или Мир увлечённых

 

(фарш).

 

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА.

 

 

Гвиана 78 - девушка (13 лет).

Маврикий 55 - юноша (16 лет).

Гвиана 77 - мать Гвианы 78, глава Дома Гвиан, общественный и политический деятель либеральной ориентации (45 лет).

Маврикий 54 - отец Маврикия 55, глава Дома Маврикиев; тоже деятель,- парвеню, экстрим-патриот ультра-правого толка (50 лет).

Джордж Блок - бургомистр Города, умеренный консерватор (61 год).

Леонардо Блок - служащий Городской Коллегии маркировки, идеалистически настроенный молодой человек (27 лет); родители неизвестны; усыновлён бургомистром.

Франц Лист - в каждой бочке затычка: приятель Леонардо, друг Маврикия 55 (как тот считает); вождь-идеолог маркоманов (среди них известен как Чума), а также - шпион Почты,- см. Акрадий Филатов (18 лет).

Романия Пинцет - начальник полиции и армии (45 лет).

Вервольф Серия - репортёр газеты "Держи марку!" (30 лет).

Куба Ченч - добропорядочный обыватель № 1.

Дойч Альбум - добропорядочный обыватель № 2.

Зубчик - нищенка-тинэйджер; доверенное лицо Романии Пинцета, которой тот поручил внедриться в среду маркоманов - с тем, чтобы выследить их предводителя; импульсивная и абсолютно бесхарактерная: Пинцету стучит на Листа, а Листу - исправно сообщает планы полиции и армии; в Листа она беззаветно влюблена, а Пинцета - до одури боится (14 лет).

Григорий Гарвилов - Командор Почты (возраст определить невозможно,- так как лицо Чёрного Командора постоянно скрыто шлемом).

Акрадий Филатов - его шпион; он и Франц Лист - одно и то же лицо.

Разнообразная массовка: обыватели, солдаты гарнизона, гвардейцы Почты, маркировщики, маркоманы, прочие.

 

 

 

Акт I.

 

 

Действие первое.

 

На сцене - рассвет освещает городскую улочку,- из тех, каких много, скажем, в историческом центре Москвы. Бросается в глаза одна особенность: повсюду - вывески, зазывающие народ посетить разнокалиберные филателистические магазины, лавки, салоны, музеи, выставки и т. п.; все слова, вроде бы, русские, но написаны латиницей (например, "Nasha Marka", "Luchshie iz Luchshih!" и прочее). Народу - почти никого. Лишь кое-где хозяева начинают снимать замки с магазинов,- да ещё Вервольф Серия пробежал куда-то, нагруженный фото- и видеоаппаратурой.

Появляется Дойч Альбум - с тростью, на которую опирается больше для вида. Из другой кулисы навстречу ему семенит Куба Ченч (у него багровый нос пьяницы). В целом, оба - крепенькие старички благообразной наружности. Замечая друг друга, они делают взаимные приветственные жесты.

 

Куба Ченч. Доброе утро, господин Альбум. Что ваша печень?

Дойч Альбум. Благодарю вас,- сегодня гораздо лучше, господин Ченч. А как поживают ваши марочки?

Ченч. Ах, не спрашивайте!.. Сущее наказание иметь семью!..

Альбум. Что такое, милейший Куба?

Ченч. …Да вот,- послал своего младшего в мясную лавку, дал с собой советских паровозиков,- так этот растяпа всё по дороге посеял...

Альбум (многозначительно). Будем надеяться, что посеял,- будем надеяться!.. А что вы так смотрите на меня, дорогой мой!.. Вы знаете, какие слухи ползут по Городу? - Говорят, что наши дети… Вы и вообразить себе не можете!.. Нет-нет,- выше моих сил повторять это вслух!..

Ченч. Ах, почтеннейший Дойч,- я, кажется, понимаю, о чём речь… Но мой сын!.. Неужели то, что я слышал,- правда?!.. Вы меня просто убиваете!.. Да это же надругательство над святынями!.. И это - наши дети!.. Вернусь домой,- душу из него вытряхну!..

Альбум (покачивая головой). …Вряд ли это поможет, несравненный Куба,- всеобщего падение нравов не остановить локальными мерами,- нам всем нужно было беспокоиться раньше,- а теперь что ж!.. И всё же будем надеяться, что слухи преувеличены… Кстати, помните ли вы, что сегодня - Великий Торг?!

Ченч. Да-да, разумеется,- возможно ли запамятовать такое!.. И, к тому же, в этот раз нам с вами предстоит лицезреть нечто совершенно особенное: всё-таки с молотка пускается не что-нибудь,- коллекция достопочтенного Филы…

Альбум (поражённо). Как?! Достопочтенный Фила…

Ченч (не менее поражённо). А вы разве не в курсе?! (Скорбно.) …Умер, умер - третьего дня, ночью,- не приходя в сознание… (Оживляется.) Да что ж это вы,- газет не читаете, что ли?!.. Ушёл, как говорится, в мир иной,- а коллекция его… Вы ведь знаете,- он всю жизнь прожил одиноко, затворником… Ни жены, ни детей! Один на всём белом свете!.. Соответственно,- все марки отошли Городу… Да, верно вы заметили,- падение нравов!.. Впору музей создавать,- а они… Тут уж не коллекция получается, а коллективизация какая-то!.. Разбазаривать сокровища самого Филы,- это надо же! (Альбум сопровождает эти излияния скорбно-торжественными кивками.) …Святой был человек, мир праху его,- а вот для нынешних, видно, ничего не осталось святого!.. Настоящий король коллекционеров!.. Помню, выменял я как-то у него две вполне ординарные Испании на одну Фландрию, с виду - почтенного возраста,- но я-то её, по простоте душевной, считал искусно состаренным новоделом,- так он потом её мне же на именины и преподнёс… "Я помню,- говорит,- как у вас дрожали руки, когда вы мне её передавали,- видно, эта марка очень много для вас значит"... (Стыдливо хихикает.) Я-то, признаться, в то время и не подозревал, что таких красавиц во всём городе - штук двадцать пять, от силы… Да и руки у меня,- сами знаете, отчего трясутся… Нет,- что бы там ни говорили…

Альбум (подхватывая). …Ваша правда,- святой!.. Основать Коллегию, единолично сокрушив все бюрократические препоны,- и тридцать лет потом куковать в её стенах рядовым маркировщиком!.. А ведь это ему, Филе нашему, принадлежат бессмертные слова: "Жизнь нужно прожить так, чтобы потом не было…трам-пам-пам, чего-то там такое",- да вы сами знаете…

Ченч (с неподдельным волнением). …А как скромно, смиренно вышагивал он по Второй Первопанельной в дни национальных праздников!.. Старина Блок именно его всегда просил возглавить колонну маркирующих,- и, право, стоило посмотреть, как степенно ступал наш патриарх по истёртой временем брусчатке,- уходящая натура уходящей эпохи!.. "Когда святые маркируют…" …Конечно, всем приходилось замедлять ход,- ведь старики не слишком скоры на ногу,- но зато какое подлинно царственное величие уходило… то есть, исходило...

Альбум (перебивая, с горячностью). …"Исходило", "уходило",- ах, не всё ли теперь равно! - Оно изошло, совсем изошло!.. (Сокрушённо.) …Истинный король,- что бы там ни говорили,- должен был оставить после себя наследника!.. А так - что же получается?!.. Всю жизнь отдал нашему общему делу,- себя не щадя… Истаял ведь под конец, как свеча,- и всё, извиняюсь, кобыле под хвост!!.. Всё на продажу - это, знаете ли…

 

Ему не даёт договорить с грохотом пролетающий по мощёной улочке конный патруль расфуфыренных солдат гарнизона; впереди скачет гонец с сумкой, взволнованно крича. Собеседники едва успевают отскочить в сторону.

 

Глашатай. Дорогу! Освободите дорогу, почтенные! Срочное известие бургомистру! Именем Блока,- дорогу!

 

Его голос постепенно затихает в лабиринте улиц,- кавалькада проносится мимо.

 

Альбум. Ну, и дела… Кстати,- вы, должно быть, в курсе,- неужели и "Корел" выставлен на торги?

Ченч. Не знаю, не знаю, мой друг. Если власти и решатся,- что с того!.. Ясно, что заломят они за него совершенно неподъёмную цену,- в итоге же, полагаю, раритет так и останется непроданным… Вот разве что… Понимаете ли,- сил потянуть на "Корел" хватит лишь у Гвиан… Да ещё, пожалуй, у этих Маврикиев!..

Альбум. …Может быть, может быть. (Ухмыльнувшись.) …Право, любопытно взглянуть, как они будут рычать друг на друга, торгуясь... Что интересно: солидные люди,- я бы сказал, более, чем солидные,- и, тем не менее…

Ченч. …Однако же, ведь и не такие рассудительные трухлявые пни, как мы с вами,- не правда ли?.. (Хихикает.) …Пока ещё не кончился порох в пороховницах и марки в кляссерах…

Альбум (продолжая размышлять вслух). …И это в их-то положении… Как-никак,- оплот нации, я бы сказал… Не могут же они не понимать, что являются авторитетами, образцами для подражания!.. Их возмутительная конфронтация раскалывает всё общество,- и, тем не менее, они...

Ченч (внезапно оживляясь). …Вот дырявая голова,- самое главное-то и забыл!.. Видите ли,- до меня дошли сведения… На этот раз старые львы намерены послать в бой своих котят,- дескать, пора и наследникам узнать жизнь во всей её неприукрашенной полноте!.. Если дело всё же дойдёт до "Корела",- могу себе представить, что за представление нас ожидает!..

Альбум (в изумлении). Негашёных сопляков - представлять два самых могущественных клана Города!..

Ченч. …И, однако,- чует моё сердце,- друг дружке в глотки они там вцепятся ничуть не хуже своих родителей!..

Альбум (в некотором замешательстве). Вы полагаете?

Ченч (развязно). А что ж вы хотите, мой дорогой! - преемственность нельзя сбрасывать со счетов! дети всегда наследуют фамильные разногласия… И то сказать,- в спорах рождается истина,- ну, и в драках, само собой! - И если старая Гви докучает бургомистру своей замшелой идеей переговоров с Чёрным Командором (как будто с этими варварами можно о чём-то договориться!), а "добряк" Маври на каждом углу брызжет слюной и призывает народ к войне до последнего почтаря,- то что же с того!.. Чего бы, в конце концов, стоила вся наша демократия без противоборствующих кланов, готовых стоять до конца в борьбе за свои интересы,- искусно маскируемые под убеждения и принципы! - Ведь именно эта борьба, собирающая вокруг себя сочувствующих, не даёт людям оставаться полностью равнодушными к происходящему, формирует общественное мнение,- а это единственный, по сути, механизм влияния на властные структуры снизу,- разве нет?!

Альбум. Ох,- чую, вы, как всегда, правы, любезный Куба!.. (Вынимает из жилетного кармана часы, смотрит на них. Озабоченно.) Ну, и заболтались мы с вами!.. А ведь дела не ждут!..

 

Приятели церемонно прощаются и скрываются за кулисами.

 

 

 

Действие второе.

 

Кулуарная Комната в Белом Доме (Белый Дом является резиденцией бургомистра - и, одновременно, местом проведения заседаний Городского Совета. Не удивительно поэтому, что откуда-то, из соседнего помещения, доносятся шум и гвалт оживлённых дебатов: очередное заседание в самом разгаре.) В Кулуарной Комнате присутствуют: сам бургомистр (Джордж Блок), Гвиана 77 и Маврикий 54. Их беседа, несмотря на явно приватный характер,- а, может быть, именно благодаря этому,- несёт в себе черты вялотекущего скандала. В центре комнаты - кожаный диван, на котором участники "встречи в верхах" и расположились (Г 77 - между Блоком и М 54). Периодически собеседники-мужчины вскакивают с дивана и начинают нервно мерить шагами помещение, не забывая бурно жестикулировать (Г 77 в течение всего действия остаётся сидеть,- не совершенно, при этом, чуждаясь жестикуляции). М 54 - заметно косноязычен. Блок - молчалив и мрачен; он поглощён какими-то размышлениями, не имеющими, судя по всему, прямого касательства, к предмету обсуждения; время от времени бургомистр принимается грызть ноготь,- впрочем, тут же спохватывается….

 

М 54 (завершая начатую мысль). …В общем, Джордж, я считаю,- хватит уже! довольно переливать из пустого в порожнее! Пора, наконец, действовать!.. Известие, доставленное сегодняшним гонцом, только подтверждает мои предположения - и уж, во всяком случае, не оставляет нам возможности и далее пробавляться иллюзиями и прятать песок в голову!..

Г 77 (саркастически). Голову в песок. Хотя, конечно, каждый имеет право делать то, что предпочитает.

М 54 (раздражённо). …А что касается предложения… особы, которая сейчас - по какому-то недоразумению, я считаю,- находится рядом с нами,- язык не поворачивается назвать её уважаемой,- то я могу сказать лишь одно…

Г 77 (возмущённо перебивает). …Да у вас вообще язык еле поворачивается,- его только на грубости и хватает!.. И вы ещё называете себя подлинным традиционалистом! - вы, который не имеет ни малейшего понятия о…

М 54 (повышая голос и перекрывая Г 77, договаривает). Так вот, я могу сказать лишь одно - вам, сударыня, и вашим приятелям в Горсовете: коллаборационизм у нас не пройдёт! истинные патриоты не допустят, чтобы такие, как вы…

Джордж Блок (мрачно и устало,- как бы, нехотя). …Ну, Маврикий, это ты загнул… Нельзя же, действительно, так безапелляционно… Леди Гвиана,- не кто-нибудь, а… Право, неконструктивно как-то…

М 54 (запальчиво). Знаешь, Джордж,- я часто задаю себе один вопрос: почему ты (тыкает в бургомистра пальцем) не уходишь в отставку! - Неужели ты сам не чувствуешь, что кровь в твоих сосудах давно превратилась в творог, а глаза не видят того, что творится под самым боком?!.. Вокруг тебя плетут сети явные враги!.. если не враги,- так их тайные агенты!.. А ты не в состоянии отличить подлинно реалистичные предложения от подлого нашёптывания!.. Шаг, на который нас соблазняет данная… леди… подобный шаг, эти смехотворные переговоры!.. Я не понимаю,- какого рожна вы расчитываете добиться?!.. Гарвилов,- он ведь в принципе не способен на компромиссы,- следовательно, договор этот может быть заключён только на кабальных со стороны нашего брата условиях! Кроме того,- Чёрный Командор вообще не признаёт никаких договоров, даже заключённых им самим,- ибо считает себя выше обязательств перед теми, с кем можно не считаться,- а не считается он, как известно, абсолютно ни с кем!.. Он сразу поймёт, что с нами церемониться не обязательно,- стоит только предложить ему начать эти самые позорные переговоры!.. Да вы поставьте себя на место Гарвилова! - Он ведь как всё это воспримет: Город, дескать, на брюхе к нему приполз! - Как проявление бесхребетности воспримет!.. А, между тем,- что греха таить,- положение наше и вправду аховое!.. И что же! - Мы после этих переговоров,- чем бы они ни кончились,- даже блефовать не сможем!.. И теперь эта… с позволения сказать, деятельница…

Г 77 (перебивает). Сэр Джордж, я настоятельно прошу вас оградить меня от выпадов этого джентльмена!.. Я уже говорила вам - и ещё раз повторю: переговоры - единственный путь! только так мы сможем выгадать время,- необходимое нам именно для того, чтобы подготовиться к возможному вторжению…

М 54 (иронически). Как же, дожидайтесь!.. Эти предательские переговоры только спровоцируют их на решительные и безотлагательные действия!.. Мы будем прекраснодушествовать, полные обманчивой уверенности в том, что получили отсрочку,- а Гарвилов в это время… Очень сомневаюсь, что он предоставит нам шанс наростить броню… Да и на какие шиши?!.. Насколько я знаю, муниципальные фонды сильно обмелели после последнего погашения задолженностей по жалованью министра финансов…

Джордж Блок (ещё более мрачно). …Да, положение с финансами сложилось тяжёлое… (Поднимает на собеседников воспалённые глаза человека, проведшего последнюю пару ночей без сна.) …Маврикий… и вы, почтенная леди Гвиана,- позвольте узнать, собираются ли ваши Дома принять сегодня участие в Великом Торге?

