Жарко – оранжевое солнце склонилось к самой кромке густо заросшей вековою тайгою горы. Остановилось, словно проверяя напоследок: всё ли сделано? Густой, напоенный ароматами смол и трав, прокалённый за день воздух нехотя отрывался от земли и поднимался, вверх уступая место вечерней прохладе. Здесь, в низине, у горной речки, стало заметно свежее. Весело напевая свою вечную, бесконечную песнь, бежит вода. Перепрыгивает с камня на камень, плутает меж корней и ветвей красавиц – ивушек. Спешит. Спешат за ней и три лёгкие фигурки едва различимые за тенью деревьев. Неслышны их шаги, неуловимы движения, и только звонкие голоса перекликаются со спутницей – рекой.

Мигнув на прощание, солнце скрылось за перевалом. Вспыхнули в вечернем небе, ярко – алым цветом снежные «белки» с далёких, горных вершин. Как гигантские, фантастические свечи. Впрочем, вышедшим, наконец, к пологому берегу небольшой заводи девушкам, не было совершенно ни какого дела до горных красот. С раннего утра они были в пути, ходили на дальний малинник (поблизости от поселения ягоды уже не осталось). Усталые, но довольные возвращались теперь домой, несли на головах полные до верху корзины.

- А я река, а я вода, а я бегу всегда – всегда! - звонко пропела та, что шла первой – невысокая, стройная девушка шестнадцати лет. Поставила свою ношу и, скинув просторное из грубого полотна платье, со смехом вбежала в разлившуюся заводь. Только брызги полетели во все стороны.

Бронзовую от загара кожу обожгла вода - ледяная даже в самый жаркий день, ведь она берёт своё начало с ледников.

За шумом брызг и собственным смехом, красавица не сразу услышала окрики оставшейся позади сестры. Потом, словно почуяв неладное, остановилась – на противоположном берегу, совсем недалеко стоял широкоплечий, молодой мужчина в замшевой куртке охотника. Кривой нож на поясе, за спиной - лук со стрелами. Рядом черный жеребец жадно пьёт воду. От неожиданности, Айне даже показалось, что она видит собственное отражение в чёрных, слегка раскосых глазах незнакомца. Голос сестры вернул к реальности и, плеснув водой, девушка бросилась обратно.

- Какая ты беспечная! Глупая! – спеша накрыть её платьем, ругала Айка (сестра). Айна растерянно кивала, готовая согласиться сейчас с чем угодно, и только третья в этой компании – Рыжая Нами громко хохотала, тряся гривой нечесаных волос.

- Ты и правда самая глупая в племени! – отсмеявшись, сказала она, наклонилась к воде, зачерпнула ладонями, омыла лицо и плечи. Айка тоже вошла в речку. Не далеко - по колено. Она была старше своей сестры всего на год, немного выше ростом, немного светлее цветом волос и глаз, и ещё - гораздо осмотрительней.

- Кто это был? – уже вполне придя в себя, поинтересовалась неугомонная Айна. Сидя на тёплом, нагретом за день камне, она отжимала от воды тяжёлую, тёмно – русую косу.

- Чигир. Чигир – охотник – не оборачиваясь, ответила Айка.

- Да? – девушка удивлённо повертела головой, оглядывая ещё раз противоположный берег. Но там давно уже было пусто и только печальные ивы клонились к воде.

- Раньше смотреть надо было – усмехнулась Рыжая – тебя кочевник утащит – не заметишь!

- Ну, уж на тебя точно никто не позарится! – не осталась в долгу Айна. И только Айка не обращая внимания на начинающуюся перебранку, пригладила волосы, отряхнула платье и молча взялась за корзину. Идти осталось немного.

- Смелая при сестре-то! – следуя её примеру, хмыкнула Нами. Признавать своё поражение не приятно и не хочется, но последнюю она действительно опасалась.

Цепочкой, девушки покинули тихий берег и вскоре даже голоса их стихли вдали.

Невидимый за деревьями охотник, стоял ещё какое-то время, смотрел им вслед. Затем бесшумно отступил к ждущему неподалеку жеребцу, сел верхом и направил его в другую сторону.

 

 

 

Еле различимая в траве бежала тропка. Неслышно ступали по ней обутые в мягкие плетёнки девичьи ножки. Дорога домой всегда, кажется короче.

Лес кончился как-то сразу и неожиданно, без какого-либо подлеска. Вдоль тропы потянулись засеянные хлебом пологие склоны. В долине, как в чаше, окружённой со всех сторон горами, лежало селение. Селение людей называющих себя грифами.

Шестиугольные, рубленые дома с остроконечными крышами и огороженные загонами для скота, отдельными хуторками протянулись вдоль реки. Поднимаясь от крыш, стелется над долиной сизый, пахнущий хлебом дымок.

За домами, слово кучи беспорядочно наваленных досок и соломы расположились хуторки землянок. Там тоже готовится пища. Там испокон веков живёт племя землепашцев. Далёкий лай собак, примешиваясь к мычанию коров, разносится по нависшим над противоположным берегом реки скалам и возвращается эхом обратно. Причудливые тени, беря начало с гор, тянутся через всю долину.

- Смотри – указала сестре Айна на дом во дворе, которого горели сразу три костра, и было слишком многолюдно – у нас уже народ собрался, опоздали мы к началу праздника.

- По мне так лучше бы его не было – пренебрежительно хмыкнула в ответ Ая.

Дело в том, что селение их (как уже сказано было выше) делилось на две части: «старых» – тех , что жили в землянках, занимались земледелием, и «новых» или Грифов – эти пришли в долину сравнительно недавно, строили дома, вели полукочевой образ жизни. занимались скотоводством (в перерыве между военными набегами), впрочем, хлеб тоже сеяли. У «старых» всё ещё сохранялся матриархат, то есть во главе рода стояла старшая женщина. Как правило имевшая нескольких мужей. После свадьбы в таких семьях муж переходил жить в дом жены, или по договорённости должен был отработать определённое время. У «новых» же - во главе рода стоял мужчина. И здесь уже он мог иметь нескольких жён. А особенно если этот мужчина силён, богат (по тем меркам и понятиям), и ко всему прочему, является вождём племени. Как в случае с сёстрами, спешащими сейчас (или не очень, спешащими) к своему дому. Их дядя недавно погиб на охоте и по обычаям «новых» его жену наследует (если хочет) ближайший родственник. У самого Рукха Волкодава (так прозвали его соплеменники) уже были две жены, матери девушек. Он решил принять оставшуюся вдовой невестку. Сегодня ночью она станет его. Это обстоятельство очень не нравилось ревнивой и своенравной Айке – дочери старшей жены вождя. Айна никак не относилась к выбору отца, ясно понимая, что от её мнения здесь всё равно ничего не изменится. Она была дочкой младшей жены и видимо унаследовала тихий нрав своей мамы. Рыжая Нами, идущая сейчас последней, тайком ( открыто можно было нарваться на неприятности в виде Айки, явно желающей в данный момент кого-нибудь прикончить) злорадствовала и посмеивалась над сёстрами. Сама она принадлежала к одному из «старых» родов, и перспектива обзавестись второй мамой или стать второй женой в доме мужа для неё попросту отсутствовала. «Новые» никогда не брали в жёны девушек из «старых» родов считая их грязными. (Удивительно вообще такому близкому проживанию двух таких разных племён!) У «новых» девичья честь была главным богатством невесты, в отличие от «старых», где девушки сначала могли нарожать ребятишек, и только потом выбрать им отца. Кстати именно поэтому Айка сегодня так ругала сестру ( а вдруг мужчина соблазнился бы!) и поэтому над их испугом так потешалась Рыжая - она была бы очень не против соблазнить того охотника. Впрочем, мы немного отвлеклись, а сёстры, тем временем, уже подошли к своему дому, где сейчас собралась на праздник большая часть жителей селения. Погребальная церемония и похороны погибших в последнем походе героев плавно перетекла в свадебный пир. Этому способствовала большая схожесть обоих обрядов. (И в первом и во втором случае проводилось коллективное курение семян дикой конопли). А из дома вождя уже доносились стоны красноречиво говорящие соплеменникам о том, что «жених» силён, а «невеста» чиста.

- Это после трёх лет замужества! – зло усмехнулась непримиримая Айка. – а сына, наверное, наш дядя выносил и родил сам от себя.

Сестра только пожала плечами, сейчас её больше занимала другая проблема – куда бы деть опостылевшую корзину, да желательно так, что бы ни кто не свистнул ягоду «под шумок», а то получится, что зря ходили!

- Вон мамы – указала она, заметив за толкучкой, знакомые лица – пойдём к ним.

Не говоря ни слова, Ая двинулась в указанном направлении. Рыжая. Как-то незаметно исчезла ещё при входе в посёлок.

 

Уже почти стемнело, если не считать только светлой полоски над западным краем гор. Широкий двор перед домом вождя освещали костры и факелы. На расстеленных кошмах, а иногда и просто на траве сидели гости. Лучшие места занимали представители более сильных родов племени (эти принесли богатые дары и по праву рассчитывали на несколько особое отношение со стороны хозяев праздника). Те, что по беднее, образовывали свои «кружочки», или переходили от одной компании к другой, в надежде примкнуть к тем, где по сытнее угощение и объёмнее чаша с хмелящим соком ягод. Громкие поздравления в адрес молодожёнов и пожелания им здоровья и достатка, выделяясь из общего гула, слышались со всех сторон. Молодёжь, тем временем, сбиваясь в стайки (девушки отдельно, юноши отдельно) занимались организацией своего веселья. А именно - расстилали самый широкий ковёр в том месте где, света было больше всего. Там же слышались звуки настраиваемых инструментов, обрывки мелодий. Вот барабан рассыпался дробью – это барабанщик разминает руку. Ему сегодня придётся потрудиться!

- Мама! – услышав это и сразу позабыв про всё на свете, вскочила Айна – сейчас будет танец, а я! А мои браслеты!

- Успокойся – мягко улыбнулась в ответ Муна, достала небольшой узелок – вот твой наряд, переодевайся, мы с Саяной прикроем.

- Вот ещё – беззлобно отозвалась старшая жена, высокая, крупная женщина – дел мне мало, что ли?

Сама уже правда встряхнула покрывало, кинула другой конец снохе

- Держи, горе моё – Муна взялась за середину полотна, натянула, свободные концы свесились «домиком» до земли.

- А ты, Айка? – спросила Айна, исчезая под этой импровизированной ширмой.

- Я лучше станцую у неё на похоронах – мрачно отшутилась сестра в привычной для сегодняшнего вечера манере. Никогда она не признает эту новую маму! Саяна только покачала головой – её дочь была слишком похожа на неё саму в молодости, а значит, в ближайшее время покоя не жди. Достанется всем. Мысли её нарушил звонкий детский голос, шестилетняя девчушка, с ног до головы украшенная блёсками из фольги, громко напевая, подскочила к матери - Муне.

- А сестричка моя разве ещё не вернулась? – покрутившись, громко спросила она.

- Здесь я, не ори – вылезла из-под покрывала Айна. Мерцающий свет факела, заинтересованный таким зрелищем задержался на площадке, и вроде даже светлее стало.

- Вот это да! – восхищённо прошептала Аюнка – сестричка моя, ты такая красивая!

- Даже слишком – тихо добавила Саяна, она всегда считала, что такая красота приносит одни неприятности.

Платье из тёмного грубого полотна, повседневная одежда девушек этого дома, сменилась сейчас на лёгкий шёлк небесно голубого цвета. Край подола широкой юбки и рукавов были расшиты серебряной нитью. Покружившись, Айна резко остановилась, бронзовые колокольчики на её браслетах отозвались мелодичным перезвоном.

- Ну, пошли уже – потянула за руку Аюна.

- Пошли – легко поддалась девушка. Крикнула, сорвавшись с места - Догоняй!

Девчонка живо припустила следом, и обе растворились в толпе.

- Всё бы им только танцы – складывая покрывало, беззлобно пробурчала вслед убежавшим Саяна. Она тоже любила праздники, и была танцовщицей не из последних, просто эта сегодняшняя свадьба ни как не располагала к веселью. И всё же, когда Муна, прибрав вещи дочери, высказала предложение пойти по «болеть» за Айну, Саяна сразу согласилась. Айки к тому времени уже след простыл.

 

Пробиться к зрительным местам вокруг ковра оказалось не простым занятием, но выполнимым. И обе женщины (в основном благодаря бесцеремонной Саяне) заняли места у самого края. Здесь был отличный обзор всего происходящего. У края напротив расположились музыканты. Два барабанщика выводили размеренный ритм, на который ложились различные мелодии, ведомые с помощью инструментов, которые, пожалуй, можно смело назвать прадедом ситара и прабабушкой гармоники. На самом ковре (доисторическом дансполе) две группы, состоящие из нескольких девушек и парней, старались перепеть и перетанцевать друг дружку. Выходило очень весело и зажигательно. Пританцовывая и подпевая, зрители громко «болели» за своих.

- Ты смотри, что выделывает! – усмехнулась Саяна, глядя, как Айна выводит сложный узор танца. Ритм всё ускорялся, а она знай, своё отплясывает, ни чуть не сбиваясь. Только на миг показалось, что в глазах девушки мелькнуло что-то похожее на испуг. Впрочем, этого ни кто не заметил.

- Айна твоя, что-то слишком ласково Ясуру улыбается – негромко сказала снохе Саяна, давно следившая за указанной парочкой – похоже, любовь у них

Высокий, кучерявый парень тоже стоял в ряду болельщиков, громко подкрикивал, хлопал в ладоши и не сводил восхищённого взгляда с танцующей девушки. Айна, время от времени, посылала улыбки любимому. Только один раз, всего на миг, мелькнули в толпе знакомые чёрные глаза. Вновь отразившись в них, девушка едва не сбилась с ритма, но удержалась. А глаз как не бывало. Может быть, их и не было?

- Ясур из хорошего, сильного рода – подтверждая, тем самым, догадки снохи, ответила Муна, сама она давно знала о тайне дочери – поди, хозяин отдаст за него.

Хозяином она (как и многие женщины из родов «новых») называла мужа. Только он мог решить, когда и за кого выйдут его дочери. Саяна согласно кивнула

- Может и отдаст, если сам Протан, отец Ясура посватается. – И наклонившись к самому уху Муны, добавила тише - Главное, что бы влюблённые наши, глупостей не натворили. А то сама понимаешь

- Я тоже всегда говорю ей об этом – подтвердила женщина. Айна, в это время, вышла на второй круг – все приветствовали её громкими криками, и в этом гуле бесследно исчезла дальнейшая беседа двух мам. Подзванивая себе колокольчиками с браслетов, Айна танцевала, не чувствуя усталости. Словно с наступлением ночи на неё снизошла сама богиня танца. Звонкая песнь девушки, украшенная музыкой поднималась к далёкому звездно-синему небу, разлеталась на многие километры по тихой, спящей тайге. Трое тёмных всадников, поднявшись на гребень горы Медведицы, остановились. Отсюда всё селение видно было как на ладони. Была слышна далёкая музыка.

- Веселишься Рукх – усмехнулся один из всадников – ну давай-давай. Отдохнём до утра в пещере. – Последние слова относились к двоим другим. И не глянув больше вниз, тёмный незнакомец направил коня в сторону одному ему ведомой пещеры.

---------------------------------------------------

Тихо в природе: ни ветерка, ни шороха. Так тихо бывает только очень ранним утром в горах. До рассвета ещё далеко, но небо уже посветлело и полиняло в серый цвет. Обильная роса легла на альпийские травы. Туманы сплошь заполнили низины, и любой звук тонул в них. Именно в это время, к подножию горы Медведицы, спустились трое мужчин на гнедых конях. Шли цепочкой - густая в этом месте тайга, не позволяла большего. Молчали. Каждый четко знал свою задачу, к тому же, все трое прекрасно ориентировались, попросту зная здесь каждую тропку.

Лес кончился и всадники друг за дружкой, шагом въехали в густой, белоснежный туман. Видимость была лишь на расстояние вытянутой руки. В таких условиях можно было надеяться только на острый слух. Что не преминул сделать Старший – негромко скомандовав своим «стоять», он тоже придержал коня и прислушался. Да, ему не показалось, со стороны ущелья к селению действительно скакали несколько конных. Непроглядная пелена тумана покрывала всё вокруг, но Старший уверенно мог сказать, что гостей четверо. Что самому старшему из них около двадцати, а самому младшему около шестнадцати. Что принадлежат они к кочевому скифскому племени и что появились они здесь крайне не во время (для тёмной троицы, во всяком случае).

- Я же говорил, раньше надо было! – с досадой прошептал средний, жилистый мужчина лет тридцати с небольшим – а теперь что? Назад?

- Заткнись – тихо, но ясно отозвался старший. Этот был крупнее, а на правой руке его не хватало трёх пальцев. Младший благоразумно молчал, он никогда не впутывался в споры братьев.

- Наверняка парламентёры – продолжил средний – и Рукх наверняка разрешит их племени встать у ручья.

- Заткнись – всё так же отозвался старший, развернул коня – вернёмся в пещеру, продолжим наблюдение. У меня есть одна задумка.

 

Трое парламентёров от кочевого скифского племени, четвёртым в этой компании был местный парень из дозора стоящего у входа в долину, подъехали к дому вождя. Страшный беспорядок во дворе красноречиво говорил о ночном веселье. Дымящиеся ещё кострища, измятые кошмы и ковры, сплошь покрытые теперь росой. Столики с объёмными чашами вместо столешниц. Вчера они были полны ароматного, тушёного мяса, сегодня – совсем не ароматной, грязной посудой. Под ними несколько чёрно- рыжих псов грызли кости, о появлении чужаков они возвестили громким, заливистым лаем. Спустя какое то время на пороге дома показался высокий, крепкий парень – Скил - старший сын вождя. Слегка сощурившись (глаза ещё не совсем отошли от крепкого сна) он обвёл взглядом ранних гостей. Узнал. Махнул рукой, приглашая

- Заходите в дом, я подниму отца.

Впрочем, Рукх уже сам поднялся, вернее пока просто сел на широком, низком ложе. Рядом шевельнулась Умана. Его бывшей невестке, а отныне жене недавно сравнялось двадцать один. Она была сильной, умелой, выносливой, в меру красивой. Такой набор качеств в то время ценился достаточно высоко. А прошедшая ночь невольно напомнила вождю его первую ночь с первой женой. Это было чуть больше двадцати лет назад.

Размышляя обо всём понемногу, Рукх не спеша, оделся, подпоясал рубаху широким, расшитым шёлковой нитью поясом. В этот момент тяжёлая, шерстяная занавесь подалась в сторону, и из-за неё показался Скил. Упорно стараясь не глядеть в сторону ложа, где светлело обнажённое тело (что было очень не просто), он сообщил о прибытии послов.

Всё ещё притворяясь спящей, Умана наблюдала за разговором из-под прикрытых ресниц. Отец и сын. Оба такие высокие, крепкие, сильные, и если (не дай Бог конечно!) что-нибудь случится с Рукхом, то она перейдёт по наследству к Скилу. Признаться, такая перспектива ни чуть не пугала молодую женщину, и где-то даже наоборот…

 

Как и все дома в посёлке, дом вождя тоже делился на мужскую и женскую половины. Роль межкомнатных стен выполняли занавеси из крашеной в яркие цвета шерсти. На каждой из них цвели диковинные цветы-орнаменты и гуляли сказочные грифы и олени. Центр дома занимала одна большая общая комната, она, в свою очередь делилась на хозяйственную (где хранились продукты, готовилась пища) и гостевую половины. Там в данный момент сидели четверо парней, прихлебывая, пили горячий, свежезаваренный чай, тихо переговаривались о чём-то своём, при появлении хозяина дома поднялись, поприветствовали. Рукх ответил сдержанно и с достоинством, как и полагается большому сильному вождю, большого сильного племени.

«Ишь, довольный какой!» - бросив косой взгляд на мужа, пробурчала возившаяся у очага Саяна, она досыпала крупы в кипящий котёл и прикрыла его крышкой. – «Где там эта Муна с молоком? До вечера они доить будут что ли?» - Настроение старшей жены с утра было препротивнейшим.

 

Переговоры вождя с парламентёрами продлились не долго и закончились достаточно быстро – обе стороны отлично знали друг друга, так что сама встреча по большому счёту носила чисто формальный характер. Племя, которое представляли посланники, кочевало вслед за скотом с высокогорных лугов в степи и наоборот. Два раза в год их путь проходил в близи Тихой долины и каждый раз они останавливались здесь (с разрешения вождя) не надолго. Обменяться товарами, новостями, и просто отдохнуть. Надо отметить, что только это племя, где вождём был давний знакомец Ругха – Тимсекур, могло так относительно легко подойти к селению. К остальным кочевым относились с большим подозрением и недоверием. Чаще всего вход в долину был для них закрыт и недоступен. Мало ли кто и зачем шляется по горам, прикидываясь мирным скотоводом, чужая баранина всегда может показаться вкуснее.

Но доверие доверием, а перед началом переговоров Ругх отправил обоих сыновей, старшего Скила и среднего Гора, собрать отряд молодёжи. Они будут постоянно наблюдать за приезжими. Решив все дела, он прилёг ненадолго, и, потягивая чай, наблюдал за женской своей половиной. Делая вид, что не замечает взглядов мужа, Саяна громко раздавала всем поручения. Работы, после вчерашнего праздника было предостаточно: вычистить ковры, вымыть посуду, принести воды, напечь хлеба, всего и не перечислить. Отправив девушек по воду, а Муну молоть зёрна в муку, Саяна повернулась к появившейся, наконец, причине своего дурного настроения – Умане. Последняя была свежа до неприличия

- Встала позже всех, значит, еды не заработала! – безапелляционно заявила старшая жена – твоё дело ковры. Вычистишь, высушишь, и что бы сегодня же!

Ни слова не сказав, молодая женщина, вышла во двор «Ещё не время» - утешила она себя, принимаясь за работу - «погоди, ещё посчитаемся».

 

Поднявшееся солнце разорвало туман в клочья, разметало их по низинкам и ущельям. Капли росы заблестели в траве, словно крупинки чистейшего горного хрусталя.

- Вроде теплеет – поёживаясь от утренней свежести, сказала Айна, очень ещё хотелось спать. Легла она только под утро, танцевала. Айка напротив, выспалась и сейчас шагала достаточно бодро. Обе девушки несли перекинутые через плечо коромысла с деревянными вёдрами. У речки собралась стайка таких же девушек из других домов – вода с утра всем нужна. Весело болтали, обсуждали вчерашнюю свадьбу и новости о прибытии кочевых (когда только узнать успели?). Втянувшись в разговор с подругами, сёстры совсем забыли о времени, и кто знает, когда бы отправились обратно, не появись у реки Умана, (она принесла две особо грязные кошмы на стирку).

- Никуда от неё не денешься – недовольно пробурчала Айка, подняла коромысло на плечи и пошла к дому. Айна поспешила за сестрой. Назад идти было тяжелее – в горку, да ещё с полными вёдрами.

- Отстаёшь? – покрыв половину пути, странно усмехнулась Айка, оглянулась назад. Туда где Айна плелась из последних сил, казалось, что до дома она не дотянет. Сейчас упадет, уронит вёдра, разольётся вода по влажной траве.

- Кто там стоит у нашего дома? – с явной издёвкой продолжила Ая – мне солнце в глаз попало, не вижу.

И, о чудо! Айна воспряла! Темные глаза заблестели, походка стала лёгкой.

- Ясур – прошептала девушка, узнав любимого.

- Ага – поддакнула сестра – и отец его зачем-то и братья. Чего это они всем своим родом с утра пораньше по гостям расхаживают?

- Он. Они – забыв от волнения все слова на свете, шептала Айна.

- Вот я и говорю. Он, они. Ты только воду донеси до дома, покажи сватам, что работящая – Айка звонко рассмеялась. Кто-то из мужчин, стоящих у дома оглянулся, девушек заметили. Наверняка разговор шёл о них, или точнее об одной из них.

- А там кто? – желая перевести тему, спросила Айна, указывая свободной рукой в противоположную сторону. Оттуда к их дому неспеша подъезжали ещё два всадника

- Ты от радости последний ум потеряла? – всё так же смеясь, отозвалась сестра – своих не узнаёшь? Это Скил, братец наш старший.

- Да? – она прищурилась, солнце било в глаза – а с ним кто?

- Чигир – тише ответила Айка, подходили.

Во дворе дома было действительно многолюдно. Сам вождь, Протан с сыновьями, представители ещё нескольких «новых» родов селения, (эти тоже только подъехали). Стоя на поляне громко обсуждали прибытие кочевых, предстоящую торговлю. Скил с Чигиром не спешили присоединяться к общей компании, стоя чуть поодаль, они беседовали о чём-то своём. Чеканное серебро упряжи сверкало, отражая солнечные лучи. Чёрный жеребец фыркал и рыл копытом землю

- Какой горячий – несколько двусмысленно усмехнулась Айка

- Ты о чём? – переспросила сестра, отвлекаясь от своих мыслей.

- О том, что влетит нам сейчас, вон мама стоит у двери и палку держит.

- Айна! – окликнул девушку брат, чуть тронув коня, он поехал в её сторону – подожди.

Остановившись, она спустила коромысло с плеч, Айка одна обречённо продолжила путь

- Холодная вода? – зачем-то уточнил, подъехавший Скил. Девушка утвердительно кивнула, подала ведро, стараясь отвести взгляд от спутника брата. «Чигир – чужак» невольно всплыло в памяти старое его прозвище. Напившись, Скил предложил другу воды, тот тоже сделал несколько глотков.

- Значит, сестрёнка, уйдёшь от нас скоро? – возвращая ведёрко, сказал парень, хитро улыбнулся. Он в отличие от Гора, вечно задиравшего дочерей Муны, с сёстрами дружил. И даже где-то покровительствовал.

- Почему ты так говоришь? – тихо спросила Айна. Чигир в это время отвлёкся на другой разговор.

- Знаю, вот и говорю – наклонившись, шепнул брат – ты счастлива?

Предательский румянец разлился по щекам, прихватив вёдра, Айна поспешила домой. Всё в душе её пело, даже хотелось кричать от переполняющих чувств. И смеяться и плакать одновременно. Влетев в дом, где сейчас находились только женщины, Айна подбежала к матери и крепко обняв, спрятала лицо у неё на груди.

- Доченька моя – с грустной улыбкой говорила Муна, приглаживая тёмные, вьющиеся волосы девушки – красавица моя.

Даже хмурая с утра Саяна посветлела, смахнула слезинку, властная и грубоватая внешне в душе она была очень ранимой.

- Ну, вот Муна, а ты сомневалась ещё – стараясь придать твёрдости дрожащему голосу, сказала она – сами же этого хотели, так чего же теперь, дурочки, плачете?

- Это мы от счастья – ответила Айна. И даже Айка с Аюной, занимавшиеся уборкой, зашмыгали носом в своём углу.

- Значит, они правда из-за меня приехали? – всё ещё не веря, вздохнула девушка.

- Правда – подтвердила Саяна, сумевшая, наконец, справиться с нахлынувшим приливом чувств – я сама слышала, хозяин сказал , что как только кочевые уйдут, сыграем свадьбу. Выкуп за тебя большой дают: овец отару, коней, бронзы, в общем, много всего. Так что и нам надо подготовить, что бы всё приданное было достойным. Вот ещё работа прибавилась!

Сворчав, Саяна усмехнулась сама над собой, прыснула Айка, а затем и все остальные расхохотались от души. Веселье пришло в дом

 

 

Улучив момент, когда послеобеденная дрёма сморила всех домашних, Айка тайком выбралась со двора и юркнула в низ вдоль изгороди. Трава здесь была выше человеческого роста, так что девушка, не рискуя быть замеченной, прошла достаточно далеко. Лёгкий ветерок, словно заигрывая, потрепал чёлку, дохнул в лицо теплом. Только Айке не было до этих ласк сейчас никакого дела, она торопилась, а голубые глаза её были полны решимости.

В стороне от деревни, у слияния двух речек, стоял очень старый дом. Один из первых построенных из дерева. Над ним раскинул свою крону кедр – исполин. Нижние ветки его украшали разноцветные ленточки, бубенчики колокольчики. В самом доме жила Теумана - жрица племени. Именно к ней спешила сейчас девушка, сжимая в руках драгоценный замшевый мешочек.

Во дворе у колодца сидел восьмилетний мальчик, строгал ножом палку, стружки летели во все стороны. Сосредоточено сопя, он не сразу заметил остановившуюся в нерешительности девушку. Заметив, сощурил глаз

- Ты Ая дочь вождя – безошибочно определил он.

- Да. – Удивлённо ответила та – а откуда ты знаешь?

- Вижу – пожал плечами странный мальчик – ты к маме с вопросом.

- Тоже видишь? – пряча мешочек за спину, усмехнулась Айка.

- Ага. Красивый оленёнок – он отставил не доточенную палку, отложил нож и пошёл к дому – сейчас позову. – Обронил по дороге, застывшей в немом изумлении гостье. Айка машинально кивнула. В спрятанном мешочке действительно лежал маленький, искусно выполненный из бронзы оленёнок – самая дорогая для неё вещь, как мог узнать о нем этот странный мальчик?

- Эй, заходи – не давая опомниться, окликнул тот.- Мама ждёт.

Не смело девушка шагнула в прохладную тень дома. Теумана, ровесница Саяны, сидела у тлеющего жаром очага. Курила длинную трубку. Смотрела на бегающие красные огоньки. Рядом, с рукоделием расположилась её старшая дочь – Опоя, именно она станет следующей жрицей племени, когда придёт время.

Пройдя несколько шагов, Айка остановилась, поклонилась, поприветствовала.

- И тебе мира, Ая дочь Рукха – негромко ответила женщина – что за нужда привела тебя в мой дом?

- Я хочу знать будущее – поспешно ответила девушка.

- Всё полностью? – подняв брови, спросила Теумана

- Нет. Я только хочу узнать, за кого отец выдаст меня? – не громко, но ясно сказала Ая. Этот вопрос не давал ей покоя почти всю жизнь, а последний день, так вовсе стал наваждением. Теумана вновь перевела взгляд на угли, помешала их палкой, отчего искры вспыхнули с новой силой.

- Ты боишься стать невестой мира и войти женой в дом чужака, конечно, ведь ты дочь вождя – тоже негромко говорила женщина – но ты можешь быть спокойна, Ая, твой суженный рядом, он из твоего племени.

«Неужели всё так просто? Больше десяти лет страхов и сомнений, а всё напрасно!»

- Спасибо – срывающимся на шёпот голосом принялась благодарить Айка, непослушные пальцы никак не могли справиться с завязкой на мешочке.

- Я не возьму с тебя платы – сказала Теумана – я ведь ни чего не делала, мы просто поговорили.

- Спасибо, спасибо – кланяясь и пятясь к выходу, шептала девушка – спасибо.

