задыхаются… - попытался напомнить Чудаков.

 

- И за них ты тоже не изводи себя, - снова осадил его Алексей Васильевич, - вот отработаешь своё на стройке, пойдешь к ним подписывать свои бумаги – поймешь, как они задыхаются!

 

Охладил многоопытный начальник пыл молодого специалиста - уж больно прытким тот себя показал! И всё повернулось на общую пользу. Отдел без Чудакова и четырех других сотрудников продолжал успешно работать, производство не остановилось.

 

Правда, вернулся Чудаков в отдел не через месяц, а всего через две недели. Оказалось, он и там, куда его послали, механизацию придумал, да такую, что месячное задание строители за две недели выполнили. Чудакову отгул до конца месяца предоставили. Только Андрей дома усидеть не смог, на работу явился и всё начальнику объяснил.

 

Алексей Васильевич посмотрел на него влюбленным взглядом и подумал: «Вот дурачка мне Бог послал! Я бы на его месте сейчас, в самое горячее отпускное время, с девочками - да на природу, или с удочкой на рыбалку, благодать! А этот…», но вслух произнес:

 

- Молодец, Чудаков! Тут без тебя нам план по рационализации увеличили вдвое, да изобретение до конца года обязали сделать. Так что, мы часть твоих заявок в дело пустим, а с изобретением ты, надеюсь, коллектив не подведешь!

 

Пошел Чудаков на своё рабочее место, где на монтажном столе у него собран был макет одного полезного устройства с соленоидом, катушкой такой, через которую ток пропускают. Для проверки схемы нужен был стальной сердечник, но подходящего под рукой не оказалось, так Андрей взял и поместил в соленоид резец, которым детали на токарном станке точат. А когда испытание схемы закончил, резец знакомому токарю отдал.

 

Проходит день, другой – прибегает к нему этот токарь с вылупленными глазами.

- Ты что, Андрюха, за резец мне дал?

- А что такое? – спрашивает Чудаков.

- Да обычно пятьдесят деталей выточу и резцу хана, а тут – вторую сотню начал, а он все не тупится, как новенький! И чистоту поверхности, и размеры держит без перезаточки!

 

Чудаков вспомнил, что да как, и стал тем соленоидом со схемой электронной разный режущий инструмент обрабатывать. Результат получил поразительный – стойкость обработанного инструмента очень сильно повышалась! А придуманное им электронное устройство да с таким экономическим эффектом - это же изобретение получается!

 

Составил Чудаков описание, заявку на изобретение оформил и понес к начальнику подписывать. Алексей Васильевич обрадовался появлению Андрея по-настоящему: вот и план по изобретениям будет выполнен! Виду, однако, не подал, и строго так спрашивает молодого специалиста:

- А кто внедрять будет это изобретение, кто чертежи нарисует, технологию разработает? Самого ведь на все дела не хватит!

 

- Я думаю, ради такого дела можно группу создать, да и весь отдел поработает, дело-то очень выгодное!

 

- Правильно мыслишь, Андрюша, только весь отдел нам ни к чему, нам, соавторам, надо исследовательскую лабораторию создать, и ты будешь ее начальником.

 

Сказано – сделано! Пошел Алексей Васильевич с заявкой на изобретение к руководству завода на подпись. А оно, это руководство, мигом смекнуло, что к чему и штатное расписание на лабораторию утвердило.

 

- Мы, как соавторы, должны засучить рукава и дружно взяться за дело – помочь молодому специалисту, двигать вперёд талантливую молодёжь!

 

И всё пошло, как по маслу! Заявку на изобретение, правда, пришлось поправить немного: авторов изобретения руководство велело в алфавитном порядке указать. А поскольку фамилия руководства была на букву Б, начальник Чудакова Алексей Васильевич с рождения носил фамилию Крутов, фамилия Чудаков в списке оказалась последней. Однако, переживать по этому поводу молодой изобретатель не стал, в работу с головой окунулся.

 

Прошло некоторое время. На Чудакова глядя, другие инженеры тоже кое-что придумывать начали. Изобретателей на заводе, особенно среди руководителей, столько стало, что этим феноменом даже в министерстве заинтересовались.

 

Исследовательская лаборатория была успешно создана, Чудаков стал её начальником. Продолжал работать, всюду свой нос совал, писал заявки на изобретения, как орешки щёлкал: «Устройство для того-то и того, отличающееся тем-то и тем…». «Нащелкал» он этих изобретений за короткое время не один десяток.

 

Магнито-импульсные установки «Магниус» для обработки режущего инструмента целыми днями упрочняли резцы, свёрла, фрезы, а операторов, работающих на этих установках, было всего два человека. Один из них – старичок, работающий пенсионер, Иван Иванович Облепихин, другой оператор – женщина, ничем не примечательная, Марина Грязева.

 

И вот обнаружилась вдруг странная вещь: тот инструмент, что обрабатывал Облепихин, работал гораздо дольше расчетного времени, а свёрла, развёртки, ножовочные полотна и другие, весьма необходимые в производстве вещи, которые прошли через руки Марины Грязевой – тупились значительно раньше, чем полагалось по расчету.