Г 77 (после некоторой паузы выдавливает). Но… Сэр Джордж!.. Я понимаю,- вы намекаете на то, что в такой драматический для Города момент состоятельным людям следует способствовать…

Джордж Блок (мрачно и раздражённо, перебивает). …Да, следует!.. Я даже не намекаю! я - утверждаю!.. Однако,- если говорить о сегодняшнем Торге,- у меня есть все основания предполагать, что ваши интересы… Вернее, интересы одного из вас… Скажем так: не пострадают… Вы, разумеется, уже слышали о том, что достопочтенный Фила ушёл от нас?..

М 54 (настороженно). Ну, допустим, слышали… Брось темнить, Джордж!..

Джордж Блок (крайне мрачно и раздражённо). Значит, слышали. Тогда вам наверняка известно и то, что наследников после него не осталось…

 

Г 77 и М 54 быстро переглядываются. Смотрят на бургомистра, ожидая продолжения. Немая сцена.

 

 

 

Действие третье.

 

Фешенебельное внутреннее убранство Аукционного Дворца: зрительный зал, как бы, отражается в "зеркале" зала торгов. Через сцену протянут транспарант: "Rasprodazha!!! Korol umer! Da zdravstvuet Corel!!!" В зале торгов - полно людей самого разного возраста и уровня достатка,- они поспешно занимают свои места. В правой части зала - юноша в голубом; в левой - девушка в розовом (наряды на них, стоит отметить,- вполне современные, "кислотные"); это наследники двух противоборствующих кланов - Маврикий 55 и Гвиана 78. Участники аукциона обращены "лицом" к зрительному залу,- кафедра аукциониста, соответственно, демонстрирует зрителям свою "изнанку". Маврикий и Гвиана сидят, подчёркнуто игнорируя присутствие один другого.

Тем временем, торги начинаются. На сцену выходит бургомистр, Джордж Блок (толпа при его виде разражается приветственными криками "Слава старине Блоку", "Слава нашему бургомистру!", "Эй, а где ж аукционист, шут его дери!"); он занимает место за кафедрой (спиной к зрителям,- как и подобает "дирижёру").

 

Бургомистр (мрачно). Благодарю вас, дамы и господа,- благодарю… А теперь - попрошу внимания… Как вы все, должно быть, знаете, позавчера скончался старейший коллекционер нашего Города, достопочтенный Фила Бразильеро Телист. Перед смертью он любезно завещал свою коллекцию Городу… Да-да, не удивляйтесь,- именно, Городу завещал! Все необходимые бумаги уже выправлены… (С неподдельным волнением.) К несчастью, времена нынче такие, что приходится жертвовать самым, казалось бы, бесценным… На границе неспокойно,- и перед нами стоит необходимость использовать любые возможности для увеличения затрат на оборону... Поэтому… (Тяжёлая пауза. Бургомистр вынимает платок и вытирает пот со лба. Собравшиеся, затаив дыхание, следят за его манипуляциями. Наконец, бургомистр продолжает) …сегодня я имею честь выставить на торги лот № 1 всех времён и народов - уникальный "Корел"… Для тех, кто не в курсе,- эта чудесная марка представляет собой выполненный из бумажно-асбестовой огнеупорной смеси параллелепипед размером полтора на два на ноль целых пять сотых дюйма… с изображением лица прекрасной девушки,- предположительно музы Филателии,- и не поддающейся расшифровке надписью "CorelDRAW"… Как вам известно, в незапамятные времена данный кунст-штюк был обнаружен мещанином Баал-беком, старшиной цеха пиротехников, на месте посадки… (Взволнованный ропот; крики: "Продавать святыню,- это неслыханно!"; бургомистр перекрывает крики, плавно повышая голос.) …на месте посадки неизвестного космического корабля,- предположительно… (Шум мешает ему говорить.) …предположительно неземного происхождения… Тише, почтенные, тише!.. Я понимаю ваше возмущение и отчасти разделяю вашу озабоченность. (Пытается шутить,- видно, с каким трудом ему это даётся.) …Однако, по прошествии стольких лет есть все основания считать, что инопланетяне не хватились - либо не придали пропаже того значения… (Слышны голоса: "Да он издевается над нами!", "Долой!", "Где марка?!" и т. п. Бургомистр - смешавшись.) …Согласен! Юмор тут и вправду неуместен... (Страдальчески.) Если серьёзно, то,- поверьте, лишь крайняя нужда, вынудившая наш Город срочно изыскивать средства для ремонта крепостных стен, заставляет нас пойти на этот шаг. (Собравшиеся постепенно успокаиваются, наступает относительная тишина.) В силу вышеизложенных обстоятельств, которые, я думаю, без преувеличения можно считать совершенно особенными, я принял решение лично исполнять обязанности Председателя сегодняшнего аукциона… (Сдержанные смешки в ответ.) …Итак, "Корел"... В виду его уникальности, а также исключительной ценности сегодняшняя процедура Великого Торга будет завершёна сразу же после успешной реализации данного лота… Надеюсь, не один я чувствую, что это будет оптимальным вариантом… хотя бы из уважения к памяти достопочтенного Филы… в знак траура, если хотите… (Снова достаёт платок и утирает на этот раз всё лицо полностью. Потом - берёт себя в руки) Ну-с, приступим… Стартовая цена… (Пауза. Зал затаил дыхание.) …Пятьдесят тысяч немаркированных марок. (Возгласы: "Ого! - Вот это да! Да кто ж его купит!")

 

Маврикий 55 и Гвиана 78 (в один голос). Пятьдесят одна!

 

Оба - подобно внезапно распрямившимся пружинам - вскакивают с мест и впиваются взглядами друг в дружку. На несколько секунд воцаряется молчание.

 

Бургомистр (не без иронии). Итак?..

Гвиана 78. Пятьдесят одна сто!

 

М 55 продолжает глядеть на Г78 во все глаза; в его взгляде - восхищение. Г78 с торжествующим видом показывает М-ю 55 язык. М 55 пожимает плечами. Оба садятся.

 

Бургомистр (сопровождая свои слова ударами молотка). Пятьдесят одна сто - раз! Пядьдесят одна сто - два!.. Пятьдесят одна сто…

М 55(с деланой скукой в голосе). Пятьдесят пять.

 

Юная Гвиана нервно вздрагивает. В зале - всплеск активности. Бургомистр-"аукционист" с явным недоверием глядит на М 55.

 

Бургомистр (демонстрируя комическое почтение). Простите, молодой человек,- а вы уверены, что мы верно друг друга понимаем?.. Пятьдесят пять… тысяч?

М 55 (желая казаться надменным). Разумеется.

 

Бургомистр молча смотрит на М 55. На лице городского головы - неопределённое выражение.

 

М 55 (нетерпеливо). Ну! Что же вы!.. "Пятьдесят пять - раз, пятьдесят пять- два…" …Давайте!..

Бургомистр (металлическим голосом). Покажите ваши марки… (С издёвкой.) …почтеннейший!..

 

М 55 делает движение встать,- но тут же берёт себя в руки. Он щёлкает пальцами. В ЗРИТЕЛЬНОМ зале - движение; по проходам (между рядами) идут атлетически сложённые, коротко стриженые амбалы в одинаковых серых костюмах. В обеих руках у каждого - по битком набитому чемодану чёрной кожи. Они выходят на сцену и выстраиваются в шеренгу. Опускают чемоданы на пол. Выпрямляются. Замирают. Лица их - бесстрастны.

 

М 55 (своим людям). Достать!

 

Бугаи начинают выполнять приказ. Вот распахивается первый чемодан,- из него ползёт гора кляссеров; некоторые из них открываются,- бабочками вспархивают марки…

 

Бургомистр (в лёгком замешательстве). Довольно! Я верю, верю!..

 

Люди в серых костюмах, никак не отреагировав, продолжают своё дело.

 

М 55. Ладно… Спрячьте пока!.. Достали уже…

 

Молодчики немедленно собирают все марки, подхватывают чемоданы и бегом исчезают за кулисами.

 

Бургомистр (Встряхивает головой, словно отгоняя наваждение). Так… На чём это мы остановились?.. Ах, да!.. Э-з… Не напомнит ли уважаемый Маврикий сумму, на которой…

М 55. Пятьдесят пять! Тысяч.

Бургомистр (деморализованный). Да-да, пятьдесят пять тысяч… Ну, что ж… (Заносит молоток.) Пятьдесят пять - раз…

Гвиана 78 (сжав пальцы в кулачки). Пятьдесят шесть! Показать?!

Бургомистр (устало.) Не надо,- я верю… верю, что вы располагаете…

М 55 (перебивая). Шестьдесят. (Шум в зале нарастает.)

Бургомистр. Шестьдесят - раз. Шестьдесят - два…

Г 78. Шестьдесят пять! (Кидает весьма выразительный взгляд на Маврикия.)

М 55 (не глядя на Гвиану). Сто! (В зале - внезапная тишина.)

Бургомистр (почти с благоговением). Сто?

М 55. Сто тысяч - немаркированных марок. Да,- вот именно,- сто.

Г 78 (взорвавшись). Фак ёсэлф!.. (На глазах появляются слёзы, голос дрожит.) …Нечего сказать,- истинный джентльмен,- все вы такие!.. Только на это и способны,- одно слово - Мавры, блин, венецианские!.. Наглые и тупые!.. (Выбегает из зала. При этом из её рюкзачка,- да-да, у неё замечательный розовый рюкзачок! - выпадает кляссер,- но в суматохе этого не замечают ни актёры, ни зрители. Не будем до поры-до времени обращать на это внимания и мы.)

 

М 55 провожает её восхищённым взглядом; спохватываясь,- пытается догнать девушку,- но путь ему преграждает бургомистр.

 

Бургомистр (взволнованно). Куда же вы?.. А расплатиться?!..

 

М 55 с сожалением смотрит на двери зала, за которыми секунду назад скрылась Г78,- и щёлкает пальцами. Люди с чемоданами тут как тут… В зале - атмосфера подавленности. Все расходятся,- в том числе и постаревший на глазах бургомистр,- за которым люди М 55 несут чемоданы: отсчитывать сто тысяч; на сцене остаётся только сам М 55,- он вертит в руках "Корел", переданный ему бургомистром. Достаёт мобильный телефон, набирает номер.

 

М 55. Отец?.. Да, это я… Всё в порядке, марка у меня… Что?.. Подробности при встрече!.. Сам увидишь…

 

Маврикий складывает мобилу, убирает в карман, а в другой прячет "Корел". Он в задумчивости. Рассеянно делая несколько шагов по сцене, он натыкается на оброненный Гвианой кляссер. Подбирает его, разглядывает марки Гвианы…

 

М 55 (рассуждая вслух). …Хм!… "Все вы такие"… Да ну,- пурга какая-то, гонево… Разве я виноват, что родился Маврикием!.. Катит всегда кому-то одному… Чего выступать-то не в тему!.. Но… какая она… Блин, круто было торговаться с нею,- что ни говори!.. Такая вся какая-то… (Делает рукой неопределённый жест.)

 

Гвиана 78, вернувшаяся за потерянным кляссером, в изумлении застывает в дверях. Маврикий её не замечает.

 

М 55 (развивая свою мысль). …С неё бы, блин, картину написать!.. Эх!.. Уже только ради того, чтобы посмотреть, как расширятся её глаза, и без того не голимые,- стоило бы, пожалуй, и подарить ей эту марочку!.. Или, по крайней мере, уступить как-то… Блин,- ну, и урод же я, ежели без диктофона!..

 

Г 78 делает неосторожное движение, М 55 её замечает. Он в смущении. Г 78 - аналогично.

 

Г 78. Я… Я потеряла…

М 55 (Неловко суёт кляссер ей в руку. Тут же опускает взгляд.) Вот… А я надыбал… В смысле… (Пытается рассеять неловкость.) Короче, ты это… (Подходящие слова вертятся у него на языке, но он не находит их таковыми,- а других,- с помощью которых можно было бы выразить обуревающие его чувства,- не существует.) …Пойми,- я ведь не сам… Меня шнурок послал… Ну,- как вот и тебя ведь тоже,- верно?.. Сама понимаешь,- интересы, блин, семьи… (Г 78 слушает, широко раскрыв глаза и самую малость - рот,- но М 55 этого не замечает, поскольку от смущения всё никак не может поднять на Г 78 взгляд.) …Послушай… Ты… (Наконец заставляет себя посмотреть Г 78 прямо в лицо.) …Ты послушай меня,- ладно?!

Г 78 (внезапно охрипшим голосом). Я слушаю…

М 55. Только давай без ржачки, ладно?.. Я.. Не знаю, как сказать… Ты как,- веришь, что бывает… ну, короче, это… любовь с первого взгляда?.. (Не давая слова вставить.) Только не ржать, прошу!..

Г 78. Да нет, я…

М 55 (испуганно). Чего?