Оказавшись на улице, она глубоко вздохнула, зажмурилась, а затем бросилась бежать обратно к деревне.

Теумана всё так же сидела, глядя на искры, трубка её едва дымилась

- Ты «видела»? – не громко спросила она дочь. Опоя отложила рукоделие, подняла глаза на мать.

- Да, её жених живёт рядом – подтвердила она.

- А ещё? – спросила женщина. – Ещё ты что-нибудь видела?

- Её сестра скоро выйдет замуж, поэтому она так запереживила. – девушка помолчала – только мне кажется, что мы могли бы предупредить её о некоторой опасности

- Нет – твёрдо ответила жрица – запомни: нельзя безнаказанно изменить судьбу. Избежав предначертанного сейчас, оно не уйдёт, оно вернётся позже и будет только хуже.

- Я запомню – подтвердила Опоя.

 

 

 

Кочевники расположились вдоль каменистого берега реки, на привычном, за последние годы взаимовыгодной дружбы, месте. Поставили шалаши – аилы. Выгнали на дальний луг табун своих низкорослых, но очень выносливых лошадок.

- Что-то их больше в этом году – щуря глаз, задумчиво отметил Скил. Он с отрядом из семи человек, стоял на небольшом, природном возвышении. Отсюда становище и его обитатели были видны как на ладони. Мужчины, те, что сейчас в полной силе, сидели отдельно, кружком (по всей вероятности решали текущие вопросы, а может быть просто трепались). Чуть в стороне притулились несколько стариков (те, чей возраст перевалил далеко за тридцать). Косматые, бородатые, с глубокими морщинами и шрамами – памятью лет, они выглядели настоящими старцами. Подростки, юноши и девушки: нескладные, набирающие силу с каждым днём, они присматриваются к тому, какое место можно будет занять или отнять в последствии. Женщины с выводком нелюбимых детей. Дикари, одним словом. Здесь всегда прав тот, кто сильнее. Слабый, раненый или больной никогда не найдёт сочувствия среди родных, не получит помощи. Такие вот порядки, такие обычаи.

К стоящему на холме отряду подъехали ещё два всадника – это были Гор и Чигир (Скил посылал брата за последним). Придержав вороного, охотник остановил его вовсе подле сына вождя. Крепкая дружба объединяла этих двоих, таких разных людей. Дружба, которую Рукх нередко ставил сыну в укор. «Друзья – это самые страшные предатели. Не раз говорил он. Если ты хочешь занять моё место вождя, то запомни: пока ты в силе – все будут следовать за тобой и все будут твоими друзьями. Но как только почувствуют твою слабость – держись, каждый такой друг кинет в тебя с десяток камней. Первому человеку племени нельзя иметь друзей. Он должен быть сильным, умным, хитрым, никогда, никому не доверять, но и не показывать своего недоверия. Сможешь стать таким – будешь величайшим вождём племени Грифов». Скил соглашался с отцом, но в отношении Чигира имел своё мнение, которое, не смотря ни на что, оставалось неизменным. Если бы Рукх был бы проницательнее, то давно бы понял – его сын нашёл себе иного учителя. Правда, тогда пришлось бы охотнику покинуть племя. Вождь вряд ли смирился бы с таким положением дел.

Скил оглянулся на Чигира, кивнул в сторону лагеря кочевников

- Это больше не то племя, с которым отец заключал мир – негромко, так чтобы ни кто кроме Чигира не слышал, сказал он. – Посмотри, Тимсекур всё ещё вождь там, но какой-то ненастоящий и люди. Они совсем другие, не похожие на нас как те, что были раньше. Странно, что никто кроме меня не обратил внимания.

Люди из степных кочевых племён всегда отличались более интенсивным загаром. Но у этих кожа была иного оттенка, красноватого. Тёмно русый цвет волос сменился на угольно чёрный. Глаза стали как щелочки. Только слепой не заметил бы разницы.

- Ты прав, это Хунны – так же негромко отозвался охотник – кочевники. Они идут сюда со стороны …….. земель. И я думаю, скоро в степях и в предгорьях не останется племён скифов – Хунны займут всё.

- Почему? – спросил парень. Чигир тихонько тронул коня, и они медленно поехали вдоль по холму.

- Их много – негромко говорил он – они дики, безжалостны не только к чужим, но и к своим. Кстати женщины у них ни чуть не уступают мужчинам – так же воюют и участвуют в набегах.

Слушая, Скил бросал косые взгляды в сторону кочевого становища, их близость к родному селению теперь казалась более опасной, чем обычно. «Зря отец не ездит как раньше, сначала посмотреть племя, а только потом разрешить войти в долину». – Думал он, слушая негромкую речь – «А ведь сам учит не доверять ни кому». В слух же сказал

- Зря значит, пустили их этом году?

Чигир пожал плечами

- Я думаю зря. Они запомнят дорогу, укрепления, богатое селение, где есть чем поживиться. Вот увидишь – к весне они обязательно вернуться, их будет много больше, и они не будут спрашивать разрешения, что бы войти.

Скил озадаченно почесал затылок

- Ты так спокойно говоришь об этом

- А ты хочешь, что бы я кричал: «Спасайтесь, кто может, Хунны идут!» - усмехнулся охотник. Парень тоже невольно хмыкнул. Заговорившись, он не заметил, как спустились с возвышения и теперь двигались в направлении реки. Отряд следовал позади, на некотором расстоянии, и, судя по взрывам смеха, там было очень весело.

- Думаешь, стоит предупредить отца? – спросил парень, пытаясь представить, как подступиться к Рукху с подобным разговором. Чигир, по всей вероятности, уже задавался этим вопросом.

- На завтра намечены скачки, торги – ответил он – оба племени будут там. Возможно, Рукх сам обратит внимание на то, что среди кочевников стало много чужих, если нет

- То это сделаю я – закончил мысль Скил. Помолчали. Не простое это дело – намекнуть вождю на незамеченную им опасность. Можно и самому после зубов недосчитаться. Такая перспектива вовсе не устраивала Скила. «Ладно, придумаю что-нибудь» - решил он про себя. Чигир, словно слыша его мысли, был полностью согласен со Скилом в данном вопросе «Он что-нибудь придумает». У реки остановились напоить коней, вода сейчас становилась особо холодной – высоко в горах начинали таять ледники.

- Тогда, может не отпускать их? – высказал предложение парень – кочевых этих, что бы не болтали ни где про нашу долину

- Ага – согласно кивнул Чигир – взять в кольцо и перерезать всех до единого. Тем более что там большинство женщин с детьми – справимся с ними в два счёта.

Скил озадаченно почесал в затылке, оглянулся на Чигира, но лицо последнего всегда было подобно маске полного спокойствия, никогда нельзя было догадаться по лицу о его чувствах или мыслях

- Ты это серьёзно? – не выдержав, спросил Скил

- А ты? – поинтересовался в ответ охотник.

 

- Почему ты думаешь, что они вернутся именно весной? – спросил парень, справившись с последними мыслями – Почему не зимой или в какое другое время? Зачем столько ждать?

- Я не думаю – негромко отозвался Чигир – я это знаю наверняка. А вот ты можешь сказать мне, почему всё будет именно так. – Сейчас середина лета…

Он не раз заставлял так Скила думать в слух.

- Сейчас середина лета – неохотно начал рассуждения тот, почесал затылок – скотина сыта, люди тоже. У нас они появились раньше обычного – разведывают?

Чигир кивнул, подтверждая правильность предположения.

- Ты же сам видел. От скифов в племени остался только Тимсекур, его жёны и дочери – остальные Хунны. Кстати у нас в долине наверняка не все, я думаю ниже где-нибудь стоит большая часть мужчин-воинов. Женщины-скифиянки, которых ты видишь сейчас в их племени - трофей победителей, бывший вождь раб. Он знает многое о горных селениях, подобных нашему, он может какое-то время служить прикрытием. Поэтому он ещё жив.

- Осенью они убьют его?

- Даже если нет, он не переживёт зимы.

Это была чистая правда. Тимсекур теперь один. У него нет больше племени, нет больше рода, нет больше силы. По сути, он уже мёртв.

- Осенью и в начале зимы они будут ещё сыты – продолжил рассуждения Скил, - к исходу зимы займутся друг дружкой, а победители уже весной объединятся и двинутся в горы. Люди слабее всего именно весной – значит, больше шансов одержать победу.

- Именно так – заключил Чигир, добавил – их голод заменить им храбрость, притупит боль и страх. Их нельзя будет испугать, заставить повернуть обратно. Их можно будет только убить.

 

 

На следующий день оба племени наметили праздник – состязание. Проводить его совместно тоже стало традицией последних лет. На лугу собирались оба племени. Парни устраивали скачки и состязания на ловкость. Вожди и главы наиболее сильных родов вели свои беседы. Женщины свои. Девушки наряжались и вплетали в косы цветы. Чем не повод себя показать – других посмотреть. Так было и этот раз. День выдался солнечным, даже жарким. Вожди сотоварищи отторговавшись, пировали, сидя под натянутым шатром. Женщины с ребятишками расстелили свои ковры под берёзками. Девушки же сбившись в стайки, растянулись вдоль поля для соревнований, криками и песнями поддерживали своих. Смеялись над пришлыми. Те впрочем, платили той же монетой. Весёлый шум витал над праздником. Разноязыкая речь слышалась со всех сторон, разноголосица, и в этом шуме не сразу были услышаны крики о помощи. С десяток всадников, соревнующихся в скорости, пролетели по лугу. Протопали копыта

- Давай! Давай! Давай! – кричали болельщики. И только много позже услышали

- Они украли! Стойте! Сестра! Сестричка-а-а! – голосила Аюнка, Айка вторила ей. Трое неизвестных, тёмных всадников уходили в сторону тайги. После некоторой сумятицы преследовать взялись все конные, кто находился на празднике, что создало ещё большую суматоху. Воры, тем временем, скрылись в тайге.

- Сестричка моя, Айна! – плакала Айка, голосили на все лады подруги. Заметив среди подошедших людей Рыжую Нами Айка озверела

- Это ты всё! – вцепившись в огненную шевелюру, закричала она – ты ей такого пожелала! Я убью тебя!

- Бешеная! Они все бешеные! Дура! Отпусти! – сопротивлялась та и на выручку последней уже спешили её сёстры и подружки. Завязалась настоящая драка между юными представительницами «старых» и «новых» родов. Больших трудов стоило старшим женщинам растащить своих взбесившихся дочерей.

Отдышавшись, Саяна напустилась на новую сноху, тоже успевшую поучаствовать в драке

- Ладно, моя сумасшедшая! У ней дури в башке на десятерых! Но ты!

Умана молчала. Приглаживая растрёпанные волосы и платье, унимая дыхание

- Молодец Уманка! – резко вступилась Айка, совместная битва против недругов пробудила в ней дружеские чувства к «новой маме». – Она тоже теперь за нас! А эту Рыжую я прикончу!

Говорила она, понимая, что это всё равно не поможет её сестре. Просто что бы не расплакаться, не показывать свою слабость.

Бледная как снег Муна, так и сидела под деревьями, не могла подняться, ноги отказывались повиноваться. Тихо плача она прижимала к сердцу шести летнюю Аюнку – единственную теперь свою дочь. Тяжело было видеть это, но народ всё же не спешил расходиться, все ждали возвращения погони.

 

 

 

Осознав, что произошло, Айна упорно пыталась соскользнуть с коня. Предпочитая разбиться в дикой скачке, чем стать игрушкой для воров. Но Старший внимательно следил за своей пленницей и крепко держал её. Въехав в тайгу, братья разделились, уходили в разные стороны, запутывая следы. Трещали сучья, перекрикивались преследователи, но голоса их становились всё дальше и дальше. Переправившись через очень бурный ручей, где казалось, что и переправы то нет, Старший повернул девушку к себе, похлопал по щекам.

- Жива – довольно ощерился он, оглянулся на шорох – это Средний подъехал с другой стороны. Айна знала их – в прошлом году её отец уличил братьев в конокрадстве и изгнал из племени.

- Почему он не убил вас? – прошептала она, Старший ударил девушку наотмашь

- Заткнись – он мрачно окинул её взглядом, у Айны даже мурашки по спине поползли.

- Не бойся – хмыкнул он,- мы не убьём тебя, мы даже вернём тебя обратно Рукху, попозже.

И оба они расхохотались. Тронув коня, Старший направил его дальше. Тропа поднималась всё выше в гору, тайга здесь становилась всё реже. По дороге к братьям присоединился Младший. «Гора Медведица! Мама таёжная! Помогите мне!» - мысленно взывала девушка. Но молчание было ей ответом.

Поднявшись на вершину, братья остановились у пещеры, служившей им пристанищем последние несколько дней. Спешиваясь, Старший на какое-то время ослабил хватку и Айна тут же воспользовалась этим единственным шансом на спасение – вырвавшись, она побежала прочь. Все трое, оставив коней, с громкими ругательствами помчались следом. Айна металась меж сосен, точно заяц уходящий от погони. Всё мелькало перед глазами и споткнувшись о торчащий из земли корень девушка упала, больно расшибла ладони об острые края щебня. На какое-то время она даже потеряла сознание. Придя в себя, осознала , что всё ещё свободна, а позади творится что-то странное. Преодолевая страх, Айна оглянулась: между ней и двумя братьями - похитителями стоял широкоплечий мужчина в замшевой куртке охотника. Третий лежал на земле с копьём в груди.

- Что, чужак, родными стали тебе наши места? – оскалился Старший, водя ножом перед собой – родными?

Вдвоём они кинулись на незнакомца. Айна как завороженная следила за жестокой схваткой, ведь от исхода зависела её жизнь (и даже больше!) Средний погиб почти сразу, острый клинок охотника пронзил его сердце. Заорав, словно дикий зверь, Старший вновь бросился в атаку. Ярость застилала глаза, и словно удесятеряла силы. Но неизвестный охотник был ловчее, и каждый раз уходя от ударов, он ранил нападавшего. Одежда Старшего насквозь пропиталась его собственной кровью. Движения стали слабы и неуверенны. Он еле держался на ногах когда получил, наконец, последний, смертельный удар. В наступившей тишине вскрикнула Айна, только сейчас узнавшая своего спасителя

- Чигир – чужак!

Тот не спеша стёр с ножа кровь, сунул его за пояс. Приблизившись, подал руку бледной, дрожащей всем телом Айне.

- Больно? – хрипловатым голосом спросил Чигир, повернув вверх её пораненные ладошки. Девушка облизала пересохшие губы, подняла на охотника огромные, полные страха глаза.

- Ничего, это пройдёт – мягче сказал он – посиди, сейчас я отвезу тебя домой.

По местным обычаям врагу отрубали голову или снимали скальп. Чигир предпочёл последнее. __________________________________________

 

Тяжело было в доме Рукха. Муна выла раненой волчицей, женщины тщетно пытались успокоить её. Во дворе дома молча сидели люди – соплеменники. Почти все, кто участвовал в погоне, уже вернулись и вернулись с пустыми руками. День клонился к вечеру. Последняя надежда на спасение пропала, когда из леса выехал сам вождь. Один с пустыми руками, он ехал, не смея поднять глаз, и закат за спиной вождя полыхал как пожарище.

 

- Едут! – раздался чей-то заполошный крик

- Едут! Едут! – теперь уже крики неслись со всех сторон

- Айну вашу везут! – заскочив в дом к Муне , крикнул соседский мальчишка – живая!

- Мы то их в «широком» искали, а они вишь, от «Медведицы»

- Вот чудеса то!

- А кто спас то?

- Так Чигир, Чигир – охотник! – шумел народ, стягиваясь со всей деревни, всем хотелось поглазеть на чудо.

- Вот чёрт раскосый! – с восхищением восклицали в толпе

- Ему Таёжница помогла – спорили другие – не хотела, значит невинной крови

- Ну, расступись! – рявкнул на особо напирающих Скил – дорогу дайте!

Люди послушно расступились, выстроившись в живой коридор, и даже стали тише, глядя во все глаза. Чёрный жеребец, словно чувствуя важность момента, шагал гордо и с достоинством нёс седоков. Подъехав к Рукху, Чигир спешился, помог Айне

- Она чиста – громко, что бы слышали все, произнёс он. Снял прицепленные к седлу скальпы, поднял их над головой

- Вот доказательство моих слов, наш ответ любым ворам!

Толпа откликнулась победным кличем

- Надо их к шесту приколотить, и за деревней выставить – предложил кто-то

- Правильно! – поддержали сразу несколько голосов.

- Подождите – остановил готовых сорваться людей низкий, но громкий голос. Рукх поднял тяжёлый взгляд на охотника. Айна всё это время так и стояла между ними, ни жива, ни мертва. Бледна неестественно.

- Чигир – весомо продолжил вождь – ты спас от позора мой дом, честь моего рода. Славу непобедимости нашего племени. Видя висящие на шесте скальпы, кочевые будут знать и расскажут другим, что мы сильны и непобедимы. Что любого напавшего будет ждать неминуемая расплата и страшная смерть. И я – он поднял руку, что бы успокоить зашумевшую толпу. – И я прошу, прими в знак благодарности мою дочь Айну. Если посчитаешь этот дар недостаточным укажи то , что посчитаешь нужным, я согласен на всё.

Все замерли, ожидая ответа, ещё бы, любимую дочь вождь готов отдать в наложницы! В мёртвой тишине охотник положил правую руку на сердце, как полагалось по местному обычаю

- Приветствую тебя Рукх Волкодав! – громко сказал он, люди не понимая, переглянулись – Я Чигир прошу твою дочь Айну себе в жёны. Назначь любое испытание и выкуп.

Теперь толпа буквально взорвалась криками одобрения. Такое уважение проявил!

- Тихо всем! – вновь рявкнул Скил, призывая разошедшихся соплеменников к порядку

- Ты прошёл испытание – устало ответил Рукх – а эти скальпы лучший выкуп. Завтра я приведу Айну в твой дом.

Эти слова люди тоже встретили одобрением, под шумок, ослабшую окончательно девушку подхватил брат. Легко, как пушинку отнёс в дом. Передал матери, а сам поспешил заняться скальпами.

Расходясь, люди уносили с собой пересуды о нелёгком испытании, чудесном избавлении и об уважении не знающем предела. Только сам Рукх долго ещё сидел на пороге и ни кто не решался подойти к нему.

 

На окраине деревни, на небольшом возвышении, стоял немного необычный дом. Во-первых, он имел всего четыре угла, двускатную крышу и две печные трубы. Ещё у необычного дома было крыльцо со ступенями и веранда. Окружал его высокий забор с воротами. Чигир, а именно он был хозяином необычного строения, въехал во двор уже в сумерках. Расседлал коня, отпустил в загон и поспешил туда, где на верхней ступени украшенного резьбой крыльца сидела молодая женщина. Даже в сгущающихся сумерках он видел, что глаза её голубые, а светлые, распущенные по плечам волосы отливают золотом. Женщина осторожно поднялась, прикрыла шалью круглый живот, посмотрела на остановившегося рядом Чигира

- Ты нашёл её? – тихо спросила она. Спросила, уже зная ответ, и не, потому что кто-то доложил, никто не докладывал. Просто знала. Чигир ответил негромко, не отводя взгляда

- Завтра Рукх приведёт свою дочь в наш дом. Она станет второй женой. Надо подготовить праздник

- Хорошо, я позову маму и сестру, они помогут – ответила Канна. Он осторожно привлёк её к себе, нежно коснулся губами милых глаз.

- Пойдём – шепнул он.

- Стой чужак! – ворвался неожиданно грубый окрик из-за ворот – Сюда иди, говорить с тобой хочу!

- Кто это? – встрепенулась женщина. Чигир мягко, но настойчиво отстранил её руки.

- Иди родная, я сейчас. – Подождав пока она скроется в тёмном проёме двери, он легко сбежал по ступенькам и вышел за ворота. Топтавшиеся там Ясур с братом не были сюрпризом для охотника. Он ожидал чего-то подобного.

- Ну? – глядя прямо и открыто, произнёс охотник. Почему-то в сумерках он казался выше, чем при обычном свете. Ясур смерил противника взглядом, признаться, он чувствовал себя не совсем уверенно. Но тот факт, что их двое, а соперник, один придавал уверенности. К тому же подхлёстывала злость и обида за то, что любимую девушку спас не он, а какой то пришлый, и вообще…

- Откажись от Айны, чужак! - Громко потребовал парень - она не твоя!

Не двинувшись, не отвечая, Чигир просто усмехнулся, и это ещё больше раззадорило незваных гостей. В самом деле, стоит тут коротышка (Чигир был на голову ниже противников), усмехается! Прибить его по-тихому и всего делов!

- Если бы не ты! – зло выкрикнул Ясур не решаясь, однако перейти к более конкретным действиям.

- Если бы не я – как эхо повторил охотник, в памяти всплыла дикая погоня на вершине горы, и он вновь усмехнувшись, ответил – уходи я не откажусь от девушки.

Брат напал неожиданно (во всяком случае, он сам так считал), и действительно неожиданно получив ответный удар, озадаченный покатился по траве. Ясур, напавший следом, получил в «солнечное сплетение», моментально согнувшись, пытался продышаться. Чигир взял его за горло, чуть приподнял, что бы видеть глаза последнего.

- Ты слабак против меня, парень – негромко, но очень ясно произнёс он – иди домой. Увижу рядом с Айной – убью. – И оттолкнув несчастного, закрыл ворота.

 

 

Знахарка, которую привела Саяна, осмотрела бледную, безучастную ко всему девушку. Приготовила отвар из сухих трав и кореньев. Выпив его весь до последней капли, Айна уснула.

- Просто очень испугалась – пояснила знахарка Рукху, забирая оговоренную плату за услуги – с девушками бывает такое, завтра всё пройдёт.

Молча, кивнув, мужчина зашёл на женскую половину. Одна масляная лампадка скупо освещала лишь небольшую часть спальни. Застеленное шерстяными одеялами ложе, где спала Айна, и казалось, даже не дышала. Измученная Муна сидела рядом. Сейчас она была такой же чужой, как в день первой встречи. Недавно ставший вождём, в то время, Рукх со своими воинами беспощадно громили зарвавшиеся кочевые племена. Да так рьяно взялись они за дело, что зимовье кочевников (на это время они поднимались со скотом в горы) оказалось под угрозой. Грозный Рукх стоял на пути, и не было надежды обойти его в горах. Тогда главы племен и родов пришли покорно просить о мире, клялись никогда не переступать обозначенных границ без личного на то разрешения вождя великого племени. С собой кочевники принесли богатые дары. Совет старейшин в племени Грифов одобрил сие соглашение. Мирный договор (как часто делалось в то время) скрепили свадьбой. Теперь племена считались побратимами. Так Муна - дочь вождя одного из кочевых племён стала женой вождя Рукха. Семнадцать лет прошло с тех пор. Молча Рукх вышел и скрылся у себя.

- Ты бы тоже поспала – негромко сказала Саяна, села напротив снохи.

- Кто он хоть, чужак этот? – словно не слыша, произнесла Муна – мы о нём не знаем ни чего, как же мою девочку отдать?

- Не волнуйся, Муна, я его знаю – немного неожиданно прозвучал чужой голос. Женщины резко оглянулись – они совсем забыли об Умане.

- Ты? – даже Айка выглянула из своего тёмного угла, где скрывалась наедине с собственными мыслями.

- Моя подруга, Канна за ним замужем. – Подсев ближе, продолжала первая. – Четыре года уже. Сын у них.

- Ты подожди – остановила словоохотливую сноху Саяна – какого рода эта Канна?

- Симрана Нелюдимиго – с готовностью ответила та – мы в соседях раньше жили.

- Знаю тогда – кивнула женщина – поняла. С этой нормально будет – заверила она, отвечая на красноречивый взгляд Муны. Разрядившаяся несколько обстановка вернула Саяне утраченную уверенность.

- Ну, всё – уже твёрже заключила она – всё узнали, всё нормально будет. Так что теперь спать, завтра трудный день, а вы будете ползать как не живые! Быстро спать! – и подождав минуту, что бы все улеглись, задула лампадку. Впрочем, все они ещё долго ворочались без сна. Каждая наедине со своими мыслями и опасениями. Пока , наконец, усталость не взяла своё.

 

 

Проснувшись чуть позже обычного и не увидев рядом Айны, Муна перебудила криками весь дом. Протирая глаза и натыкаясь с спросонья друг на дружку все забегали, засуетились.

- Где же она? Доченька!

- Айна!

- Сестричка!

- Я здесь – отозвалась девушка, с удивлением взирая на переполох. Домашних на какое-то время пробил самый настоящий столбняк – все замерли. А в светлом проёме двери, вслед за Айной показалась вторая фигура, чуть повыше и с необычной причёской. Такую делает только…

- Теумана? – спросил Рукх.

- Я дочь жрицы, Опоя – отозвалась девушка, слегка поклонилась – приветствую вас.

- И мы тебя – нашлась теперь и Саяна. Все остальные тоже принялись усиленно кланяться.

- Будь гостьей нашего дома – пригласил Ругх.

- Спасибо за приём, но меня мама ждёт, - вежливо ответила девушка - ей срочно понадобились травки, которые растут только в низине у ручья. Я уже возвращалась обратно, когда случайно встретила Айну. Мы немного заговорились, а сейчас простите, мне пора. – С этими словами Опоя покинула дом вождя.

- Милая девушка – словно отходя от гипноза, произнесла Саяна – а зачем она приходила?

- За травками – подсказала Айка. Рукх прошёл вперёд, остановился в шаге от Айны

- А ты что делала на реке в такой час? – негромко спросил он. Девушка опустила глаза. Тень догадки пробежала по дому.

- Саяна! – с неприкрытой яростью прошипел он – глаз с неё не спускать пока не окажется в доме Чигира. Ты поняла меня?

- Да, мой господин – впервые назвав так мужа, ответила женщина. Умана поспешила увести Айну на женскую половину, где та и провела последние часы своей незамужней жизни. Дальше всё пошло без происшествий. Женщины разбирали приданное, укладывали. Умана вызвалась нанести на руки невесты свадебный узор, затем уложить волосы, плести в них золотые нити и украшения. На все эти приготовления ушла добрая половина дня. Наконец, когда солнце стало клониться к западу, у дома Рукха заиграла музыка. Облачённый в праздничную, с богатой вышивкой одежду, вождь вывел невесту. Во дворе их приветствовали гости. Айну усадили на украшенные цветами и позолотой носилки. Четверо парней, включая Скила, легко подняли их. Идти предстояло далеко – на другой конец деревни. Процессию возглавил вождь, он ехал верхом на белом коне. За ним несколько человек несли приданное, далее носилки с невестой, за ней уже шли все желающие поучаствовать в празднике. Желающих сегодня было много. Девушки звонко пели соответствующие песни, звон браслетов вторил им. Соплеменники восхищались красотой невесты. Только саму Айну не трогало сейчас ничего. Сидя на свадебных носилках, она смотрела вдаль. Туда где золотой ещё диск солнца скоро переоденется в оранжевый кафтан, и покатиться к вершине горы. Оно свободно? Каждый день оно должно пройти один и тот же путь. Оно свободно? Великое Солнце, чьё тепло согревает землю и дарит жизнь?

Лёгкий ветерок коснулся щёк девушки.

«А ты свободен?» - спросила его Айна.

«Как никто другой» - ответил неслышный голос.- «Нет у меня хозяина. Нет у меня дома. Ни отца нет, ни матери. Только свобода».

«Выбирай» - предложил другой, очень напоминающий Теуманин, голос.- «Хочешь ли ты свободы как у ветра? Хочешь ли ты радости своей матери или в глазах её на всегда останутся слёзы?»

Музыки стало больше, радостнее запели девушки.

«Какой странный дом» - подумала Айна, глядя со своего возвышения, как во двор, через широко распахнутые ворота, вливается пёстрый людской поток, заполняет всё вокруг (и как только места всем хватает?) Красивый, красный ковёр сбегает по ступеням крыльца. На самом верху стоит хозяин дома, радушно приветствует гостей, принимает поздравления. Айна не видела этого, скорее просто знала и чувствовала. Её внимание было приковано к молодой женщине с круглым животиком, что стояла чуть поодаль. Она была вся такая светлая.

«Почему мне ни кто не сказал, что в этом доме уже есть хозяйка?» - растерянно думала девушка – «наверное, не хотели расстраивать».

Носилки осторожно опустили на землю, Рукх подал руку Айне, важно провёл дочь через весь двор. Гости осыпали невесту золотым дождём. Дальше прозвучали слова.… Ни чего, не чувствуя, не думая, не понимая, на время вовсе отключившись от реальности, Айна становилась и шла туда куда вели. Улыбалась. Отвечала заученными словами. Переодевшись в оранжевый кафтан, солнце остановилось у края горы Медведицы, его яркие вечерние лучики тоже примчались поздравить невесту, принесли ей в дар тёплую бронзу для кожи.

«Мне поклоняются люди всей земли» - неслышно сказало Солнце – «и всё же я покоряюсь судьбе и каждый день совершаю свой путь, так о чём же тебе печалиться?»

Вновь кто-то взял Айну за руку, девушка подняла глаза

- Пора – мягко сказала Канна. Айна послушно вошла в дом вслед за хозяйкой. Миновав полутёмные веранду и комнаты, они остановились в спальне. Две масляные лампы в глубине комнаты да струящийся свет заката проникал сквозь лёгкую занавеску. Широкое ложе, застеленное шкурой ирбиса.

- Айна – окликнула женщина, протянула глубокую, серебряную чашу, до краёв наполненную тёмной, похожей на чай жидкостью.

- Это специальный настой – пояснила она – выпей сколько сможешь.

Пить действительно очень хотелось. Настой оказался вкусным, немного терпким. Вот только после него всё вдруг поплыло перед глазами: комната, огоньки в лампах, лицо Канны

- Ты отравила меня? – тихо спросила девушка, улыбнулась, не дождавшись ответа – как хорошо.

Канна молча помогла снять верхнее платье и поспешила удалиться. Оставшись одна, Айна сделала ещё несколько больших глотков «Что бы наверняка», осторожно (потому что руки уже плохо слушались) поставила чашу на место, повернулась. И вновь увидела своё отражение в чёрных глазах – Чигир стоял в дверях. Странное чувство пробежало по телу. Мужчина небрежно скинул одежду, шагнул вперёд. Уже совсем опьянённая девушка, с вызовом подняла глаза. Она сама не заметила, как оказалась на ложе, неведомые до сего часа прикосновения будоражили кровь, заставляли сердце биться сильнее. Забыв обо всём, Айна неумело отвечала на ласки, и тяжесть мужчины показалась сладостной. Всё что случилось дальше, показалось необычно ярким и жарким сном. Дыхание, стоны, крики, ласки и вновь и вновь…

 

Чигир сидел на ложе, облокотившись спиной о стену, завешанную мягким ковром. Одна из двух лампадок погасла, наверное, масло кончилось. Лёгкий ночной ветерок едва колыхал занавеску. С улицы слышны были песни и музыка, одним словом веселье. Широко раскинувшись, Айна спала. Грудь её мерно вздымалась от ровного, неслышного дыхания. Тёмные волосы разметались по светлому меху ирбиса.

