- Фотограф не должен спать со своей моделью, - говорит Кирилл обозревателю МЭ, нервно ломая погасшую сигарету, - Понимаешь, он должен, он просто обязан ее хотеть, но для вдохновения, а спать – ни в коем случае… И пить тоже, ни грамма. Обоим. Иначе будет не карточка – а порнуха…

Сейчас известный питерский фотограф Кирилл Быков ушел из дома и ютится в своей студии, на скрипучем диванчике за белоснежным экраном в компании электрочайника и кофеварки.

Один щелчок фотоаппарата дуплетом разбил две семьи и сделал четверых людей еще более несчастными и одинокими.

 

 

*

Желание сняться обнаженной 25-летняя Вика почувствовала от безысходности, от невозможности хоть что-то изменить в своей жизни. Работа преподавателем колледжа не сулила никаких перспектив. С нелюбимым мужем – двухметровым увальнем Михой они давно спали в разных комнатах. Уходить из Михиной квартиры Вике было решительно некуда, разве что к матери, живущей вместе с теткой, но три одиноких бабы в двухкомнатной заплесневелой хрущевке, это уж слишком. Рожать ребенка от плиточника Михи по инерции с 16 лет продолжающего орать с друзьями пmяные бардовские песни под гитару ей давно расхотелось.

«Заведи любовника!»- советовали подруги. Неплохая мысль, но где его найти – красивого, умного, обеспеченного и ласкового? Двух неудачных попыток хватило, чтобы понять – в пятимиллионном Питере человек не менее одинок, чем в глухом райцентре.

В очередной раз, стоя у зеркала обнаженной, Вика остро почувствовала – еще 4-5 лет и ее красота потускнеет, а что потом? До слез стало жаль себя, захотелось, если не повернуть время вспять, то хотя бы приостановить его, продлить, растянуть насколько возможно. Двоюродной сестрице Дашка уже 35, а с мужчинами у нее проблем нет. В очередной раз зазвав Вику «на ликер» Дашка проболталась, что почувствовав тоску и упадок сил поднимает самооценку своими «голыми» фотками семнадцатилетней давности: «Любительскими между прочим, и в провинции сделанными! А нынче-то! С тебя убудет что ли? Рискни! Будет через десять лет на что любоваться».

 

*

Первый блин, как и следовало ожидать, «спекся» комом. Любительские снимки, сделанные подругой Иркой «на авось» на фоне окна и в ванной Вика разорвала и с чувством досады сожгла в пепельнице. Во второй раз она обратилась к Денису – прыщавому бой-френду по университету. Денис обещал подойти к делу со всей ответственностью: с помощью простыней соорудил в комнате подобие студии, подсветив фон двумя настольными лампами, отщелкал полупрофессиональным «Кэноном» две пленки подряд, а на последнем кадре не выдержал - уронив фотоаппарат, впился слюнявым поцелуем в низ ее живота. Вырвавшись из объятий обезумевшего экс-приятеля, Вика нашла в себе силы прийти за снимками и со скандалом забрала их у Дениса вместе с негативами. Ужасные фотки умерли, корчась в пламени, а через неделю оказалось, что Денис не только успел продублировать ее снимки «себе на память», но и похвастался бывшим одногруппникам. Пришлось пригрозить негодяю Михой – конечно же, это был блеф, но на Дениса угроза подействовала и карточки он вернул.

Печального опыта оказалось вполне достаточно, но через два месяца Вика случайно увидала на фотосайте настоящее чудо – подсвеченные девичьи силуэты с распущенными волосами летели в пространстве вне времени, вне суеты, людских обид и печали. Фотограф был петербуржцем. В ту же ночь она отправила ему отчаянное письмо. А через два дня ей позвонил Он, назвался Кириллом и пригласил приехать.

 

*

Его работы повергли Вику в шок, хотя ничто, кроме взгляда не выдавало в пухленьком сорокалетнем Кирилле Художника. Узнав, что съемочный день в этой студии стоит 200 долларов, Вика хотела тут же уйти, но Кирилл удержал ее: «Останьтесь, поговорим». После странного двухчасового разговора «ни о чем», у Вики возникло чувство, будто она знает этого человека много лет и доверяет ему, как самой себе. «Можно попросить тебя раздеться?» - спросил фотограф, неожиданно перейдя на «ты». Вика решительно встала и резким движением через голову, сбросила с себя водолазку.