 

Начальство забеспокоилось, Чудакову поручено было разобраться в этом феномене и доложить в кратчайшие сроки. Андрей, известное дело, человек дотошный, принялся раскручивать загадку. Для начала сравнил установки, на которых работали операторы. Оказалось, все параметры в норме, установки - что сестры-близнецы. Дальше Чудаков решил проследить за работой операторов, и начал с Марины Грязевой.

 

На свое рабочее место Марина прибегала в последнюю минуту перед началом рабочего дня. Всё её раздражало, и злилась она на мужа – размазню, неудачника и тихого алкоголика, на сына – двоечника и хулигана, на вечную нехватку денег, а больше всего на себя, за то, что выбрала себе такую долю. Раздражали разговоры подруг об успехах детей в школе, о новых нарядах, раздражала однообразная работа, и отсутствие перспектив. Раздражение своё и злость от неустроенности семейной жизни Марина переносила на ни в чем не повинную установку «Магниус», но нарушений технологического процесса с её стороны Чудаков не обнаружил.

 

То, что она пустые кассеты для инструмента зло в сторону швыряла да на кнопки управления с силой давила на процесс упрочнения металла, как считал Чудаков, повлиять не могло. Неодушевленная машина делала своё дело исправно и, казалось, на хамство измученной женщины не реагировала.

 

Два дня Чудаков около Грязевой просидел, а стойкость инструмента, который она обрабатывала, оставалась гораздо ниже, чем у Облепихина.

 

На третий день с утра пришел Чудаков к Ивану Ивановичу Облепихину. До начала рабочего дня оставалось ещё минут пятнадцать, а старичок был на рабочем месте в белом отутюженном халате, очки на носу, ни дать, ни взять – профессор медицины! Кассеты уложены стопочкой, инструмент подготовлен для обработки. Прежде, чем к работе приступить, Иван Иванович чистой тряпочкой панель управления протёр, и всё время себе под нос что-то весёленькое мурлыкал.

 

Как только сигнал - восемь часов утра по «Маяку» прозвучал, Облепихин установку «Магниус» включил и произнёс при этом:

- Ну, с Богом, Ниточка, поехали!

- А почему «Ниточка»? – поинтересовался Чудаков.

- Ну, как же, - Иван Иванович даже слегка смутился, - установка-то магНИТО-импульсная, можно назвать Нитка, а если ласково - Ниточка!

 

День просидел Чудаков у Облепихина. Старичок работал не суетливо, вроде, даже медленно, но без перерывов и за день успел сделать больше, чем Грязева, которая рвала и метала.

 

И здесь Чудаков не обнаружил отклонений от технологии. Но если от Марины Грязевой к концу дня Андрей уходил с головной болью, то у Облепихина, ему было спокойно, радостно и даже уходить домой не хотелось. Покидая рабочее место, Иван Иванович погладил установку, наклонившись над ней что-то прошептал, вроде как спасибо сказал и даже попрощался.

 

Дня два Чудаков размышлял над результатами своей проверки. Потом явился к Алексею Васильевичу и сказал, что нужно сделать две вещи: во-первых, перевести оператора Грязеву на другую работу, а на её место взять нового человека, которого сам Чудаков выберет, во-вторых – внести небольшие дополнения в инструкцию по эксплуатации установки «Магниус». Начальник, конечно, возражать не стал – Чудаков установку выдумал, ему виднее.

 

Не мешкая, отправился Андрей в отдел кадров, где как раз определяли на работу практиканток из приборостроительного техникума. Приглянулась ему там девушка одна по имени Татьяна, с фамилией знаменитой и в тоже время очень домашней - Пирогова. Поговорил он с ней «тет а тет», девушка после этого разговора раскраснелась вся, и глаза заблестели. А на следующий день она уже у Облепихина сидела, училась на «Ниточке», то есть - на установке магнито-импульсной, работать.

 

Через короткое время заменила она Марину Грязеву, а ту в транспортный цех перевели, даже с повышением.

Режущий инструмент после обработки пошел одинаковый, что от Облепихина - то и от Пироговой. А Чудаков стал часто бывать на участке, где установки «Магниус» работали. Ивану Ивановичу оказывал особое почтение, а с Татьяной Пироговой разговоры вёл задушевные. Она, как Чудаков появлялся, краснеть начинала, и даже технологию от сильного волнения иногда нарушала.

 

Видя это Чудаков предложил ей после работы встречаться. Так и пошло, а потом Андрей уговорил Танюшу фамилию Пирогова на Чудакову поменять, ну и, конечно, как положено, руку и сердце предложил.

 

А дополнение, которое Чудаков в инструкцию собирался внести, строгий заводской нормоконтроль не пропустил. Чудаков не стал спорить с педантами от стандартизации. Просто в каждом экземпляре инструкции своей рукой дописал: «Работать душевно. С любовью.» и подпись поставил: Чудаков.