Г 78 (тихо). …Ты, наверное, не помнишь… Вы к нам, в лицей, как-то приезжали выступать с тем спектаклем… по Марку Твену который… Мы,- когда вас ещё только ждали… Девочки говорят: "Да ну, мальчишки,- ну их, типа, наthинг…" Маленькие были, глупые… И я тоже думаю,- вот, мол, гимназисты эти… Понты с порога начнутся - и всё такое… В общем, не особенно впечатляющая перспективка… А как тебя на сцене увидела… (Г 78 умолкает, не в силах произнести ни слова более. Опускает голову)

М 55 (затаив дыхание). Чего?

Г 78 (еле слышно). …Я подумала: "Вот он."… "Он",- понимаешь… И больше ничего…

М 55 (обескураженно). Гвиашка…

Г 78 (шёпотом). Чего?

М 55. …И ты… с тех пор…

 

Г 78 молча кивает головой,- при этом на пол падает капля. М 55 заключает её в объятия. Смысловая пауза.

 

Г 78 (сквозь всхлипы). …Ты всё правильно сказал… Я тоже… в интересах семьи… Наследница…

М 55 (Неожиданно отстраняется - и, выхватив из кармана "Корел", протягивает ей.) Вот!.. Забирай!

Г 78 (Отводит руку с маркой. На лице ужас.) Ты что!.. Тебе за это отец… знаешь, что сделает!..

М 55 (решительно). Шнурок-то?.. Ладно,- с этим я сам как-нибудь разберусь…

Г 78. Да не могу я так… В конце концов, это ведь куплено не на твои марки…

М 55. "Мои", "не мои",- какая тебе разница!.. Когда нибудь - станут моими… Давай, бери!

Г 78 (уклончиво). …Когда-нибудь… А сейчас - я не могу принять такого подарка!..

М 55 (страстно). Не хочешь в подарок,- пусть будет считаться, что он у тебя на хранении!.. Бессрочное хранение, а?!.. Как?

Г 78 (дрожащим голосом). П-правда?

М 55. Ну, дык!.. Ёлы-палы!..

 

Гвиана прячет марку и неловко целует Маврикия в щёку,- потом прячет лицо у него на груди,- нервное напряжение разрешается бурными рыданиями. Обняв Гвиану, Маврикий гладит её по голове,- и всхлипыванье постепенно затихает…

 

 

 

Действие четвёртое.

 

Городская окраина. Неприглядные задворки "спального" района. На обшарпанной стене дома - характерное, цветастое и неудобочитаемое граффити: "Mark off!"… Повсюду - замызганные мусорные баки. На них и возле - расположились разношёрстные молодые люди обоих полов, нарочито вызывающе одетые. Это маркоманы! Один из них, стоя на баке, обращается ко всем присутствующим с пламенной речью, постепенно их заводя и накаляя обстановку. Это - Франц Лист.

 

Лист. Так дальше продолжаться не может! Не может - и не будет!.. Проклятые обыватели,- как собаки на сене: никого не подпускают к маркам,- а сами даже понятия не имеют о том, чем владеют. Их заплывшие жиром мозги не поддаются разумным доводам,- так заставим же их понять нас и - поделиться! (Возгласы маркоманов: "Верно! Давно пора!", "Говори, Чума,- говори ещё!" и т. п.) Мы тоже имеем своё право на счастье,- но этому счастью нет места в их убогом мирке! Мы не имеем права ждать милостей от Города,- взять нашу судьбу в собственные руки - вот наша задача! (Голоса: "Ещё, Чума!!"…) За счастье надо бороться! Марки - не бесполезные идолы,- это реальный путь в лучший мир!.. А распоряжаются ими - эти лохи-собиратели,- совершенно не интересуясь тем, как к этому относимся мы, их дети…

 

Видно, что если оратор продолжит разглагольствовать в этом духе,- очень скоро молодёжь снимется с места и пойдёт громить филателистические магазины… Откуда ни возьмись, появляется запредельно чумазая оборванка в хайратнике, с миниатюрным замызганным кляссером, висящим на шее, наподобие ксивника; это - Зубчик. Лист прерывает речь и наклоняется к ней, а она что-то шепчет ему на ухо (Лист обращается с ней достаточно брезгливо - и не скрывает этого,- она же глядит на него преданной собачонкой); Лист выслушивает её и снова обращается к "народу"… У нищенки явно есть ещё какая-то информация,- она хочет договорить,- но Лист отмахивается от неё…

 

Лист (продолжает) …И вот сегодня они, воспользовавшись нашей слабостью и нерешительностью, совершили ещё одну гнусность… Знаете, что они сделали? (Выдерживает паузу.) Они - пустили с торгов "Корел"!!.. Маркой, которая по праву должна принадлежать всем, теперь будет владеть Дом Маврикиев!.. "Добряк" Маври запрёт её на замок, чтобы вынимать по большим праздникам и любоваться в самодовольном одиночестве,- и никто,- кроме, разве что, его недотёпы-сына,- никогда не прикоснётся к сокровищу инопланетян!.. Неужели мы это потерпим?!.. (Ропот: "Нет! Не потерпим!", "Вперёд,- на штурм "Голубого Кляссера"!", "Чума, веди нас!"…) …Нет, мы не станем этого терпеть! Они ещё пожалеют!.. Однако,- мы должны быть осторожны. Нас пока слишком мало, чтобы мы могли рисковать…

 

Зубчик, между тем, по-прежнему не оставляет попыток привлечь внимание Листа; наконец, он замечает это и снова наклоняется к ней - с недовольным видом; она шепчет ему пару слов, от которых Лист моментально преображается. Он спрыгивает с бака.

 

Лист. Кстати, народ,- фараоны на подходе! Линяем!

 

Молодёжь быстро достаёт из карманов смятые, замызганные марки, и каждый отправляет их в рот,- после чего, один за другим, все исчезают, растворяясь в воздухе; Лист медлит,- поторапливая отстающих: "В темпе! В темпе! И учтите, на всякий пожарный,- вы ничего не знаете,- типа, погулять вышли!"… Наконец, и он пропадает,- остаётся лишь одна Зубчик.

Подкатывает полицейский автомобиль, запряжённый четвёркой лошадей. С "пролётки" на ходу спрыгивают полицейские агенты и скрываются в прилегающих переулках и проходах, надеясь кого-то отыскать; самый представительный (Романия Пинцет) бросается к Зубчику.

 

Пинцет. Ну!.. Ну, и где они, ёксель-моксель?!

Зубчик. Ваше превосходительство,- честное слово, только что были здесь!..

Пинцет (берёт её за подбородок, пристально глядит в глаза). А почему же их вдруг не стало?.. Надеюсь, я по-прежнему могу тебе доверять? - ты, хламидиоз ходячий!.. Потому что, в противном случае,- просто не знаю, что я с тобой сделаю!.. Ну, что за дела! Какая муха их укусила,- скажи на милость?!

Зубчик. Сама не понимаю, Ваше превосходительство!.. Ни с того - ни с сего сорвались с места…

Пинцет. …Всё это очень подозрительно… По крайней мере, ты разузнала, кто у них заправилой?

Зубчик (дрожа всем телом). Ваше превосходительство!.. Один такой парень… Мы зовём его Чумой,- он не против...

Пинцет (задумчиво). Вот оно что… Слыхал, слыхал… Есть на него оперативная информация,- этот субчик Почтой к нам заслан,- чуть ли не лично самим Гарвиловым!.. Ну, парень,- попадись только мне…

 

Полицейские уходят.

 

Зубчик (в отчаянии). Теперь они его точно сцапают…Что я наделала!

 

 

 

Акт II.

 

 

Действие пятое.

 

Деловой район города - сити. Бросаются в глаза два высотных дома. Оба - копии московского здания, которое, в своё время, занимал СЭВ,- то есть, похожи на раскрытые книги. Одно из них выдержано в розовых тонах (на крыше искрится и переливается в свете стробоскопов надпись "Kliasser "Rozovaya Gviana"); другое - голубого цвета (вверху - сияет затейливо переплетёнными неоновыми трубками вывеска: "Kliasser "Goluboy Mavrikiy"). Вокруг, на стоянках,- масса припаркованных экипажей, запряжённых лошадьми; при этом, сами экипажи разительно напоминают современные "мерсы", "ауди", "БМВ" и тому подобные иномарки,- только что без руля и водительского сиденья, но с козлами.

Бегают мальчишки - продавцы газет; они кричат, перекрикивая друг друга: "Внимание! Внимание! Свежий номер газеты "Держи марку!"… Последние известия! Ультиматум Почты! Чёрный командор приговаривает Город!.. Внимание! Внимание! Открыт новый филателе-центр!.. Депутаты Городского Совета требуют усилить меры безопасности содержания марок!.. Последние новости! Рост преступности в спальных районах: разграбление частных коллекций! Осиротевшие хозяева в безутешном горе! Объявлен сбор пожертвований в пользу потерпевших!.. Внимание! Внимание!.. Сенсационные результаты Великого Торга!.. Покупайте свежий номер "Держи марку!"… Последние известия!.." и т. д.

К одной из парковок подъезжает розовый кабриолет; лошади, его везущие, покрыты розовыми попонами; у них розовые наглазники; в салоне сидит красивая дама в розовом платье. Это - Гвиана 77, мать Гвианы 78. Она выходит из экипажа…

Появляется Гвиана 78. Со смущённым видом она протягивает матери "Корел".

 

Гвиана 77 (взволнованно). Я знала, радость моя! Я чувствовала, что сегодня счастье нам улыбнётся!

Гвиана 78 (мечтательно). Да, мама,- я, кажется, и вправду счастливее всех на свете!

Г 77. Ну, расскажи скорее,- как тебе это удалось!

Г 78 (в лёгком замешательстве). Видишь ли,- так получилось… Короче, мне её просто подарили,- вот и всё…

Мать (сердито). Что за "короче"! Что это ещё за вульгаризмы!.. (Тут до неё доходит.) …Но, позволь… Что значит "подарили"?.. Как это возможно?!

Дочь (маскируя вызовом собственную неуверенность). Ну, да, мама,- мне подарил её Маврикий-младший,- только не надо устраивать из этого... Говорила я тебе,- семидесяти тысяч не хватит,- так нет же!.. Вот он и взял её за сотку!.. Как будто для нас сто тысяч что-то значат,- ты и двести отстегнуть могла бы! - ничего, не обнищали бы… Ну, а потом… Так получилось, короче…

Мать (в изнеможении). Марка миа!.. (Про себя.) Должно быть, это судьба!.. Однако, до чего неисповедимы пути наследования!.. (Обращаясь к дочери.) Что же это!.. Неужели ты не понимаешь, что такие дорогие подарки порядочные девушки - не принимают!.. Разве что только от своих женихов... Но ведь не хочешь же ты сказать, что этот юнец сделал тебе предложение?!

Дочь. Но, мама…

Мать (перебивает). …Дай-ка её сюда!.. (Дочь с видимой неохотой повинуется; Г 77 пробует "Корел" на зуб; затем прячет в лиф.) Нужно будет немедленно спрятать в сейф, от греха подальше… А ты - вот что!.. Держись-ка от него подальше!.. Не верь ни одному его слову, слышишь!.. Мальчишка попросту собирается тебя использовать,- и вот как раз для этого ему необходимо, чтобы ты чувствовала к нему признательность!.. Говорю тебе: все Маврикии - хитрее, чем кажутся на первый взгляд! Чтобы бросить тень на наш Дом, они готовы на любые каверзы - и, между прочим, на любые расходы!.. Я не удивлюсь, если уже завтра в газетах появится "джинса" на тему того, что - вот, мол, в этот тяжёлый для Города час некоторые потерявшие всякие стыд и совесть олигархи занимаются скупкой национального достояния… Это же политика, девочка!.. Не обманывай себя,- не будь ты дурочкой, право слово!.. (Задумывается… Поражённая внезапной мыслью.) А вот лучше послушай!.. Он сделал тебе подарок? - Прекрасно! (Торжественно.) Но учти,- нас это ни к чему не обязывает!!.. (Взволнованно.) Ни в коем случае не пытайся теперь подарить ему что-нибудь в ответ!.. Себя, например!.. С тебя станется… (Озабоченно.) И не вздумай об этом кому-нибудь проболтаться!.. Мало с нас компромата!.. В случае чего,- всё отрицай, слышишь?!.. Официально - "Корел" купили Мавры,- вот и слава Городу!..

Дочь. Мама! Но... (Слышен звук клаксона.)

Мать. Погоди-ка,- а вот и Маврикий-старший! Как это не кстати!.. Пойду-ка, куплю газету…

 

Она торопливо, но, при этом, пытаясь не терять достоинства, удаляется - в направлении, противоположном роскошному лимузину голубого цвета, запряжённому шестёркой лошадей с голубыми султанами на головах, который в этот момент сворачивает на парковку поодаль.

Появляется Франц Лист; он вежливо кланяется Гвиане 77,- которая не удостаивает его ответным кивком,- скорее всего, просто не заметила. К тому же, и Листа это нисколько не смущает. Он осторожно, стараясь не привлекать внимания, приближается к Гвиане-дочери (она, тем временем, поворачивается спиной к удаляющейся матери - и, соответственно, к подкрадывающемуся Листу,- поэтому и не успевает его заметить). Лист замирает неподалёку - с нарочито невинным видом прислонившись к фонарному столбу и закрывшись газетой "Держи марку!",- которую он находчиво извлёк из подвернувшейся урны. Лист прислушивается к словам Г 78.

 

Г 78 (задумчиво,- погружаясь в свои мысли). ...Нет, это всё неправда… Я ему верю! …Я… Я люблю его!.. Я готова бросить всё,- Дом, семью, любимые раритеты… и спрятаться в его объятьях… Что будет - то будет!.. Маврикий, солнышко моё! Я никну без твоего тепла и света!.. Кажется, и дня не смогу прожить вдали от тебя!.. Но - что же будет с мамой?!.. А со мной… (В отчаяньи.) Со мной-то что будет?!..

 

Гвиана 78 уходит. Весьма заинтересованный услышанным,- отправляется своей дорогой и Франц,- препроводив газету туда, откуда он её до этого извлёк.

Нервно оглядываясь по сторонам, возвращается Гвиана 77. Поодаль - Вервольф Серия. Последний в точности, от начала до конца (вплоть до газеты, вынутой из урны,- той же самой), повторяет действия Листа, то есть - подкрадывается и подслушивает.