Потянувшись, мужчина достал ту самую чашу, из которой не так давно пила девушка, сделал несколько глотков и сел обратно.

«Айна»

Еле заметная слезинка скользнула из-под прикрытых ресниц, сбежала по виску вниз и пропала в тени волос.

«Айна»

Он был чужаком в этом племени. Правда. Он родился далеко от этих мест в землях народа Ци. Там у него было другое имя, другая жизнь. Много чего было ТАМ, в прошлом. Счастье и горе, привязанности и разлуки, войны, путешествия. Он видел пустыни, моря, разные города, страны, народы, племена. Он знал множество языков и наречий. Он умел лечить, умел убивать. Сделав то, что должен был сделать ТАМ, он ушёл в иные земли, что бы ни когда больше не возвращаться. Он выбрал себе новое имя, новое племя, и начал новую жизнь.

Тихо вздохнув во сне, девушка повернулась на бок. Тусклый свет, отражаясь в бронзе кожи, вырывал из тени светлый силуэт.

«Айна»

Лютой зимой. Тяжело раненый в схватке с ирбисом, Чигир с трудом преодолевая холод, боль и слабость от потери крови, смог всё-таки спуститься к незнакомому селению. Заметив спешащих к нему людей, упал без чувств. Очнулся спустя несколько дней. Темно. Тепло. Как позже Чигир узнал, нашла его жрица Теумана со своими работниками. Распорядилась отнести в свой дом. Где выхаживала, пока чужак не оправился. За это время он изучил местное наречие и обычаи. Познакомился и даже подружился с Рукхом, которого очень интересовали некоторые знания чужеземца. С приходом тепла настал и час выбора – уйти или остаться. Как правило, такие вопросы решал совет старейшин. Под давлением вождя и жрицы считавших, что знания Чигира очень могут пригодиться племени, совет позволил чужаку остаться. За два лета он построил дом, обзавёлся хозяйством, женился на местной девушке. Старое его прозвище – чужак, давно забылось, поменялось на новое - Чигир – охотник.

«Айна»

По местным обычаям он мог взять себе ещё жён, ему даже сватали разных девушек время от времени. Но Чигир отказывался (за свою жизнь он столько их перепробовал!) и хотел видеть в своём доме лишь одну хозяйку – свою светлую Канну.

Айна безумно понравилась ему там, в лесу. Когда он стал случайным свидетелем её безудержного восторга. Она просто не могла не понравиться. Столько жизни было в её лёгких движениях, столько веселья в звонком смехе. С радужным цветом брызги воды разлетались в стороны, ложились на обнаженное тело. Тот же праздник жизни он видел и позже ночью в её танце. Но он ни на минуту не задумывался – взять Айну второй женой. Это правда, как и то, что этот её кучерявый жених вызывал раздражение. И позже, там, в лесу он мог покончить со Старшим в один миг, но предпочёл помучить вора, нанося новые, страшные раны. В наказание за то, что он заставил плакать милые глаза. А потом Рукх подарил ему девушку.

Потянувшись, Чигир вновь отпил из чаши. Он не ожидал такого поворота. Но что он мог сделать? Отказаться? Кто после этого возьмёт её в жёны? Правильно - ни кто. И кучерявый Ясур только побалуется.

Тёмные брови изогнулись дугой, ресницы как стрелы…

«Спи Айна, я тебя не обижу»

 

Думая обо всём происшедшем, Айка долго не могла уснуть. Лежала, глядя в никуда, слушала ровное дыхание свернувшейся рядышком Аюнки.

«Что же теперь будет?» - мысленно, девушка спрашивала сама себя – «Праздники, конечно, все любят, но свадьба отшумит, веселье кончится. Потом кочевники уйдут, оглядываясь на приколоченные к столбу скальпы. Грозное напоминание о том, что любого врага, посмевшего напасть, ждёт быстрая и жестокая расплата. Но только все ли так будут думать? Свои, чужие. Кочевники, кстати, изменились до неузнаваемости. Даже язык их стал непонятен. Пришли они раньше, чем обычно. Подозрительно. Обманут ли их эти скальпы? Устрашат ли как раньше?» - В который раз, переворачиваясь на другой бок, задавалась вопросом Ая. Одеяло на её ложе было уже страшно измято. - «Но чужаки, это пол беды. Их не так много, и даже если решатся напасть, что вряд ли, в живых ни кто не останется. Гораздо опаснее сейчас свои, те, кто и раньше шептался по углам, что не та нынче хватка у вождя. Нет былой силы и сметливости. Этих скальпы не обманут. Они то прекрасно знают – не Рукх наказал воров! Доброжелатели! Им хочется власти, им хочется подати, которую собирают вождю соплеменники в благодарность за защиту». Айка, конечно, не могла помнить, знала только по рассказам – за несколько лет до её рождения в племени случилась междоусобица, два самых сильных рода никак не могли поделить власть. Дошло даже до кражи скота и открытых стычек. «Новые» рода молчали, выжидая, чем дело кончится. Какой дурак сунется между молотом и наковальней? «Стрые» вдруг вспомнили о том, что изначально эта земля принадлежала только им, и, объединяясь между собой, стали очень недвусмысленно намекать «гостям» о том, что пора бы и честь знать. Прознав, каким-то звериным чутьём, обо всём творящемся в племени Грифов, в долину зачастили ударные группы кочевников. Эти убивали и грабили всех без разбору – и «старых», и «новых». Каждый род по-прежнему защищал только свой дом. И вскоре скота в селении почти не осталось, число жителей уменьшилось вдвое. Следующий набег кочевников грозил стать последним в жизни оставшихся селян. Никто теперь не хотел власти, хотелось только одного – жить. Да только как? Тогда на последнем совете старейшины приняли решение уходить выше в горы, туда, где живут скифские цари и просить их о милости и защите. Но оборвал старейшин молодой Рукх. Он был зол и красноречив. Своей весьма темпераментной речью он смог буквально «встряхнуть» племя, заставил сплотиться вчерашних врагов и действовать по его, Рукха, плану. Он не стал ждать следующего нападения, а, собрав отряд из оставшейся молодёжи, стал нападать сам. Отчаянные парни шли за своим новым вождём в каждый бой как последний раз. Сам Рукх нередко бывал ранен, но никогда не оставлял поле боя. А его дикий рёв вскоре стал наводить ужас на кочевые племена. Они прозвали этого неустрашимого и неуязвимого воина Белой (за цвет волос, выгорая, они, становились светло русыми) смертью. К исходу лета Рукху удалось не только вернуть в родное племя украденный скот и добро, но и самому награбить много нового. Сильный всегда прав.

«Слишком долго с тех пор длилось спокойствие» - вздохнула Ая, неспеша поднялась и осторожно, что бы не натолкнуться и не наступить ни на кого в темноте, пошла к выходу. - «Они просто привыкли жить спокойно, думают, так теперь будет вечно, а зря, ни что не длится бесконечно» - бурчала девушка себе под нос. Выйдя с женской половины, она миновала общую комнату, где было несколько светлее (из открытого вытяжного отверстия в потолке проникал лунный свет) и вышла во двор. Серебрились в ночи горные склоны, слышен был шум реки. Сквозь него вдруг проступили какие-то новые шорохи. Замерев, девушка прислушалась. Слабый ветерок донёс запах горелой соломы. Осторожно, почти не дыша, подкралась и заглянула за угол – точно – там две чёрные тени сыплют угли из глиняного горшка, пытаясь поджечь солому. В одно мгновение, словно стремительный, бесплотный дух, она оказалась у ложа брата. Стала трясти его за плечо и тут же шептать – «Только тихо, Скил, тихо! Да проснись же ты!»

- Ая? – отозвался в темноте очень удивлённый голос.

- Я, пошли скорее – потянула девушка – там, кто-то хочет дом поджечь

В это время сильная, грубая ладонь закрыла её рот. Вторая сильная рука обхватив, сковала движения.

- Молчи Айка – шепнул на ухо голос отца – я отпущу, пойдёшь к себе, молча.

Девушка кивнула. Хватка ослабла и появилась возможность свободно вздохнуть. Неслышно выскользнули из дома Рукх со Скилом. Ая, вопреки указаниям осталась в общей комнате. Она стояла, прислушиваясь, и готовая выскочить следом в любой момент. Момент, по её мнению, наступил, когда громкие крики разорвали тишину ночи. За ней выбежали Гор с Уманой. Скил уже зажёг факел. Багрово-оранжевый свет вырвал из темноты лица и фигуры полуночников. Словно великан стоял Рукх. Тяжело дыша, связанные спиной к спине, сидели на траве Ясур и его брат. За поджог в племени полагалась смерть.

- Ты! – узнав бывшего жениха сестры, воскликнула Ая, и даже отступила на шаг. – Не может быть

Рукх поднял глаза на детей. Сложно передать даже часть из того, о чём он думал в данный момент. Одна только мысль была подобна эху от недавних Айкиных размышлений «Слишком долго длилось спокойствие. Но ничего не бывает бесконечно»

- Гор – негромко обратился он к среднему сыну - скачи к Протану.

Сорвавшись, парень исчез в темноте, и только топот копыт послышался следом, затих вдали.

- Ты Айка и Умана в дом – продолжил мужчина – и что бы ни кто, ни ногой.

- Конечно хозяин – поспешила ответить молодая женщина. Схватив Айку за руку, потащила за собой. Вместе они повернули обратно собиравшуюся выйти Саяну. В опустевшем на половину дворе стало тише. Небо на востоке начало линять.

- Скоро утро - негромко сказал Скил, просто так, ни к кому не обращаясь. Он всё ещё стоял и держал факел. Рукх на всякий случай отошёл подальше, сел на старое полено. Боялся не справиться с собой и просто запинать неудавшихся поджигателей. Если бы давеча сын не удержал, убил бы. Он всегда был скор на расправу, Рукх Волкодав. Ясур неожиданно открыто поднял глаза, посмотрел на Скила.

- А ведь это ты сговорился с чужаком – с тенью презрения произнёс он – много ли получил за сестру?

Парень несильно пнул вместо ответа, попал в лицо. Из рассечённой губы Ясура стекла капля крови, оставила тонкий след.

- Только это зря – выплюнув кровь, продолжил тот – Айна не будет жить. Вот увидишь, она сама оборвёт свой путь и очень скоро.

Второй раз Скил пнул сильнее.

- Хватит – удержал теперь Рукх, взбесившегося сына. – А ты заткнись, щенок. Иначе твой язык оборвётся раньше, чем ты сможешь сказать её что-то – последнее, понятно, относилось Ясуру. Со стороны деревни послышался долгожданный стук копыт. Долгожданный потому, что шансы Ясура остаться живым и невредимым, таяли с каждой проходящей минуткой. Сколько ещё Скил и Рукх смогут контролировать себя и друг друга? Тем боле, что после столь насыщенных событиями прошедших дней, нервы у всех заметно расшатались.

Всадники осадили коней на полном скаку. Несколько человек сразу шагнули в круг света из сумеречного, предутреннего тумана. Сам Протан (он был одних лет с Рукхом), его старший сын, и два младших брата.

«Ещё бы отца с младенцами прихватил» - усмехнулся про себя Волкодав. Они остановились друг против друга. Одних лет, одного роста, даже внешне чем-то схожие.

- Ты знаешь Протан – первым заговорил Рукх – не я провозгласил закон, по которому живёт племя. Я всегда защищал его.

- Да, ты наш вождь – негромко отозвался тот. Остальные молчаливой стеной стояли за его спиной. Только Ясур не смотрел на отца, сидел, повесив голову, словно всё происходящее не имеет к нему ни какого отношения.

- И по закону племени я должен был убить поджигателя на месте. Сегодня я нарушил закон. - Рукх замолчал, ни кто не посмел нарушить паузы. Туман, ожидая продолжения, сгустился около мужчин, и только кони фыркали где-то позади.

- Я всегда считал тебя другом, Протан – глухо произнёс Рукх – вот твои сыновья, я не могу взять их жизни.

- Прости меня вождь – ответил тот, скрывая тяжёлый вздох – только ветераны, бившиеся бок о бок знают, что доверие нельзя купить или обменять. Я не посмею предложить тебе выкуп.

Скил, тем временем, пока говорил Протан, освободил своих пленников. Парни, потирая спины и прочие ушибленные места, пошли к своим родственникам. Вскоре все ускакали, двор опустел, стих топот.

- Протан не забудет и не простит нам своего позора – негромко сказал Рукх, Скил согласно кивнул. Вдвоём, они стояли какое-то время, прислушиваясь к миру, чей сон был потревожен горе-поджигателями. Затем пошли досыпать.

После свежести предрассветных сумерек дом показался особо тёплым. В общей комнате никого не было. Рукх и Скил прошли каждый к себе.

- Спать пошли – проследив за ними через узкую щель, оставленную между занавесями, сказала Умана. – Ну и нам можно тоже. Верно, больше сегодня ничего уже не будет.

Спокойно она легла на своё место и через некоторое время действительно уснула. За ней сон сморил Айку с Саяной. Только Муна просто лежала, прикрыв глаза. Слова Ясура, о том, что Айна не станет жить без него не шли у неё из головы.

«Что же будет теперь?»

 

 

----------------------------------------------------------------

 

Грозно рыча, лохматый щенок тянул зубами кусок плотной шерстяной накидки. Пятился, мотал головой из стороны в сторону. Грозно рыча и уцепившись в другой край, трёхлетний малыш тянул накидку на себя. Подражая щенку, он пятился, припадал на «лапки», мотал лохматой головой. Канна с улыбкой смотрела на сына. Небольшой «внутренний дворик, расположенный за домом был скрыт забором и разросшимися за ним черёмухами от посторонних глаз. Войти сюда можно было только из дома. Зелёная, мягкая мурава, словно диковинный ковёр покрывала весь дворик. В дальнем углу был выложен колодец. Продукты сохранялись в нём даже в самую жаркую погоду. Ближе стояла печь. А под кронами низкая, деревянная лежанка, покрытая цветастым, шерстяным одеялом. Именно там сидела Канна, сплетала две тонкие нити в одну кручёную. Заметив девушку, нерешительно остановившуюся на пороге, она с некоторым трудом (из-за живота) поднялась, пошла на встречу.

- Ты проснулась?

- Да. Слабой оказалась отрава – негромко и просто, будто речь шла о безделице, ответила Айна – или я умру позже?

- Я не жрица Теумана – усмехнулась в ответ женщина – таких вещей не знаю, а вчерашний настой вовсе не был отравой, он просто опьянил тебя и всё.

- Всё? – девушка разочаровано вздохнула – жаль.

- Пошли – позвала Канна – тебе надо поесть. Раз уж ты живой осталась.

Она достала из укромнечка свежеиспечённый хлеб, глиняный кувшинчик с молоком и посудину с диким мёдом. Выставила всё на низкий столик у лежанки. Малыш тут же подбежал, оторвал кусок лепёшки, поделился ею с лохматым другом. Невольно улыбнувшись, Айна села на край лежака, огляделась ещё раз. Хорошо здесь всё сделано было, удобно.

- Ешь – вновь садясь за работу, сказала женщина. Отломив маленький кусочек, девушка обмакнула его в мёд и отправила в рот. Раньше она накинулась бы на сладкое, а сейчас…

- Не печалься, Айна – негромко сказала Канна, та подняла глаза, спросила тихо

- Ты не против меня?

- Как я могу быть против воли богов? – отозвалась первая – и раз так всё получилось, то давай вместе сохраним мир в этом доме.

Взгляд синих глаз был искренен, а в словах и движениях было только тепло и спокойствия. Оно придало девушке уверенности.

- Значит, ты не хотела отравить меня? – улыбнулась она, смелее берясь за еду

- Это Чигир приготовил – ответила Канна, тонкие пальцы ловко скручивали нить – приготовил и велел дать тебе. Ты только не говори ни кому об этом, у нас в племени так не принято.

Айна удивлённо подняла брови

- А зачем тогда?

- Что бы не боялась – не глядя, ответила женщина – что бы не помнила позже. Ты ведь не хотела этой свадьбы.

Последние слова странным чувством отдались в сердце. До сих пор для Айны Чигир был олицетворением чужой, дикой, страшной силы. А он, оказывается, может понимать и чувствовать! Ради неё он тайно нарушил обычай.

- А ты? – девушка пыталась поймать взгляд снохи – ты тоже пила это когда выходила за него?

Канна отложила работу, воспоминания вызвали лёгкую улыбку.

- Мне было немного страшно – негромко ответила она – но я хотела стать его женой. Я хотела.

- Расскажи – попросила Айна.

- Мой отец Симран Нелюдимый – начала та – я жила тут, недалеко. И нам с сестрой и подругами было очень интересно смотреть, как чужак строит свой необычный дом. А он в работники нескольких человек взял, сам тоже всё делал, а на нас даже внимания не обращал. Один раз возвращались мы с подружками из леса. Смотрим – ворота открыты настежь и никого. Умана, она у нас самая смелая всегда была, уговорила зайти, посмотреть. Мы во двор, потом на крыльцо поднялись, стоим на верху, а тут сам хозяин на вороном подъезжает. Испугались мы конечно. Уманка, только, вперёд выступила

«Здравствуй» - говорит – «Чигир – охотник. Примешь гостей?»

А он смеётся:

«Так вы уже прошли»

«Хороший дом» - продолжила своё Умана – «Хозяйку теперь надо»

«Надо» - согласился охотник. А она:

«Ты, наверное, её тоже с гор привезёшь? В деревню ведь не ходишь, на девушек не смотришь. Неужели не глянется ни кто?»

- А он? – заинтересовавшись, спросила Айна

- Потому, говорит, и не хожу – ответила Канна - что глянулась уже одна, других после неё не вижу. Глаза у неё – как неба синева, волосы – что солнца свет, а пройдёт рядом – так душа встрепенётся. Говорит так, а сам на меня смотрит.

- А ты? – забыв обо всём, просила продолжения девушка.

- Я растерялась сначала. Никогда таких слов не слышала. – Честно призналась хозяйка - Потом бежать бросилась, спряталась дома, а всё равно будто взгляд его чувствую. Через несколько дней он пришёл к отцу, дары принёс богатые. Стал просить меня в жены, «Какой» - говорит – «Принести выкуп? Какое пройти испытание?»

Лёгкая тень пробежала по лицу девушки. Не далее как позавчера вечером он то же самое спрашивал у её отца, только при иных обстоятельствах.

- И что Симран? – справившись с собой, спросила Айна.

- Шкуру медведя попросил, и сроку дал – три дня – продолжила рассказ Канна – Чигир только улыбнулся, нам с сестрой тогда не по себе стало. Словно сам он хищник таёжный. Принёс Чигир шкуру через день и голову. Все ещё приходили посмотреть на огромные клыки медвежьи. А мне принёс сладкой ягоды лукошко и мёд

- Надо же как – задумчиво улыбнулась девушка – а я думала… – не договорив, она умолкла

За забором послышались странные шорохи, а потом, среди ветвей черёмухи показалось знакомое лицо

- Айка! – вскочила Айна и даже засмеялась от радости – Айка! Айка! Это моя сестра! – пояснила она снохе на всякий случай. – А это Канна.

- Приветствую – отозвалась Айка, цепляясь за новые ветки – живая смотрю! А мать твоя извелась между прочим «как там моя девочка? Уж он её!»

При этих словах лицо Айны густо покрылось краской

- А она прыгает! – продолжала сестра.

- Да ты чего висишь то? – засмеялась Канна – заходи, у нас открыто.

- Спасибо – отозвалась девушка – а ничего, если Айна не на долго к матери сбегает? Хозяин ваш не осерчает?

Айна тоже вопросительно посмотрела на Канну.

- Наверное, нет – пожала плечами та – ты же не долго?

- Муна здесь, недалеко. – Сказала Айка – Только заходить боится, они вообще у нас трусихи!

- Я быстро! – крикнула на последок Айна и выбежала со двора. Встретившись за воротами, сёстры обнялись. Потом побежали к берёзовому колку, где ждала действительно измученная Муна.

- Мама! – девушка крепко обняла её, целовала глаза и руки – Мама!

- Айна – не веря своим глазам, шептала женщина – живая, весёлая, совсем как раньше.

- Всё хорошо, мама. Ты только не переживай больше – заверила дочка - мы с Канной подружились. Пойдём, я вас познакомлю.

- В другой раз лучше – с усталой улыбкой, ответила Муна – а то хозяин узнает, недоволен будет. На тебя вот посмотрела, успокоилась.

- Ты ей скажи, что бы не плакала больше – вставила Айка – а то мать замучилась Уманку гонять, сушить всё в доме.

- Не плач мама – Айна прижала её руки к своим губам – а то мне тоже грустно будет.

- Не буду – заверила женщина – больше не буду.

Помиловавшись ещё, поговорив (умолчав только о ночных событиях), расстались. Разошлись в разные стороны и долго ещё оглядывались, пока Айна не скрылась за воротами.

Занятая своими мыслями, девушка поднялась по ступеням, и, войдя в веранду, остановилась. Чигир сидел там, прислонившись спиной к стене (когда только успел вернуться? сегодня провожали кочевых). Чёрные глаза смотрели внимательно и спокойно. Она хотела пройти дальше, но мужчина поманил, усадил рядом.

- Как Муна? – негромко спросил он.

- Хорошо – так же тихо отозвалась девушка, подняла глаза и тут же опустила – ты не против?

- Конечно, нет. Пусть приходит в гости, мы ведь теперь родня – голос его был мягким, приятным. Чувствуя запах мужчины, его скрытую силу, Айне было не по себе. Почему-то вспомнилось, как в лесу он держал её пораненные ладошки «Больно? Это пройдёт»

- Чигир – она подняла глаза и, не выдержав взгляда, вновь опустила.

- Ты сведёшь меня с ума своими взглядами – улыбнулся он, осторожно пальцами поднял её лицо – у тебя красивые глаза, Айна. Очень красивые. Не бойся меня. Хорошо?

Она кивнула.

- Ну, вот и договорились – он склонил голову чуть вправо, поинтересовался с лукавой улыбкой – как тебе дом?

- Дом? – переспросила девушка, огляделась, вопрос несколько сбил с толку – крепкий, богатый. Только ты когда строил, спешил, наверное, очень, и вместо внешних стен поставил их внутри.

Чигир усмехнулся, много чего он слышал от местных по поводу своего жилища.

- И печь неправильная – смелее продолжила критику Айна – стол прямой. Но удобный.

- Ну, а хоть что-нибудь понравилось? – тихо смеясь, спросил хозяин.

- Тот дворик, где печь и колодец. – Не задумываясь, ответила девушка. – Там необычно, но, так …- завидев Канну, она умолкла. Женщина вышла из комнаты, села рядом, устроилась поудобнее.

- Этот, наш младший, такой беспокойный – пожаловалась она – ни где не могу отдохнуть.

- Ничего. Не долго уже – погладив её живот, сказал Чигир, улыбнулся – правда, толкается.

Айна никогда не видела подобного обращения, и поэтому смущённо молчала.

- Как мама твоя? – спросила сноху Канна.

- Мама? – переспросила девушка, не сразу поняв вопрос из-за спутавшихся мыслей – мама успокоилась. Просто она переживала.

- Она очень тебя любит – кивнула женщина. Айна улыбнулась

- Саяна говорит, что ее, наверное, подбросили кочевникам неизвестные народы.

- Почему? – удивился Чигир

- Она невеста мира – пояснила девушка – её племя заключило мир с нашим и что бы породниться…

- Это я понял – кивнул он

- Ну вот, а кочевники, они же дикие – пожала плечами Айна – у нас когда-то жил слепой Кемкер. Он жил вместе с собаками и работал, а мы его кормили. Он раньше был кочевником. И он рассказывал нам про ту жизнь.

- Правда? – заинтересовалась Канна – и что?

- Много всего – Айна подумала – ну, что у его отца было много жён, а в один год было мало еды, и он выгнал половину, и они умерли от голода и холода прямо рядом с их домом. А его матери надоела его младшая сестрёнка, она много плакала, и она задушила её

- Не надо больше – резко попросила Канна. Так одёргивают руку, обжёгшись ненароком. Айна вновь пожала плечами

- А ещё Саяна рассказывала, ну старшая мама, - продолжила девушка – что когда мою маму привезли в дом, она спряталась и долго боялась говорить с ней, а Муна только смотрела глазищами, она тоже боялась.

Чигир улыбнулся

- Но твои мамы живут дружно

- Да – с чувством согласилась Айна – Когда Айка родилась, Саяна очень сильно заболела, думали даже что она умрёт, моя мама выходила её, только она ухаживала за ней, бегала к знахаркам и даже к Теумане. Старая мать моего отца тогда говорила ей «Чего ты так стараешься? Она помрет, и ты будешь первой женой». Это нам с Айкой сама Саяна потом рассказывала.

- А твоя мама? – спросила Канна

- Она ответила, что Саяна ей роднее всех на свете. И вылечила её. Вот так. Только после этого у Саяны больше не было детей.

- Надо же – вздохнула Канна – в одном племени живём, а ничего друг о друге не знаем.

- Это точно – согласилась Айна. Помолчали, так иногда бывает, тихая пауза посреди разговора. С улицы послышался лай собак и крики погонщика.

- Зигур скотину пригнал – негромко отметила Канна, Айна повернулась к ней

- А кто это – Зигур? – спросила она.

- Дикарь – с лёгким вздохом ответила женщина – он работает у нас.

Чигир с неохотой поднялся, хорошо было сидеть так и беседовать, но пора было управляться

- Пойдём Айна,- позвал он - покажу тебе наше хозяйство.

- Пойдём – легко согласилась девушка, шустро поднялась и вышла из дома

- А ты? – Чигир посмотрел на Канну, но та отрицательно покачала головой

- Я что-то устала – негромко ответила она – а у новой хозяйки очень много энергии, она справится.

- Конечно – кивнул мужчина – отдыхай. – И вышел следом

«Жаль, конечно, Айну» - думала Канна, оставшись одна – «Никому такого не пожелаешь, но только я в чём виновата? За что боги послали мне такую красивую сноху? А вдруг Чигир всё же полюбит её сильнее, чем меня?»

 

Чигир с Айной в это время подошли к широкому загону, в котором ходили три взрослые коровы, молодняка шесть голов и две козы с козлятами.

- Коней и овец моих пасут отдельно – пояснил Чигир – дальше в горах.

Среди скотины показался вдруг невысокий, сутулый мужик. Одет он был в засаленную, похожую на панцирь накидку из кожи. Лохматая, ни разу в жизни не знавшая гребня, седоватая шевелюра и спутанная борода, жуткий взгляд. Айна даже вздрогнула от неожиданности

- Это Зигур – представил незнакомца хозяин.

- Он и правда дикарь – прошептала Айна, на всякий случай, держась поближе к Чигиру – откуда он здесь?

- С гор – нехотя ответил тот – их небольшой род жил намного выше, в пещере. Примитивные люди, но исполнительные и неприхотливые.

- А он не угонит скотину? – с сомнением поинтересовалась девушка.

- Нет – отмахнулся Чигир, которому не очень хотелось распространяться о некоторых своих методах договариваться с дикарями – ты лучше скажи: доить умеешь?

- Конечно – пожала плечами Айна.

- Я не доверяю эту работу Зигуру – он слишком грязный, Канна сейчас тоже не может, так что придётся тебе. Справишься?

Она только улыбнулась в ответ. У Рукха дойного стада (коров и коз и кобылиц) было намного больше, оно понятно – там семья десять человек. И надо не только прокормиться, но и сделать запасы на зиму.

Без труда, подоив коз и коров, Айна напоила молодняк, процедила оставшееся молоко. Чигир всё это время придирчиво наблюдал за новой хозяйкой и остался доволен. Так легко у неё всё выходило. «Ну что ж» - за работой размышляла Айна - «Всё оказалось не так страшно. Теперь буду жить здесь, следить за хозяйством и всё такое. Но только ни кто, ни когда не узнает, что скрыто у меня в душе. Там будет жить мой единственный, любимый Ясур. Там он будет со мной, а я с ним». Так она думала.

Управившись, сели в том самом дворике. Канна приготовила похлёбку, поджарила зайчатину (которую Чигир принёс днём, подстрелил по дороге домой). Хорошо там было сидеть. Тепло, свежо. Отпылал закат, зажглись звёзды. Пора было, и спать укладываться. Канна пошла на женскую половину, привычно коснувшись её лба губами, Чигир повернулся и поманил Айну за собой. Скрывая дрожь, она пошла в его спальню. Со вчерашней ночи там ничего не изменилось, только не горели лампадки, а светила луна в открытое окно. Непослушными пальцами девушка развязала пояс, сняла платье и поспешила юркнуть под одеяло. Раздевшись, Чигир лёг рядом, ласково обнял, чувствуя, как вся она напряглась.

- Боишься? – шепнул он на ушко

- Нет – еле слышно отозвалась Айна.

- Спи обманщица – ответил Чигир, и почему-то стало ясно, что он улыбается – я не возьму тебя этой ночью.

- Почему? – встрепенулась она. Он усмехнулся

- И так, значит, не угодил?

Девушка не понимая, хлопала ресницами.

- Айна – шепнул он, коснулся губами её ушка – больше всего на свете я не хочу тебя мучить. Так что просто спи рядом, а я надышусь тобой.

Ничего не ответив, но уже смелее она положила голову ему на плечо и так заснула. Чигир не зря слыл отличным охотником – он умел терпеть и ждать столько, сколько надо.

 

 

Ночь укрыла весь мир своей тёмной, тёплой шалью. Успокоился ещё не рождённый малыш Канны, успокоилась Айна. Забылся тяжёлым (после отцовского наказания) сном Ясур. Тихо было в деревне, только вдалеке слышен плеск воды. Он был слышен даже в домах – доносился через распахнутые окна. Лёжа без сна в своём углу, Рукх слушал его, и мысли были так же далеки от этого места. Почему-то вспомнилось детство, как он впервые сам проскакал верхом. Такой был восторг, непередаваемое чувство свободы, ни с чем не сравнимое позже. Как бы хотелось вернуться туда вновь. Но с лёгким шорохом колыхнулась занавеска, и солнечный день умчался из памяти быстрее самого резвого скакуна. Вновь перед глазами встала тень ночного дома, едва различимый силуэт на фоне открытого окна.

- Скил – безошибочно определил отец, спросил недружелюбно – чего шляешься?

- Не спишь? – зачем-то спросил парень, мысленно вознося хвалу богине ночи за то, что она давала возможность оставаться невидимым. По движению в темноте, он понял, что отец сел

- Так чего надо? – вновь спросил Рукх. – опять там кто-нибудь?

- Нет. Поговорить – ответил Скил

- Чего сейчас-то? До утра не мог подождать что ли?

