Философия безответственности

 

Смотри: кто там выходит из высокого стеклянного здания и шагает вдоль витрин, переливающихся неоновыми огнями? На ней писцовое манто и высокие сапожки на каблуках - и ты точно знаешь их марку и стоимость. Она вульгарно смеется - и кажется самой себе неотразимой. Ты галантно приоткрываешь ей дверь длинного лимузина - ее рабочий день закончился, хотя кажется, что и не начинался. Она свежа, как роза: еще бы, все, что она делала сегодня - это моталась из одного салона красоты в другой и раздавала тумаки своим подчиненным. Каким подчиненным?- спросишь ты? Ведь она не в состоянии организовать даже саму себя? Вспомни, ты же сам подарил ей эту фирму. Чтобы она не скучала, пока ты занимаешься своими серьезными мужскими делами.

 

Ты везешь ее к себе домой, опьяненный ощущением Пигмалиона: рядом с тобой шикарная женщина 90-60-90, которую ты слепил своими руками и которой владеешь безраздельно. Она кокетливо кутается в меха и ощущает себя королевой - но ты-то знаешь, что это лишь пока ты не дашь ей хорошего пинка, и это особенно заводит, не так ли? Но конечно же, ты не дашь - это одно из самых удачных капиталовложений. И она это знает. Она тоже не стремится выложить тебе душу, но на уровне негласной договоренности выполняет все добросовестно, поддерживая твой имидж... и не только.

 

Ты не понимаешь, о ком я? Не оправдывайся - знаю, что ее в твоей жизни нет. Но я могла бы стать ею. Не так ли? хотя бы на один день. Впрочем, ты не в состоянии подарить мне такой день. Чувствовать себя куклой - не обремененной никакой иной заботой, как только приносить радость большому ребенку - ощущение, недоступное мне.

 

Когда эта придуманная мною дама садится в машину, и вы трогаетесь с места, волна брызг из-под колес окатывает с ног до головы стоящую у обочины девчонку с бутылкой выдохшегося пива в руках. Она слегка шатается - и по ее щекам текут пьяные слезы жалости к себе. Только что тот, кого она имела несчастье полюбить, высказал ей все, что о ней думает - и теперь она чувствует себя последней грязью. Как она могла связаться с таким отморозком? куда ей теперь идти? кто она и что стоит ее жизнь? ей кажется, что пространство вокруг изменилось: небо рухнуло на землю - но и под пытками воспоминаний о словах-пощечинах она не отречется о любви. Ей дано любить вопреки всему - дано перешагивать через себя и испытывать боль, дано любить недостойных, не взвешивая на весах меру их достоинств. Просто - любить. Вряд ли она станет завидовать сейчас той, в мехах. Она больше всего на свете хотела бы вернуться в его обшарпанную квартиру с разрисованными фломастером обоями и стопками посеревших книг на полу. И... я хотела бы стать ею. Хотела бы знать - как это? Но ты не терпишь, когда я пьяна, и романтике подворотен предпочитаешь теплые сухие места.

 

А еще я хотела бы быть тем, кто везет сейчас свою королеву в апартаменты, и тем, кто только что бросил надоевшую подружку - я хотела бы быть всеми ими и их родителями, что волнуются за их судьбы, и их незачатыми еще детьми...

 

"Будь собой" - повторяешь ты мне снова и снова чью-то чужую мысль, выдавая ее за свою и искренне надеясь тому, что сам следуешь этому правилу. "Быть собой" - это все равно что при жизни написать себе эпитафию и покорно ждать смерти, зная, что ни единой буквы в надгробной надписи уже не изменить. Быть собой - это раз и навсегда определить для себя тропу и идти по ней - пуская слюни от пейзажей вокруг - и быть не в силах дотянуться до них.

 

Мне скучно, смертельно скучно "строить свою жизнь": я хочу прожить тьму разных жизней, и неважно, если я не успею этого: главное - я в каждый отдельный момент времени должна понимать, что могу сделать это, если захочу. Что еще не поздно. Что ничто не сдерживает меня. А потому - я должна быть свободна. Всю свою неудавшуюся с точки зрения обывателя жизнь. Мое неумение выбирать раз и навсегда - гарантия от разочарований.