 

Г 77 (про себя). …Ничего-ничего… Чем позднее этот надутый лицемер узнает о том, что выкинул его отпрыск, тем лучше… Прямо слов не подобрать,- сколько коварства порой таят в себе люди!.. А эти безобразные сегодняшние эскапады,- да ещё в присутствии бургомистра!.. Нет,- так дольше продолжаться не может!.. Этому необходимо положить конец!.. Воистину,- голубой карфаген должен быть разрушен!.. (Задумывается.) …Безучастно ждать, пока к этому приведёт естественный ход событий,- просто-таки недостойно порядочного человека!.. "Страшны не предатели и убийцы,- страшны равнодушные: ведь это с их молчаливого согласия…" В общем, процесс необходимо ускорить… (Поражённая внезапной мыслью.) Леонардо!.. Вот кто сможет в этом поспособствовать!.. Маркировщику не составит большого труда проникнуть к Маврикиям в хранилище,- хотя бы… Да хотя бы - под предлогом проверки подлинности предоставленной декларации о соответствии нормам ценности… А там уж… всякое может случиться… На время проверки он вправе потребовать уединения,- охрана вынуждена будет удалиться… На выходе его, разумеется, обыщут на предмет несанкционированного выноса,- но ведь выносить как раз ничего и не требуется! (Постепенно возбуждаясь.) …Достаточно простого удара штемпелем… Да, именно,- всего лишь удар штемпелем,- и ещё удар, и ещё,- каждый последующий кажется эхом предыдущего… Драгоценности превращаются в гашёные безделушки, а мультимиллиардер - в заурядного обывателя… рвущего на себе волосы… Удар за ударом!.. Пока, наконец… (Исступлённо.) Что ж это я!.. Леонардо, мой мальчик… Ты ведь и не подозреваешь, что мать твоя - жива и здорова!.. Как мне открыться тебе,- как признаться?!.. Не проклянёшь ли ты меня, когда узнаешь правду о своём рождении?.. (Горько.) Я бы не удивилась… И что мне делать, если ты спросишь об отце? - а ты ведь обязательно спросишь!.. Фила Телист,- конечно же,- кумир и бог для тебя,- как, впрочем, и для каждого служащего Коллегии… Ты не подозреваешь, кем был достопочтенный анахорет для меня, несчастной!.. Ты и представить себе не можешь, сколько застенчивой нежности и, в то же время, необузданной страсти таил в себе этот седовласый муж,- с виду такой невозмутимый и величественный!.. Разумеется, я скрыла твоё рождение и от него,- мыслимо ли было подвергнуть святого человека такому испытанию!.. (Поражённая внезапной мыслью,- что для неё в порядке вещей.) …А "Корел"!.. Кому, как ни тебе, принадлежит теперь по праву главная драгоценность патриарха!.. (С невыразимой горечью.) Как жестоко забавляется судьба своими избранниками!.. Ты мог бы вырасти в роскоши,- не ведая иных забот, кроме поисков новых наслаждений… И вот теперь "Корел"… Леонардо, прости свою грешную мать! - я слишком хорошо знаю себя… Отказаться от такого сокровища,- о, это выше моих сил!.. (Страстно.) Когда-нибудь он тебе непременно достанется,- я включу соответствующий пункт в завещание!.. А пока… Пока тебе лучше продолжать оставаться в неведении…

 

Вервольф Серия жадно ловит каждое слово. Наконец, крадучись, уходит,- оставшись незамеченным (на ходу - вынимая блокнот и принимаясь исступлённо строчить в нём, периодически оглядываясь на Г 77.

 

Вервольф Серия (удаляясь,- громким захлёбывающимся шёпотом). Сенсация! Это же сенсация!

 

Гвиана 77 (ничего не замечая вокруг себя). …Своевольная девчонка!.. Что ещё ей в голову взбрело!.. Скверный щенок совершенно вскружил ей голову, как я погляжу… Пожалуй, он и сам без ума от неё,- если так просто расстался с маркой, за обладание которой его папаша отдал бы всё своё состояние… Опрометчивый поступок вы совершили, молодой человек,- ничего не скажешь… Чувствую,- "добряк" Маври этого так не оставит… Мне ещё предстоит вдоволь наслушаться его наждачных комплиментов… Но пусть не надеется: "Корела" ему теперь назад не получить… Представляю, что ждёт Маврикия 78!.. Влюблённый олух!.. (Задумчиво.) А жаль его немного,- несмотря ни на что: из человека, способного на такие жертвы, мог бы выйти толк… (Вздыхает.) …Если б он не был - Маврикием!..

 

Уходит.

 

 

 

Действие шестое.

 

 

Зал Городской Коллегии маркировки: помещение, представляющее собой нечто среднее между офисом и фабричным цехом; эргономичный дизайн интерьера и мебели; ряды конвейерных линий, каждая из которых заканчивается офисным столом (с компьютером); за столами сидят измождённые типы в белых халатах, вооружённые пинцетами и лупами. По конвейерным линиям к этим спецам поступают марки, которые подлежат всесторорнней проверке, сертифицированию, занесению в Реестр (в соответствующую компьютерную базу данных), а также,- за исключением безупречно ценных экземпляров,- маркировке (то есть, собственно говоря, гашению)… чем все присутствующие спецы и занимаются. Их движения - слаженны и строго функциональны, а сами они напоминают промышленных роботов.

Неожиданно сидящий на первом плане парень (это Леонардо Блок) раздражённо отшвыривает свои инструменты и встаёт с места.

 

Леонардо (в порыве раздражения). …Изо дня в день! Изо дня в день - одно и то же!... Неужели я обречён заниматься этим вечно?!...

Один из маркировщиков (не отрываясь от работы,- рассеянно). …Жизнь коротка…

Леонардо (с горячностью). Вот именно!.. А я тут…

Другой маркировщик (резонно). …Не ты один…

Леонардо (с готовностью подхватывая). …И, значит, на этом основании я должен…

Третий маркировщик (насмешливо). …Да ничего ты никому не должен,- успокойся…

Леонардо (страстно). Я спокоен! Я - спокоен,- слышите?!.. И никому не желаю навязывать своих взглядов!..

Четвёртый маркировщик (глумливо). …Не желаешь,- не навязывай! - А то сам на нас глазами так и сверкаешь…

Леонардо (сверкнув глазами в сторону маркировщика № 4,- с горечью в голосе). …Вам бы всё шутки шутить… А я задыхаюсь здесь,- понимаете?!.. Задыхаюсь…

Маркировщик № 3 (раздражаясь). …А задыхаешься,- так выйди на минутку на улицу и подыши свежим воздухом! - Мы ведь здесь не прикованы,- не на галере всё-таки…

Леонардо (почти кричит). …В том-то и дело, что именно - прикованы!.. И что с того, что это невидимые цепи,- если они сковали всех нас по рукам и ногам - надёжнее любой стали!..

Маркировщик № 1 (заинтересовавшись разговором). …А, собственно, кого ты имеешь в виду под словом "всех"?

Маркировщик № 2 (раздражённо). …Да что ты с ним разговариваешь!.. Под "всеми" Их Высочество, разумеется, подразумевает себя, любимого,- непризнанного гиганта мысли, незаслуженно обойдённого общественным вниманием, обделённого почестями и славой!.. Заметь,- он ни то, что всех,- он даже нас, своих товарищей, не удосужился спросить,- что мы-то думаем по поводу своих так называемых "цепей"!.. Леонардо просто не может себе представить, что кто-то придерживается иного мнения, чем он сам!..

Леонардо (смущаясь). …О,- прошу прощения, друзья, если я невольно кого-нибудь обидел,- у меня и в мыслях этого не было!..

Маркировщик № 2 (смягчаясь,- веско). …Ты, Лео, никак не можешь понять одной простой вещи: человек может считаться прикованным лишь в том случае, если действительно ощущает себя таковым!.. Я ведь отлично понял,- что именно ты подразумеваешь под "цепями",- жизненную рутину, не правда ли?!..

Леонардо. Ну, да!

 

Все остальные, замечая, что разговор выходит за рамки заурядного трёпа, откладывают работу (кто-то даже обесточивает конвейерные ленты) и внимательно слушают.

 

Маркировщик № 2 (насмешливо цитируя Леонардо). …"Изо дня в день"… "Одно и то же"… "Я обречён"… (Внезапно серьёзно.) …Мне жаль тебя, приятель,- ты умудряешься находить проблемы там, где их нет вовсе… В сущности, ты сам их и создаёшь. А главная твоя проблема - это ты сам.

Леонардо. Но, послушай… Ты ведь только что произнёс слово "рутина"… Ты ведь не будешь утверждать…

Маркировщик № 2 (подхватывая). …Что рутина - это здорово? - Нет, не буду. Не буду утверждать. Потому что такое понятие, как рутина, вообще бессмысленно оценивать с точки зрения стороннего наблюдателя! Рутина - это не явление,- это фон человеческого существования,- среда, в которой люди обитают… Хорош или плох воздух, которым мы дышим?.. Я имею в виду не только пыльный смрад помещений Коллегии,- воздух вообще,- в планетарном масштабе… (Иронически.) Подумать только,- в нём всего лишь двадцать один процент кислорода! - Могло бы быть и побольше,- не правда ли?.. Но - знаешь ли ты, что произойдёт с человеком, если заставить его дышать чистым кислородом?.. О,- в первые минуты наступает эйфория… Неземное блаженство! Чувство неописуемой свободы!.. Счастливец начинает грезить наяву,- и грёзы его поистине изумительны… А потом - мозг, отравленный избытком кислорода, просто-напросто отказывается работать, и человек умирает…

Леонардо (поражённо). Этого не может быть!.. Да ты, верно, шутишь?!..

Маркировщик № 2 (серьёзно). Увы, мой друг,- какие уж тут шутки! - это чистая правда… Но если предположить, что кто-нибудь из нас в безумной дерзости своей обратится к Богу с просьбой изменить существующий порядок вещей… Насытить атмосферу кислородом под завязку и сделать так, чтобы каждый из нас…

Леонардо (подхватывает). …Воспринимал бы такой воздух как нечто естественное и неотъемлемое?!..

Маркировщик № 2. Вот именно!.. Пускай даже молитва достигнет цели,- и мы все (раз тебе так нравится это выражение!) не погибнем, а - напротив - начнём без всякого ущерба для здоровья вдыхать этот новый, обогащённый, благословенный воздух… Сперва с изумлением, потом с восторгом… Далее,- чуть попривыкнув,- невозмутимо и спокойно,- уже принимая факт улучшения состава воздуха… Как ты это сформулировал?.. Ах, да,- "как нечто естественное и неотъемлемое"… День за днём… Изо дня в день… (Насмешливо глядит на Леонардо.)

Леонардо (в замешательстве). …Не понимаю, к чему ты клонишь…

Маркировщик № 2. К чему я клоню?.. Тебя, кажется, не устраивает существующее положение вещей,- при котором ты вынужден изо дня в день заниматься скучной, монотонной работой - большую часть времени, свободного ото сна и отправления естественных (заметь,- естественных, опять-таки!) надобностей… И, по всей видимости, ты в состоянии всем нам (с комическим выражением на лице обводит присутствующих взглядом,- и последние с готовностью ухмыляются) предложить нечто, как тебе кажется, более подходящее… Не понятно одно: почему ты так уверен в том, что когда предложенный тобой "новый порядок"… всё равно, какой,- даже самый расчудесный!.. к примеру, гонки на фаэтонах вместо работы,- когда половина Города настёгивает обезумевших лошадей, в стремительном беге роняющих пену на мостовые, а вторая половина - азартно увеличивает ставки… стихийные совокупления с юными девушками (непосредственно, на месте обнаружения последних) - узаконенные и приветствуемые всеми,- в том числе, и самими девушками (а женщин старше двадцати пяти можно скопом бросить на стирку белья и одежды),- и так день за днём… нескончаемые поэтические турниры… самоубийства, возведённые в ранг добродетели… наконец, массовое курение опиума… или, вон,- взять хотя бы марки…

Леонардо (в недоумении). …Что - "марки"?

Маркировщик № 2 (усмехнувшись). Да нет, ничего,- это я так… О чём это я?.. А,- ну, так вот… Мне просто хотелось бы знать, какие у тебя есть основания считать, что ты способен сделать жизнь лучше и веселее,- а я так понял, что для тебя это синонимы… Неужели ты не понимаешь, что как бы ни был образ твоей жизни привлекателен для тебя поначалу,- рано или поздно, он обязательно тебе опостылеет?!

Леонардо. Но почему же?!

Маркировщик № 2 (назидательно). Потому что любая жизнь предполагает монотонное чередование событий,- и даже если сами события достаточно ярки, всё равно их яркость - ничто в сравнении с монотонностью чередования.

Леонардо. Но почему же обязательно - монотонность?!..

Маркировщик № 2. …Да потому что конвейер есть конвейер,- и, раскрасив его в яркие цвета, украсив блёстками, навесив по бокам мишуры,- ты не изменишь его сути…

 

Остальные служащие коллегии, до сих пор заворожённо внимавшие, оживляются.

 

Маркировщик № 3. …И, кроме того, конвейер, к которому ты уже привык, не таит в себе неожиданностей,- а если ты заменишь его на новый… кто знает, сможешь ли ты его обслуживать, как следует!..

Леонардо (запальчиво). …Да почему я вообще должен обслуживать какой-то конвейер?!..

Маркировщик № 3 (возмущённо). …Да потому, дурья твоя голова, что по конвейеру жизнь к тебе ползёт,- понимаешь?!.. Жизнь!!.. Ползёт - и сквозь тебя проползает,- вот за счёт этого ты и живёшь!..

Маркировщик № 1 (маркировщику № 3,- примиряюще). Ладно, Нидер,- ты не горячись! - Что это мы, в самом деле!.. (Обращаясь к Леонардо.) …А ты, Лео, не начинай сызнова!.. Тебе же, вроде, всё объяснили!..

Леонардо (сухо). Что, собственно?

Маркировщик № 1 (задумчиво). …Ну… если я правильно понял… суть такова: перестав обслуживать опостылевший тебе конвейер жизненного уклада,- ты изберёшь для себя какой-нибудь иной образ жизни… пусть даже самый экстравагантный… или самый творческий… или самый нравственный… Но, избрав его,- ты всего лишь обретёшь новый конвейер…

Маркировщик № 2. Браво, Гельветик!

Маркировщик № 1 (смущаясь). …если, конечно, я правильно понял…

Маркировщик № 4. …И вообще,- как по-твоему, Лео,- кто будет работать, если все будут развлекаться?.. Девчонок пользовать, конечно, приятнее…

Леонардо. …Да я ведь и не предлагаю никого пользовать,- я просто…

Маркировщик № 2 (перебивает). Да! Вот именно!.. Что же ты, в таком случае, предлагаешь?

 

Немая сцена (смысловая пауза).

 

Леонардо (после долгого раздумья). Я просто… способен на большее.

Маркировщик № 4 (возмущённо). …Не понял… Это, типа, намёк на то, что остальные не способны, что ли?!..

Маркировщик № 2 (маркировщику № 4). …Да погоди ты, Лихтен!.. (Переводит взгляд на Леонардо.) Лео, друг мой! Что будет, если у тебя попросят кислоты, а ты нальёшь больше, чем вмещает подставленная посуда?