- Ты всё равно не спишь, чего ж ждать? – днём действительно было не до того. Мужчина усмехнулся, оттаивая, разрешил

- Ладно, давай, чего там у тебя?

Парень нащупал в темноте свободное место, сел. Трудно было начать, и отец это понял

- Ты, случаем, не жениться ли собрался? – спросил он.

- Нет – серьёзно отозвался сын, ему было не до шуток. – Я хотел поговорить о кочевых.

«Вот те на!» - мысленно удивился Рукх

- А чего с ними? – спросил он вслух – ушли сегодня, мы их проводили. Всё как обычно.

- Вам не показалось подозрительным, что они слишком рано пришли в этом году? – спросил парень, и, не ожидая ответа, продолжил – Все эти дни я наблюдал за ними. Отец, это уже не то племя. Вы не заметили? Там только Тимсекур остался от скифов, остальные явно чужаки

- Заткнись! – рявкнул Рукх, и в голосе его слышался рык страшного хищника, странно, как ещё удержался оттого, что бы не залепить наглецу вескую затрещину. – Ты, щенок, будешь меня тыкать носом? Меня?

- Нет, отец – поспешил ответить Скил, всё оказалось именно так, как он не хотел бы – я вовсе не думал…

- Именно, что не думал! – так же быстро отходя, ответил тот. Привычно запустил пятерню в курчавую бороду, совсем грустно. Любимую дочь пришлось отдать чужаку (пусть нет в этом Чигировой вины, но какой-то осадок всё же остался), теперь вот старший сын становится послушной куклой в тех же, чужих руках. Как тут не сбесишься? Скил молчал, выжидая, отец всегда оставался для него непредсказуемым.

- Наверняка твой чужак указал тебе на этих – вздохнул Рукх, решив не гневаться пока, а просто поговорить.

- Нет. – Негромко ответил парень – это я ему указал.

- Ты – мужчина хмыкнул – а он?

- А он рассказал о них. Он бывал раньше в их землях.

- Вот, чёрт раскосый – беззлобно уже выругался Рукх – и что он там наговорил?

Торопясь, словно боясь не успеть за переменами в настроениях отца, Скил выложил всё, о чём рассказал ему давеча Чигир – охотник. Вплоть до предположения о весеннем нападении (последнее, Скил представил как собственное заключение). Вождь слушал молча, не перебивая, и после окончания рассказа какое-то время молчал. Затем ответил

- Можешь считать, что я услышал тебя, сын. Сейчас иди, мне надо подумать.

Не говоря больше не слова, парень поспешил удалиться. Признаться, он настраивался на то, что разговор будет сложнее. Рукх же, оставшись наедине с собственными мыслями, без сна провёл остаток ночи. Лишь к утру ненадолго забылся в тяжёлой дрёме. Не лёгкое это дело – быть вождём богатого племени.

 

 

Утро вновь расцветало над древней, алтайской землёй. Оно было таким же, как и сейчас. Чистым. Свежим. Туманным. Так же люди просыпались ото сна в своих домах и жили своими делами и заботами. Люди во все времена остаются людьми. Они так же грустили и радовались, влюблялись, ненавидели, рождались и умирали. Они были совсем такие же, как и мы сейчас, только без компьютеров, телевизоров и мобильников. Не лучше и не хуже. Такими же.

 

Один за другим побежали дни новой, для Айны, жизни. Новый дом вскоре перестал казаться необычным. Теперь она даже удивлялась – почему все остальные не строят именно так? Ведь так гораздо удобнее. А колодец во дворе – просто сказка! Теперь не надо в любую погоду идти на речку, нести от туда тяжёлые вёдра. Здорово!

Работа никогда не пугала девушку. Напевая что-нибудь, она легко управлялась со скотиной, помогала Канне с уборкой, готовкой и стиркой. К тому же работа отвлекала от мыслей о недостижимом, и том, кто остался в прошлом. Об этом, разумеется, ни кто не знал, не должен был знать. Правда со временем (Айна сама боялась признаться себе в этом) образ того, другого, становился всё призрачней. Словно давний сон, словно след на песке. Несколько раз Айна видела Ясура издали, сердечко сжималось, но она изо всех сил старалась не показать своего волнения. Всякий раз она начинала что-нибудь громко и весело рассказывать, словно не замечая того. Чигир подыгрывал ей в этом самообмане, делал вид, что не замечает. А ночами всё так же уводил к себе, ласкал, но не брал. Сдержать себя было очень не легко, почти невозможно. И всё же он сдерживался, ограничиваясь только ласками. Он не хотел брать только её тело, которое и так принадлежало ему по закону, он хотел завоевать её душу. И если не любовь, то хотя бы уважение, привязанность. Постепенно из тёмных глаз девушки ушёл страх, она больше не вздрагивала от его прикосновений, днём, часто сама садилась рядом. Это можно было назвать первой большой победой.

«Айна принесла веселье в наш дом» - сказала однажды Канна Чигиру. Когда они вдвоём сидели во внутреннем дворике, (сама Айна убежала вместе с сестрой проведать мать), малыш, наигравшись, спал рядом. Ветер шелестел листвой нависших над лежанкой черёмух. Обняв жену, Чигир держал ладонь на её животе, где билась новая жизнь.

«Значит, поладили?» - спросил он.

«Поладили» - согласилась Канна – «Признаться в начале я немного опасалась, а теперь вот удивляюсь, как мы раньше вообще без неё жили? »

Он улыбнулся

«В ней столько жизни, столько веселья. Я бы, наверное, после такого…» - недоговорив, она замолчала, даже губу прикусила. По молчаливому согласию в доме никогда не вспоминали прошлого. К тому же у снох действительно сложились дружеские отношения. Надо же было оговориться!

«Она как горный ручей» - негромко сказал Чигир. – «Её жизнь - это движение, веселье – это безудержный весенний поток, задумчивость – летний ручеёк со своей тихой песней, а зимняя стужа равносильна смерти. Камнепад может засыпать привычное русло, землетрясение изменить его вовсе, но вода найдёт себе дорогу, и, собравшись с силами, побежит дальше с весёлым звоном. И только превратившись в лёд, она утихнет и остановится. Так и наша Айна, даже воюя с собой, с судьбой, она живёт. Лёд в сердце убьёт её».

Канна молча слушала, за четыре года совместной жизни она всё ещё не привыкла к его манере разговора. Так много слов, так странно они сочетаются друг с другом. Впрочем, смысл сказанного она уловила.

«Наш Чигир иногда так странно говорит» - в это же время рассказывала Айна своим мамам – «Слова звучат словно музыка».

«Ишь ты!» - усмехнулась Саяна – «Слова ей как музыка! Это как же?»

Девушка только плечами пожала

«Я не могу так» - честно призналась она.

«Он тебя не обижает?» - спросила Муна, её всегда волновало одно и то же. – «Чужак всё-таки»

«Нет, мам, он вообще, такой …» - с тихой улыбкой ответила девушка, пытаясь найти верное слово – «вернее не такой, ой, всё перепуталось»

«Да ясно уж всё» - вновь усмехнулась старшая – «Глазёнки то, как блестят, нет Муна, ты смотри! Такой, не такой!»

 

В тот вечер, проводив сестру, Айка и Скил задержались в доме Чигира дотемна. Признаться, первое время после свадьбы сестры, Скил избегал общения со своим другом-учителем. Почему-то он чувствовал себя неловко, объяснить не мог. Но по истечению времени свыкся. К томуже Айка постоянно навещала сестру, и только о том и говорила: как хорошо той теперь живётся. Спустя месяц, встретив неожиданного гостя, Чигир принял его, как и раньше, словно не было ни какого отчуждения. И только Рукх до сих пор избегал общения с новоявленным зятем.

Так вот, задержавшись допоздна, брат с сестрой поехали домой, когда в ночном небе уже зажглись яркие звёзды. Неожиданно на пути встретили странную парочку. Шатаясь, и поддерживая друг друга, те стояли на перекрёстке (если можно так назвать место между разными домами хуторками)

- Это же Ясур! – узнала сначала одного из них Айка – Что он тут делает? И кто это

- Не твоё дело – недружелюбно ответил брат, поспешил проехать, но Ая всё-таки разглядела

- Рыжая?! Нами! – удивлению и негодованию девушки не было предела. Соскочив с коня, он подбежала к Ясуру

- Что ты делаешь? – закричала Айка, резко развернув парня к себе. Последний был изрядно пьян и едва удержался на ногах после такой встряски

- А ну отстань! – вступилась за любовника Рыжая – иди давай!

- Айка! – окрикнул сестру Скил, обе девушки оглянулись: силуэт всадника был еле виден на фоне звёздного неба. Ясур, пошатнувшись, машинально ухватился за плечо Айки, лица их приблизились

- Она же из других, из «старых» – тихо сказала девушка, тщетно пытаясь разглядеть в темноте его глаза – Ясур, что ты делаешь?

- Рыжая! – рявкнул вдруг парень, поймал свободной рукой другое плечо, и оттолкнул Айку – Рыжая, а ну гони эту!

- Ясур! – не веря своим ушам, воскликнула Ая

- Ты не слыхала что ли? – довольно вставила Нами – давай, вали от сюда!

Кровь прилила к лицу, словно обезумев, девушка вскочила на коня и поскакала проч. Скилу стоило больших трудов нагнать её.

- Ты знал! – скрывая слёзы, выкрикнула Айка.- Ты, правда, знал?

- Да давно. – Невозмутимо ответил брат – Вот уже две луны, как он живёт в доме Нами. Только я не пойму, тебе то, что до этого? Твой он что ли? Ясур этот

- Нет, но он

- Забудь, Айна же забыла

- А может, нет! – вновь крикнула Ая, не желая сдаваться

- Тем хуже для неё – так же невозмутимо продолжил Скил, он был несколько иного мнения относительно Айны. Кони топтались на одном месте, издали был виден огонь, горевший у родного дома.

- Ну дурак он – как мог миролюбивее произнёс парень – Ясур этот, но нам то он никто, правда? Сама подумай, бывший возлюбленный и всё. Так теперь тем более видно - это даже хорошо, что Айна не вышла за него. Ну, подумай

Айка тихо вздохнула

- Да, Скил, ты прав – согласилась она – просто эта Рыжая! Я её ненавижу! Почему он именно с ней? Других что ли нет?

Восстановив мир, они неспеша поехали в сторону дома.

- Ты только Айне не проговорись – негромко сказал парень

- Да уж не дура, поди, сама понимаю

Копыта глухо стучали по сухой земле, кони фыркали, трясли гривой, звякали серебряные бляшки на узде

- Чего это вы так задержались? – встретив детей во дворе, забурчала Саяна (она вдвоём с Рукхом сидела у затухающего костра)

- Весело было, совсем о времени забыли – ответила Айка, спешившись – даже устали.

- Я отведу коней – беря узду из её рук, сказал брат, на деле ему просто хотелось избежать расспросов

- Что же вы делали? – спросила мать, Айка остановилась на пол пути к дому, обернулась

- Игра у Чигира есть, интер-ресная! – ответила она - Кубики, кружочки, это видеть надо. – После дальнейших слов дочери, Саяна пожалела о том, что остановила её вопросом - Он и вас, кстати, приглашает, чего не приходите?

- А ну в дом! – шикнул Рукх, мгновенно взбесившись, вскочил и даже запустил палкой вслед Айке. Не попал, та очень проворно скрылась в дверях – ну я доберусь – садясь обратно, пообещал отец, отвернулся. Но каждое слово осталось в его сердце, Айна была его любимицей.

 

 

 

Подрастал маленький Кен, подрастал живот у Канны, жаркое лето перевалило за середину. Трава была в самом соку, пришло время заготавливать её на зиму. Большая часть населения деревни (преимущественно представители «новых») потянулась в луга. Сено заготавливали весьма оригинальным способом: траву срезали большим, изогнутым ножом, затем скручивали в жгуты и развешивали сушиться на деревьях или специально сколоченных жердях. По мере высыхания отвозили домой. Покос плавно переходил в жатву, здесь уже в работу включались все рода и «новые» и «старые». Молотили тут же (правда каждый род отдельно), сгребали в кучи, на поле не оставляли даже соломы, всё сгодиться зимой.

Чигир, как обычно взял двоих работников. В этом году к ним прибавилась ещё Айна. И покос и жатва были для неё делом привычным. Соорудили возле своего надела шалаш. Работали весь световой день, с раннего утра до позднего вечера. Все были видны как на ладони. Иногда ходили в гости друг к дружке. Айна с Айкой так каждый вечер. Но однажды Айна ни с того ни с сего запереживала.

- Что-то Канна не идёт из головы – озабоченно говорила она – всё думаю, думаю. Может быть съездить?

- Ну, съезди – устав за пол дня слушать эти жалобы, разрешил Чигир, и, расценив сие так, что Айна просто устала. Вот только в последнем он ошибся

- Я только посмотрю и тут же вернусь – заверила девушка – можно, я твоего вороного возьму? Он очень быстрый

- Бери – отмахнулся мужчина. Проворно вскочив верхом, Айна взяла с места в карьер. Проводив её взглядом, Чигир вдруг заметил, что на дальнем покосе, где работал род Протана, сегодня слишком малолюдно. Неприятный холодок закрутился где-то в животе. «Не может быть» - говорил он себе, пытался отвлечься работой. Кончилось тем, что Чигир, по словам работников «как бешеный», вскочил на кобылку Айны и поскакал к деревне. Дорога, как самоубийца бросалась под копыта, несчастная кобылка сама удивлялась, что может скакать так быстро, а Чигир всё подгонял. Встань на его пути сейчас хоть кто-нибудь – убил бы не задумываясь, и, наверное, даже не заметил бы. Но никого в пути он не встретил, как был на лошади, влетел во двор (воротина была распахнута), резко осадил у крыльца. Из дома слышались глухие стоны. Вбежав, Чигир столкнулся в дверях с Айной, торопившейся на встречу

- Ты! – схватил он девушку за плечи, стон на женской половине стал громче, к нему примешались два совершенно незнакомых, детских голоска, которые скорее квакали, чем плакали.

- Ты? – уже с совершенно другой интонацией повторил Чигир, только сейчас увидел глаза Айны. Какое-то странное выражение было в них.

- Я – устало сказала она, положила ладони ему на грудь – я же говорила, что чувствую. Двойня у вас с Канной. Мальчики. Там сейчас знахарка, она ей поможет.

Пошатнувшись, словно пьяный, Чигир отошёл, опустился на верхнюю ступеньку крыльца. Айну окликнула знахарка, попросила принести что-то и девушка убежала. Ни стонов, ни голоса Канны больше не было слышно, только «песни» новорожденных. Чигир закрыл лицо руками, потом взлохматил жесткие, чёрные волосы. Давно в душе воина не было такой бури чувств, очень давно.

Гнедая кобылка топталась во дворе, ноги её тряслись мелкой дрожью. Клоня голову к траве, она укоризненно посматривала на хозяина.

- Дурак, дурак – кивнул он – правильно говоришь, согласен.

Фыркнув, лошадь тряхнула черной, заплетённой в косы гривой, махнула хвостом.

- Ещё копытом наподдай – предложил мужчина – всё приму сегодня.

- С кем это ты разговариваешь, Чигир – охотник? – спросил негромкий и пожалуй низковатый голос, рядом с хозяином дома на ступеньку села женщина. Она была высокая, крупная и лицо её было знакомым

- Ты сестра жрицы – Вспомнил Чигир тёмный дом, запах трав – ты лечила меня

Женщина поправила почти полностью седые волосы, посмотрела, открыто, просто

- Только помогла немного – ответила она – ты сам себя вылечил.

В неспешный разговор бесцеремонно вмешивались детские голоса

- Здоров ты Чигир – негромко сказала знахарка – двое сразу, и оба здоровенькие.

- Как жена? – спросил он. Знахарка кивнула

- Хорошо. Отдыхает. Дальше вы сами управитесь.

Чигир тоже кивнул, чувствуя каким-то внутренним чутьём, что не всё она говорит. Спрашивать не хотел.

- Ты зайди сейчас к ней – поднявшись, сказала женщина – она сама тебе расскажет

«Словно мысли прочла!» - усмехнулся Чигир про себя, поднял глаза

- Что я тебе должен? – спросил он.

- Это сам решишь – ответила она и неспеша пошла через двор. Выйдя, прикрыла за собой воротину. Посидев ещё немного, словно собираясь с силами, Чигир поднялся. На цыпочках подошёл к женской половине, отодвинул занавеску и заглянул.

В комнате стоял полумрак. Окна, по летнему времени были постоянно открыты и затянуты лёгкой тканью. На низком, широком ложе, укрытая шерстяным одеялом лежала Канна. Непривычная бледность сразу бросалась в глаза. Приоткрыв глаза, она посмотрела на мужа, слабо улыбнулась.

- А я удивлялась, почему он такой большой – еле слышно сказала она – просто их двое там было.

Приблизившись, Чигир сел на край, легко коснулся губами лица Канны, посмотрел на две одинаковые красные мордашки лежащих рядом новорожденных.

- Крепыши – похвалил он.

Канна облизала пересохшие губы

- Я должна рассказать тебе – тихо сказала она, он осторожно пригладил её волосы

- Ты отдохни пока, потом

- Нет, пожалуйста

- Хорошо – уступил Чигир и склонился ниже, что бы лучше слышать.

- С самого утра я плохо себя чувствовала. – Стала рассказывать Канна – поняла уже, что сегодня рожу, сама хотела. Но что-то слишком тяжело стало. Я засобиралась к матери, тут ведь рядом. Да слышу: Кен кричит где-то, вроде рядом и в то же время далеко. Кинулась искать, а он в колодце. Сам весь в воде, только за выступ ухватился и не достать никак.

Рассказывая, она не могла сдержать слёз

- Куда я с пузом? Ничего не могу, а тут ещё воды пошли. Если бы не Айна никого бы из нас в живых не осталось. До сих пор не пойму, откуда она взялась. Налетела как ураган. Кена вытащила, в одеяло завернула. Меня в дом отвела, я сама даже встать не могла. Потом умчалась за знахаркой, да быстро так, всё успела.

- Не плач родная – гладя её волосы, уговаривал Чигир – всё уже прошло. Всё хорошо уже, все живы.

- Как она почувствовала? – не унималась Канна

- Действительно почувствовала – подтвердил он – с самого утра о тебе говорила, и домой, потом сорвалась.

Сам же, мысленно поклялся, что никогда ни при каких обстоятельствах не поднимет руки на Айну. Не мог простить себе тех страшных подозрений, когда она действительно чувствовала беду. Затихли новорожденные мальчики, успокоившись, уснула их мама, Чигир вышел из комнаты. Во внутреннем дворе слышна была тихая песня. Аромат готовящейся еды в купе с дымком дразнил ноздри. Айна колдовала у печи: помешивала вар в кипящем казане, подсыпала туда пряностей. Пробовала на вкус. Ветерок, словно заигрывая, легко раздувал её вьющиеся, тёмные волосы. Откинув косу на спину, девушка повернулась, встретилась взглядом с мужчиной.

- Видел сыновей? – с лёгкой улыбкой спросила она. Он утвердительно кивнул, подходя ближе.

- Я Кена в дом к Симрану пока отвела – не сводя глаз, говорила Айна. Чигир осторожно коснулся рукой её щеки

- Сколько в тебе жизни, Айна – срываясь на шёпот, произнёс он.

- Вся моя жизнь твоя – тихо, с чувством ответила она – ты разве не видишь? Я люблю тебя, Чигир. Только ты живёшь в моём взгляде, только ты в моём сердце.

Подобно лёгкому ветерку звучал её голос. Сильное, давно забытое чувство поднималось с неизведанных глубин души

- Айна – выдохнул он, крепко обнимая жену – Что же ты делаешь со мной? За один день убила и вновь вернула к жизни!

- Ты говоришь так странно – прикрыв глаза, шептала она. Его губы коснулись её шеи Тяжёлое платье упало к ногам, забывших обо всем кроме друг друга Чигира и Айны. Он уложил её на мягкую мураву, жарко целовал золотистую кожу юного, податливого тела. Волна свободы и вседозволенности накрыла обоих с головой. Ему не надо было больше сдерживать свои желания – она сама хотела, она ждала, она любила!

Айне действительно почти не помнила своей свадебной ночи, и сейчас для неё всё было как в первый раз. Как первый раз. Громко вскрикнув, она застонала.

- Я твоя – шепнули губы.

Солнце, глядевшее с высоты небес, стыдливо прикрылось облаком. Но любопытство пересилило, и оно выглянуло самым краешком. Посредине зелёного двора, устав от ласк лежали двое. Приподнявшись на локте, Чигир склонился над Айной, нежно коснулся губами её глаз. Не открывая глаз, девушка прижалась к нему всем телом.

- Моя жизнь только для тебя, Чигир – шепнула она.

 

 

К вечеру все только и говорили, что о близнецах, да о том, как Чигир с Айной сломя голову скакали в деревню. Первые одно говорили, вторые другое, третьи и вовсе своё тянули. Да такого наболтали, что даже Рукх не выдержал и решился навестить зятя, впервые после свадьбы.

В вечерних сумерках двое постучали в ворота Чигирова дома.

- Какие гости! Какая честь! – выйдя на встречу, приветствовал хозяин. Рукх и Скил как-то смущённо поздоровались, проходя во двор

- Мы слышали сыновья у тебя – сказал вождь – вот поздравить решили

– Проходите в дом. Проходите – пригласил Чигир, заметив жену, что выглянула следом, крикнул - Айна, давай больше света.

Оставив лошадей в загоне, мужчины пошли в дом. Там в общей, большой комнате горели сразу четыре лампадки – несказанная роскошь! И несколько странная компания собралась вокруг накрытого к ужину, низкого стола. Первым от входа, сидел седой как лунь Скираф – самый старый человек в деревне. Он давно сбился со счёта лет своих. Дальше Ома – младшая сестра Канны. При появлении Скила, щёки девушки порозовели, парень же стал невообразимо серьёзным. Третьей за столом сидела Опоя. Сегодня она была в тёмно синем платье, с высокой причёской, украшенной звёздами из фольги.

-Мир вам – поприветствовал Рукх, присутствующие ответили почти хором. Айна постелила на почётное место красный ковёр, туда и усадили новоприбывших.

- Так вот я и говорю – продолжил прерванную речь Скираф – очень давно не было такого, что бы родилась двойня, и оба выжили.

Пока старик рассказывал о прошлом, Айна успела принести новые угощения, сбегать к Канне (узнать, не надо ли чего), подлить напитка из ягод в опустевший кувшин. Рукх исподволь наблюдал за дочерью. Движения её были уверенны и легки, улыбка не сходила с губ, а тёмные глаза казалось, светятся от счастья. Всякий раз, проходя мимо Чигира, она легко касалась его рукой. По лицу же последнего никогда, ничего нельзя было прочитать. Доволен? Да. Двойня родилась – есть от чего.

- Чигиру, значит, удалось невозможное – сказал Рукх, и слова его прозвучали несколько двусмысленно. Не отводя прямого взгляда, он продолжил – двойня на нашей земле как благословение всему племени. Силы твоему роду! – подняв чарку, закончил он. Остальные поддержали. Поздравив и посидев ещё немного, Рукх со Скилом откланялись. Следом за ними потянулись и остальные. Чигир с Айной проводив гостей, стояли ещё какое-то время на пороге. Оглянувшись, зная, что не видно его в темноте, Рукх, тем не менее, видел стоящую в колеблющемся свете пару.

Глухо стучали копыта по сухой земле. В молчании и задумчивости, вождь правил к своему дому, там следить за хозяйством и малышами осталась Саяна. Она одна сидела у затухающего очага и несказанно удивилась, увидев мужа и сына, точно призраков появившихся из темноты.

- Успокойся – отмахнулся мужчина от подскочившей жены – ни есть, ни пить, ни чего не хотим – из гостей мы.

Скинув шерстяную накидку, он с удовольствием растянулся на ковре, расстеленном прямо на полу. Скил прошёл к себе – он мечтал об одном – выспаться.

- Где были то? – подсев к мужу, тихо спросила Саяна. Но он только усмехнулся в ответ, смотрел как позади женщины, во всю стену отражается огромная тень. Затем неожиданно притянул её к себе, не давая опомниться, навалился сверху…

Только догорающие угли очага были свидетелями этой неожиданной страсти, но они, разумеется, никогда, никому не скажут.

 

- У Чигира я был – негромко сказал Рукх, когда успокоилось дыхание и ритм сердца. Саяна, лежавшая рядом, повернулась на бок. В полумраке был виден светлый овале лица в обрамлении тёмных волос. Ночь сгладила все приметы возраста, сеть морщинок в уголках глаз, нити седин в русых волосах. Что ни говори, а тридцать шесть лет (в то время) это уже прилично. Впрочем, возраст сейчас меньше всего занимал Рукха, он лежал на спине, глядя на блики очага, бегающие по потолку, на приоткрытый круг через который дыхание огня поднимается к звёздному небу. Мысли не давали спокойно уснуть.

- Колдун он, что ли? – усмехнулся мужчина, не в силах сдержать всё в себе, хотелось поговорить об этом – Айну не узнать, вроде ещё живее стала, чем раньше. Бегает, щебечет, и ластится к нему, ну точно лиса!

- А ты не рад? – удивилась Саяна. Она то давно видела все эти изменения. Он невольно хмыкнул

- Нет, почему? Рад, конечно. Удивляюсь просто: как он так смог? Что ж он такое нашептал ей? Чёрт раскосый! Слышь, может, ты знаешь?

Она небрежно пожала плечами

- Не больше твоего.

Рукх повернулся, посмотрел на жену, что так и лежала на боку. Изгиб её бедра заманчиво светлел в тени. Невольно вспомнилось то время, когда она была первой красавицей селения, много женихов тогда приходило сватать девушку. Но отец Саяны, видя такое дело, назначил очень большой выкуп или очень трудное испытание. Без её помощи молодой Рукх никогда бы не прошёл его. Хитёр был старик!

- Значит, не знаешь? – со странным выражением переспросил мужчина, потянулся, ощутил ладонью манящую плоть – не знаешь?

-Ничегошеньки! – жарко шепнула Саяна, дразня, пытаясь увернуться – ох, мучитель мой!

 

 

Кончилась работа на лугах и на полях. Вернулись люди в деревню. Всё теперь дышало предвестием осени, зимы, холодов. Дни оставались по прежнему жаркими, но никто уже не готовил пищу на улице. Ведь даже в самые жаркие летние месяцы ночью в горах прохладно, а теперь и подавно. Домам требовалось тепло. На ночь теперь окна закрывали большими, деревянными щитами. Позже их вовсе не будут открывать, щели заткнут сухим мхом, завешают толстыми, ворсистыми коврами. Пока же тепло ещё есть. Собираясь компаниями девушки, женщины, когда и парни ходят в тайгу за грибами и шиповником, сушат на зиму. Те из парней, кто посмелее, да посметливее отправлялись в самую глушь за диким мёдом. Но не все возвращались с заветным туеском. Не редкость, когда вместо мёда еле ноги до дома доносили.

В Чигировом доме мёд был всегда. «Он, наверное, саму Таёжницу видел, и она ему свои тайные тропы открыла» - объяснила себе (и сёстрам) этот феномен Айна. Они с Айкой, как и прежде вместе ходили за таёжными дарами. Правда теперь к ним прибавлялись ещё младшая Аюнка и Ома (сестра Канны). Последнюю Айка постоянно звала невесткой, что очень смущало девушку, та краснела, прятала глаза. Но бессердечная Айка только больше поддразнивала. Она давно заприметила то, как Ома смотрит (или старается не смотреть) на Скила. А по некоторым приготовлениям в доме, поняла, что «не за горами» сватовство.

«И появится у мам новая головная боль» - притворно вздыхала Ая – «Пока невестка привыкнет к дому, пока научится жить по-нашему. Это ж, сколько посуды перебьёт!»

«А с чего ты решила, что она посуду бить станет?» - смеясь, спрашивала Айна.

«Так молодожёны же ночью не спят». - Подмигивала Айка под хихиканье Аюнки. – «У них интересное занятие есть! А утром вставать надо, работать, вот спросонку, и будет горшки колотить. Так я говорю?»

«Так! Так!» - весело поддакивала младшая

«Высыпайся заранее, невестушка. Скил у нас сильный, сейчас видишь – ходит, облизывается? Ой, что будет после свадьбы то! Мама дорогая!»

Так за шутками и песнями пробегали дни. Сохли ягоды с грибами, пополнялись кладовочки, настаивалась хмельная медовуха. Свадьбы шли одна за другой, только успевай гулять! Дождалась и Ома своего счастья – не зря ведь Айка дразнила. Вошла невесткой в дом Рукха - вождя, стала первой женой его старшего сына. Шумная получилась свадьба, вся деревня гуляла там, даже «старые» рода подтянулись. Вождь всё-таки! Надо почтить уважением!

Не обошлось, конечно, и без неприятностей. Когда Айна танцевала для жениха с невестой, на ковёр вылетел пьяный Ясур, захлёбываясь словами, стал хватать девушку за руки. Музыка скомкалась, затихла. А следом на ковёр вылетела Рыжая, кудахча словно квочка над цыплёнком пыталась увести любимого. Получалось забавно. Народ потешался, только Айна стояла, удивлённо глядя на заметно округлившийся живот Нами.

- Что завидно? – заметив это, злобно крикнула последняя, лицо её даже исказилось от ненависти, стало пунцово – красным – ты то видать пустая! Канна вон только успевает!

- Ах ты дрянь! – выскочила Айка и не вмешайся Рукх плохо пришлось бы Рыжей! Девушек растащили, возмутителей спокойствия выпроводили с праздника. Музыканты заиграли ещё веселее, Айна закончила свой танец. А после незаметно ушла домой.

Канна с малышами была во внутреннем дворе, она вообще после рождения двойняшек ещё не выходила за ограду. Незачем было.

- Что-то ты рано – удивилась женщина, заметив сноху, сидя как обычно под черёмухами она вязала пушистые штанишки для Кена. Он был тут же, близнецы спали. Остановившись в дверях, Айна неопределённо пожала плечами.

- Устала немного – негромко ответила она – пойду, полежу, позовешь, когда Зигур коров пригонит.

- Айна – окликнула Канна, для которой такое поведение снохи показалось очень необычным – Айна, ты не заболела?

- Нет, я просто устала – ответила та и скрылась в доме. Спрятавшись в самом тёмном углу женской половины, она накрылась одеялом с головой и тут уже дала волю слезам. Ясур давно был ей безразличен, да и живот Рыжей просто удивил, не более. А вот слова, сказанные той. Слова обожгли сердце, оставили в нём свой чёрный след. Наревевшись, она села, откинула одеяло и даже вздрогнула от неожиданности – Чигир прислонившись спиной к стене, сидел рядом. Всхлипнув, Айна опустила глаза.

Чигир осторожно стёр её слезинки, заглянул в лицо.