« В субботу? –переспросила она на прощанье, - Да, я приду… если найду деньги».

 

*

Эти шесть тысяч рублей она копила полгода на летнюю поездку в Крым, но решение было принято еще по дороге домой. А через два дня на протянутых Кириллом матовых листках фотобумаги она не узнала себя. Изящная красавица с огромной океанской раковиной, летящая в пространстве дерзкая одалиска, не нуждающаяся в «точке опоры», теплый силуэт на фоне заснеженного города за оконным стеклом: «Неужели все это – я?!».

«Приходи еще! – твердо сказал Художник, - Тебе дано. А деньги возьми обратно».

*

Она недооценила своего мужа-пофигиста. Случайно (а может и нет) обнаруженные в чертежной тубе фотографии привели Миху в ярость. «Ты ему дала!» -орал плиточник-бард, добивая кухонную посуду, - Мне, значит, – нет, а ему- да?! Я нашел его номер в твоем мобильнике! Я его убью!!!» - и разбив окно подаренной матерью салатницей, Миха убежал в промозглую ночь.

Вернулся ревнивец на рассвете третьего дня, дохнув перегаром, тяжело плюхнулся рядом на постель: «Ну и любовничек у тебя! Совсем сдурела, баба! Да не ссы, живой он, такого и бить грех. Дал разок по роже и все!..».

Летящая в пространстве воительница проснулась в Вике в тот же миг – с нечеловеческой силой отшвырнув прочь ухмыляющуюся исполинскую тушу, набросив на голое тело дубленку, девушка выскочила из дома… В карманах не было ни рубля, однако ночной таксист почему-то даже и не заикнулся о плате, спросил только: «Тебя подождать?».

Выходя из машины, она гордо мотнула головой, потому что уже успела заметить – в мансарде старого дома на Кронверкской горел свет.

 

*

- Она влетела ко мне, как ветка свежей сирени в распахнутое окно после грозы, - вспоминает Кирилл, - С вскриком «О, Господи!» поцеловала меня в заплывший багровый глаз… Я попытался ее успокоить, предложил кофе, расстегнул дубленку и вдруг увидал, что под ней ничего нет… Очнулись мы с Викой только к полудню – нагие, в моей постели…

Потом я рассказал ей о том, что два дня назад моя «всепонимающая» жена случайно (а может и нет) увидела Викины фотографии. « Ты не просто трахаешь эту девчонку! – воскликнула она, - Ты ее любишь! Как же ты мог?!».

Вика ушла из мансарды утром следующего дня. Больше этой девушки фотограф нигде не встретил, ее телефон не отвечал, а потом Викин номер и вовсе оказался аннулированным. Домой Кирилл возвращаться не стал. Успев кое, что познать в этой жизни, он понял и то, что судьба предоставила ему шанс начать жить сначала. Не понял лишь одного – он снял сотни красивых женщин, но все, кто хотя бы мельком видал фото этой девушки, говорили ему о том, что это его Любовь и Судьба.

 

*

В многомиллионном городе порой случаются необъяснимые совпадения. Через два месяца после встречи с Кириллом, обозреватель МЭ случайно узнал о том, что в купчинской двухкомнатной «хрущевке» с мамой и сварливой теткой живет молодая женщина. Говорят, она ждет ребенка, от любимого человека - Художника и очень боится ему в этом признаться. Она не верит в то, что они могут быть счастливы, потому что он гораздо старше ее, потому что к нему ежедневно приходят молодые девушки, которые тоже могут его полюбить, потому что им негде жить в этом городе, кроме его неуютной мансарды на Кронверкской. Оставаясь в квартире одна, она подолгу смотрит на фото летящей вне времени роскошноволосой красавицы и плачет. Кажется, ее зовут Викторией.

 

 

 

Имена действующих лиц изменены. Любые совпадения случайны.