Леонардо. …Евро, ты хочешь сказать…

Маркировщик № 2 (печально). …Я хочу сказать, что, возможно… тебе удастся раскрутить конвейер побыстрее,- но… Вместит ли наш мир твоё "нечто большее",- вот в чём вопрос!..

 

Резкий, неприятный звук: это снова включились конвейерные линии. Все, кроме Леонардо возвращаются к работе.

 

Маркировщик № 2 (резюмируя). …Жизнь, Леонардо,- сложная штука. Но, в то же время, и очень простая… Давным-давно жил в нашем Городе один философ… Вроде покойного Филы,- пусть зола его будет маркой…

Все, хором,- в том числе и Леонардо. …Пусть зола его будет маркой!..

Маркировщик № 2. …Ну, так вот… Его настоящего имени никто не помнит, а прозвище он получил - Стократ,- потому что любил высказываться в том смысле, что мыслитель, уподобившийся коллекционеру, мудреет стократно… Однажды какой-то человек, посвятивший себя Дао марок, спросил его, стоит ли всерьёз заниматься составлением коллекции, если беден и, следовательно, не обладаешь соответствующими возможностями… Дескать, состоятельный адепт справится с задачей много лучше... И Стократ ему ответил: "Существует задача,- и существует следование Дао. Если стремление твоё свободно от груза честолюбия, если ты не видишь перед собой иного Пути,- делай, что должно,- и пусть будет, что будет"… У каждого из нас, Лео, есть Путь. Ты знаешь, о чём я… И все мы знаем. Сам достопочтенный Фила смиренно следовал Пути на протяжении всей своей жизни,- уж он-то, в отличие от тебя, понимал, что следование своему персональному Пути должно стать тождественным выполнению персональной части общего долга… А долг этот, кстати говоря, заключается в том, чтобы просто и бесхитростно занять своё место в этой жизни, а заняв его,- делать, что должно… Заметь, Леонардо,- делать, что должно!.. Каждый должен исполнять свой долг,- зная и помня своё место.

Леонардо (после продолжительной паузы,- отрешённо). …Да-да… Каждый должен исполнять свой долг…

 

Возвращается к работе. Но вдруг снова отрывает взгляд от марок и неподвижно смотрит куда-то, в последние ряды зрительного зала.

 

 

 

Действие седьмое.

 

 

Декорация первого действия акта II: сити. Маврикий-младший прогуливается по городу. Из какой-то подворотни появляется Франц Лист.

 

Лист. Поздравляю тебя, Маврикий!

М 55 (нехотя спускаясь с небес на землю). Франц?!.. Рад тебя видеть! (По его виду и не скажешь.) Извини,- не сразу тебя отсканировал…

Лист (иронически). Да уж, вижу… Похоже, припухать начинаешь! - Хотя я тебя понимаю,- ещё бы! - такую марку нарыл!..

М 55 (рассеянно). Да ладно, брось... Я, между прочим, и не нарыл ничего...

Лист. В смысле?!

М 55 (безразлично). …Ну, то есть, да,- нарыть-то нарыл… (С внезапной страстью.) …Слушай,- какая всё-таки жалость, что она сейчас не со мной,- мне почему-то очень хочется показать её тебе!.. Посмотреть на твою реакцию…

Лист (оживляясь). …Так о чём базар! покажи! - ну-ка, где там у тебя она?.. (Нахмуривается.) …Хотя, конечно,- понимаю: твой-то,- наверное, уже позаботился о том, чтобы надёжно схоронить её в своих закромах… и даже, вероятно, успел перепрятать - на всякий пожарный…

М 55 (не слушая,- мечтательно). …Понимаешь, Франц,- она так мне по кайфу!..

Лист. …Тоже мне, удивил! Такая любому была бы по кайфу,- ведь ей три тыщи лет, по меньшей мере…

М 55 (вслушавшись в слова Листа,- с изумлением). Кому это,- Гвиане?!.. Ты в своём уме?!

Лист (в недоумении). Какая-такая Гвиана!.. Ты о чём?.. А, это младшая, что ли?.. (Догадываясь.) …Так это ты про неё лопочешь всю дорогу?!.. Вот чудак,- никак проникся!.. (Мечтательно.) …Я-то имел в виду "Корел"... (Завистливо.) …Вот Маврикия-старшего, небось, прёт с такой фишки!..

М 55 (вздыхая). …А я вот,- кроме как о Гвианке, ни о чём сейчас думать не могу... Классная, правда?

Лист. Вот тоже мне,- нашёл, в кого... (Внезапно что-то соображая,- поражённый.) Постой-ка!.. Так чего ты там тёр,- типа, ничего не нарыл?.. Ты чё, в натуре,- этой жабе… "Корел" отстегнул?!!..

М 55 (нахмурившись). …Базар-то фильтруй… Она тебе не жаба…

Лист (возводя очи горе). ...Вот придурок!.. Беги скорее,- забери назад,- может быть, ещё успеешь!.. Если "Корел" попадёт в руки старой Гви,- ты её больше никогда не увидишь! Понимаешь,- никогда!!

М 55 (в испуге) Гвианку?!!

Лист. Идиот,- марку!.. И как тебе отец голову не оторвал за такие дела!..

М 55 (озабоченно). …Да он пока и не знает... Ждёт, блин, не дождётся, наверное, когда сможет на неё позырить…

Лист (подозрительно). На Гвиану?!.. Так, значит, он разрешил тебе...

М 55. …Да нет же,- на "Корел"…

Лист (проникновенно). …Послушай совета, Маврик,- верни "Корел" во что бы то ни стало!.. Что за дела, в конце-то концов!.. Порядочные кадры, если хочешь знать моё мнение, такие подарки только от женихов принимают!.. Или вы с ней уже помолвлены?..

М 55 (в замешательстве). …Пока, вроде, нет…

Лист. …О том и речь!.. Не знаю… Я бы, на твоём месте… Хотя - понимаю: я на твоём месте никогда не буду… Но марку попробуй всё-таки вернуть… Если Гвианка тебя любит,- она должна понять… А поженитесь,- так ведь "Корел" тогда по любому станет её собственностью, автоматически,- разве нет?.. Ну, не лично её,- а вашего общего Дома,- ведь Дома Гвиан и Маврикиев при таком раскладе объединятся!..

М 55 (растерянно). …Что ж… Может быть, ты и прав…

 

М 55 в глубокой задумчивости уходит.

 

Лист (оставшись один). Давай, давай, шуруй, чмо болотное,- выполняй... Люблю, когда всё выходит по-моему… Ох, и люблю же я это дело!..

 

Поспешно возвращается М 55.

 

М 55 (горячо). …Нет, Француз, ты знаешь, всё-таки тухло как-то получится,- я ведь именно подарил ей марку! Секи,- подарил,- а не что-то там другое!.. И пускай уж лучше шнурок мой возбухает, чем…

Лист (приходит в неистовство). …Да причём тут твой отец, конь ты педальный!.. Неужели ты сам не понимаешь,- что провафлил?! Неужели тебе самому не жаль утраченного шанса?!..

М 55 (в недоумении). Ты это о чём? О марке?.. Хрен бы с ней!.. (Теряя терпение.) В конце концов, это всего лишь кусочек раскрашенной бумаги…

Лист. Чего?!.. "Папа, папа, ты с кем щас разговаривал?"... (Оживляясь.) …Эй… Братан, ты чё,- в натуре, не рубишь, для чего нужны марки?!.. Ё-моё! - вот так пробел в твоём образовании…

М 55 (не понимая). Ну, а для чего?.. Допустим, башлять ими… На негашёные - дрочить в одиночестве, пуская слюни в отдельном кабинете… Что ещё-то с ними можно делать?

 

Франц Лист, не отвечая и загадочно улыбаясь, достаёт из кармана марку, проглатывает её и исчезает. М 55 бросается к тому месту, где только что стоял Франц Лист, озирается, шарит в воздухе руками…

 

М 55 (тихо офигевая). …Это что же… Любая марка, значит, способна на такие феньки… А уж "Корел",- так тот, наверное, вообще… (Потрясённо.) Вот так номер! Что ж я наделал-то!..

 

 

 

 

Акт III.

 

 

 

Действие восьмое.

 

 

Белый Дом, бургомистерская половина, кабинет самого. Сам бургомистр (пребывающий в полном дауне), одетый в домашний халат,- устроившись в кресле-качалке, пьёт кофе.

 

Бургомистр (про себя). …Бедный мальчик… Сегодня я собственными руками отнял у тебя львиную долю наследства… Наследства, которого, впрочем, тебе, в любом случае, никогда не получить… До чего же несправедлива к тебе судьба!.. (Берёт себя в руки.) И, тем не менее… Жизнь продолжается,- следовательно, необходимо жить. Выполнять свой долг… Тем более, в такой тяжёлый для Города час… Положение обязывает,- а дела не терпят отлагательств… Прежде всего необходимо удостовериться в том, что содержание повестки дня утреннего заседания не успело просочиться в прессу… (Веско.) Нет, что ни говори,- каналы информации всё-таки должны быть замкнуты на тех, кто в состоянии осмыслить и воспринять её должным образом… Если ситуация будет под контролем,- мы уж как-нибудь найдём возможность регулярно организовывать для этих бумагомарак соответствующие утечки…

 

Бургомистр звонит в колокольчик. Безмолвный дворецкий вносит на подносе свежий номер "Держи марку!". Бургомистр надевает очки в тонкой золотой оправе, отчего сразу же обретает сходство с котом из какого-то мультфильма, и углубляется в чтение. Входит Леонардо Блок. Он выглядит печальным и задумчивым. Дворецкий почтительно замирает на пороге. Леонардо приближается к бургомистру.

 

Бургомистр (поднимая глаза,- стараясь казаться бодрым). Ну, как прошёл день, мой мальчик?

Леонардо (без выражения в голосе). Как обычно, отец,- как обычно.

Бургомистр (нахмурившись). Однако, я вижу,- ты чем-то расстроен… У тебя какие-то проблемы?.. Не хочешь ли поговорить со мной об этом? (Жестом отсылает дворецкого, тот с полупоклоном выходит.)

Леонардо (задумчиво). …Отец… Не сердитесь на меня… В последнее время, я часто думаю о своих родителях… Я хочу сказать,- о настоящих родителях. (С горечью.) Хотя - что следует подразумевать под словом "настоящие"?!.. (Спохватываясь.) Нет-нет,- что ж это я… Вы и никто другой вырастили и воспитали меня,- вы вложили в меня все знания о мире, которыми сами располагали,- вы же и руководили формированием моего характера - и, в конечном счёте, именно вы сделали меня личностью… Вы всегда были неизменно добры ко мне и терпеливы… С родным сыном никто не мог бы обращаться лучше, чем вы - с бедным сиротой… И кого же, кроме вас, я могу назвать настоящим отцом!.. (Бургомистр взволнован. Он снимает очки и начинает протирать их рукавом халата.) Поверьте,- я никогда не забуду, что вы сделали для меня!...

Бургомистр (расстроганно). …Леонардо, мальчик мой… (Утирает набежавшую слезу.)

Леонардо (тоже взволнован). …Отец мой, вы никогда не рассказывали, как я…

Бургомистр. …"Появился в этом доме", ты хочешь сказать?

Леонардо. Да.

Бургомистр. Что ж… Так, как это обыкновенно и бывает… Ранняя весна. Морозное утро,- но уже свежестью веет в раскрытое окно,- которое, как ты знаешь, я люблю оставлять на ночь открытым… Под окнами - чьи-то лёгкие шаги… "Вот и Город проснулся,- думаю я. - Ранние прохожие. Должно быть, какая-то дама торопится в присутственное место." …Стук каблучков, между тем, затихает вдали …И вдруг - снизу до меня доносится слабое, полузадушенное мяуканье… Ты знаешь,- я сразу же всё понял… Выскочил, едва успев накинуть шлафрок… Прогрохотал вниз, по лестнице,- как мальчишка,- даже экономка проснулась,- распахнул дверь… На пороге - корзинка. А в ней - ты, мой дорогой… Маленький, сморщенный, красный,- весь заходишься от плача… Я подумал: должно быть, это судьба… Своих детей, как ты знаешь, у меня не было и нет… А тут вдруг - такой очаровательный экземпляр… Твоя мать, надо отдать ей должное, хорошо тебя укутала… Меховые шубка и шапочка, шерстяные ползунки и чулочки, пелёнки и чепчик с монограммой…

Леонардо. …С монограммой, отец?!.. И вы…

Бургомистр (в замешательстве). …Ну, вот,- проговорился… Да, мой сын,- с монограммой,- известной и, без сомнения, вполне узнаваемой,- но не спрашивай меня, не спрашивай…

Леонардо. Но почему?.. Я хочу знать…

Бургомистр. …В корзинке я также нашёл письмо. Некая дама, принадлежащая к высшим кругам светского общества, умоляла меня позаботиться о ребёнке и, при этом,- сохранить обстоятельства его рождения в тайне. В письме она подчёркивала, что огласка немыслима, так как может привести к серьёзным общественным потрясениям. И, прочтя имя твоего отца, я был принуждён с этим согласиться…

Леонардо. Марка миа!.. Надеюсь, по крайней мере, что мой отец - не Гарвилов!..

Бургомистр (испуганно указывает глазами на дверь). Бог с тобой, мальчик,- не ровён час, кто-нибудь услышит… Нет,- конечно же нет!.. Это было бы уже слишком…

Леонардо. Так чей же я сын, в конце концов?!

Бургомистр (твёрдо). Сожалею, Леонардо,- но ты этого никогда не узнаешь. (Умоляюще.) Зачем тебе это?!.. Пойми,- если твои родители однажды уже отказались от тебя,- а, поверь мне, у них просто не было другого выхода…

Леонардо (перебивает,- с горечью). …"Пойми"!.. Как много в этом слове! Как часто я слышу его в последнее время!.. Все хотят, чтобы их понимали, все ждут, что я войду в их положение - и примирюсь… Почему же никто не желает понять меня?!.. Куда там!.. Вот и родители - не иначе, как тоже рассчитывали на то, что весь мир войдёт в их положение…

Бургомистр (умоляюще). …Сынок, ты несправедлив…

Леонардо (не слушая). …Ненавижу их!.. Не существует причин, достаточно уважительных для того, чтобы бросить своего ребёнка!..