- Ну вот – шепнул он - после дождя моё солнышко засияло ещё ярче.

Не выдержав, девушка крепко обняла мужчину, и, уткнувшись в его плечо, вновь расплакалась. Усмехнувшись, он тоже обнял её.

- Мой отец долгое время странствовал, постигал в разных землях искусство врачевания – негромко рассказывал Чигир, когда буря миновала. Айна не видела его лица, сидела, прижавшись к груди. – Мой отец родом был из очень далёкого племени, из тех земель, что лежат за великими горами. Он был уже не молод, когда встретил мою мать. В то время он путешествовал по стране Ци. Моя мама была из очень многодетной, крестьянской семьи. И её отец можно сказать с облегчением отдал дочь чужеземному лекарю. Отец сначала на время, а потом насовсем остался в том селении. Построил дом. Слава о его знаниях и умении вылечить даже безнадёжно больных разнеслась очень далеко вокруг. К нему приезжали даже очень богатые люди из очень далёких земель. Щедро платили. А местные завистники шептались по углам, что лечить ему надо в первую очередь жену свою – сколько живут, а детей нет. Маму очень расстраивали эти сплетни (мне позже тётка моя рассказывала). А отец говорил ей «Не время, маленькая моя Лин, ты сама ещё ребёнок»

- И что? – шмыгая носом, спросила Айна.

- Спустя пару лет родился я, а потом каждый год по одному, пока не набралось нас шестеро детей.

- Правда? – просияла девушка, поднялась

- Правда. – С улыбкой подтвердил Чигир – так что подрасти немного, маленькая моя Айна. А потом родишь мне такую же зеленоглазую девочку. Я сделаю ей браслеты с серебряными колокольчиками, а ты научишь её танцевать. Научишь?

Рассмеявшись, Айна обняла мужа. Только он мог так успокоить её, только с ним она чувствовала себя счастливой. В эту ночь он был особо нежен с ней.

 

 

Пришли, наконец, холода, побелели горные пики. В долине по утрам все блестело инеем, снега зимой здесь было очень мало. Скотина спокойно тебеневала до весны, сеном подкармливали только дойных коз и коров. С установлением морозов, Чигир стал уходить в тайгу. Там он пропадал по два, три дня – промышлял пушных зверьков. Белку, норку, лис.

Звенящая тишина поселилась в тайге, ни ветерка, ни шороха. Словно природа притаилась, в надежде на то, что зима не заметит её и пройдёт стороной. Упадёт лист с дерева, высунется мордочка бобра из запруды, любой, даже самый слабый звук слышен далеко и отчётливо. Чигир любил это время. Он выбирал место на каком-нибудь возвышении. Умел встать так, что никому не под силу заметить, хоть даже рядом пройдёшь. Чёрный жеребец Воронок стоял тихо, послушно. Так обучил его хозяин. Прикрыв глаза, Чигир словно сливался с тайгой. В этом странном состоянии на грани яви и сна он слышал и даже будто видел всё, что происходит вокруг. Рядом за деревьями, в десяти шагах, в ста, в тысяче…

В этот день к привычному шороху тайги примешались далёкие, посторонние, явно чужие здесь звуки. Голоса. Чужие человеческие голоса. Те люди не принадлежали к горному селению, хотя говорили на одном из наречий схожим с языком людей-Грифов. Чигир весь превратился в слух : чужаков около десяти, взрослые мужчины и женщины из степных племён. От прослушки отвлёк совершенно не вовремя появившийся топот копыт: со стороны родной деревни в лес вошли двое конных. Они явно пытались быть тихими. Но если старшему это удавалось , то от второго шума хватало на четверых.

«Охотнички!» - усмехнулся про себя Чигир, он «видел» пользуясь слухом двух братьев: Скила, умело выбирающего тропу и Гора, идущего следом напролом.

«Что-то слишком многолюдно сегодня в тайге» - вновь усмехнулся мужчина, пустил Воронка шагом – «Хотя, может быть, не зря надо ведь кому-нибудь встретиться с чужаками».

Подражая далёкому зову кабырги, он заманивал незадачливых охотников, как заправский леший, всё дальше в тайгу. Признаться Скил доставлял некоторые неудобства своей настырностью, не хватало ещё самому Чигиру попасться вместо добычи, вот смеху то будет на всю деревню и на всю оставшуюся жизнь! В быстром темпе спустились со склона, миновали лог, где лиственница стояла плотной стеной. Выйдя на новый склон, погоня неожиданно остановилась – Скил удержав брата, прислушался.

«Хвала Богам» - вздохнул с облегчением Чигир, помотал его ученичок. Не зря значит, столько времени провёл с ним.

 

- Ты чего? – остановив коня, Гор удивлённо посмотрел на брата, огляделся – только тайга вокруг. Серо-чёрная, холодная, неприветливая.

- Люди – негромко сказал Скил, указывая вперёд – Там чужаки.

Парни переглянулись. Теперь и Гору показалось, что он слышит голоса

- Как думаешь, кто? – шёпотом спросил он.

- Да пёс их разберёт – так же тихо ответил Скил – давай ближе подберёмся.

- Давай – поддержал брат. Чигир издали наблюдал, как они двинулись к становищу, как потом стоя за деревьями, изучали незнакомцев. И как, наконец, решили подойти к последним.

Три небольших шалаша, крытых старыми, тёмными шкурами стояли на небольшой поляне. Сизый дымок поднимался от каждого вверх, там грелись, готовили пищу. Большие охапки хвороста, сложенные у каждого жилища говорили о том, что люди собираются провести здесь ещё какое-то время – день, два. За шалашами, прямо на земле были уложены большие свёртки из таких же старых шкур, что покрывали стены. На некотором отдалении пасся табун лошадей. Братья не таясь, и не торопясь (что бы чужаки могли получше рассмотреть их) подъезжали к становищу. На встречу неожиданным гостям вышли все обитатели странного лагеря. Во главе стоял седой мужчина, покрой одежды выдавал в нём степного жителя. Как и соплеменники, он был среднего роста, широкоплеч, со славянскими чертами лица, бородат.

- Остановитесь, и стойте там, незнакомцы – произнёс он громким, низким голосом. Напуганная резким шумом, стайка птиц вспорхнула с ближайшего куста, отлетела подальше. Парни остановили коней. Люди глядели с подозрительным прищуром.

- Кто вы, и что здесь делаете? – спросил мужчина.

- Мы охотники из племени Грифов – ответил Скил, указал за спину – там, чуть дальше начинаются наши земли. Если вы идёте туда, то прежде вам надо получить разрешение нашего вождя.

Старик пристальнее вгляделся в лицо парня

- Ты сын Рукха Волкодава – словно соглашаясь с самим собой, сказал он, устало добавил – можете подойти.

 

 

 

День выдался солнечным, тихим и по-осеннему прохладным, не та уже была сила в золотых лучах Одинокой Звезды. Чигирово семейство расположилось во внутреннем дворе: малыши в люльке, Кен, оседлав вырезанного из дерева коня, скакал взад, вперёд. Канна занималась тем, что снимала шкурки с добытых мужем лис и норок. Лёгкими, аккуратными движениями она подрезала плёнки, сухожилия, не оставляя ни единой, даже малюсенькой дырочки. После шкурку надо было ещё обработать и высушить.

«Меня Чигир научил» - пояснила женщина, видя заинтересованный взгляд снохи, Айна стояла рядом и действительно смотрела с интересом – «Раньше я тоже не умела»

«Здорово» - похвалила та – «только зачем так много? Вся крыша уже увешана?»

Закончив, Канна сложила разделанную тушку в чан, шкурку отдельно. Взялась за новую

«Потом Чигир поедет в тот город, что стоит в долине» - пояснила она - «и будет менять там мех на масло, шёлк, в общем, на всё, что нужно нам»

«Понятно» - кивнула девушка – «Мой отец тоже ездит туда почти каждую зиму. Вот бы и мне хоть раз там побывать!» - помолчав, с чувством добавила она. Канна только головой покачала, какая же любопытная сноха! Всё она хочет знать, всё увидеть!

- Вот они где! – бесцеремонно врываясь в разговор, раздался громкий Айкин голос. Сама она, Ома и Аюнка высыпали в дворик, который сразу стал казаться меньше.

- Ишь сколько! – смерив взглядом кучку снятых шкурок, хмыкнула Ая, подмигнула новоявленной снохе – скажи своему Скилу, пусть у Чигира учится, а то он только до другого охоч! Чего глаза прячешь? Не так что ли! Уж нам то всё слышно. Всю ночь сегодня охотились, а с утра с Гором в тайгу пошёл. Где уж ему белок после той охоты взять? Опять, наверное, только кедровых шишек принесёт

Девушки рассмеялись. На самом деле, конечно, Скил был не последним охотником. Просто разговорчивой Айке нравилось подшучивать над всеми. В данное время главной мишенью её насмешек стали молодожёны. Впрочем, она ведь смеялась не со зла, и не обидно.

- Вот погоди Айка, выйдешь замуж, мы тебе всё припомним! – пообещала Канна, не отрываясь от работы. – Особенно сестричка твоя, Айна, вот кому всё любопытство племени досталось! Уж эта не преминет расспросить, что да как там у тебя пройдёт. Все жилы вытянет, но не отстанет, пока не расскажешь.

- Она может – согласилась сестра, разглядывая вырезанную из дерева, маленькую фигурку оленя. Аюнка с Кеном, тем временем, устроили настоящие скачки во дворе. Как только с ног не сбивали?

- Это кто ж такие делает? – заметив ещё целую кучу фигурок изображающих различных птиц и животных, спросила Айка, подняла глаза.

- Мой отец – заканчивая с последней шкуркой, отозвалась Канна.

- Красиво – с нотками удивления в голосе, произнесла девушка. Симрана не зря прозвали нелюдимым. Он был вечно хмур, неприветлив и молчалив. К слову сказать – весь род его, начиная ещё с прадедов, был таким. Почему-то сложно было представить, как этот большой, мрачноватый человек сидит где-нибудь во дворе и строгает безделушки для внука.

- Он Кена ихнего очень любит – негромко пояснила Ома, села рядом на лежак, заглянула в люльку, где тепло укутанные посапывали близнецы. Может быть, и у неё такие же будут, Скил и правда, оч-чень старается.

- А где хозяин ваш? – спросила Айна – что-то не видать

- Так на охоте – ответила сестра – Я же говорю, с утра ещё уехал.

- Ну да. Ну да – кивнула та – наш Чигир тоже второй день уже в тайге. Хоть бы сегодня приехал

- Скучаешь по нему? – тихо спросила Ома. Айна согласно кивнула

- Я тоже по своему – ещё тише призналась первая – ни на миг бы не рассталась.

- Можно подумать на войну они ушли – хмыкнула Айка. Не любила она чувства напоказ. Ни кто никогда не знал, что у неё на душе.

 

К вечеру вернулся домой Чигир с богатой добычей. На улице уже темнялось и лёгкий мороз сковывал хрустально чистый воздух. К тёмному небу от домов и землянок тянулись ленты дыма, клубясь, растворялись где-то в вышине. «Ожила» одна из печных труб Чигирова дома. Весело трещала дровами молчавшая всё лето, каменная печь. Булькала похлёбка в закопченном казане, распространяя по дому аппетитный запах. Здесь, в освещённой одной только лампадкой, общей комнате, собралось всё Чигирово семейство, и ещё один человек сидел на кошме, скрестив ноги. Задумчиво глядя на огонь, тянул горячий чай, который, по местному обычаю готовили только в холода. Заслышав шум во дворе, Айна с удовлетворением отметила

- Я же говорила, сегодня он вернётся.

Канна поднялась, стала складывать рукоделие. Она привыкла всегда ждать молча и как Айка не выказывать своих чувств.

Оставив добычу в укромном месте, во дворе и отпустив коня, хозяин вошёл в дом. Крепко закрыв за собою оббитую войлоком дверь, он повернулся к обитателям, и даже шумный всё время Кен притих. Казалось, что за Чигиром вслед в дом заглянул дух тайги, тёмный и неведомый. Скинув меховую куртку прямо на пол, охотник прошёл к печи, устало сел, прислонившись спиной к тёплой стенке. Что ни говори, а хорошо так вернуться домой. Айна поспешила приготовить мужу чай, Канна занялась вещами. Кен продолжил свою шумную игру.

Скил, собиравшийся до того подняться на встречу, но почему-то не успевший, сидя теперь в неудобной позе, повернулся.

- Тебя жду – негромко сказал он – недавно пришёл.

Чигир кивнул, принял из рук жены чашу с горячим настоем, отхлебнул.

- Случилось что? – спросил он, подождав пока Айна отойдёт по своим делам.

- Я сегодня в тайге был – усаживаясь поудобнее, ответил парень – встретил там людей из степного племени. Ты ведь тоже их видел?

Чигир вновь кивнул, подтверждая. Отнекиваться не имело смысла. Спросил

- Ты говорил с ними?

- Да – Скил отставил опустевшую чашу – твои слова подтверждаются. Племена Хуннов заселяют теперь степи и предгорья. Степные скифы уходят на запад. Остаются пока только горные – такие как мы. И город, стоящий на Великой реке пока ещё жив.

За этими скупыми словами стоял гром сражений, мольбы и плачь побеждённых. Огни пожарищ и пиры победителей. Ненавистных для грифов диких кочевых племён.

- Весной они придут. В этом больше нет сомнений – продолжал Скил.- Отец сегодня собирал совет старейшин и глав всех родов. Он предупредил всех о надвигающейся опасности.

«Молодец Скил!» - мысленно похвалил Чигир – «быстро успел обернуться. Там узнать, преподнести вождю под нужным углом. Наверняка сам подсказал идею о собрании. Молодец!»

- Жаль, что тебя не было на совете. – Посетовал парень – ты мог бы лучше, чем я рассказать о Хуннах.

- Я рассказал тебе всё, что знал – отмахнулся тот - вряд ли можно добавить ещё что-нибудь. Лучше скажи, как они отреагировали на речь вождя? То, что ты видел?

Скил помолчал, поскрёб зарастающий рыжеватой щетиной подбородок. Во время совета он исподволь наблюдал за всеми, старался прочесть то, что сокрыто между слов и взглядов, как учил его чужак-охотник.

В племени давно уже не было единства. Некоторые представители сильных родов (пока ещё негласно) но примеривают под себя место вождя. Те, кто послабее выжидают и думают к кому лучше пристроиться. У кого, по их мнению, больше шансов достичь желаемой цели.

- Высказывались многие из пришедших – сказал Скил – вспоминали прошлые битвы. И заслуги моего отца. Совет вообще больше походил на чествование ветеранов. Мне кажется, не все поняли, какая опасность грозит нам. А кое-кто, даже воспринял это как попытку удержать ускользающую власть. Запугать.

- Это плохо – подытожил Чигир – к весне может стать ещё хуже. А если к приходу Хуннов в племени не будет единства, то не станет и самого племени.

Парень согласно кивнул

- Я много думал об этом, пока ждал тебя. Всё дело в том, что, думая о своих интересах, они недооценивают силы врага. Как объяснить им? Протану, Добару, Менее? Наверняка, сейчас, в это же самое время, они в своих домах обсуждают новые вести со своими людьми. И, скорее всего, решают, как выгоднее им поступить в данной ситуации. Выгоднее для себя, своего рода, а не всего племени. Даже моя сестра Айка понимает, что в одиночку, преследуя только личные интересы, кочевников нельзя будет победить. Почему же эти опытные воины не могут понять того же?

- Людская беспечность. Слишком долго длилась спокойная жизнь - предположил Чигир. Скил почесал затылок. Не далее как сегодня вечером, после совета, Айка высказывала то же самое и почти теме же словами.

- Возможно, если этой зимой они спустятся в город, сами всё поймут и осознают степень опасности. – Продолжил охотник - Там некуда деться будет от жестокой правды. Но в любом случае остаются «старые». Их много, но как их поднять?

- Многие из них, те, что мои ровесники, не хотят больше жить по старому. – Негромко ответил Скил - Они хотят основать свои рода и сами встать во главе, как мы. Не быть вторыми или третьими мужьями в доме жены, а наоборот, самим иметь нескольких жён.

Чигир невольно усмехнулся, взглянул на своих женщин, собирающих на стол к ужину. Какими глупостями забита голова у молодых!

- Сейчас их около двух десятков, большая часть моего отряда – продолжал парень – они не боятся войны, а наоборот ждут её. Поскольку просто так, отщепенцев от «старых» не примут ни там, ни здесь. А с героями, награбившими много добра и скота у кочевников, разговор будет уже другой. Именно с ними я постоянно упражняюсь в скачках и драках.

- Да, я видел – задумчиво подтвердил охотник, несколько раз он невольно и негласно видел их «тренировки», но не думал о такой подоплёке дел. Значит, недоросли хотят иной жизни. Новая сила выросшая из «старой» общины.

- Пока эти парни не осознали себя как силу, ты можешь легко с ними справиться – негромко говорил Чигир – сейчас ты для них вождь, «новый», старший брат, протягивающий руку помощи. Но есть кое-что, о чём тебе не мешало бы серьёзно задуматься. Даже став трижды героями, для племени эти парни всё равно останутся «старыми». Ни кто из «новых» родов не отдаст за них своих дочерей, сколько бы добра те не награбили у недругов. и тогда, новые герои, парни узнавшие вкус крови, войны и (дай бог) победы, захотят взять причитающееся им силой. Сможешь ли ты, Скил, остановить тогда своих «братьев»? Или ты сможешь отдать в жёны кому-нибудь из них свою сестру?

Парень молча почесал в затылке. Признаться о таком развитии дел он не задумывался.

- С другой стороны – продолжал Чигир мыслить в слух – времени до весны остаётся всё меньше. Единства в племени нет и пока, по-моему, не предвидится. Если сейчас отказаться ещё и от этих, то ко дню решающей битвы мы рискуем подойти беззащитными как малые дети. Сколько их говоришь?

- Со мной два десятка – с готовностью ответил запутавшийся до крайности Скил – но если надо, я смогу набрать ещё столько же. Я в свой отряд брал не всех. Только самых сильных.

- Хорошо – приняв для себя решение, заключил Чигир – если ты не против, я хотел бы поговорить с ними.

- Завтра мы собираемся у дальней скалы на свой совет. Я заеду за тобой

Охотник согласно кивнул

- Я буду ждать

Порешив на этом, Скил засобирался домой

- Ома там – замысловато пояснил он, накидывая тулуп. Айна прикрыла ладошкой рот, что бы не рассмеяться. Уж она то не пропустила ни единого слова из беседы мужчин, а последнее объяснение брата позабавило девушку. Проводив его до двери, она опустила шерстяную занавеску – ещё одна преграда наступающему холоду, подоткнула её к порогу и вернулась к столу. Там уже начался ужин. Густую, горячую похлёбку черпали из казана пиалами. Мясо брали руками. Обглоданные кости клали в специальную чашу. Какое-то время в доме стояла тишина. Насытившись, нарушила её всё та же Айна

- Значит, завтра ты не уйдёшь в тайгу? – с невинной улыбкой поинтересовалась она, облизнула пальчики. Чигир усмехнулся, глянул искоса на молчаливую Канну. Та была занята только едой. Кусочком свёрнутой в двое лепёшки мастерски подбирала остатки похлёбки со стенок казана и отправляла в рот.

- А ты ничего не хочешь узнать? – спросил её Чигир. Женщина пожала плечами

- Если что-то надо, ты сам скажешь – ответила она – К чему лишние вопросы?

Так всегда говорил отец её - Симран Нелюдимый, к этому привыкла она с самого детства, и это было её правдой жизни. Айна, с недавних пор привыкшая к кое-чему другому, подсела к мужу, положила голову на его плечо.

- Мы просто скучаем без тебя – шепнула она, чувствуя, как руки его обнимают тонкий стан. – Ждём всё время.

- Ни куда я не поеду завтра, лисица моя хитрая – улыбнулся Чигир, потёрся щекой о темные волосы – с вами буду целый день сидеть и смотреть, чем вы тут занимаетесь.

-----------------------------------

Вбегая в долину, два горных ручья соединялись в единое русло. Непреодолимым препятствием для одного из них стояла серая, неприступная скала. Местные жители прозвали её Зубом за оригинальную форму. За скалой находилась небольшая укромная площадка. До которой было сложно добраться и которая, казалось, самой природой (или духами) предназначена для тайных поединков.

Перебравшись через ручей, Скил и Чигир оставили коней в небольшом закрытом ущелье (там уже паслось с десяток лошадок) и, перепрыгивая с камня на камень, добрались до площадки. Здесь же царило обычное, для сей компании, оживление. В ожидании своего вождя парни занимались отработкой ударов и приёмов. Причём отрабатывали их друг на друге. Разбитые в кровь носы и руки и прочие части тела были привычным делом.

Заметив появление Скила и идущего следом Чигира парни прекратили поединки. Приводя дыхание в норму, поглядывая исподлобья на чужака, они молча ждали. Ни тени доверия во взглядах. Только холодность, отчуждённость, неприятие.

Чигир вышел вперёд, обвёл взглядом молчаливую компанию. Многие из присутствующих были выше него ростом и шире в плечах. Выбрав самого крепкого, охотник указал на него пальцем

- Ты. Нападай.

Легкая волна усмешек прокатилась по компании. Но парень был не глуп. Подходил осторожно, ступая бесшумно, как хищник, готовящийся к нападению.

Резкий выпад, удар, ещё, ещё один и отступление, и шаг по кругу. Чёрные глаза Чигира загорелись азартом. Он легко уходил от ударов противника, иногда доставал того, но в пол силы.

- Кто ещё? – оглядываясь на остальных, спросил он – ты и ты, вдвоём, нападайте…

Почти все смогли поучаствовать в драке в полной мере, но никому не удалось достать охотника. Разгорячённые и немного уставшие они позже остановились

- Вы хотите новой жизни для себя – доставая взглядом каждого, говорил Чигир – Каждый из вас хочет основать свой род и встать во главе его. И так будет. Да. Я, пришедший сюда чужаком-одиночкой, говорю вам, что в этой жизни можно всё. Если ты сильный и храбрый, то не к чему ждать милости Богов. Садись на коня и сам возьми то, что тебе нужно. Займи то место, которое считаешь своим. Вы будете новой силой этого племени, и с вами вынуждены будут считаться главы «новых» родов, старейшины и просто люди. Но это лишь в том случае, если вы вместе защитите племя от надвигающейся смерти. Воины, победившие в прошлой войне - постарели. Они ещё сильны, но уже не так дальновидны. И в новой войне – вы должны встать на их место. Вы новые герои нового времени…

Чигир говорил громко и достаточно долго. Повторял несколько раз одно и то же разными словами. Словно пытался внушить присутствующим здесь, что каждый из них может стать хозяином собственной судьбы и должен стать защитником племени.

Зорко следившая из-за скалы девушка с удивлением отметила перемены в поведении, взглядах и словах. В них теперь не было и тени былого недоверия. Эти парни больше не считали себя отверженными, потенциальными предателями древних традиций, отныне - они новая сила! Вслушиваясь в громкие слова, они шёпотом повторяли их «про себя» и верили в них всё больше и больше.

Прислонившись спиной к холодному, каменному склону, Айка зажмурила глаза, до боли сжала кулаки и стиснула зубы. Очень сильные чувства переполняли, душили, рвались наружу – она тоже всегда хотела быть хозяйкой своей судьбы. Самой решать всё, что касается её лично. Но выскажи она хоть раз подобную мысль в своём доме, и её ждёт жестокое наказание. Жизнь каждого рода подчинена определённым законам и традициям, отступление от них – предательство.

Справившись, наконец, со своими эмоциями, девушка вновь выглянула из своего укрытия. Площадка на половину опустела, все расходились, унося с собой новые мысли. Остались только Скил с Чигиром, они стояли на краю площадки и негромко беседовали. Услышав приглушённый вскрик, оба резко обернулись. Ещё миг и Айка, потирающая подвернувшуюся ступню была обнаружена.

- Ты? – удивлению брата не было предела – ты чего тут?

- То же что и вы! – с вызовом ответила девушка, одарила огненным взглядом.

- Нда – оглянувшись по сторонам, протянул Чигир – хорошо, что все разошлись уже.

Преодолевая боль в ступне, девушка поднялась, посмотрела прямо и открыто

- Я всё слышала – твёрдо сказала она. Скил дёрнулся, как от удара, Чигир молча ждал продолжения, только лицо его изменилось странным образом – он и в то же время не он «Словно хищник таёжный» - пролетели в сознании девушки давние слова сестры. Умирая от страха, но, не показывая этого, Ая продолжила.

- Представляете, что скажет отец, если вдруг узнает?

Чигир удержал Скила от необдуманных, продиктованных лишь чувствами действий. Убьёт сейчас сестру, потом раскаиваться будет, терзаться.

- Чего ты хочешь? – почти ласково спросил охотник. Только от взгляда его, по спине Айки побежали «мурашки»

- Я хочу, что бы вы взяли меня в эту вашу компанию – твёрдо ответила она. – Я тоже хочу сама решать свою судьбу.

Чигир отрицательно качнул головой

- Нет, Ая, это невозможно.

- Но ведь ты сам рассказывал. Там, в далёких землях живут племена, где воины – женщины. Даже у кочевников…- наступив на ушибленную ногу, девушка сморщилась от боли, ухватилась за ствол растущей рядом, старой ивы. Не слабая, но совершенно беззащитная, она ни как не походила в данный момент на отважных амазонок. Просто капризная дочка вождя играет в свою ненастоящую войну.

- Что нам делать с ней? – непонятно к кому обращаясь, спросил охотник. Теперь лишь досада стояла в его глазах. Оно и понятно – намечается крупная заварушка, всерьёз которую воспринимают далеко не все. Только нашли мало-мальски реальный шанс избежать печальной участи. Тут нате вам опять проблемку, получите!

- Я не хочу убивать её – не глядя на сестру, сказал Скил – ты прав, что удержал меня Чигир. Я не знаю, что делать.

- Не знаешь – хмыкнул тот – видишь, она идти не может, бери на руки и неси вниз. Ты, кстати, пешком пришла или нет?

Последнее адресовалось девушке.

- Пешком – тихо ответила Ая.

- А узнала, что мы здесь, наверняка от сестрёнки – продолжил свои предположения Чигир – вчера не могла, значит сегодня утром после моего ухода. Надо же какая резвая, всё успела. Странно, что ещё Айна за тобой ней не увязалась.

- Ничего, теперь дома посидит пока нога не заживёт – беря сестру, сказал парень – а будет много болтать, мы ей язык отрежем. Айне тоже не мешало бы, но это теперь Чигиру решать.

- Она не причём – кусая губы, призналась Айка – я давно уже слежу за тобой.

После этих слов шутливое настроение вновь покинуло беднягу Скила. Перекинув девушку через плечо, как свёрнутый ковёр, он стал молча спускаться вниз. Охотник шёл следом. Смотрел на свесившуюся к низу толстую косу Айки и думал: как бы Скил всерьёз не привёл бы свою угрозу (на счёт языка) в исполнение.

 

 

 

Рукх с самого утра сегодня был не в настроении. Мрачнее тучи сидел один в общей комнате. Точил нож – это занятие всегда помогало вождю в тяжёлых размышлениях. Не давали покоя вчерашние вести из тайги и вчерашний совет, не решивший ровным счётом ни чего. Он понимал: Протан и Добар верят, но недооценивают опасность. Манай хуже того – он считает, что всё это вымысел для запугивания племени. Ещё и Скил куда-то запропастился. Гор, вернувшись от Чигирова дома ни с чем (туда искать брата, отправил парня отец) сказал, что они ещё утром уехали смотреть дальние капканы. Айна, понятно, не знает когда вернутся.

- Ладно. Без него обойдёмся – отмахнулся вождь, скрывая раздражение, глянул на стоящего в дверях сына – давай тогда ты собирайся. Покажешь где та стоянка степняков. Сам хочу с ними поговорить.

- Да я…- неопределённо протянул парень, по всему было ясно видно, очень не хочется ему сейчас идти в тайгу – там это, тучи из-за медведицы наползают, и ветер поднялся, к бурану видать.

- Ну и что? – подобно медведю прорычал Рукх. Гор поспешил заверить, что ничего, и надо – так надо. Только на всякий случай взял тулуп и мешочек вяленого мяса. И вот, когда оба собрались выходить, в дом вошёл Скил. На руках он нёс Айку. Прошествовав в полном молчании мимо отца и брата, он опустил сестру на ковёр, повернулся

- Ногу она подвернула – хмуро объяснил – шляется где попало.

Ая молча принялась развязывать мокасин. Гор заметно повеселел

- Ну, вот и Скил. Он лучше знает дорогу. Он скорее приведёт

- А куда собрались то? – поинтересовался тот.

- Там узнаешь. Пошли – ответил Рукх и вышел. Старший сын, не задавая больше вопросов, отправился следом. Освобождённый теперь от повинности средний поспешил скрыться на мужской половине дома, где намеревался завалиться спать. И только усиливающийся на улице ветер и приглушённые голоса с женской половины нарушали тишину.

 

Тёмные, лохматые тучи, словно живые, наползали из-за гор. Цеплялись лапами за верхушки деревьев, словно специально желали задержаться в долине. Пасмурное с утра небо становилось всё темнее. Ветер усиливался. В общем, отправляться в тайгу было настоящим безумием (с современной точки зрения). Двое же, достаточно сильных представителей того времени оседлали коней и отправились в путь.

 

«Вот дура косолапая!» - растирая ногу специальной (и очень вонючей) мазью, мысленно ругала себя Айка. – «следить тайно не может, а всё туда же – в герои! Чему такую научить можно? Ещё и Айне попадёт из-за меня». Последняя мысль вовсе убивала. О том, куда и зачем отправились Чигир со Скилом, ей действительно под страшным секретом, сообщила сестра.

Мазь подействовала. По крайней мере, можно было идти, пусть не спеша и прихрамывая, но самой. Айка прислушалась к тишине – «Спят все, наверное». Натянула мокасины, надела шубу, и тихонько выскользнула из тёмного тепла дома.

В лицо сразу же бросился ветер, так, что слегка перехватило дыхание. Надвинув капюшон на глаза, девушка хромая побрела знакомой тропой. Путь предстоял не близкий, аж на другой конец селения. Спустя какое-то время Аю нагнала Аюнка

- Ты куда? – поравнявшись, звонко спросила она – я с тобой!

- Тебя только не хватает! – сердито отозвалась девушка. Каждый шаг причинял ей боль, ветер сбивал с ног

- Я с тобой – вновь повторила Аюна – вдруг ты упадёшь. Я тогда на помощь позову. А одна замёрзнешь. Видишь буран, какой начинается?

- Вижу. Вижу – Ая по плотнее заправила шубу, оглянулась на семенящую следом сестру – как я тебя назад то потащу?

- Я сама дойду – уверенно ответила та и тут же спросила – а куда мы?

- Придём – увидишь – отрезала Айка, дальше двигались молча.

 

В наступающих сумерках ветер белил снегом замёрзшую землю, заборы, стены домов. Ни человечка, ни даже собак не было видно. Прижавшись, бок о бок стояли кони в пригонах. С подветренных сторон домов сгрудились коровы, козы и овцы. Тёплая шерсть не пропускала холода, а вместе было тепло. И, прикрыв глаза, в полудрёме животные пережидали непогоду.

- Что-то духи разгулялись сегодня – занося с улицы охапку дров, заметила Канна. Вся пуховая шаль её серебрилась снежной пылью. Сложив поленья у печи, женщина взяла приготовленные заранее, пустые вёдра. Айна, перетиравшая на ручном жернове зёрна пшеницы, остановилась, утёрла лоб тыльной стороной ладони. Заглянула в чашу (куда ссыпалась мука)

- Хватит, поди – заглянув тоже, сказала Канна. – Смотри, какая хорошая получилась.

Айна взяла щепотку, растёрла пальцами, кивнула согласно

- Да хорошая. Только я думаю ещё немного надо

На что сноха пожала плечами

- Ну, смотри сама. Ты же у нас мастерица

Хлеб у Айны, в самом деле, выходил более воздушным и вкусным. Однако делиться своим секретом (если он и был) она не спешила.

- Я думаю надо большой казан сегодня взять, в нём мясо приготовить – уже от дверей, обернувшись, сказала Канна – я думаю, Чигир сегодня вернётся и будет очень голодный.

- Тогда и мяса надо побольше – не отрываясь от работы, ответила Айна – и корешков можно добавить.

Неожиданно открылась дверь, колыхнулись огоньки светильников. Отрясая с одежды снег, в дом ввались Айка с Аюнкой.

- Да. Мяса надо больше – глядя на них, задумчиво произнесла Айна. Рассмеявшись, Канна пошла за водой. Гостьи, скинув шубейки у стены, поспешили к печи. Там, в самом тёплом углу, на расстеленных кошмах возился Кен. Близнецы, покрикивая, шевелились в подвешенной к потолку, плетёной люльке. Айка устало опустилась на кошму, прислонилась спиной к тёплой стенке.

- Я уже думала не дойду – честно призналась она

- У неё нога болит – деловито пояснила Аюна – её Скил сегодня сам принёс.

Айна резко подняла глаза. Не выдержав, Айка отвела взгляд. Напряжённую тишину нарушил шумный приход Канны.

- Надо же – всё восклицала она – как вы дошли? Из дому ведь выйти невозможно! Как же там Чигир наш?

- А где он? – только сейчас заметив отсутствие хозяина дома, спросила Ая.

- Так с вашими же в тайгу ушёл – слегка удивлённо отозвалась женщина – Вождь Рукх и Скил заехали к нам давеча. И Чигир с ними ускакал.

Разровняв горку муки и сделав в ней небольшое углубление, Айна выложила туда полужидкое, закисшее тесто и тут же принялась замешивать с мукой в по-новому. Пока тесто не стало гладким и эластичным. Смазав руки жиром, обмяла ещё несколько раз. Потом положила тесто обратно в чашу и, прикрыв полотном, поставила в тёплое место.

- А что с ногой то? – подкидывая дров в тихую совсем печь, спросила Канна – я видела, хромаешь.

Прикрыв топку специальной заслонкой, она принялась устанавливать наверх объемный котёл.

- Я днём за той ягодой ходила, которая после морозов сладкой становится

- Вдоль ручья Тихого растёт?

- Да. И пока собирала, оступилась, ногу вывернула сильно – поглядывая на Айну, говорила сестра – Хорошо Скил с Чигиром неподалёку проезжали, заметили меня. Иначе ползти домой пришлось бы.

- И как же ты потом с больной ногой, да в такой буран решилась к нам идти?

- Скучно стало, а после мази вроде отпустило.

Вспыхнули дрова в печи, весело затрещали. Огненные языки стали жадно облизывать чёрные от копоти края казана. Зашкворчал, растапливаясь, жир. Умело, орудуя ножом, Канна разделывала тушу сайги. Складывала мясо, пока котёл не заполнился доверху. Дразнящий аромат наполнил дом.

- Быстрее бы оно сготовилось – озвучила всеобщую мысль Аюна.

 

А в это время в другом доме проснулась, Муна тяжело поднялась. Посидела какое-то время, что бы остатки сна покинули её окончательно, а затем вышла в общую залу. Здесь тоже пылал очаг, и так же языки пламени лизали закопченные бока подвешенного над ним котла.

Женщины сидели неподалёку.

- А где Аюна и Ая? – подсев к ним, спросила Муна. Саяна пожала плечами.

- Шляются где-то.

Ветер с новой силой возобновил атаки. Он словно проверял бревенчатые стены на крепость.

- А хозяин? – продолжила вопрошать Муна. – Скил, Гор?

- Не знаю я ничего – отмахнулась сноха – нет, похоже, ни кого. И где они не знаю.

- Придут, куда они денутся – вставила Умана. В последнее время она заметно осмелела.

 

 

- Умана в последнее время что-то слишком осмелела – негромко говорила Ая. Они с Айной сидели на низком лежаке. Теребили пряжу. Аюна с Кеном наевшись, уснули в том самом тёплом месте за печью. Канна возилась с малышами. Трёхмесячные крепыши, сосредоточенно кряхтя и пыхтя, переворачивались на животики, изучали окружающий мир на вкус.

- Я думала вы поладили – ответила сестра. На что Ая вздохнула

- Да, сначала. А сейчас…

Оглянувшись на сноху, Айна спросила шепотом

- Так, что случилось сегодня?

- Они заметили меня – так же шепотом ответила другая. – Так всё получилось, неловко ногу подвернула, они услышали. Рассердились страшно. Я никогда ещё их такими не видела. Потом ничего. Правда, Чигир догадался о тебе. Но я сказала, что сама давно слежу за Скилом

- И он поверил?

- Не знаю – Ая вновь вздохнула – что теперь будет?

Слабый шум послышался за дверью. Девушки вздрогнули, подняли глаза

- Это ветер – предположила Айка

- Это Чигир – уверенно произнесла Айна.

Первым в дом вошёл высокий, бородатый мужчина, в котором девушки с удивлением узнали Протана. Дальше вождь Рукх, Скил и последним уже шагнул Чигир. С собой он нёс холщёвый мешок.

- Нет, ну она издевается! – заметив сестру, воскликнул парень – что ты здесь делаешь? Ты же ходить не могла?

Мужчины, тем временем, скинув тулупы (в доме было жарко), сели в той половине дома, где по местным традициям они и должны сидеть. (Чигир, если не было гостей, сидел обычно там где хочется. Он так много в своей жизни повидал различных традиций и обычаев, что в таких мелочах предпочитал не заморачиваться)

- Хлеб мой! – внезапно вспомнив, соскочила Айна, поспешила вынуть из печи румяные, ароматные караваи. Канна, оставив малышей, стала собирать на стол. И только Ая так и сидела на прежнем месте.

Протана они встретили, когда выезжали из селения. Он тоже намеревался найти остановившееся в тайге племя степняков. Самому поговорить и решить для себя, как именно стоит поступить далее. Встать на сторону вождя или же встать против него. Труден был путь к затерянному становищу кочевых. Тяжёл был разговор с вождём того племени. Да, Хунны действительно идут. И ничто не сможет остановить их. В степях почти не осталось скифских племён. Часть из них была разбита и разграблена дикарями Хуннами. Другая часть уходила на запад.

«Мы же идём в священное место, дабы с почестями проводить в Страну Предков наших погибших сыновей» - говорил седой вождь кочевого племени – «Они отважно сражались и погибли героями. Лучших коней мы отдадим им, что бы достойно они въехали в страну теней. Сами после покинем эти земли. Мы тоже пойдём на запад»

Назад ехали молча. Обдумывали ещё раз услышанное. Да и погода: ветер, снег и темень не очень то располагали к разговорам.

Сейчас же, оказавшись в доме Чигира впервые, Протан с интересом оглядывался по сторонам. Вроде всё так же, да не так. Каменная печь, лежаки, застеленные мягкими одеялами, стол с плоской крышкой, а не с чашей как у всех. А ещё шустрая красавица Айна невольно смущала несостоявшегося свёкра. Так ловко, так легко всё выходило у неё. А ведь могла бы жить теперь она в его доме. Петь там свои весёлые песни и печь там свои знаменитые караваи. И сын…

После неудавшегося поджога Протан жестоко наказал сыновей. Отлежавшись, Ясур ушёл из дома. А позже стало известно, что его приняли мужем в один из «старых» родов. В доме Рыжей Нами провели обряд полагающийся по их обычаям. Ясур стал одним из «старых», пути обратно больше не было. Тогда Протан провозгласил всем, что нет у него больше сына.

Отвлекая от невесёлых мыслей, Чигир поставил на стол глиняный кувшин с медовухой, наклоняя его, разлил тягучую жидкость по чаркам из чеканного серебра. И опять не привычно. В каждом местном доме должна быть хотя бы одна чарка сделанная из черепа убитого врага…

Сладкая и душистая медовуха пилась легко, но оставляла лёгкую горечь на языке. И оказалось к тому же непривычно крепкой. Мясо после неё непривычно вкусным, мысли непривычно лёгкими, а дела вообще, не такими безнадёжно плохими.

Протан и Рукх бывшие весь день в мрачном настроении, сейчас оживлённо беседовали друг с другом. Вспоминали молодость и былые победы. Обсуждали предстоящие испытания. Скил вступил в словесную перепалку с острой на язычок Айкой. Остальные покатывались со смеху, слушая их. Жарко и шумно было в доме Чигира. И даже разгулявшаяся за стенами стихия не казалась больше такой всесильной.

Проснувшись от громких голосов, Аюна села в своём углу. Протёрла глаза, обвела собравшуюся за столом компанию сонным ещё взглядом. Заметив девочку, Чигир поманил её.

- Зачем? – настороженно спросила та, подозрительно сощурилась. Чигир хитро улыбнулся

- Да вот подарок для тебя велели мне передать

- Кто? – искренне удивилась Аюна.

- Хозяйка Таёжница – очень серьёзно ответил мужчина. Девочка даже вскочила от удивления, подошла ближе, глядя горящими от интереса глазами

- А ты её видел что ли? – срываясь на шёпот, спросила она.

- Конечно – так же серьёзно продолжал Чигир – я же охотник. Как не видеть?

В наступившей тишине он вынул из мешка что-то светлое и пушистое, встряхнул, накинул на плечи девчонки. И тут уже ни кто не сдержал восхищения. Такая хорошенькая стала она в новой шубке.

- Ой, мама! – восхищенно шептала Аюна, гладя ладошкой мех. – Ой, хозяйка Таёжница!

- Ишь ты! – пробасил Протан – Смотри какая!

В богатом племени очень ценилась красивая, искусно сшитая одежда. Такую шубку могла сделать только одна мастерица Хромая Тайя. Но не каждому она бралась выполнить заказ.

- А там ещё что-то есть – потрогав лежащий на полу мешок, заметила Аюна – давай посмотрим?

- Давай – согласился Чигир – только пусть нам Айна поможет.

- Я? – переспросила девушка.

- Ты – поднимаясь, подтвердил мужчина – встань

Во вновь наступившем молчании Айна несмело поднялась и теперь её плечи накрыла пушистая, тёплая волна. Эта шуба оказалась ещё красивее прежней. Столько восхищения сразу перенести было не легко. Протан даже закашлялся, поперхнувшись медовухой. Скил совершенно обалдело, улыбаясь, чесал затылок. За всех высказался Рукх

- Если эту шубу подарила ей Таёжница, то в чём же она сама осталась?

Искусно подобранный мех черно-бурых лис серебрился в отсветах лампад. Переплетения золотых и серебряных нитей дополняли его, выводили свой сложный орнамент. Тихо перезванивались незаметные колокольчики. Подобной красоты не видел ещё ни кто.

Не в силах сдержать чувств и слёз, Айна рухнула на пол, обняла ноги Чигира. Постояв, Аюна последовала примеру старшей сестры. Это уже вызвало всеобщий хохот.

Чигир поднял жену, обнял её за плечи. И импровизированный праздник разгорелся с новой силой. Только под утро Протан, Рукх и Скил засобирались домой. Чигир проводил их до ворот. Ветер к этому времени уже успокоился. И только хлопья снега падали с неба в полной тишине. Пушистой, белой шалью устилали землю. На ней оставили свои следы кони, неся уставших от веселья седоков.

Вернувшись в дом, Чигир прошёл к себе и, рухнув на ложе, крепко уснул.

 

 

 

------------------------------

 

Белый снег стоял глухой стеной. Он скрыл границу между небом и землёй, и теперь казалось, что дома и заборы висят прямо в воздухе. Посветлела и чёрная до того тайга.

Пройдя по рыхлому снегу, одинокий человек остановился, потоптался на месте, вздохнул. Он давно уже потерял счёт всем зимам и летам своей очень уж долгой жизни. Скираф, высокий, жилистый, с белоснежной, как этот снег сединой, по праву считался старейшим жителем горного селения. Он был живой историей племени. Он помнил всё, что довелось пережить, мог рассказывать об этом часами. Частенько люди собирались в его доме, что бы послушать о далёких днях, когда их самих ещё не было на свете.

Следом из дома вышел такой же высокий и жилистый мужчина. Только борода его была ещё тёмной, а движения легки и пружинисты. Взрослый внук подошёл к деду, остановился рядом, огляделся.

- Насыпало – негромко сказал Скираф. Внук потоптал валенком рыхлый снег, сдвинул, открывая чёрную землю

- Ничего – отозвался он – достанут.

Кони, коровы и прочая скотина, которую держали люди, тебеневала до весны. Кормилась прошлогодней травой, оставшейся в опустевших полях. Обычно снега в этих краях было мало (чаще не было вовсе). Именно поэтому кочевники на зиму гнали свой скот в горы. Большой же снег сулил большие проблемы.

Просыпались и другие жители селения, выпускали скотину из пригонов. Затапливали печи. Шли за водой.

Всего в посёлке было около трёх десятков домов, стоящих хуторками, по одному, двум или трем. Дворы огораживали высокими заборами, пригоны для скота просто жердями. Некоторые строили ещё теплушки для домашней птицы и молодняка. Каждый такой хуторок – это отдельный род из «новых».

Количество землянок принадлежащих «старым» родам, посчитать сложнее, поскольку не всегда понятно было где, какая из них начинается и где какая заканчивается. Входы, больше похожие на гигантские норы, завешенные шкурами. Тёмные комнаты, коридоры-переходы, кладовки. Настоящий лабиринт, в котором сложно разобраться и запросто потеряться любому, попавшему сюда впервые.

Особо актуальна эта проблема была для Ясура Протановича. Поселившись в комплексе землянок, принадлежащих роду его рыженькой жены, он до сих пор не мог привыкнуть к тесноте и постоянной темноте. Не хватало пространства. Низкий потолок, что называется «давил» на уши. Непривычным был вечный запах сырости и шкур. Но всё это мелочи по сравнению с разницей в обычаях. Вот к чему действительно нелегко было привыкнуть. Смириться с тем, что всю оставшуюся жизнь ты будешь просто работником, подчиняющимся чужой воле. Для гордого мужчины из «новых» это было равносильно смерти (впрочем, именно так же чувствовала бы себя женщина из «старых», попади она в «новый» род).

Семья Нами, в своём окружении, считалась большой и зажиточной. Во главе, как полагается, стояла мать. Здоровая, огненно рыжая тётка по имени Орака. У неё было три мужа и восемь детей. Две старшие дочери тоже уже успели родить по паре ребятишек и привести в дом по одному мужу. Третьей вышла замуж Нами. Орака не одобряла выбора дочери, но согласилась подождать какое-то время:

«Может быть, из него ещё выйдет толк, а нет, так пусть уходит» - сказала она.

Но не думайте, что жизнь мужчин у «старых» была невыносимой, а сами они были похожи на забитых животных. Вовсе нет. Что бы прокормиться, а «Стрые» были земледельцами, приходилось очень много и тяжело работать. И работали на полях в основном женщины. Им хватало сил и терпения возделывать землю, выращивать хлеб, собирать урожай, обрабатывать его. Мужчины в это время сидели дома, следили за детьми, готовили пищу. Детей, к слову сказать, в тех родах любили и в отличие от «новых», где воспитание было более жёстким, баловали.

/Дела давно минувших дней, но как всё-таки, похожи они на жизнь многих современных семей. Конечно, сейчас женщина не имеет юридического права взять себе нескольких мужей. За то зачастую именно она тянет семью, успевает на работе, дома, в огороде, по магазинам. Что делают мужчины в это время? Правильно – лежат на диване перед телевизором. Или с бутылочкой очередного «Толстяка» собираются во дворе, что бы побазарить о делах насущных. Что, не так скажете?/

 

Что-то я отвлеклась. Итак – Ясур. Первые дни после свадьбы его любимой девушки с ненавистным чужаком, он каждый день ожидал услышать весть о том, что Айна покинула этот мир. Уйдя из дома, он поселился в ветхом шалаше на окраине. Питался от случая к случаю и ждал. Но Айна, вопреки его ожиданию, не торопилась уходить в Страну предков, а наоборот расцветала с каждым днём.

Всё чаще отшельника стала навещать другая девушка – Нами. Она угощала едой, приглашала к себе. С ней было весело. Все мысли отступали прочь. А ещё очень приятно было оставаться с ней наедине. Нами стала первой близостью Ясура.

Опьянённый этой нежданной радостью, парень забыл обо всём на свете и «закрыв глаза» пошёл за новой возлюбленной. Поселился в её доме, прошёл все полагающиеся обряды.

Прозрение пришло с наступлением холодов. Из дома надолго не выйдешь. Тем более что, покидая родной дом, Ясур меньше всего думал о том, что бы прихватить с собой тёплые вещи. В доме Нами, снабжать нового родича зимним тулупом на меху и валенками (несказанная роскошь для «старых»), никто не собирался. Его вообще не торопились признавать полноправным членом новой семьи. А сам Ясур не очень то спешил исполнять новые свои обязанности. На уборке хлеба он ещё поработал вместе с женщинами. На этом посчитал свою миссию выполненной и стал как раньше просто жить в своё удовольствие. Нами всё ещё бегала за ним, но дальше становилось всё хуже. Особенно после того, как на свадьбе Скила, он увидел танцующую для молодых Айну. Она была так недосягаема и так красива. Он попытался подойти, но откуда ни возьмись, налетела Рыжая, ещё кто-то. Их выгнали. Позор. Публичный, несмываемый позор. Переживая, Ясур замкнулся в себе. Стал задумчив, молчалив. Пытаясь встряхнуть мужа, Нами всё чаще стала готовить хмельной напиток из зёрен пшеницы. Выпивая его, Ясур становился весёлым, дурашливым. Именно таким, какого она любила. Дальше случилось то, от чего предостерегала непослушную дочь Орака. Ясур требовал напитка больше и больше. Не получая становился злым и раздражительным. Получая не многим лучше. Так же громко и грязно ругался, оскорблял всех и вообще вёл себя по-свински. Однажды, когда Нами пыталась увести разбушевавшегося мужа к себе, он сильно, наотмашь ударил её, так, что Рыжая не удержавшись на ногах, упала. Горя одним только желанием – убить, Ясур двинулся вперёд. Но ещё более сильный удар сшиб теперь его с ног. Это один из мужей Ораки, оказавшийся рядом, решил успокоить разбушевавшегося зятя.

Держась за живот, Нами тяжело поднялась и ни слова не произнесла в защиту любимого, пока ему объясняли как надо вести себя в этом доме. Что женщин обижать нельзя (они ведь тебя недостойного кормят), а беременных тем более. И что если подобное ещё повторится, то ему, нехорошему человеку, придётся очень плохо. А если так хочется свободы (о которой он столько кричал), то может прямо сейчас убираться на все четыре стороны, никто удерживать не станет.

Подействовало. Ясур с того дня стал тихим, послушным, не чурался более ни какой работы, напитка хмельного не просил. В общем, воцарился долгожданный мир.

 

----------------------------------------------------

 

- А ну-ка, покажись-ка! – бесцеремонно поворачивая девчонку вправо и влево, приговаривала Саяна. Вся семья во главе с Рукхом собралась в общей зале. Сияя от счастья, Аюна готова была бесконечно позировать в новой своей шубке.

- Ай да Чигир! Ай да Таёжница! – восклицала Умана громче первой жены.- Это же надо, такую красоту чужому ребёнку!

- Ни какая я не чужая! – с жаром вступилась за нового кумира девочка – А когда ты увидишь, какую шубу он Айне подарил, то совсем задохнёшься от зависти!

- Я? Как? – задохнулась та. Дальнейшие восклицания утонули в дружном смехе. Смеялись все: и Рукх хозяин, и женщины мамы, сыновья, дочки, сноха и даже маленький, трёхлетний сын Уманы.

- Я вот Айну позову сегодня погулять – окрылённая поддержкой, продолжала Аюна – вот посмотрите какая она!

- Что за шуба то? – тише спросила Муна Айку – о чём она говорит?

- Это видеть надо – так же негромко отозвалась девушка – словами не расскажешь. Я вот только ни как не могу понять, что за мастерица шила обе эти шубки? Кто в нашем селении может такое?

Приглядевшись повнимательнее, Муна пожала плечами

- Не знаю

- Вот и я не знаю. – Почему-то именно это обстоятельство не давало Айке покоя. Позже она всё-таки наведалась в дом, где жила лучшая портниха племени. Хозяин того дома обычный, ни чем не примечательный мужчина, как и все «новые», держал скот, плотничал, имел двух жён. Он и два старших сына были как раз во дворе, запрягали телегу, ехать в лес за дровами. Поздоровавшись по местному обычаю, девушка поинтересовалась, можно ли поговорить ей с Тайей.

- Дома она, зайди – садясь на край телеги, ответил мужчина. Парни шустро прыгнули следом. Повинуясь команде хозяина, лошади тронулись с места, потянули воз. За ними припустили собаки. Проводив взглядом процессию, Айка шагнула в дом. После белизны снега глаза словно ослепли, только темнота вокруг и необычная, лёгкая мелодия. Поражаясь и удивляясь, девушка, замерев, стояла, пока глаза не привыкли к полумраку дома. Постепенно стал, виден пылающий в очаге огонь. Две женщины, сидящие неподалёку и парень. Именно он играл на рожке ту самую мелодию, что так поразила Айку.

- Проходи, садись – заметив, наконец, гостью сказала Тайя. Она была старшей женой, обычной на вид женщиной, ровесницей Саяны. В молодости однажды повредила ногу и долго ходила прихрамывая. Нога в последствии зажила, хромота ушла, но прозвище осталось.

Не зная с чего начать, Айка так и топталась на месте. Музыка совершенно сбила её с толку. Незнакомый парень. Его присутствие здесь с этим рожком было таким нелепым, неожиданным. «Почему он сидит здесь с женщинами, вместо того, что бы ехать с мужчинами в лес?»

- Я не могу – словно прочитав мысли девушки, ответил он. Музыка незаметно кончилась. Светлые глаза незнакомца смотрели с интересом и лёгкой грустью.

- Ты дочь вождя, сестра младшей жены Чигира – охотника. – Неожиданно сказал он. Ая с некоторым опозданием, словно не сразу осознав всё сказанное, кивнула.

- Ты стала ещё красивее, чем я представлял себе – продолжил парень. – Последний раз я видел тебя три года назад, ты поспорила со своим братом Скилом и обошла его в скачке.

- Да, было – не сводя взгляда, произнесла девушка. Она искала в лице незнакомца знакомые черты, но не находила даже тени их. Голубые глаза, прямые брови, пышная шевелюра светло русых волос – Я знаю тебя?

Негромко спросила девушка.

- Это Рахул, сын моей сестры – представила племянника Тайя, посчитав нужным сделать это именно сейчас. Обе женщины с нескрываемым интересом следили за разговором молодых.- А ещё Рахул мой ученик.

- Ученик? – переспросила Ая (что-то она сегодня плохо соображала) – ты шьёшь?

- Да – ответил парень.

- Но… это…

- Это женская работа. Три года назад, на охоте, я обморозил ноги. Одна отошла, другую пришлось отрезать – спокойно, как о чём-то очень обычном говорил тот – теперь я не смогу быть воином или охотником, даже в пастухи я не гожусь.

- За то Рахул умет чеканить серебро, резать кость и дерево, теперь и шить.- Поспешила вставить Тайя – шубы твоим сёстрам он шил. Он лучший мастер нашего селения! Такого, как наш Рахул, ещё поискать!

- Значит, это ты шил – слушая Тайю в пол уха, сказала девушка

- Я – подтвердил парень – понравились?

- Не то слово! – улыбнулась Айка – я почти поверила, что шубки Чигиру Хозяйка Таёжница передала.

- Ага, и пришла проверить – усмехнулась женщина, вздохнула, кивнула на племянника – вот наш мастер. Красоту он чувствует. Видит её так, как будто смотрит иначе, чем все люди.

 

Вернувшись, домой, Ая долго ещё вспоминала необычного мастера. Необычную музыку, слова признания о том, что она красива. Ни кто ещё и никогда не говорил Ае ничего подобного…

- Да ты что сегодня, Ая! Спишь с открытыми глазами что ли? – громко возмутилась Саяна. Девушка даже вздрогнула от неожиданности и выронила из рук скребок (она должна была выскоблить сырые оленьи шкуры). Женщина, уперев руки в бока, грозно возвышалась рядом и со странным выражением лица смотрела на дочь

- Я задумалась немного – ответила Айка, делиться сокровенным она не собиралась. Саяна, зная характер дочери, только усмехнулась

- Смотри, отец вернётся, он тебе надумает.

С улицы вошла Умана, принесла ещё шкур, села рядом и тоже принялась скоблить.

Ая отыскала свой скребок, поправила полотно. Нет, мысли определённо путались и мешали работе, решив отвлечься хотя бы пустыми разговорами, она спросила

- А куда отец уехал?

Что вызвало новые усмешки Саяны (расположившись неподалёку, она кроила уже выделанные шкуры, что бы позже сшить из них мягкие и тёплые сапоги)

- Они к Аримаспам поехали – негромко ответила за неё Умана – утром сегодня, ты разве не знала?

- Знала бы, не спрашивала бы – не очень дружелюбно хмыкнула в ответ девушка, и уже пожалев о своём вопросе, принялась за работу с удвоенной энергией.

- Конечно, куда тебе, ты ведь больше гуляешь, чем дома сидишь – решила, однако не сдаваться новая мама.

- Не твоё дело – заводясь прошипела Айка – ещё слово и космы повыдираю

- Ой, боюсь, боюсь

- Цыть! – рявкнула Саяна. Подобные стычки в последнее время стали случаться всё чаще и если не пресечь сразу, то словесная перепалка вполне могла перерасти и в драку.

Запуская клубы морозного воздуха, с улицы вошла Муна. Сложила хворост к очагу, скинула шубу и шаль. При её появлении с женской половины выглянули ребятишки и тут же скрылись обратно. Потом, насмелившись, сели под боком у Саяны

- Расскажи нам про Аримаспов, а? – тонким голоском попросила Аюнка.- а мы вам поможем пока чем-нибудь.

- Да уж вы поможете – возвращаясь в прежнее расположение духа, усмехнулась женщина – на вот, этот кусок возьми. Учись скоблить, пора уже уметь тебе.

Взяв коробку с нитками и иголками, Муна тоже села рядом, принялась аккуратно сшивать выкройки.

- Аримаспы – это наполовину люди и наполовину духи – негромко рассказывала Саяна – живут они нижних горах в пещерах и норах. Там у них говорят целые селения внутри гор. Там всегда темно и потому они одноглазые. Там текут реки из расплавленного железа и потому Аримаспы краснокожи. Волос у них тоже почти нет и сами они свирепы. Говорят, что они даже людей едят

- Ой, мамочка! – ахнула девочка – как же наш папа там, а вдруг они его тоже съедят?

- Глупая ты! – вновь хмыкнула Умана. – Рукх большой, сильный и с отрядом. Он их вмиг зарубит всех.

- Много ты знаешь! – вступилась за сестру Айка – Аримаспы могут, кому угодно голову задурить

- Это тебе Рахул Тайин рассказал? – съязвила та в ответ – ты ведь к нему сегодня бегала?

Девушка слегка опешила от неожиданности, откуда Умана могла знать?

- Причём тут Рахул? – она пожала плечами, всем своим видом стараясь показать полнейшую незаинтересованность. Молодая женщина с насмешкой смотрела на взрослую падчерицу

- Как при чём, а где нога его осталась, он разве тебе не сказал? – и, не дожидаясь ответа, продолжила – Аримаспы ему ногу отрезали. У них в горе он жил целую зиму и половину весны.

- Рахул?

- Рахул! – передразнила Умана – кого хочешь, спроси, любой скажет

Девушка подняла глаза на мать. Саяна молча кивнула

- Говорят, что он специально пошёл к ним, что бы научиться всему и за учение отдал свою ногу – продолжила Умана – только он в нашем племени умеет работать с железом и бронзой так, что не отличишь поделки, и ножи от тех, что выменивают у Аримаспов…

 

 

Доиграв свою мелодию, Рахул сидел, задумчиво глядя на огонь очага.

- Не стоит, и мечтать о ней – негромко сказала Тайя – Рукх никогда не отдаст свою дочь за тебя. И сама Айка, как узнает о том, что говорят, не захочет больше с тобой знаться

- Да, много про меня говорят – так же негромко ответил парень – иногда я думаю, что зря я сбежал от них, надо было лучше остаться в горе. Тогда вам не пришлось бы стыдиться меня.

- Перестань Рахул, не говори так – поспешила ответить женщина

Он осторожно подкинул хворост в очаг, пламя тут же с аппетитом поглотило угощение, затрещало.

Так же горят огни в тёмных горных коридорах и комнатах (если их можно так назвать). Каменные столы и лежанки, желоба со струящейся водой - в подземельях Аримаспов всегда было на удивление тепло и сухо. Казалось там всё подчинено определённому порядку и работе.

Отлежавшись после тяжёлой болезни и осознав, что молчаливые, краснокожие люди (в последнем Рахул уже не сомневался) вовсе не собираются убивать или съедать его, стал по немногу выходить из своего угла. Опираясь на две палки, он бродил по коридорам, словно заблудившаяся тень, заглядывал в штольни и мастерские. Там в страшных печах действительно пылал огонь, и лилось ослепительное, расплавленное железо.

Бабка Ёна, приютившая в своём углу чужака странным образом находила Рахула везде, где бы тот не находился. Во многом благодаря именно её заботе он остался жив. «Жива ли она ещё?» - изредка мысленно задавался вопросом парень – «наверное, всё так же чеканит своих оленей и командует молодыми подмастерьями»

Людей в подземельях было не много и они странным образом менялись через те глубокие коридоры, в которые Рахулу хода не было. Ни женщин, ни детей за всё время пребывания он ни разу не встречал. Хотя Ёна, хваля работу чужака- ученика, обещала сосватать ему здоровую девушку.