Бургомистр. Не говори так, Леонардо! Уверяю тебя, что родители твои - люди в высшей степени уважаемые и благородные,- они не заслужили…

Леонардо (перебивает). …Не заслужили?!.. Бросить своего ребёнка - и с тех пор не принимать никакого участия в его судьбе,- благородно, нечего сказать!.. Дикие звери - и те не поступили бы подобным образом!.. Всем своим успехам в этой жизни, всем, что у меня есть, я обязан чужим людям! - Прошу прощения, отец,- разумеется, речь не о вас,- разве я могу считать вас чужим!.. Но - подумайте сами: ведь не могли же и вы в первый момент испытывать к свалившемуся, как снег на голову, младенцу ничего, кроме жалости!.. Однако у вас достало душевных сил полюбить меня, как своего родного сына,- и, видит Бог, я отвечаю вам тем же!.. А взять уважаемую Гвиану 77… (Бургомистр вздрагивает.) …Отец, что с вами?

Бургомистр (справившись с собой). Пустяки! Кажется, нервный тик.

Леонардо. …Гвиана 77… Именно благодаря её протекции я был принят на службу в Коллегию,- хотя кто я ей!.. Никто! - Так, невзрачный молодой человек, с которым она пару раз обменивалась ничего не значащими фразами на одном из ваших приёмов… А как бы, к примеру, я, неопытный дилетант, справлялся на первых порах со своими обязанностями маркировщика,- если бы не покровительство достопочтенного Филы… (Бургомистр опять вздрагивает.)

Леонардо (встревоженно). Да что с вами такое, отец?!

Бургомистр (в замешательстве). …Чёрт!.. Очевидно, следствие переутомления… (Слегка раздражаясь.) Сын мой,- признаться, я устал от этого разговора и предлагаю его отложить… (Демонстративно погружается в чтение газеты. Переворачивает страницу.)

Леонардо (с горечью). Я понимаю, говорить об этом вам неприятно…

 

Леонардо направляется к дверям. В это время бургомистр, впившийся глазами в газетный лист, издаёт невнятный возглас и хватается за сердце.

 

Леонардо (бросается к бургомистру). …Отец!..

Бургомистр (слабо и невнятно,- выбросив навстречу Леонардо руку с растопыренными пальцами). …Не подходи, Леонардо, мой мальчик!.. Прошу, не приближайся,- не надо!.. Эй, кто-нибудь!.. Обещай мне, что не будешь читать этого… (Теряя сознание,- роняет газету.)

Леонардо (взволнованно). Эй, кто-нибудь! (Вбегает дворецкий и, увидев обмякшего в кресле хозяина, в растерянности замирает.) …Что стоите, как печать?!.. Зовите людей!.. Врача!.. Дорога каждая секунда!..

 

Выйдя из состояния столбняка, дворецкий вынимает свисток и подаёт пронзительный сигнал. Вбегают двое дюжих лакеев и под руководством дворецкого бережно выносят бургомистра вон. Видно, как внутри Леонардо борются два желания: последовать за дворецким и лакеями - или остаться, чтобы выяснить, что произвело на отца такое сильное впечатление. Любопытство побеждает. Оставшись в одиночестве, Леонардо поднимает газету с пола и читает вслух.

 

Леонардо. …"Падение акций…" …Вроде, не то… "Дом Маврикиев: новые владельцы бесценного сокровища инопланетян…" …Вот это новость!.. (Мечтательно.) Эх, вот если бы "Корел" был моим!.. Да я бы отдельный музей для него выстроил!.. (Гневно.) И уж, по крайней мере, никогда бы не допустил, чтобы такое сокровище попало в руки частного лица,- будь я бургомистром!.. Шедевры должны принадлежать народу!.. Неужели отец не мог пополнить казну как-нибудь иначе?!.. Да уж,- вот это новость! Всем новостям новость… (С сомнением.) …Однако, ведь и не такая, чтоб из-за неё… Тем более, что он сам - главный и непосредственный участник событий… А это что?.. "Сенсационное сообщение, способное нарушить баланс политических…" …Та-ак… "…поступило от нашего корреспондента Вервольфа Серии. Установлено, что Гвиана 77, глава одного из самых влиятельных кланов Города, и достопочтенный Фила Бразильеро Телист, ныне покойный, находились друг с другом в несколько более тесных отношениях, чем можно было предположить..." (Взволнованно.) "…По личному утверждению Гвианы 77, соответствие которого истине ещё предстоит подтвердить или опровергнуть, в результате этих отношений двадцать семь лет назад появился на свет ребёнок,- ныне известный…" …Что за бред!.. "…известный как воспитанник Джорджа Блока, нашего уважаемого бургомистра. Речь идёт…" …Что такое?!.. (Запинаясь.) …"Речь идёт о Леонардо Блоке, служащем Городской Коллегии маркировки. (Торопливо читает.) Если бы не завещание "достопочтенного" Филы, по которому коллекция нашего "патриарха", чьё истинное лицо сегодня мы имеем возможность узреть впервые, перешла в собственность Города и которое, в свете вышеизложенного, представляется нам совершенно неоправданной жестокостью по отношению к единственному наследнику, молодой маркировщик после смерти отца автоматически стал бы одним из богатейших марковладельцев Города. Однако, оно (завещание) было написано. Леонардо Блок, таким образом, не может претендовать ни на одну марку из своего гипотетического наследства,- разумеется в том случае, если не сочтёт желательным и возможныи для себя обжаловать данное завещание в суде. При умелом ведении дела у него есть шанс доказать, что Фила Бразильеро Телист в заключительные дни своей жизни был не вполне вменяем,- тем более, что информация о пошатнувшемся здоровье последнего широко освещалась в печатных изданиях Города и засвидетельствована медиками самых различных уровней компетентности. В случае успеха, воспитанник бургомистра приобретёт безусловное право собственности не только на те отцовские марки, которые в данный момент содержатся в Главном Городском Хранилище, но и на пресловутый "Корел". Соответственно, сегодняшний Великий Торг будет объявлен незаконным, а его результат - недействительным. Единственным непреодолимым препятствием для незадачливого наследника может оказаться отсутствие документальных подтверждений того факта, что он, Леонардо Блок, действительно является сыном "короля коллекционеров". Свидетельство леди Гвианы само по себе заслуживает внимания - и, тем не менее, скорее всего, не будет принято судом в качестве доказательства, так как Гвиана 77,- без сомнения, лицо, материально заинтересованное: ведь, хотя по нашим законам леди Гви и не может претендовать на наследство Филы Телиста, она, по всей видимости, в любом случае, "не будет забыта" сыном-миллионером… Здравый смысл подсказывает, что её собственное миллиардное состояние является достаточной гарантией бескорыстия,- но вот примут ли это во внимание судьи?.. Они, к примеру, вполне могут заподозрить, что Г 77 сознательно пошла на мистификацию - с тем,, чтобы, добившись признания за Блоком-младшим права наследования, затем "выпросить" в подарок вышеупомянутый "Корел",- ради обладания которым, смеем предположить, большинство коллекционеров Города продали бы душу самому Чёрному Командору,- если бы только это имело какой-то практический смысл. Не исключена также вероятность преступного сговора Гвианы 77 с Леонардом Блоком. Однако, всё это - лишь предположения. Редакция настоятельно предлагает всем заинтересованным лицам прокомментировать данную информацию."… (Леонардо роняет газету. На лице его - выражение замешательства и, далее, невыразимого отвращения.)

 

Леонардо. …"Достопочтенный Фила"… "Уважаемая Гвиана"… "Благородные столпы общества"!.. Двуличие и фальшь!.. Всё, всё, во что я верил,- фальшивые блёстки и мишура?.. Выходит так… Ну, что ж,- должно быть, это достойные украшения для конвейера!.. Как теперь я появлюсь на людях?!.. Как буду жить с этим?!..

 

Воровато оглядываясь, входит Франц Лист.

 

Лист. О, мой друг! В доме такая суматоха!.. Я как раз проходил мимо и видел, как твоего отца грузили в карету скорой помощи… Можешь быть спокоен: на улицах перекрыто движение,- в ЦКБ его домчат без помех… Что случилось?!

Леонардо. А, это ты!.. (Протягивает Листу номер "Держи марку!") Вот, полюбуйся!..

Лист (не глядя в газету). …Читал, читал... (Проникновенно.) Леонардо, дружище… У меня нет слов, чтобы выразить тебе моё сочувствие!.. Дорогой мой, ты можешь на меня рассчитывать… Знаешь,- лично мне глубоко наплевать, чей ты сын!..

Леонардо (в порыве благодарности). Спасибо, друг!.. Но что же мне теперь делать?!

Лист (веско). …Посуди сам: есть ли твоя вина в том, как складывались обстоятельства, предшествующие твоему рождению?!.. Что с того, что твои родители отказались от тебя,- ты-то здесь причём?! Почему тебе должно быть стыдно? - Пусть стыдно будет тем насквозь фальшивым людям, которых собственное ханжество вынуждает возводить вокруг своего мирка крепостные стены лжи и предрассудков!

Леонардо. Мой дорогой Франц,- но что может оправдать ту большую ложь, заложником которой меня сделали,- пусть даже из самых лучших,- как говорит мой приёмный отец,- побуждений…

Лист (с деланой горячностью). Милый Леонардо, "лучшие", как ты только что выразился, побуждения этих людей направлены на сохранение существующего положения вещей любыми средствами!.. Ох, уж мне эта незыблемость прогнившего миропорядка, при котором одним так удобно помыкать другими, а этим, другим,- спокойнее и проще подчиняться, не раздумывая о смысле жизни…

Леонардо (с горечью). Как, однако, не хочется верить, что вся наша жизнь,- всё, что для нас ценно,- ничего не стоит!.. Неужели, всё вокруг настолько фальшиво?!

Лист (как бы, сам с собой). …Страшнее всего - не то, что всё вокруг фальшиво,- а то, что это всех устраивает!.. Строго соблюдается негласный договор - считать фальшивые ценности подлинными… (Обращаясь к Леонардо.) И ты окажешь себе неоценимую услугу, милый друг, если как следует задумаешься о том, чем живут люди вокруг тебя! чему ты сам посвящаешь каждый день своей жизни! - и стоит ли оно того!.. А сейчас - прости, я вынужден откланяться,- меня ждут неотложные дела.

 

Лист уходит. Леонардо снова один.

 

Леонардо (про себя). …Чему я посвящаю каждый свой день… Чему же ещё, как ни маркам… (С жаром). Кругом марки! Проклятые бумажки застят людям глаза!.. Суетные страсти поглотили весь жар души!.. И никто не чувствует,- не желает почувствовать, что фальшивые ценности у всех на глазах подменили собой настоящую жизнь… (Поражённый внезапной мыслью.) …Но постойте-ка!.. Я-то чувствую! Я - знаю!.. И, значит, мой долг - изменить это!.. Мой долг… С детства слышу о необходимости исполнять свой долг… Вот и сегодня меня весь день призывают к этому… По-видимому, они правы: я-таки действительно должен его исполнить!.. (С горечью.) Город, словно чумой, заражён марками,- болезнь разъедает его изнутри… Ну, что ж… Похоже, единственное, что остаётся,- рассчитывать на хирургическое вмешательство… Вмешательство, которое будет предпринято - снаружи!..

 

Лист возвращается. Леонардо вопросительно смотрит на него.

 

Лист (проникновенно). …И ты знаешь, Лео… Я бы, на твоём месте,- судился. Хотя бы из принципа!.. Забери у них то, что принадлежит тебе по праву!.. А уж как ты распорядишься марками,- это всецело будет зависеть от тебя. Я знаю,- ты найдёшь правильное решение. Я - верю в тебя! (Исчезает.)

Леонардо (задумавшись, рассуждает вслух.) …В конце концов,- почему бы и нет!.. Обладая марками, я смогу совершить многое,- очень многое… (Воодушевляясь.) Да я горы смогу свернуть!.. Я им всем докажу, что можно, и обладая миллионным состоянием, не превратиться в собаку на сене!.. Всякий страждущий сможет обратиться ко мне за помощью,- и ничью просьбу я не оставлю без внимания!.. Лишь личным, собственным примером мне удастся их убедить в том, что в жизни человека существует нечто более важное, чем все марки мира! - вера! любовь! искусство!.. общение друг с другом,- если уж на то пошло!.. Обладая марками,- по крайней мере, я всегда смогу их выбросить! сжечь публично на площади у Белого Дома! - уже одно это, само по себе, окажет огромное воспитательное воздействие на жителей Города!.. Детям и внукам будут рассказывать… (Внезапно трезвея.) …"Обладая марками"… Сперва мне необходимо их заполучить!.. (Бросается к газете, подхватывает её с пола,- читает.) …"…Единственным непреодолимым препятствием… может оказаться отсутствие документальных подтверждений того факта, что он… действительно является сыном…"… (Отрывает взгляд от газеты.) Постойте-ка!.. А как же письмо из той корзинки?!.. А,- ну, конечно,- оно ведь тоже было написано матерью… Но всё-таки… Письменное свидетельство… Нужно проконсультироваться с нашим адвокатом!.. (Стремительно выходит из комнаты.)

 

 

 

Действие девятое.

 

 

Комната в Доме Гвиан. Гвиана 77 без сил полулежит в кресле. Маврикий 54, чернее тучи, ходит из угла в угол.

 

Г 77. …Просто ужас!.. Кто бы мог подумать,- такой удар в спину! Что теперь будет?!..

М 54 (мрачно, себе под нос). …Я понимаю ваше состояние, сударыня… Однако, вернёмся к нашим баранам… Согласитесь, положение создалось весьма щекотливое…

Г 77 (игнорируя слова М 54). …Для всей этой братии нет ничего святого!.. Негодяй!.. Глаза бы повыцарапывала этим бумагомаракам - своими собственными руками!..

М 54 (иронически). …Не сомневаюсь…

Г 77 (приподнимает голову). Сударь, ваш сарказм неуместен.

М 54 (оживляясь). Ага,- значит, вы меня всё-таки слушаете!.. А я уж предположил, что разговариваю с пустым креслом…

Г 77 (жёстко). И были недалеки от истины. По крайней мере, со мной, милейший, вам не о чем разговаривать! Я уже объясняла вам: марка подарена моей дочери вашим сыном,- всё, разговор окончен.

М 54 (начиная закипать). Послушайте, вы! - не смейте говорить со мной в таком тоне!.. Я на вас управу-то живо найду!.. Вы - не ваша дочь,- в вашем возрасте пора уже отличать права наследника от прав главы Дома!.. Мой сынок, прохвост он этакий, не имел никакого права дарить "Корел",- а ваша дочь, прошу заметить, не должна была принимать его в подарок… Порядочные девушки, если хотите знать…

Г 77 (перебивает). …Да знаю уже,- знаю: "принимают такие подарки только от своих женихов"… Сама ей это недавно говорила,- слово в слово!.. Но разве эту молодёжь переубедишь! - всегда поступают по-своему…

М 54 (брызжа слюной). Вы мне арапа-то не заправляйте!.. В ваших силах и в вашей власти заставить её поступать по-правильному,- если, конечно, вы с ней не заодно!..