Кузнечное дело не давалось Рахулу, да и куда ему с одной то ногой? А вот резьба да чеканка, тут уж ему не было равных.

А потом он сбежал…

 

-------------------------------------------

 

- А потом он сбежал – закончила свой рассказ немолодая косматая тётка, обвела взглядом сидящий кружочком у очага свой род. Старшие дочери, мужья их и дети. Немного в стороне последний её сын. Особо молчаливый и задумчивый в последнее время он почему-то вызывал беспокойство матери – словно другой он стал, словно подменили ей сына.

- Как же он сбежать смог с одной ногой? – усомнилась одна из дочерей Койи. Мать пожала плечами

- Не знаю, а только если скифа тянет куда, то он обязательно там будет. Скифы гордые и сильные воины. Они всегда добиваются того, чего хотят.

Резко поднявшись, парень пошёл к выходу

- Куда собрался? – окликнула сына мать. Обернувшись, тот обжёг взглядом и молча покинул землянку. Яркие солнечные лучи ударили по глазам. Щурясь, Джакил отыскал припрятанный в укромном углу свой лук со стрелами и бегом припустил к тайге. В походном темпе миновал взгорок, лощинку остановился на опушке.

- Скифы значит – зло прошептал он, целясь в высь. Пропела струна, взвилась стрела, за ней вторая и третья. К ногам юного стрелка с треском сыпались сбитые еловые шишки. Птицы с тревожным криком, разлетались в разные стороны. Отправив последнюю стрелу, Джакил обернулся туда, где за тайгой располагалась родная долина и родная землянка. Странное, невыносимое чувство разрывало грудь

- Я был мал тогда Койя. Но я слышал всё и помню Койя, кто мой отец. В моих жилах течёт кровь ненавистного скифа! И я Джакил - землепашец стану ещё их вождём!

-----------------------------------------------

 

Странный гул и звон молотов они услышали ещё издали. В морозном воздухе всё отчётливее чувствовался запах жилья. Непривычным и чужим был этот запах для Рукха Волкодава и его сотоварищей. Небольшой конный отряд осторожно пробирался по обледенелому склону. Вокруг держась корнями – щупальцами за голые камни высились сосны. Но ни белок, ни мелких птах не видно было в их раскидистых кронах.

- Ох, нечистое племя – приговаривал «про себя» вождь, щурясь на черные дыры рукотворных пещер. Чигир, правя чуть поодаль, тоже смотрел в темноту приближающейся неизвестности. В этом году ему впервые дозволено было подойти к странному племени вместе со скифами. Много раз, бывая в тайге один, он приближался к подобным мастерским (Аримаспы часто и неожиданно меняли места выработок), изучал издали странных людей, о которых всерьёз говорили, что они наполовину духи. Близко не подходил – опасался того страшного гула, исходившего казалось из самой преисподние земной. Из откровенного разговора с Рахулом Чигир знал уже, что гудят страшные печи, в которых плавится руда и удивительной прочности сталь, но сам никак не мог представить себе тех печей.

Выехав на утоптанную площадку перед первой пещерой Рукх, а за ним и остальные остановились. В темноте хода мелькнули бесшумные тени.

- Пошли докладывать старшему – негромко пояснил вождь Чигиру. Кони, переступая, цокали по обледенелому щебню., дышали паром. Солнце стояло в зените, значит, возвращаться придётся далеко затемно.

Наконец из пещеры вышел невысокий, сутулый, широкий в плечах мужчина. Потертая шубейка скифского покроя была подвязана на поясе грубой верёвкой. Голову незнакомца покрывал странный головной убор – что-то среднее между мужской шапкой скифа и женским платком скифиянки. Рахул говорил, что в горе все ходят полуголыми или легко одетыми. Следом за старшим вышли шестеро юношей, одетых примерно так же. На плечах они несли груженые, деревянные носилки. Пока те составляли носилки на землю и откидывали старые, заскорузлые шкуры-покрывала, гости спешились и стали снимать тюки с вьючных лошадок. С давних пор скифы вели взаимовыгодную мену с заклятыми врагами своими аримаспами. Шкуры, а иногда и готовую одежду, ковры, зерно, мясо, животный жир меняли на клинки, чеканку, украшения и прочие изделия подземных кузнецов.

Присев у носилок на корточки краснокожие парни, кутаясь в свои тулупы, с интересом и настороженностью смотрели на приезжих. Старший их, страшно коверкая слова, договаривался с Рукхом о том, что, на что будет обменяно. Чигир прислушивался к незнакомому для себя языку – такого он ещё не встречал.

Обмен затянулся. Потирая замерзшие носы, парни Аримаспы всё чаще с надеждой оглядывались в темноту пещеры. Видно было, как не терпится им вернуться обратно

- Ишь как! – усмехнулся один из скифов – не могут они долго на вольном то воздухе! Тяжёл им солнечный то свет!

- Да – отозвался другой – ночь для них самое время, ночью то они и ходят на промысел

Чигир не раз слышал подобные рассказы, что в давние времена племена жили, бок о бок пока не заметили скифы, что по ночам в их селениях бродят страшные тени и воруют людей, колдовством выманивая их из домов. Тогда началась великая битва. Продолжалась она много дней и ночей. Реки текли красные от крови погибших воинов, выше гор становились курганы. И тогда люди из племени арпимаспов тайной хитростью проникли в священную золотую долину, подошли к священной золотой горе, на которой обитало божество всех людей зверей и птиц. Хотели они уже обратиться к нему с просьбой, но вдруг выполз из-под камней огромный змей весь покрытый медно-красными чешуйками, с глазами, горящими как угли. Остановился он и молвил

«Зачем хотите вашими людскими заботами брата моего тревожить? Много у него заботы другой. Осерчает он только и превратит вас в камни»

«Что же делать тогда, как быть нам? Совсем одолели скифы, даже колдовство не помогает больше»

«Я могу научить вас, как победить врага, но сначала ваши мужчины должны будут взять в жёны дочерей моих и их дети станут моими внуками. Вот тогда я встану во главе и поведу сам войско»

Очень хотелось Аримаспам победить, и согласились они породниться с чёрным духом. Все мужчины, что остались в племени пошли в подземное царство. Земля дрожала под ногами в ночь свадебного пира. В назначенный срок родились сто мальчиков. Полудухи - полулюди, росли они не по дням, а по минутам. Поднимались и крепчали, брали в руки тяжёлые пики и острые мечи. Обратился змей в медно-красного воина, сел на железного коня и повёл своё войско прямо к золотой священной горе. Услыхали о том скифы ,и все от мала до велика встали на защиту своего бога. Знал Змей о том, что будет так, и рассчитывал одним ударом двух врагов победить. Зазвенели мечи, закачалась земля. Склоны священной горы окрасились красным. Но стояли ещё скифы. И тогда слетел с вершины горы золотой гриф. Махнул могучими крылами, и посыпались на черное войско ослепительные молнии. Стали таять воины Змея и расплавленным железом уходить под землю. Там где прошли они, по сей день дыры зияют. Скинул гриф медно-красного воина с железного коня, обернувшись змеем, хотел уползти тот, но встал на пути его гриф и увидели люди двух богов.

«Что же ты брат хотел погубить меня и людей моих?» - молвил один и даже реки застыли от ледяной тоски в голосе бога – «За это вечно жить тебе и тому племени, что пошло за тобою в тени и в подземелье. Ни скота не земель плодородных не будет у вас – только железо и камни».

В тот же миг грянул гром и пропал Змей, пропало войско его

«Вы же преданные мне воины и племена ваши отныне будете зваться Грифами и будете главными на этих землях. После смерти души ваши придут на мою гору, оттуда я укажу им путь на небо».

Так повелось с тех времён, так продолжалось и по сей день. Всё также люди грифы стоят на страже у золотых алтайских гор…

Чигир взял один из клинков, осмотрел лезвие, примерился к рукояти. Очень удобно, крепко, грозно. В дальних странах он иногда встречал такие клинки, там они ценились очень высоко. О далёких мастерах чудесных там слагали легенды. Буд-то живут те на склонах священных гор и выше них только боги. А горы те охраняют страшные драконы о семи головах

«Дракон семиголовый по всей вероятности Рукх сотоварищи» - усмехнулся про себя охотник – «я с ними восьмой сегодня, кто же я тогда? Страшно даже подумать»

Старший из Аримаспов с не меньшим интересом поглядывал на нового человека в компании скифов. Подал ему два других клинка. Осмотрев, Чигир удовлетворённо кивнул

- Что ты хочешь за них? – Рукх, стоявший рядом перевёл. Старший молча указал на лисьи шкурки. После небольшого торга сговорились о цене. Причём оба остались довольны. С давних пор на востоке живёт присказка, что на базаре два дурака – один продавец, а другой покупатель.

Мена шла бойко и, наконец, замерзшие парни-подмастерья, подхватив свои носилки, живо скрылись в горе. Навьючив тюки с оружием и прочим товаром, скифы тронулись в обратный путь. Ночью они достигнут родного селения, а ещё через день двинутся в низ в предгорье. Туда где катит свои быстрые воды Великая река. И где на берегах её стоит Великий город.

------------------------------------------

 

 

Собирался вождь Рукх. Оставляя главным в своё отсутствие старшего сына Скила.

Собирался Протан. После той «бурной» поездки и весёлой ночи в доме Чигира их отношения с Рукхом наладились.

Собирались и многие другие. Наряду с ними, в этот раз готовились отправиться в путь десяток парней из «старых». Эти держались особняком, оно и понятно – молодёжь, да ещё иного сословия. Бывалые мужчины из «новых» посмеиваясь, поглядывали в сторону очень уж серьёзных новичков.

- Это же не кони, а клячи. Туда на них поедут – назад на себе потащат!

- У Джакила хоть лук есть, а остальные мотыгами вооружились?

- Что вы! Им оружия не надо! Кочевники и так помрут, как только увидят такое войско. Со смеху!

Много чего ещё было сказано. Но молчали новички в ответ, поглядывали только на своего негласного лидера – Джакила. А этот, крепкий не погодам парень, сигналов к атаке не давал, напротив, велел не отвечать. Пока.

Итак, ранним утром тюки были погружены. Упряжь и оружие проверены в последний раз и караван тронулся в путь. Долго ещё Айна стояла на пригорке, глядя, как исчезают вдали тёмные силуэты, как цепочкой втягиваются в ущелье. Вот и последний. Теперь только следы на грязном снегу остались напоминанием. Тихо вздохнув, девушка обронила хрустальную слезинку и медленно пошла домой. Побежали минутки ожидания.

 

------------------------------------------------------------

Кони размеренно и важно ступали по замёрзшей земле, их топот отдавался эхом от молчаливых склонов. Чёрная и неприветливая тайга провожала путников настороженными взглядами рыси, притаившихся в ветвях деревьев. Жёлтые огоньки волчьих глаз время от времени сверкали из тени леса. Тихо.

Люди тоже ехали молча, лишь изредка перекликались скупыми, короткими фразами. Каждый был занят своими мыслями и думами: о предстоящей торговле, о чём-то недоделанном дома, и оставшемся теперь на потом, или о том – хорошо ли закреплена поклажа, не потеряется ли где-нибудь в пути. Солнце, поднимаясь, освещало мир всё ярче. В его лучах, тайга казалась прозрачной, а ущелья будто стали шире. Но даже самый ясный день очень короток зимой. И потому люди спешат, подгоняют коней на относительно пологих склонах. Надо успеть дойти сегодня, ночевать в тайге, по соседству с волками, не хотелось ни кому. Не то, что бы сильно боялись, просто - лишние проблемки. Кому они нужны?

Привала тоже не делали, подкрепились на ходу кто, чем, прихватил из дома: лепёшки, сыр, холодное мясо. Остановились только раз, напоить коней и сразу же двинулись дальше.

В вечерних сумерках спустились, наконец, в предгорье. Заснеженная, широкая степь серебрилась, простиралась раздольем без конца и без края.

Уставших коней пустили рысью, но это последний рывок перед финишной чертой. Вот уже показались далёкие, редкие огоньки города, чёрной громадиной растянувшегося вдоль широкой реки. Старый центр, стоящий на правом (соседствующем с горами) берегу, обнесён высоким частоколом. Там бревенчатые, шестиугольные дома пронзают звёздное небо острыми шпилями крыш. Там, колья забора «украшают» черепа и полуистлевшие головы поверженных врагов. И там говорят только на понятном Рукху наречии. Представители горных скифских племён, которые зимой спускаются к реке для торговли и мены, останавливаются всегда только здесь. Степные же кочевники, караваны, идущие по торговому пути из очень далёких стран, напротив, останавливаются только на левом, «степном» берегу. Так называемый Новый город – нагромождение юрт, аилов и четырёх угольных низких построек, обнесённых широкими загонами для скота. Какую только речь здесь не услышишь! Каких только людей не встретишь!

Два берега соединяет меж собой паром (летом), зимой, понятно, надобность в нём отпадает. Торги, зачастую устраиваются прямо на скованной льдом ленте Великой реки.

 

- Кажись, добрались! – радостно облегчённо вздохнул Меней, этот немолодой и слегка располневший в последние годы мужчина, давно уже не совершал столь длительных переездов. Впрочем, держался он достойно и только излишняя, может быть, радость от приближающейся минуты отдыха, выдавала сейчас его смертельную усталость. Остановившись, он постучал в запертые ворота города. Багровые отсветы факелов, колыхались с внутренней стороны.

- Ну, где там? – нетерпеливо выкрикнул Меней и постучал громче. На этот раз, за воротами послышались шаги, стало светлее – два факела поднялись над забором, освещая прибывших.

- Кто такие? – спросил зычный и не очень дружелюбный голос – Чего надо?

- Грифы мы. Торговать прибыли. С гор – отрывисто ответил Рукх. Щурясь, он пытался рассмотреть сквозь свет огня нынешнего городского воеводу, стоящего сейчас на смотровой площадке.

- Не велено! – отозвался последний, явно собираясь уходить – рассветёт, тогда, может, пущу.

- Хавлам! – вспомнив, выкрикнул Рукх – Хавлам Чернобород. Ты совсем забыл закон гостеприимства? Или скифы из степей не хотят больше дружбы с Грифами?

Огни над частоколом колыхнулись, слышался негромкий говорок, короткие, отрывистые команды, наконец, возня за стенкой прекратилась. Медленно открылись створки ворот, но гости не спешили войти – ощетинившись копьями и стрелами, стояли воины – охранники.

Вождь Грифов пустил коня шагом, подъехал ближе, остановился в круге света. На встречу вышел сам Хавлам

- Приветствую тебя, Рукх Волкодав – громко произнёс он, скомандовал своим людям – Пропустить!

Не сводя настороженных взглядов, воины разошлись в разные стороны, и усталый караван въехал в город. Захлопнулись за спинами ворота.

- Я провожу вас – вызвался Хавлам. Сев на коня, он встал во главе, рядом с Рукхом. Неспеша двинулись по тёмным улицам спящего города. Чёрными громадами стояли дома, только собаки изредка гавкали из-за ворот

- Не ладно стало последнее время – оправдывая свои действия, негромко говорил воевода – Скифы-степняки совсем испортились – ворьё одно пошло. Я их теперь на ночь в город не пускаю, днём только и то не всегда. Так они врать стали, якобы с гор мы, не степные

Рукх согласно кивал, поглядывал искоса. Чернобород был так же крепок и широк в плечах, но моложе. Воеводил Хавлам в городе последние два года. Уже не новичок, но и опыта ещё не так много. Слишком осторожным стал? Оно понятно – могучий и хитрый враг собирается у границ. Всё степняков ругает, а о Хуннах умолчал. Ждёт, что я первый обмолвлюсь или считает, что не знаю ещё? Что ж, оглядимся посветлу, там виднее будет.

- Вот гостевые – указал Чернобород. Въехал на широкий двор перед тремя, стоящими полукругом, домами. – Пока только крайний занят, там Седой, небольшой отряд с ним.

На шум, из среднего дома вышла высокая фигура с горящей лампадой в руках. Издали и в полутьме сложно было разобрать, мужчина это или женщина. Впрочем, какая сейчас разница? Сейчас бы обогреться да отдохнуть. Дальше будет ещё время во всем разобраться, и в этом тоже.

-----------------------------------------------------------

 

- Бо-ча! Бо-оча! Бача! – звонко, нараспев кричал Кен. Прыгал то вправо, то влево у загородки, связанной из толстых прутьев. Вот уже десять дней она отделяет один угол дома. Десять дней уже живёт там смешной телёнок. Светлый, с рыжими пятнами на боку. Он родился ночью, в аккурат после отъезда хозяина.

- Бо-ча! Бо-оча! Бача! – и оба прыгают влево

- Я Боча! – и оба летят вправо.

- Корова у вас глупая совсем – смеётся, глядя на игры малышей, Айка – всё время в зиму телится.

- Ага, к Скилу отвести её надо. Он уже объяснит непонятливой скотине. – Со смехом ответила Канна – Вишь, какой он серьёзный оказался!

- Скил то? Да!

Спустя три дня после отбытия каравана в селении разразился скандал. Два соседских рода готовы были передраться, обвиняя друг друга в воровстве. Уже прочь летели тулупы и хватались палки покрепче, да поувесистей, когда появился Скил. Его зычный окрик остановил назревавшее смертоубийство. Особо же рьяных и непонятливых, отбросил назад грозно щёлкнувший кнут. После этого главы повздоривших родов сели за «стол переговоров» под председательством заместителя вождя. В результате мирной беседы было найдено пропавшее сено (его, оказывается, просто не вывезли ещё с покоса) и пропавшие бараны (они, оказывается, ещё вчера отбились от общего стада, и только сейчас пришли домой).

- Точно, что бараны – непонятно к чему говорили собравшиеся с большим опозданием старейшины. – Если бы не Скил, судить пришлось бы уже за убийство.

На то обстоятельство, что компанию сбесившихся мужчин разнял парень обратила внимание только жрица Теумана (слушая о произошедшем в пересказе). Для остальных все казалось логичным и закономерным.

Спустя ещё три дня на деляне сцепились несколько «старых» с «новыми». На этот раз загвоздка была в сосне. Из-за высокой таёжной красавицы поспорили двое. Подрались. Видя, что оказывается в проигрыше, тот, что слабее бросил клич

- Эти «новые» совсем обнаглели! Последнее отбирают!

Тут же на его защиту встали с десяток соплеменников.

- Наших бьют! – не растерялся другой. И «наши» тут же откликнулись

И вновь Скил оперативно появился, щелкая кнутом, очистил поле боя. Выслушал обе стороны, а потом велел виновникам срубить сосну и собственными силами дотянуть её до деревни. Когда ненавистный ствол был доставлен до крайнего дома (на что ушла добрая половина короткого зимнего дня). Скил предложил дальше тянуть лесину тому, кто считает её своей. Одному.

Еле дыша, забияки готовы были отдать сосну кому угодно, лишь бы не видеть её больше. Кончилось тем, что родичи обоих распилили ствол пополам и гуртом оттащили к своим жилищам. После ещё удивлялись, как можно вдвоём дотянуть этакую тяжесть из леса. Спорить на делянах больше ни кто не желал. Все вопросы решались тихо.

Но самым ярким подвигом Скила, люди, как ни странно, сочли, его умение навести в семье порядок, и восстановить вновь нарушенный мир. Злые языки давно поговаривали о том, что в доме вождя творится неладное. Якобы вождь там не хозяин вовсе, и с караваном он ушёл только что бы сбежать от жизни такой.

- А вы видели когда-нибудь, что бы Саяна (бес-баба) плакала как девчонка, а кроткая Муна ругалась как дикий кочевник?

- А Айка то, совсем к сестре перешла жить!

- А Гора отец грозил выдрать за то, что тот на мачеху заглядывается (или она на него)

Всякими пересудами селение полнилось. Что там, правда, что вымысел, как узнать? а только из ничего подобные разговоры не взялись бы. Это каждому понятно. Конечно, не многие знали о том, что однажды (улучив момент пока все женщины семьи были заняты), Умана проникла на половину молодожёнов и прямо таки набросилась на пасынка. Нет не с бранью, с иными желаниями. Только страстные лобзания привели совсем к иному, нежели она рассчитывала, результату. Скилу, наверное, тогда ещё не известно было выражение «Драть, как сидорову козу». Оно появилось позже и в другой стране, но сделал он именно это. Получив плетей вместо страстной близости, Умана притихла. Мир в доме, таким образом, был восстановлен. Авторитет молчаливого Скила, в селении, достиг ещё больших высот.

 

- Жаль, правда, Уману – отсмеявшись, вздохнула Канна – мы с детства дружим, только последнее время давно не виделись.

Айка даже руками замахала

- Не виделись и не надо! Поделом ей, змеине гадкой! Я тоже ей поверила, было, и так ошиблась!

Вместе с клубами морозного воздуха вошла в дом Айна. Поставила деревянное ведро с молоком на пол, скинула старую, потёртую на швах шубку.

- Совсем сбавили – проходя дальше, пожаловалась она на коров. Сняла сохнущий над печью пузатый, глиняный кувшин. Пристроила сверху волосяное ситечко процедить.

- Сейчас и тебе мама даст – поспешил заверить четвероногого друга Кен. – Сам только пей.

Оставив в ведре определённую часть молока, Айна зашла за ограждение

- Как назвал ты его? – просила она мальчугана.

- Боча! – громко подсказал тот, телёнок скакнул в сторону.

- Ну, пошли, Боча – обмакнув указательный палец в молоко, девушка поднесла его к носу телка. Боча резво схватился насасывать, словно это было вымя. Захватив его мордашку, Айна опустила руку в ведро с молоком. Сопя, перетаптываясь, и крутя хвостом, телёнок пил. Девушка незаметно вынула пальчик. Распрямившись, смотрела. Мысленно же была далеко от этого места.

Канна вздохнула

- Скучает очень – тихо сказала она Айке – совсем извелась бедная.

- Да, заметно – согласилась та

- Мне в этом году легче – продолжала Канна – с вами время летит незаметно, а то одна была.

Напоив телёнка, Айна ополоснула руки, ведро, подкинула дров в печь (морозы крепчали) и села рядом с сестрой.

- Что-то беспокойно мне сегодня – негромко сказала она – только от чего не знаю. Вроде ругает кто меня

- Скажешь тоже – хмыкнула Ая – Кому тебя ругать?

- Ты устала просто – попыталась успокоить сноху Канна. Но саму тоже взяли сомнения, слишком хорошо она помнила, как чувствительность Айны спасла жизнь ей и детям. Тогда тоже вроде переживать не о чем было.

- Ты лучше расскажи о том, чего нового узнала от Чигира – перевела тему Айка – в каких ещё землях он бывал?

Любопытству Айны не было предела, всё она хотела знать и Чигир, сначала неохотно, но всё же стал отвечать ей. Рассказывать о далёких землях, о людях, что живут там и о том, как они там живут. Богатое воображение позволяло девушке видеть необычные картины. Позже она пересказывала, как могла, сестре. Канна лишнего знать не хотела. Боялась, что затоскует муж по тем землям и захочет вернуться обратно.

Начав рассказывать, Айна вновь погрузилась в свой призрачный мир. Сегодня она была особенно красноречива. За разговорами и мечтами девушки не заметили, как уснули. Снилось им жаркое солнце и ветер дальних странствий.

 

В то самое время, когда Канна и Айка слушая рассказы, клевали носом, в дом вождя бесшумно ступила тёмная фигура.

- Чего тебе? – шепотом спросил Скил, держась вместе с гостем в тёмном углу.

- Рыжая Нами родила – так же шёпотом ответил осведомитель – только что. Мальчик.

- Ну и что – пожал плечами парень, он уже собирался спать, а тут глупости какие-то.

- А то. Не время ещё. Ребёнок недоношенный, слабый со всем, до утра вряд ли доживёт.

- Ну, а я то при чём? Я с ней не кувыркался. Ясур взял её, вот он пусть и переживает.

- Ты слушай дальше – удерживая Скила за руку, громче зашептал полуночный гость – Винит во всём она Айну. Так и орёт «Она от зависти порчу навела! Она, гадюка, духам наколдовала! Вот они ребёночка раньше времени от меня и оторвали!»

- Нами так орёт? – уже соображая, к чему сие может привести, переспросил парень – а, что другие?

- Молчат, слушают

- Всё?

- Всё – закончил тот и, получив свою награду, тайком выскользнул из дома. Ясная, морозная и словно хрустальная ночь стояла над долиной.

Скил вернулся к себе. Тихо дышала спящая Ома. Он лежал ещё какое-то время, обдумывая услышанное, пока не сморил парня крепкий сон.

 

----------------------------------------------

 

Рукх стоял, глядя на далёкие, холодные звёзды. Горячее дыхание, клубясь, паром, поднималось вверх и пропадало там, сливаясь с темнотой небес. Далёкие горные хребты слабо серебрились в неярком свете убывающей луны. С первыми солнечными лучами караван отправится в обратный путь.

«Быстрее бы утро» - шепнул в слух мужчина, обернулся, заслышав лёгкий шорох – тёмный силуэт отделился от юрты, в которой остановились приезжие.

- Чигир? – спросил Рукх.

- Я – отозвался тот, встал рядом. Опасаясь конокрадов, на ночь выставляли караульных. Сменялись по очереди через каждые три часа (больше на морозе, даже в самом тёплом тулупе сложно выдержать).

- Ты раньше пришёл – негромко сказал Рукх. У него, разумеется, не было прибора для измерения времени, то бишь часов (их в то время было всего несколько штук на всю планету). Он просто чувствовал время. Как чувствуют его растения, птицы или животные.

- Домой скоро. Не спится – так же негромко отозвался Чигир. Вождь согласно кивнул

- Мне тоже. – И это было для него очень личным признанием. Такое он мог сказать лишь человеку, которому доверял. Волчья песнь, прилетевшая издалека, вплелась в разговор. Сощурившись, Рукх огляделся по сторонам. Кони спокойно стояли в своём пригоне, ни души вокруг. Словно нет ни кого больше в целом мире. Вдали от родного селения Рукх чувствовал себя особо одиноким.

- В шесть лет я лишился дома – не глядя на собеседника, сказал Чигир – с тех пор жизнь моя была подобна одной очень долгой дороге. Дорога, длиной в двадцать пять лет. Лишь попав в Тихую долину, я обрёл, наконец, потерянный дом. Теперь нет ни чего роднее для меня чем эти горы, эта тайга, и то племя, чьи женщины хранят тепло моего дома.

Рукх помолчал

- Умеешь же ты так сказать… - ответил он спустя время - не даром Скил только тебя слушает.

Лёгкая досада была слышна в этих словах, еле заметная. Охотник качнул головой отрицая

- Не только меня, Скил вообще такой – всегда внимательно выслушивает собеседника и меня в том числе. Но думает он сам. Своей головой живёт.

- Да, живёт. Хочет занять моё место. Стать новым вождём племени

- Он хочет стать достойным сыном своего отца

Рукх хмыкнул, привычно запустил пятерню в курчавую бороду. Звучит то оно красиво, а как на самом деле?

- Мой отец был обычным человеком – сказал он, словно рассуждая в слух – хорошим плотником. Я учился у него этому ремеслу, и знаешь, не плохо получалось. У нас был большой род. На месте моего одного дома, там, где я сейчас живу, тогда стояли три. Как и все парни в своё время я увлекался и скачками и поединками и в походах был не последним. Но я никогда не помышлял стать вождём. – Он вновь помолчал, вспоминая то далёкое время – Наш род держался в стороне от дрязг тех, кто хотел власти. А потом на племя напали кочевники. В первый раз мы отбились, после нескольких следующих набегов я остался один. Знаешь ли ты, чужак, каково стоять на пепелище собственного дома, искать там хотя бы кости родных, что бы проводить их в Страну предков?

- Я знаю, Рукх Волкодав – глухо произнёс Чигир. - Я хорошо это знаю.

- Тогда ты сможешь понять. Я не думал становиться вождём, я лишь хотел отомстить.

- И тебе это удалось – подтвердил охотник, что было дальше, он знал из рассказов соплеменников. Отчаянному Рукху, вставшему во главе таких же отчаянных ребят, удалось тогда невозможное. Они вернули племени былое благополучие и силу.

- Теперь же, я всё чаще задумываюсь о том: благо это - быть вождём, или проклятие? Сейчас опять идёт возня за моей спиной, как когда-то за спиной старого вождя. Добару и. Менее нужна десятина, что платит моему роду племя. Протана подначивает его младший брат по той же причине. Все думают, что я до сих пор держусь за власть только из-за платы племени.

- Не все – негромко произнёс Чигир – Скил, как ни кто другой знает – ты не хочешь повторения прошлого. Ты просто хочешь защищать племя и дальше.

Эти слова огненными буквами легли на сердце старого воина. От осознания этой правды почему-то было невыносимо, мучительно больно.

- И твой сын хочет продолжить твой путь. Защищать свой дом и своё племя, и что бы отец гордился им.

В этот раз, Рукх молчал дольше. Теребил в раздумье бороду. Чигир, думая о своём, смотрел в ночное небо. Там, над дальним горным хребтом, повисли три знакомые звездочки. Если идти строго за ними несколько дней, а потом свернуть вправо, миновать ледники и спуститься в предгорье, то можно увидеть широкое круглое озеро. Не тревожимое ни единым ветерком, оно лежит подобно зеркалу на ладони женщины – земли. Печальные ивы, белые кувшинки обрамляют озеро. На правом берегу его из древне живут люди. Строят четырёхугольные дома на сваях. Промышляют охотой и рыбалкой, выращивают рис…

«Вернее, выращивали» - мысленно поправил сам себя охотник. Давно уже нет той деревни, нет тех людей, нет и того шестилетнего мальчика по имени Ли, что остался тогда один. И сжав в кулаке горсть обжигающе горячего пепла, он поклялся отомстить.

- Чигир – голос Рукха отвлёк от невесёлых мыслей, навеянных неожиданным разговором. Он повернулся на зов.

- Есть кое-что, о чём ты ещё не знаешь – оглядевшись по сторонам, негромко произнёс вождь – об этом знаем только мы с Теуманой.

Холодок предчувствия пробежал по спине, и настроение окончательно испортилось. Не любил Чигир этого чувства, хотя именно оно много раз спасало его жизнь

- Ты пришёл в нашу долину со стороны широкого лога. Там глухое место, а я прекрасно помню твою страшную рану и то, что ты был уже почти на краю. – С трудом, подбирая нужные слова, продолжал Рукх – В общем, тебя нашли только благодаря нашей жрице. В тот день мы поминали ушедших в Страну предков. Теумана совершила все полагающиеся обряды. А потом, неожиданно села на коня и поскакала прочь. При этом что–то очень странное было в её лице. Позже она призналась мне – она почувствовала твою боль. Тогда, ещё не поняв ничего, мы просто последовали за жрицей в Широкий лог, вслед за ней увидели тебя. Ты не очень то был похож на живого человека, больше на недоеденную добычу.