Г 77 (устало). …"Поступать - правильно", а не "по-правильному"!… Вам бы учителя себе нанять…

М 54 (теряя над собой контроль). Ты на кого тянешь, вобла перевяленная! Да я таких бушлатом по зоне гонял!..

Г 77 (взвиваясь). Довольно, милейший! Достаточно я вас выслушивала!.. Потрудитесь покинуть мой дом.

М 54 (зверея). Чего-о?.. У вас, как я погляжу, совсем стыда нет!!.. Желаете, чтобы я вызвал полицию?!..

Гвиана 77. Тс-с!.. Кажется, я слышу шаги дочери… (Преображаясь, выжимает из себя некоторое количество дипломатии.) Милостивый государь, прошу вас, если уж вы непременно хотите продолжать нашу беседу, соблаговолите пройти в мой будуар!.. Пощадите сердце матери: сейчас я не готова встретиться с Гвианой-младшей,- я просто не буду знать, куда девать глаза!..

М 54 (себе под нос). Ещё бы…

 

Г 77 поспешно выходит, М 54 следует за ней.

Появляется Гвиана 78. Она падает в кресло,- на то же самое место, где только что сидела её мать,- и в изнеможении замирает. Стук в дверь.

 

Г 78 (холодно). Это ты, мама?.. Входи, входи - и объясни мне, пожалуйста, что всё это значит!..

 

Входит Маврикий-младший; на лице у него - выражение смущения и замешательства. Гвиана-младшая вскакивает с места и бросается ему на шею.

 

Г 78. Ах, милый,- какая ужасная новость!.. Не знаю, захочешь ли ты теперь… (Теряясь,- умолкает.)

М 55 (механически гладя её по голове). …А тебе не параллельно,- в конце концов?.. (Г 78, отпрянув, смотрит на М 55 во все глаза. Он, смущённо отводя взгляд, делает рукой неопределённый жест.) …Ну, то есть, я хотел сказать, что общественное мнение - при должной обработке - будет на нашей стороне,- уж на это-то марок хватит… А лично мне - так вообще всё это фиолетово… Кстати, Гвиана,- раз уж у нас зашёл разговор о марках,- могу ли я попросить тебя об одной вещи?

Г 78 (упавшим голосом,- догадываясь о цели визита Маврикия). Что ж, попробуй…

М 55. Не знаю даже, как сказать… (Чужим голосом произносит слова, явно приготовленные и обдуманные заранее.) Одним словом, я вынужден просить тебя вернуть мне "Корел".

Г 78. Твой подарок?

М 55. Я не имел права делать такой подарок… Пойми меня правильно: марки, которые я за него уплатил, принадлежат моему отцу,- следовательно, всё купленное на эти марки… (С натугой проговаривает непривычные слова.) …является достоянием нашего Дома,- и я не могу распоряжаться им едини… единолично… Разве я не прав?

Г 78 (с горечью). О, да! - всё правильно, милый,- да ведь я и сама тебе об этом говорила… Только… Не находишь ли ты, что после того, что между нами было… Я теперь тоже… имею, в некотором роде, отношение к вашему Дому?!

М 55 (в замешательстве). Ёлы-палы!.. Ты же понимаешь,- существуют некоторые общественные условности… Нам необходимо чуть-чуть подождать!..

Г 78 (срывается). Подождать?!.. О, я догадываюсь, чего мне предстоит дождаться! - Очередной газетной статейки! - на этот раз - о помолвке блистательного наследника Дома Маврикиев, неподражаемого М 55, с особой, принадлежащей к более уважаемому семейству, чем эти бесстыдницы-Гвианы,- которые только и знают, что вешаться на шею первому встречному…

М 55 (в изумлении,- раздражаясь). Знаешь, что… (Напыжившись.) В таком тоне я не собираюсь обсуждать будущее наших отношений… Сейчас мне нужна марка. И я прошу тебя…

Г 78. Ах, вот как ты заговорил!.. Я вижу, ради жалкого кусочка раскрашенной бумаги ты готов пожертвовать моей любовью!.. Выходит, и твоя любовь немногого стоит… Только и осталось от неё, что память - о полутёмном зале и торопливых объятиях… (Закрывает лицо руками… Пауза. Наконец, Г 78 продолжает.) Что ж… Возможно, ничего счастливее тех мгновений меня в жизни уже не ждёт… Так вот,- "Корел" будет напоминать мне о них, слышишь?.. О них - и ещё о том, что не следует доверять никому!.. Обломайся, родной,- марка останется у меня,- ты не получишь её, не надейся… Полагаю,- любая марка,- даже самая дорогая и редкая в мире,- более, чем скромная, плата за поруганную любовь невинной девушки!.. А сейчас - подите прочь, Маврикий! Вон!

 

Маврикий 55 растерянно пожимает плечами; понурившись, выходит.

 

Гвиана 78 (горько). Ну, вот и всё… Вот и вся любовь,- как будто и не было… (Достаёт из сейфа коробочку с "Корелом"; открывает, разглядывает.) Проклятые марки! Мысли и сердца заполнены вами - так, что уже ни для чего не осталось места,- да и вместо сердца уже у каждого внутри - по марке!!.. (Поражённая внезапной мыслью,- видимо, это наследственное.) Но я!.. Чем я лучше,- если из-за жалкой бумажки способна перечеркнуть всё, что было… Способна оттолкнуть от себя человека, которого люблю… Который меня любит… Ни одна марка на свете не стоит любви!.. Что же я наделала!!..

 

Воровато оглядываясь (как это ему свойственно), входит Франц Лист.

 

Лист (холодно). Сударыня! Приношу вам свои извинения за нежданный визит… Минуту назад я встретил своего друга, Маврикия 55. Он уполномочил меня сообщить вам, что в сложившейся ситуации считает невозможным сохранение каких-либо отношений между вами…

Г 78 (порывисто). Господин Лист, прошу вас! Умоляю,- догоните его! (Вручает Листу коробочку с маркой.) Передайте ему это - и скажите, что я люблю его! Люблю, слышите?!.. Спешите же,- не медлите!!..

 

Лист, коротко поклонившись, выбегает вон. Г 78 закрывает лицо руками.

Снаружи (типа, за окнами) слышны взволнованные голоса, крики, топот ног, обутых в грубую обувь. Кто-то шумно взбегает по какой-то лестнице,- звучит соответствующая фонограмма. Кто-то за дверью что-то кому-то сообщает - взволнованно и, видимо, поэтому неразборчиво. Снова грохот шагов (на этот раз двоих человек) по лестнице и - удаляющихся - по мостовой вне сценического пространства. Г 78 с тревогой прислушивается к этому кавардаку. Звук лёгких, торопливых шагов. Свет на сцене начинает мигать - подобно электрическому во время перепадов напряжения,- только периоды полной темноты в данном мигании выражены полнее и чётче.

Входит Гвиана 77, мать. Её движения суетливы, а весь вид указывает на крайнюю степень тревоги.

 

Гвиана-мать. Ужасные известия, дочь моя!.. Нет-нет, это не то, что, должно быть, тебе уже известно,- об этом позже… Есть новости похуже: Город осадила Почта! …Явились за нашими марками,- мерзавцы!.. Солдаты гарнизона едва успели закрыть крепостные ворота… Скорее,- необходимо перепрятать самые ценные экземпляры в более надёжное место! Дорога каждая секунда,- тем более, что, по последним данным, у Гарвилова, командора Почты, в Городе есть шпион! Это некий Акрадий Филатов, также известный под именем Чумы,- хитрый и опасный тип,- он, наверняка, знает… (Замечает распахнутый сейф.) Что это, Гвиана?.. Где "Корел"?!!..

Гвиана-дочь (слабым голосом). Кажется… я уже перепрятала его… В более надёжное место…

 

Немая сцена. Свет перестаёт мигать и милосердно гаснет.

 

 

 

Действие десятое.

 

 

Окраинный район Города. Площадь перед крепостными воротами (абсолютно пустая). Сбоку, на переднем плане, угол дома. За углом притаились маркоманы. Они вооружены разнообразными подручными средствами, решительно настроены. Среди них - Франц Лист, который делает последние наставления; также присутствует и Зубчик,- которая, как обычно, занята, в основном, тем, что влюблённо смотрит на Листа.

 

Лист. Ну, всё, народ,- час настал! Вчера было рано,- завтра будет поздно!.. Почта осадила Город!.. Эти ребята, конечно, туповаты,- но своего добиваться всё же умеют… Они пришли за марками. И они смогут до них добраться. Так не будем же им мешать,- наоборот поможем! - Доберутся до марок гарвиловцы, доберёмся и мы! Марок много, очень много,- на всех хватит!.. Главное, что от нас теперь требуется,- это открыть ворота, а уж потом - не щёлкать клювами!… Солдаты гарнизона поглощены тем, что делается снаружи,- им и в голову не приходит ждать сюрпризов изнутри!.. Предлагаю следующий план…

Зубчик (перебивает). Чума, гляди-ка!

 

Зубчик указывает на одинокую фигуру, медленно и нерешительно пересекающую площадь и направляющуюся к воротам. Это - Леонардо Блок.

 

Лист (остальным). Постойте!.. Всё может оказаться гораздо проще, чем я думал!.. Ждите меня здесь!

 

Лист выходит из укрытия и устремляется к Леонардо. Тот в испуге замирает.

 

Леонардо. Что ты здесь делаешь, мой друг?!

Лист (насмешливо). То же самое я собирался спросить и у тебя, дорогой мой!

Леонардо (в замешательстве). Ну… Ты ведь знаешь,- Город в опасности… Я подумал,- может быть гарнизону нужна какая-то помощь гражданского населения... В этот тяжёлый для Города час долг каждого записаться в ополчение и, вообще,- дело спасения Города…

Лист (перебивает). …Ах, Леонардо,- как не к лицу тебе лукавство!..

Леонардо (неожиданно горячо). Да, ты прав,- тысячу раз прав!.. Но, ты знаешь,- я испугался… Могу ли я рассчитывать, что ты меня не выдашь…

Лист (кладя ему руку на плечо). Успокойся, друг мой! Будь мужчиной, наконец… К тому же, я, кажется, понимаю тебя лучше, чем ты думаешь… Ты ведь и вправду собираешься спасти Город,- только дело спасения представляешь себе несколько иначе…

Леонардо (с жаром). Да! Вот именно!.. Помнишь наш последний разговор? - Я с тех пор многое понял… Фальшивые отношения между людьми строятся на фальшивой системе ценностей,- и основанием этой системы служат марки! Да, марки!.. Знаешь,- судиться бесполезно,- я был у адвоката, и он мне растолковал, что, в общем… Ну, ладно,- это всё в прошлом… О чём это я?.. Ах, да,- марки!.. Теперь я окончательно уверен: необходимо освободить людей от этого наваждения,- пусть и против их желания!.. Если ребёнок целыми днями играет понравившейся ему игрушкой, если она поглотила его внимание настолько, что он забывает о сне и еде,- необходимо отнять у него эту игрушку и уничтожить - во имя сохранения его жизни!.. Я знаю, что я прав!.. А если… (Леонардо делает угрожающее движение) …если ты намерен помешать мне…

Лист (с неменьшим жаром). …Упаси Город! Леонардо! Я целиком и полностью на твоей стороне!.. Не медли же! Докажи, что слова у тебя не расходятся с делом! (Подталкивает его к воротам.)

 

Леонардо Блок сдвигает огромный ржавый засов и открывает ворота. Тут же раздаётся пронзительный звук сигнального горна, и в распахнувшиеся ворота врываются гвардейцы Почты. Они вооружены длинными узкими мечами и щитами в виде плоских почтовых ящиков, в верхней части которых - щели для сбора конфискованных марок; на гвардейцах чёрная форма,- лишь на груди, на спине и на щите-ящике - изображения белого голубя,- по всей видимости, почтового. Из подсобок, сушилок и ленинской комнаты высыпают солдаты гарнизона, на ходу доматывая портянки и оправляя на себе п/ш, но в мгновение ока оказываются перебитыми превосходящими силами противника. Гвардейцы практически беспрепятственно рассредотачиваются по улицам Города. Вдалеке - слышны первые крики ужаса и звон разбиваемых витрин.

Верхом на белом коне, окружённый эскортом пеших гвардейцев-бодигардов, в город вьезжает командор Почты - Григорий Гарвилов. Его форма отличается наличием эполет, плаща и сверкающего шлема, напоминающего мотоциклетный, закрывающего верхнюю часть лица. Франц Лист, оттолкнув Леонардо, бросается к стремени Гарвилова.

 

Гарвилов (брезгливо). Акрадий?.. Наконец-то!..

Лист (почтительно). Раньше - никак не мог, мой Командор… Смотри, я привёл добровольцев (Делает жест маркоманам, и они приближаются; останавливаются на некотором отдалении,- и только Зубчик подбегает достаточно близко, чтобы услышать продолжение разговора.)

Гарвилов. Что это ещё за сброд такой? Что за самодеятельность, Филатов?!

Лист. Да так,- всякое местное отребье,- но если их грамотно использовать…

 

Он не договаривает,- потому что потрясённая Зубчик с криком "Ты, гад!" бросается с кулаками на Листа. Сейчас же на её пути вырастают два гвардейца, и она с разбегу надевается на их выставленные вперёд мечи. Зубчик падает в ноги Листу и замирает. Лист брезгливо отталкивает тело ногой.

 

Гарвилов (страшным голосом,- обращаясь к оторопевшим маркоманам). А ну, брысь отсюда! (Маркоманы, забыв про марки и прочую байду,- словно крысы, разбегаются кто куда. Гарвилов - Филатову-Листу.) Что это за урла? Молчать, я вас спрашиваю!.. Ты кого привёл, параша?!

Филатов-Лист (скромно). Ошибочка вышла, мой Командор…

Гарвилов (хмуро). Чтоб таких ошибочек больше не было! Доступно излагаю?!.. Проконтролируй изъятие марок, проследи за отправкой самых неотложных писем!.. Остальные марки - лично - переправишь на Центральный Почтамт! Ты мне за них головой отвечаешь!

Филатов-Лист (молодецки). Так точно, мой Командор!

 

Леонардо, всё это время в оцепенении следящий за развитием событий, делает движение в сторону Гарвилова и Филатова-Листа,- но вынужден осадить назад перед направленными ему в грудь гвардеичьими клинками.

 

Филатов-Лист (обращаясь к Леонардо). Спасибо, мой друг,- я вас больше не задерживаю. Можете идти.

Леонардо (растерянно). Куда?

Лист (смеясь). Да на все четыре стороны, мой милый!.. Молодым - везде у нас дорога!.. Надумаете записаться в ополчение,- приходите, запишем…

Леонардо (в отчаянии). …Что я наделал!

 

 

 

Акт IV.

 

 

Действие одиннадцатое.

 

Раскуроченный Город. Трупы лошадей и остовы повозок. Много трупов людей. Если быть конкретным - человек примерно сорок лежат вповалку - и лошадей где-то, как минимум, восемь… Кругом - мечутся обезумевшие от горя обыватели. По улицам маршируют колонны гвардейцев Почты. Повсюду маркоманы занимаются мародёрством: отыскивают разрозненные марки, завалявшиеся по углам. То там, то здесь гвардейцы замечают мародёра и с мечами наперевес бросаются к нему,- и тогда маркоман быстро закидывает в рот марку и растворяется в воздухе. Гвардейцы недоумевают. Некоторые из них - в целях эксперимента - следуют примеру маркомана и тоже исчезают…

…На передний план с разных сторон сцены выбегают двое добропорядочных обывателей; это наши знакомые - Куба Ченч и Дойч Альбум (последний - уже без трости,- поэтому прихрамывает).

 

Куба Ченч. Что происходит, достопочтенный Дойч?!.. Кто эти люди?.. Представляете,- они перерыли весь мой дом! Всё вынесли подчистую! Мою замечательную венгерскую фауну! Всех моих Элизабет и Георгов!.. Даже монгольский космос не пощадили!..

Дойч Альбум (подхватывает). А мой замечательный нацистский спорт!.. Мою Третьяковку!.. Что же теперь с нами - со всеми будет?!..

 

Мимо, захлёбываясь от восторга,- как дурак на похоронах,- рысцой пробегает обвешанный аппаратурой репортёр Вервольф Серия,- твердя, как заведённый: "Сенсация! Какая невероятная, потрясающая сенсация!"… Его замечают гвардейцы.

 

Один из гвардейцев (указывая пальцем на репортёра, голосом автомата). Источник информации…

 

Два гвардейца хватают Вервольфа Серию и запихивают его в конфискованный у Города (под сугубо мирные цели) "каблук" с мигалкой на крыше. (Видимо, в Городе начался экономический спад,- такой вывод можно сделать из того факта, что в машину вместо лошадей впряжены две свиньи.) Воронок торопливо уползает в неизвестном направлении. Добропорядочные обыватели провожают его непонимающими взглядами.

Воровато,- как всегда,- оглядываясь, появляется Акрадий Филатов,- он же Франц Лист.

С другой стороны сцены выходит Маврикий 55. Франц Лист при виде его делает движение ретироваться,- но Маврикий замечает Листа и с криком "Прикинь, Франц! Чё творится, в натуре!" бросается к нему.

 

Лист (в лёгком замешательстве). Приветствую тебя, Маврикий!.. (Обводит пространство рукой.) А что у нас тут, собственно, творится?!..

М 55. Мир рушится!.. Да что я говорю! - не рушится, а просто-таки медным тазом накрывается!..

Лист (догадываясь, что М 55 ещё не знает о его предательстве и о передаче ему Гвианой 78 "Корела",- успокаивается; иронически). Да не может быть!

М 55 (в замешательстве). Что-то я не пойму... Ты не в курсе что ли?.. Впрочем, я забыл,- ты ведь вечно чем-то занят, у тебя нет времени смотреть по сторонам… (Возбуждённо.) Да ты разуй глаза! - Город в руках захватчиков!.. Бургомистр убит,- в первых рядах защитников Коллегии сражался… Прямо из больницы приковылял, бедолага… Отец,- мой отец! - погиб, защищая фамильные драгоценности… А эти свиньи всё равно весь Дом опустошили,- как крысы какие-то, честное слово!.. Я просто в дауне!.. Тотальная засада!.. Тебе Гвиашка не попадалась?.. Я, блин, только что от них… Там всё разгромлено подчистую,- как и везде!.. И - никого… Если ты её встретишь…

Лист (подхватывает). …Буквально только что, Маврикий! Минуту назад я повстречал её… Она ищет тебя! Она любит тебя!.. Ей даже удалось "Корел" спасти от лап варваров,- хочет тебе его отдать,- говорит, так оно надёжней будет… (Видит появившуюся вдалеке Г 78.) А вот и она!.. Ну, ты давай к ней, братан,- а мне бежать надо: неотложные дела, как обычно…

 

Лист торопливо скрывается в переулке. М 55 бросается к Г 78.

 

М 55. Ну, ты как?!

Г 78. А ты?!

 

Пауза: объятия (и, возможно, страстный поцелуй).

 

Маврикий (с трудом отклеиваясь от жарких губ возлюбленной). …Ты правильно решила!.. Ведь мы, блин, созданы друг для друга!.. Чё нам делить-то!.. Короче,- давай, что ли!..

Гвиана (застенчиво,- пальцы пробегают по пуговкам платья, как по кнопкам аккордеона). Что, прямо здесь?

Маврикий (нервно озираясь). Точно,- здесь не получится!.. Кругом гвардейцы… Пойдём,- отдашь её… вон за тем углом…

Гвиана (с придыханием). Если ты про девичью честь,- то…

Маврикий (изумлённо перебивает). Причём здесь… Я, вообще-то, про марку.

Гвиана (недоумевая). Про "Корел"?!.. Но ведь я уже…

Маврикий (изумлённо перебивает). …Как?!.. Гвиана! Ты что,- опять динамо крутить решила?!.. (Решительно.) Ну, всё, хватит!.. (Хватает её за плечи и трясёт.) А ну,- бегом давай сюда марку!

 

При слове "марка" гвардейцы (да и разрозненные мародёры) настораживаются и смотрят в сторону Гвианы и Маврикия.

 

Гвиана (истерично). Да нет её у меня,- чё пристал, урод!.. (Вырывается.) Знаешь, что… Я, кажется, поняла… Захапал "Корел",- а теперь хочешь на меня стрелки перевести! От себя внимание отвлечь?! - Фиг тебе!.. Греби отсюда,- пока гвардейцам не сказала, что ты у себя лучшую марку Города прячешь!..

Маврикий (выкатив шары). Чё,- "гвардейцам"?!.. Ла-адно!.. (Кричит гвардейцам, наблюдающим за ними.) Алё, уважаемые! Обратите внимание,- эта вот у себя марку прячет!.. Вы, вроде бы, тоже марками увлекаетесь…

 

Гвардейцы хватают Гвиану. Маврикий, как заворожённый, следит за тем, как они, грубо облапав яростно отбивающуюся девушку и всю перещупав, отпихивают её в сторону, как куклу,- и направляются к нему, на ходу вынимая из ножен мечи.

 

Маврикий (испуганно). Э! э, почтенные!.. Мы так не договаривались…

Один из гвардейцев (голосом автомата). Источник дезинформации…

 

Без лишних разговоров Маврикия пронзают насквозь сразу несколько клинков. Потом обыскивают тело. Ничего не найдя, уходят.

Гвиана бросается к трупу Маврикия и начинает лупить его кулаками, приговаривая: "Дурак! Ох, дурак!.."; потом обнимает его и так застывает; слышны её приглушённые рыдания.

Добропорядочные обыватели, между тем, никуда не делись и при всём этом присутствовали. Они в шоке.

 

Куба Ченч. Что здесь пп-происходит, несравненный Дойч?!.. Я ничего не понял!..

Дойч Альбум. Увы,- я тоже, достопочтенный Куба.

 

 

 

Действие двенадцатое.

 

 

Дом Гвиан,- переоборудованный в штаб Почты. На стене лозунг - белым по чёрному: "Inoplanetyane - zdes i seychas!"… В комнате - никого, кроме Григория Гарвилова, сидящего в кресле за неизвестно откуда взявшимся корявым канцелярским столом, и - Вервольфа Серии, подобострастно склонившегося в ожидании распоряжений; на последнем - форма гвардейца почты с небольшими дополнениями - в виде миниатюрных эполет, а также кое-какой репортёрской аппаратуры, навьюченной на шею.

 

Гарвилов (брезгливо, как обычно). Ну, вы… Как вас там?.. Капрал…

Серия (услужливо подсказывает). Серия, мой командор!

Гарвилов. …Вот-вот,- Серый… Итак, Серёга,- меня интересует всё: схемы тайных хранилищ, имена злостных укрывателей, адреса и явки особо опасных маркоманов,- короче, всё интересное!.. Вы у нас, как я понимаю, специалист по сбору информации,- вот и займитесь... Действуйте поэтапно,- но без проволочек. Об исполнении - докладывать непосредственно мне. Доступно излагаю?

Серия (молодецки). Так точно, мой Командор!

Гарвилов. Вот то-то… Выполняйте.

Серия. Слушаюсь, мой Командор! Разрешите идти?

 

Появляется Гвиана-старшая,- внешне сильно постаревшая.

 

Гарвилов (видя её). Постойте!.. Это что ещё за явление?

Серия (слегка напрягаясь). Это - глава клана Гвиан,- Гвиана 77,- хозяйка того места, где мы сейчас с вами находимся…

Гарвилов. Хозяйка,- вот как? (Гвиане 77.) Сударыня! Если вы по вопросу компенсации за причинённые вам временные неудобства и моральный ущерб,- то это не ко мне. Вам следует в установленном порядке обратиться в Отдел социального обеспечения вашего района. Там вам, если не ошибаюсь, причитается получить: шестьсот пакетиков каши быстрого приготовления, шестьдесят банок тушёнки, шесть пар тёплых шерстяных…

Г 77 (перебивает,- причём Серия из-за спины Гарвилова подаёт ей отчаянные знаки,- чтобы она этого не делала). Я прошу вас покинуть этот Дом.

Гарвилов (искренне удивлённый). А почему, собственно?.. Здесь вполне удобно…

Г 77. Сожалею, но меня это совершенно не трогает… Итак, повторяю,- немедленно покиньте мой Дом.

Гарвилов (постепенно раздражаясь). Эй, послушайте,- как вас там… Ну, что вы заладили, честное слово!.. Что, старого правила не знаете? - Сказано уже было: "никогда ни о чём не просите,- сами придут и всё дадут"… Всё, что вам действительно необходимо… А в таком тоне у нас с вами никакого разговора не получится…

Г 77. Всё, что мне необходимо?.. Где мои марки, сударь?

Гарвилов (Серии,- досадливо). Слушай, как тебя… Выведи её,- старуха явно не в себе… И сам вали отсюда,- давно уже пора было приступить к выполнению!.. Давай,- шевели помидорами…

 

Серия щёлкает каблуками,- потом крепко берёт Гвиану 77 под руку и, не обращая внимания на её слабые протесты, увлекает к дверям.

 

Гарвилов (о чём-то вспомнив). …Да,- ещё момент!.. С Центрального Почтамта известий не поступало?

Серия (подобострастно). Никак нет!

Гарвилов (растерянно). Странно!.. Очень странно… Филатов давно уже должен был доставить марки по назначению!.. Куда он подевался, хотел бы я знать!..

 

В дверь протискиваются двое гвардейцев, волоча обмякшего у них на руках Романию Пинцета, начальника полиции и армии. С него свисают истерзанные знаки отличия, хранящие следы былой вульгарной репрезентабельности.

 

Один из гвардейцев. С этим что делать, мой Командор?

Гарвилов. Пусть идёт на все четыре стороны!.. Ибо не ведает, что творит…

 

Все расходятся по своим делам,- остаётся только Гарвилов - в глубокой задумчивости.

 

 

 

Действие тринадцатое.

 

 

Зал Городской Коллегии маркировки, переоборудованный гарвиловцами во временный филиал Центрального Почтамта. На стене,- опять-таки, белым по чёрному,- лозунг (очень большого формата): "Zheleznoy rukoy!.." За всё теми же столами сидят теперь гвардейцы; по конвейерным линиям к ним медленно ползут груды писем,- на которые исправные служаки, споро работая языками, клеют марки,- потом ставят штемпели и по другим конвейерным лентам отправляют - куда-то, в неизвестность…

На переднем плане - Леонардо Блок. В полной прострации он сидит на щите-почтовом ящике, второпях оставленном на произвол судьбы кем-то из гвардейцев. Опуская голову, запускает в волосы пальцы (поза глубочайшего раскаяния в содеянном и сожаления о случившемся в результате).

Появляется изрядно оборванная и чумазая Гвиана-младшая, неизвестно как и зачем сюда забредщая. Судя по всему, она безумна. В руках у неё - невзрачный цветок.

 

Г 78 (разговаривая с цветком). …Вот так-то, мамочка!.. Одни мы с тобой остались… Кругом - марки, марки… (Указывая на гвардейцев, как ни в чём не бывало выполняющих свой долг) Чёрные,- будто сгоревшие… Траурные бабочки сложили свои крылышки и спят… Но - будет новый вихрь,- и подхватит их,- и закружатся в бешеной пляске… Как же мне надоели все эти погребальные танцы…

Леонардо (подымает голову,- смотрит на Г 78; на лице его появляется осмысленное выражение). Что вы здесь делаете, Гвиана?.. Здесь не место детям…

Г 78. Не осталось теперь ни детей, ни стариков… Всюду чёрные смерчи гуляют по пустырям, вороша прошлое…

Леонардо (участливо). Могу ли я чем-то помочь?

Г 78 (рассеянно). Никто никому не способен помочь… Каждый сам прокладывает свой путь через пустырь… (Оживляясь, протягивает ему цветочек). Или нет… Знаете, что… Помогите мне похоронить мою мамочку!..

Леонардо (встаёт со щита и делает попытку обнять за плечи). Идём, дитя моё! Идём!

Гвиана (испуганно, пытаясь его оттолкнуть). Куда?

Леонардо (Успокаивающе гладя её по голове,- так что Г 78 позволяет, наконец, себя обнять). Прокладывать Путь. Хоронить мамочку. Да и похавать неплохо было бы раздобыть,- а, сестрёнка?..

 

Они трогаются с места. В этот момент откуда-то сверху обрушивается лавина света,- и в этих внезапных лучах проступает лицо прекрасной девушки (как раз той, что изображена на "Кореле"). Её взгляд, полный любви и сострадания, обращён на Леонардо и Гвиану

 

Свет меркнет. Кромешная темень. В тишине - раскатистая барабанная дробь,- вроде тех, которыми в цирке предваряют исполнение смертельных номеров. На занавес проецируется надпись: "Прошло время". Гаснет. В тишине и темноте - диалог невидимых Кубы Ченча и Дойча Альбума.

 

Куба Ченч. Доброе утро, господин Альбум. Что ваша печень?

Дойч Альбум. Благодарю вас,- сегодня гораздо лучше, господин Ченч. А как поживают ваши монеты?..

 

 

КОНЕЦ

 

07.07.01, г. М

 

[В написании этой вещи принимал некоторое участие и Алексей Тихонов.]