- Да, пожалуй – усмехнулся Чигир – Я помню идущих ко мне людей, женщину на коне и странное чувство, словно я здесь уже был, когда-то.

- Много странного в этом деле – согласился Рукх. Видимо, устав стоять, он присел на недоколоченный чурбан, охотник пристроился рядом.

- Обычно мы не оставляем в племени чужаков – не глядя, говорил Рукх – если считаем безобидными, то просто отпускаем, если нет, да ты и сам знаешь

Чигир согласно кивнул

- И уж тем более не оставляем оружия незваным гостям. Но Теумана велела отнести тебя, и все твои вещи в свой дом. Она сказала, что так велят ей духи, и ни кто из нас, не посмел тогда спорить с ней. Наша жрица очень сильна.

И в этом Чигир был согласен с Рукхом. Он в полной мере испытал на себе тайную силу Теуманы, когда она пыталась связать его гипнозом и «увидеть изнутри» его сознание. Словно примерить чужую одежду. Дело в том, что Чигир тоже обладал тайными знаниями, когда-то он даже превзошёл своего учителя, но ещё ни разу в жизни не встречал человека равного себе в этом умении. Не добившись ни чего от незнакомца, Теумана отступила, и стала «читать» прошлое с его вещей. Тут, Чигир ничего не мог сделать – он был слишком ослаблен. И два его верных меча «рассказали» женщине о многом из того, что чужак хранил в тайне ото всех.

- В ту ночь она спрашивала о тебе духов. – Голос Рукха прорывался сквозь завесу воспоминаний – не знаю, что уж так её поразило в тебе. Но твоё появление она почему-то восприняла как знамение.

- Что сказали духи? – впервые за всё время разговора спросил Чигир. Он не смог тогда услышать тайного голоса, поскольку тот говорил только Теумане.

- Я не знаю всего – честно признался Рукх – она сказала только, что тебя нельзя отпускать. Что ты обязательно должен остаться в племени. Остальное она скажет, когда придёт время. – Он тихо вздохнул – почему-то теперь мне кажется, что время это пришло.

- Хунны? – спросил Чигир, зная ответ.

- Хунны – подтвердил вождь – их слишком много и сила их в единстве. Ты прав, скоро в этих местах не останется скифов. В степях их и так уже почти нет, те же, что остались - не свободны. Они покорились чужакам, приняли их богов и обычаи. Мы, Грифы, горный народ, не сможем так.

Чигир кивнул

- Да, Грифы ни когда не живут в рабстве. Я сам видел, как те, что попадали в плен к иным племенам, убивали сами себя.

- Пока над Грифом не проведён чужой обряд, душа его свободна как птица. Расставшись с телом, она сама найдёт путь в Страну предков. В противном случае, она попадёт только в страшный подземный мир на вечные мучения. В это верим мы и потому, горные Грифы скорее убьют себя и своих детей, нежели сдадутся победителю.

- Да, всё так – Чигир снова кивнул – и я принял ваши обычаи именно по этому. Я всегда жил по этим законам и встретил, наконец, таких же людей, такой же народ. Так странно, словно я был Грифом с самого рождения, но просто не знал о том.

Где-то недалеко послышались голоса. Мужчины умолкли, прислушались. Вдоль по тёмной улице проехал ночной дозор. Голоса их стихли за домами, больше ничего не нарушало морозной тиши.

- Если понадобится, я отдам жизнь за племя – негромко сказал Чигир – честь для воина - умереть, защищая свой народ, но только это ли спасёт всех? Или есть что-то большее?

Рукх пожал плечами, покачал головой

- Я сказал всё, что знал, и всё, что думаю. Об остальном надо спрашивать Теуману. Только у неё есть ответы на все вопросы.

Странная улыбка тронула губы охотника, странное выражение мелькнуло в раскосых глазах

- Значит, по приезду я задам их ей – негромко сказал он - а там видно будет.

Вождь усмехнулся. Представил себе знакомую, полутёмную комнату древнего дома. Жрицу в красивом, тёмно синем платье, её зелёные глаза… Рукх даже губу закусил от неожиданно разбушевавшихся чувств и воспоминаний. Острая боль и привкус крови на губах вернул к реальности. Чигир молча сидел рядом, потирал озябшие ладони.

- Я сейчас сказал чего? – собрав разлетевшиеся мысли, спросил вождь, воровато огляделся по сторонам. Охотник усмехнувшись, глянул из-за высокого воротника

- Какой сказал? Ты заснул, Рукх! Захрапел даже.

- Да ну! – хмыкнул тот, поднялся, размял затёкшие ноги – пойду я тогда, скоро уже тебя менять придут.

- Иди – кивнул Чигир, глянул вслед удаляющейся темной фигуре. Он давно уже знал что Опоя и Айна родные сёстры – дочери Рукха и Теуманы. Жрица сама выбирала отца для своих детей. Она не могла иметь мужа, но должна передать свой дар по наследству, что бы у племени и дальше был хранитель. Так было всегда. В день рождения Опои, духи указали на неё, как на преемницу. Так что будущее племени было обеспечено и беспокоиться больше не о чем. Кроме как вырастить девочку, передать ей все необходимые знания. На этом надо было остановиться. Ведь другим детям (если они будут у жрицы) придётся уйти в племя и налаживать там свою жизнь. Что очень не легко. И, тем не менее, вопреки здравому смыслу, безумная страсть тянула обоих как магнит, как болезнь, от которой нет иного лекарства, кроме как увидеться, прикоснуться. Рукх снова и снова тайно навещал Теуману, она прогоняла и тут же возвращала его обратно, не в силах справиться с тем огнём, что бушевал в душе. Результатом тех встреч стала вторая дочка, родившаяся в последнюю ночь зимы. Так вышло, что в ту же ночь родила и Муна. Её ребёнок прожил всего несколько часов. И тогда Рукх по совету Теуманы поменял младенцев. Об этом, разумеется, не знал ни кто, кроме вождя и жрицы. Они молчали. Девочка подрастала (теперь становилась понятной способность Айны чувствовать что-либо на расстоянии), но ни кому не приходило в голову заподозрить что-то. Чигир «увидел» ту историю в пронёсшейся стремительным ураганом памяти Рукха, в момент, когда тот, решил отдать ему Айну. Увидел и тоже смолчал. Он хорошо умел хранить свои тайны, чужие - ещё лучше.

 

-----------------------------------------------------

 

Ночной доносчик оказался прав, когда спешил доложить Скилу о том, что произошло в землянке Нами. Потому что к утру «кипела» пересудами вся «старая» община. Слова Нами о том, что она видела наколдованных духов, пришедших за малышом, и сражалась с ними до последнего, передавали из уст в уста. Как только рассвело, в землянку её рода потянулись соплеменники посмотреть на место преступления. Тесное жилище не вмещало всех желающих. Давясь и наступая на пятки, друг другу, люди теснились скорее войти, а, взглянув поскорее выйти. В полутьме и духоте бледная Нами с горящими глазами и растрёпанной рыжей гривой была очень похожа на злого демона. Она металась из угла в угол и не переставая вопила. Причём половина слов была совершенно непонятна. Метались огоньки лучин. В темном углу сидел Ясур, держал в руках свёрток, завёрнутый в грубое полотно. Глаза парня были пусты, как два бездонных колодца. Страшная картина.

Скил не видел ничего этого, но знал наверняка - ночной доносчик работал оперативно и быстро докладывал обо всех словах, действиях или передвижениях Нами и прочих. Надежда на то, что всё обойдётся, таяла с каждым часом. Пересуды, слухи, сплетни, обрастая всё новыми и совершенно фантастическими подробностями, расползались по селению как зараза. Скил понимал – надо что-то делать. Но никак не мог придти к конечному, истинно верному решению.

«Как же всё не вовремя!» - меря шагами общую комнату собственного дома, думал он – «И надо же было этой Рыжей родить как раз, когда Чигир в отъезде! Специально что ли постаралась?» - он невольно усмехнулся, хотя смеяться в принципе не чему.

«Да, Чигир бы сразу решил этот вопрос, хотя бы потому, что он хозяин. А вот мне то, что делать? Кто я во всём этом? Заместитель вождя? Смешно! Ага» - он вновь усмехнулся. Одно дело справиться с повздорившими из-за сосны мужиками и другое утихомирить разбушевавшийся фонтан безумия, замешанный на бабской зависти и ревности. Вот где подвиг!

Сев на лежак, Скил потёр руками лицо, взлохматил отросшие до плеч волосы. – «Думай, Скил, думай. Хичи – доносчик прав: «старых» сдерживает от погрома только то, что новорожденный, вопреки всем прогнозам, до сих пор жив. Недоношенный и слабый (опять же со слов Хичи) сколько он ещё протянет? Напряжение, тем временем, растёт, а когда оно рванёт (в этом Скил уже не сомневался) точного времени не угадаешь. Одно понятно – рванёт сегодня…

 

- Чего им всем, надо от меня? – в который раз вслух вопрошала Айна. За прошедший день это был уже сотый вопрос, но, как и пред идущие, он остался без ответа. Канна и Айка молчали. Тревожное ожидание вымотало всех. Ни слов, ни слёз, ни даже злости не осталось. И вот, когда подходящий к горному селению вечер, укутал всё вокруг сиреневыми сумерками, и подарил надежду на благополучный исход – к дому Чигира, ощетинившись факелами, двинулась толпа. Возглавляли процессию трое старейшин – уважаемые, исполняющие роль судей, люди. За ними с видом палача шагала сама Рыжая Нами, её родичи, дальше разглядеть отдельные лица было невозможно.

Заслышав гул, Канна выглянула из дома и тут же влетела обратно

- Там. Они – только смогла вымолвить она, прислонившись спиной к закрытой двери. Сёстры переглянулись. С улицы послышались крики – Айну звали на суд.

- Огня! – скомандовала Айка, приняв своё решение. Пока сестра поджигала факел, Ая сняла со стены меч Чигира. Невероятно лёгкий и прочный, совсем не такой, как у здешних племён. Длинное узкое лезвие, бесшумно выйдя из ножен, блеснуло, отражая огонь. Ни кому не позволено было касаться этого меча, но сейчас было не то время, жизнь висела на очень тонком волоске, слишком тонком, что бы думать о таком далёком будущем

– Канна, спрячься с детьми и не выходи ни в коем случае. – Распорядилась девушка - Пошли Айна. Они хотят суд? Они его получат!

 

Двор наполовину заполнился людьми, когда сёстры вышли и остановились на верхней площадке крыльца. Неровный свет факелов вырывал из темноты лица и фигуры.

- Вот она! – с кровожадной радостью воскликнула Нами. Выкатилась вперёд. Босая (как только не холодно на морозе?), растрёпанная, она, указывая грязным пальцем, продолжала – Спускайся! Судить тебя будем!

- Больше ничего не хочешь? – усмехнулась в ответ Айна – очень нужен мне ваш заморыш!

- Люди! – взвизгнула Рыжая – Слышите? хватайте её!

- Не за что меня судить – громко обратилась к собравшимся соплеменникам девушка – Я не умею колдовать. А Рыжая всё это придумала. Почему вы ей верите?

- Все знают, что ты любишь Ясура – ответил один из старейшин – Но в жёны он взял другую, вот ты и решила отомстить.

- Это меня отдали другому – перекрикивая гул толпы, ответила Айна – и только потом Ясур спутался с Нами. И не он решил взять её, а она притащила его к себе.

- Врёшь! – рявкнула Нами

- Нет! – ещё громче крикнула девушка - я люблю своего Чигира, а ты злишься, потому, что Ясур не любит тебя!

- Ага! Слышите? Откуда она может знать, кого он любит, а кого нет? Она бегает к нему тайно!

Последнее обвинение легло чёрной печатью. Смешанная толпа, состоящая из обоих сословий племени, дружно загудела. Для «новых» подозрение в неверности (для женщины) было даже страшнее, чем обвинение в колдовстве. А повод, как говорится «железный» - её выдали за нелюбимого. Не утерпела, значит!

- Не правда! – видя, как стремительно меняется настроение толпы, крикнула Айна, но её уже не слышали

- Возьмите её – распорядился один из старейшин.

Закрывая сестру, Айка, с мечом в руках шагнула вперёд. Сверкнуло лезвие, отражая пламя. Наступление приостановилось, в первых рядах возникла давка

- Ага! И эта здесь! – не унималась только Рыжая, поддерживаемая роднёй – и её тоже – судить! Их, обоих!

Айка крепче обхватила рукоять, ставшую в этот миг для неё продолжением руки. Глядя на многоликое, многорукое существо, она совершенно спокойно намечала, чья голова слетит первой. Кого и как легче будет достать. В этот миг, когда уже ничто не могло остановить кровопролития, незнакомый клич пронёсся над толпой, заглушил на время визг Нами. Громкий клич, неведомый повторился с других сторон. Люди, опешив от неожиданности, остановились, стали оглядываться. Двор окружили конные.

- Это Скил! – крикнул кто-то, заметив знакомое лицо – пришёл сестру спасать!

- Нет, это Джакил!

- Да откуда он то?

- Это Чигир! – Последнее предположение посеяло настоящую панику. И сквозь совсем уже обезумевшую толпу во двор прошла Теумана. Появление жрицы в селении само по себе явление из ряда вон, а в такую минуту и подавно.

Женщина неспеша остановилась. Все без исключения присутствующие здесь люди замерли в гробовом молчании

- Твой ребёнок жив, Нами – громким и бесстрастным голосом произнесла жрица – за что ты хочешь судить Айну?

- Она наколдовала… - начала было та, но Теумана жестом остановила поток безумия

- Твой муж наступил на тебя в темноте. За что же ты хочешь судить Айну?

- Это не так! Это… - верещала Нами, когда, скрутив её, родственники потащили прочь. Жрица повернулась к старейшинам

- Вы плохие судьи – так же бесстрастно продолжила она – люди должны выбрать других.

Сами люди, пятясь, спешили покинуть двор, давились, натыкались на стоящих позади конных. Со стороны деревни, кто-то уже кричал, возвещая о прибытии каравана. Наблюдая за происходящим, Чигир со Скилом стояли чуть поодаль, ещё немного дальше замер Джакил. Всё его внимание было приковано к одной только девушке. Не замечая больше ни чего вокруг, он видел лишь её. Прекрасную богиню, что в эту ночь снизошла к смертным, дабы защитить невинную душу. Держа в руках меч, горящий божественным огнём, она смотрела на людей и на совершенном лице отражалась тень презрения.

 

- Хорошо, что ты привёз Теуману, я бы не догадался – Сказал Скилу Чигир, когда тот объяснил ему, в чём дело. Последние люди покинули двор. Почётный эскорт, состоящий из Гора и ещё нескольких парней, повёз жрицу обратно. Женщина гордо восседала на коне. Парни, светя факелами, ехали рядом, но на некотором расстоянии.

- Джакил первым заметил – проводив их взглядом, продолжал охотник – и, бросив караван, мы поспешили сюда. Но, хвала богам, ты успел раньше. Мне страшно даже представить, что могло бы произойти, опоздай ты хоть на мгновение.

А произошло бы то, что Чигир сначала перебил бы кучу народа и лишь, потом стал бы разбираться, что, собственно говоря, те требовали от его женщины

- Нда – многозначительно изрёк бедолага Скил. – Как, всё-таки, хорошо, что вы, наконец, вернулись. А то они как сговорились, честное слово!

Рассмеявшись, Чигир похлопал парня по спине и направил коня к дому.

- Эй, Джакил! – окликнул Скил друга – ты чего там застыл, поехали, тут теперь без нас разберутся!

Словно очнувшись ото сна, парень не хотя развернул коня и пустил его шагом. Тяжело было на душе, тяжело и легко одновременно. Почему-то хотелось выть, подобно волку и, запрокинув голову, Джакил, словно вызов звёздному небу, прокричал тот самый клич. Эхо пронесло его по тайге. Скил, загораясь странным чувством силы и безумной радости, повторил клич друга.

- Здорово ты придумал – похвалил сын вождя, когда эхо затихло вдали. В подтвержденье его слов послышались ответные крики с других, разных концов селения. Они звучали теперь как пароль, объединяющий единомышленников.

Рукх, распрягающий коней у своего дома, поднял голову, прислушался, усмехнулся.

- Новые времена не наступают – тихо сказал он сам себе – новые времена уже наступили, просто мы это ещё не осознали.

 

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

 

 

Последние несколько дней выдались солнечными и не по зимнему тёплыми. В воздухе запахло долгожданной весной. Ярко голубое небо раскинулось над Тихой долиной и казалось, что даже быстрые воды реки запели веселее.

Люди постарше сокрушённо качали головами – «Не к добру тепло это, видать весна затяжная будет и холодная»

Молодёжь о приметах не задумывалась, а просто радовалась каждому такому дню. Парни и девушки собирались на привычных для гуляния местах. Устраивали пляски, игрища. Тут же, словно шальная носилась ребятня со своими детскими забавами. Шумно стало в селении, весело.

 

На краю небольшой полянки укрытый желтыми, сухими листьями папоротника, бил ключ чистейшей, ледяной воды. Он не замерзал даже в самые лютые морозы. Лишь покрывался хрустальным обрамлением.

Ая, присев на корточки опустила горящие ладони в воду, зачерпнув, омыла лицо. Дыхание постепенно успокаивалось, приходило в норму. Прикрыв глаза, девушка сидела какое-то время, ощущая на лице тепло солнечного луча. Рядом, по втоптанным в землю прошлогодним листьям ходила её кобылка – Ночка, фыркала, косила чёрным глазом…

«В жарко натопленной, полутёмной комнате Айна и Канна притихли в дальнем углу. В полном молчании Чигир взял свой меч из рук Аи. Девушка опустила глаза, но стояла не дрогнув. Блики горящего в лампаде огня играли на её лице, блики отражались в чёрных глазах мужчины.

- Я не буду просить ни прощения, ни пощады – негромко, но твердо сказала она – можешь убить меня, если считаешь должным. Но знай, даже если я могла бы вернуться в прошлое, то вновь поступила бы так же.

Со странной улыбкой Чигир положил меч плашмя на ребро ладони, словно показывая идеальную сбалансированность. Острая, тонкая сталь блеснула золотом, «огненный зайчик» скользнул по стенам.

- Не страшно было? – негромко, вкрадчиво спросил охотник. Ая подняла глаза, смотрела, словно не понимая смысла слов.

- Ты выбрала хорошее место для защиты – продолжал Чигир – небольшое возвышение, достаточно простора для тебя и недостаточно для окружающих. Вот только меч ты держала немного не правильно. Возьми – протянул он.

Озадаченная девушка сжала ладонью прохладную рукоять. Не менее озадаченные, Айна и Канна, внимательно следили за всем происходящим

- Вот так – переложив пальцы Айки, уточнил Чигир – не сжимай слишком сильно, расслабь немного

Взяв руку девушки своей, он описал клинком в воздухе замысловатую фигуру, тихо свистнул рассекаемый воздух

- Что ты чувствуешь? – не отпуская её, спросил он. Движения были точны и уверенны

- Лёгкость – помолчав, ответила Ая

- Хорошо – улыбнулся мужчина, спрятал меч в ножны и глянул на притихших жён – ну, что, хозяйки, поесть то в этом доме дадут?»

Почувствовав взгляд, Айка открыла глаза, посмотрела на идущего к ней через поляну гнедого коня. Рахул, сидя верхом, смотрел на девушку. Серые глаза его в солнечном свете казались ещё светлее.

- Ты видел нас – скорее утвердительно произнесла она. Он кивнул подтверждая. В тайне ото всех Чигир встречался здесь с Айкой, уступив, после той самой ночи, он стал учить её искусству владения мечом. Айка тоже кивнула, пожала плечами.

- Это моя тайна – негромко сказала она. – Теперь ты знаешь.

Рахул огляделся – только черные стволы облетевших лиственниц, да сороки трескучие в сетях голых ветвей.

- Я никому не скажу – виновато улыбнулся он – это будет и моя тайна. Ты не против?

Столько света было в его взгляде, столько тепла в его улыбке, они не виделись с того самого дня, когда Айка приходила в дом его тётки. Хотя частенько девушка вспоминала своего странного знакомца, и даже время от времени проезжала мимо его дома, с тайной надеждой о встрече. Ей самой казалось это странным

- Ладно, храни, если хочешь – милостиво разрешила она, легко поднялась, поправила одежду. В заплетённых волосах блеснули серебряные гребни, ещё ярче блестели глаза Айки. Какое-то неведомое чувство будоражило кровь. Вскочив на кобылку, девушка оглянулась, окинула нечаянного спутника гордым взглядом. Стоя чуть поодаль, Рахул всё так же смотрел на неё. И лучи солнца, проникая сквозь сеть ветвей, золотым дождём осыпали поляну. Зимний лес вокруг больше не казался спящим – он был жив и затаив своё доброе дыхание, прислушивался к людям. Ая словно попала в другой мир. Такой же, как её привычный, но другой. Прекрасный, волшебный, сказочный

- Рахул? – шепнула она, тихо-тихо, что бы не спугнуть неожиданную сказку. Лёгким ветерком пронёсся её голос – что это?

- Моя тётка говорит, что я вижу мир иначе – с лёгкой улыбкой ответил парень – ты видишь то же, значит я не один такой.

Оглядевшись ещё раз, Айка отступила – всё слишком красиво, настолько, что даже страшно, жутко…

- Это они научили тебя? Я не хочу! – взявшись за виски, закричала девушка – Уходи! Уходи!

Стремительная тень метнулась на поляну, и мир стал прежним. С удивлением Айка смотрела, как незнакомый воин занёс тяжёлый меч над головой Рахула – ещё миг и…

- Стой! – выхватывая спрятанный клинок из-под одежды, вскричала девушка, зазвенела сталь, осыпала искрами всех троих. Острее мечей, скрестились взгляды

- Джакил – узнав, прошептала Ая – не становись на моем пути!

- Ты кричала

- Мне не нужна твоя защита, Джакил!

Парень отвёл меч, метнул полный ненависти взгляд в сторону соперника

- Я всё равно убью его – твёрдо пообещал он

- Прежде я убью тебя – направив остриё меча в сердце Джакила, пригрозила девушка. – Что ты возомнил о себе, «старый»?

- Просто он любит тебя – негромко, неожиданно произнёс, молчавший всё это время Рахул. Меч девушки мгновенно замер у его лица. Но серые глаза смотрели так же спокойно с обычною своей грустинкой

- А я ненавижу вас! Обоих! – крикнула девушка. Мечом, плашмя шлёпнула свою лошадь. Взвившись, Ночка понесла прочь

- Ненавижу! – вторил вихрь. Осыпались на землю потревоженные, прошлогодние листья

- Ненавижу! – вторило эхо, и потревоженные птичьи стайки взлетали в небо.

Резко развернув коня, Джакил поскакал в другую сторону и вскоре вовсе скрылся за деревьями.

- А я люблю – тихо, безнадёжно, прошептал Рахул.

 

Выехав из леса, Айка буквально налетела на Скила. Тот вместе с отрядом направлялись в сторону площадки и шарахнулись от неожиданности.

- Ты! – вызверилась девушка на брата, резко натянула поводья, отчего бедная Ночка взвилась на дыбы. Удерживаясь в седле, Ая окинула удивлённую компанию «огненным» взглядом

- «Старые» – презрительно произнесла она, словно заклеймила – «старые», вы ни когда не станете равными нам, даже не мечтайте!

Ни кем не удерживаемая, она поскакала дальше. В полном молчании парни продолжили свой путь. У площадки, под склонившимися ивами, отряд встретил Джакил. Увидев его, Скил вдруг всё понял. Странный разговор, случившийся после ночных событий месячной давности. Джакил тогда, как бы невзначай заговорил о том, что, став «новым», он возьмёт в свой дом лучшую девушку племени. Даже если её род будет против. Скил тогда не понял этих слов, а зря.

- Да, зря – произнёс он вслух, «давя» взглядом бывшего теперь друга. – Я же видел, как ты смотришь на неё, но не хотел верить.

Одним движением он соскочил с коня, плотным, молчаливым кольцом их обступали остальные

- Не хотел? – зло усмехнулся Джакил, не отводя взгляда от противника – а как же слова о том, что мы станем такими же, как вы? Новыми? Свой род, свой дом. Ты просто врал!

В гробовом молчании были слышны лишь кони. Страшное обвинение тенью легло на площадку

- Совсем сдурел? - опешив, спросил Скил – зачем мне врать?

Парни, внимательно следившие за происходящим, тоже недоумённо переглядывались, что-то неладное творилось сегодня. Просто так, такие слова не говорятся

- А как ещё ты сможешь занять место вождя? – громко спросил Джакил – все знают, что Рукх вождь только на словах, на деле Добар и Менея делят между собой это место. Сам ты их не осилишь, не хватит мощи, а с нами, вернее на наших спинах самое то!

Молчание сменилось на гул обсуждения. Согласные, не согласные, все хотели высказать своё мнение

- Ты знаешь меня давно – не обращая внимания на этот гул, с горечью ответил парень – и я считал тебя другом.

- Другом? – вновь усмехнулся тот, обвёл взглядом компанию и вернулся – став вождём, а нас, назвав «новыми», ты отдал бы за меня свою сестру Айку?

Если бы взгляд мог бы убивать, Джакил был бы уже сто раз мертв. Ибо от одной только мысли, что Ая войдёт женой в дом «старого», как бы тот ни называл себя, дикая ярость начинала душить.

- Для тебя и для всех вас мы по-прежнему останемся не такими, не достойными жениться на девушках из ваших родов. – Продолжал Джакил – кем же мы станем тогда в племени? Назад пути не будет, а вперёд ваши «новые» не дадут шагнуть. Ты врал нам

- Скажи ему Скил! – кричали одни

- Джакил прав! – кричали другие

- Я не врал – негромко, но твёрдо произнёс сын вождя, голоса как по команде стихли, и он продолжал в полной тишине – подло занять место вождя – так для меня лучше умереть

- Ну вот! Я же говорил! – не выдержал один

- Подожди Гирт – остановил его Скил, поднял глаза, стараясь увидеть каждого. Новая сила племени слушала сейчас его, затаив дыхание - я уже считаю вас «новыми», братьями. Вместе мы готовимся к тому, что бы защитить племя. Но Джакил прав, моя сестра никогда не станет его женой. Это правда. Больше, я не знаю, что сказать.

Тяжёлое, но правдивое признание. Скил никогда не обманывал их, он просто немного недорассчитал. Так разве от этого легче теперь?

- Нам тоже надо подумать – ответил за всех Джакил.

Уезжали молча, не глядя и не оглядываясь.

В тяжёлом раздумье остался сын вождя. Ещё в самом начале Чигир предупреждал его о чём-то подобном, но окрылённый успехом и азартом Скил не внял тогда словам учителя и друга. Не воспринял их всерьёз и поспешил забыть. После отмахивался, как от чего-то не важного.

Взяв коня под узду, парень неспеша пошёл знакомой тропой вдоль высоких дерев, сцепившихся ветвями в вышине, подобно сводчатому коридору готических замков. Где-то там, вверху, скакали непоседливые белки, цокая, провожали взглядами одинокие фигуры человека и его коня.

«Джакил прав» - в который раз повторял сам себе Скил – «И не прав тоже. Плевать я хотел на место вождя. Нет и не надо. Пусть вон Добар побегает, это со стороны всё кажется сплошным удовольствием, а на деле не так то просто сохранять мир и порядок. Вот и пусть попробует! А я посмотрю, как ему эта десятина поперёк горла встанет».

Усмехнувшись, парень поддел ногой шишку, валявшуюся на тропе, отчего та, пролетев пару метров, врезалась в ствол дерева и упала в кустарник. В самом деле, после того, как десять дней замещал отца, Скил стал на многое смотреть по-другому. Иллюзии о лёгкой жизни развеялись, осталась только правда жизни. Не прикрытая и не всегда приятная. Быть вождём в племени Грифов очень не легко.

«Да, Джакил, заварил ты кашу» - Скил вновь с досадой вернулся к прежним мыслям – «Главное вовремя! Не сегодня-завтра кочевник придёт, а мы тут девок делим! Между собой договориться не можем. Так и «новых» и «старых» девчонок лишимся (и собственных жизней в придачу), кочевнику то ему всё едино, его наши заморочки не касаются. Ему лишь бы было что брать»

Тропа, тем временем, уходила вправо, к низу, в сторону древнего дома жрицы. Вот уже и величественный кедр показался над кронами деревьев. Где-то рядом с ним клубился сизый дым, видимо в доме затапливали печь. Скил остановился, огляделся, и, решив, тронулся дальше. Он не любил бывать в этом месте, но назад возвращаться не хотелось, равно, как и обходить, продираясь через колючий кустарник. Оставался один путь – прямо. Сначала по краю склона, скаты которого осыпались серо-желтым щебнем, затем через пересохшее русло старого ручья и в низинку. Здесь тропа заметно шире и утоптанней, по всему видать ей часто пользуются. Почуяв лёгкий запах дыма, конь зафыркал, хлестнул заплетённым хвостом по крутым бокам. Скил шёл вперёд, несмотря на чувство тревожного беспокойства, всё возрастающего где-то внутри. Так бывало всегда, как только он приближался к этому месту. Так бывало всегда в присутствии жрицы. Не удивительно ведь она не просто женщина – она дух, порождение божества. Один взгляд её может лишить человека воли, разума и даже жизни. Зачастую именно поэтому сложно было устраивать свою жизнь в племени детям жриц. В их глазах люди всё ещё видели отсветы жертвенных огней. Их тоже побаивались, сторонились. Впрочем, со временем и это отчуждение проходило. Люди с людьми всегда могут найти общий язык.

 

Бесшумно ступал парень, глухо стучали копыта верного коня по замёрзшей земле, деревья редели. Сначала поверх ив показалась остроконечная крыша, под ней бревенчатые, потемневшие от времени стены. Стал слышен тихий звон колокольчиков и бубенчиков, привязанных к веткам кедра – люди, вешая их, загадывают желания. Скил подобными глупостями никогда не занимался и вообще хотел по быстрому пройти мимо, но знакомый, черный жеребец, пасшийся на некотором расстоянии от дома, привлёк его внимание.

- Чигир? – удивлённо хмыкнул парень, покрутил головой, оглядываясь – чего это ты здесь делаешь?

Разумеется, ни кто ему не ответил. Воронок, по той простой причине, что вовсе не владел человеческой речью, а больше рядом ни кого не наблюдалось. Хотя…

Из дома вышли две девушки, о чём-то беседуя, они подошли и остановились у колодца. Одну Скил узнал сразу, это Опоя, дочь жрицы и будущая жрица племени. А вот вторая. Она стояла в пол оборота, солнце очень ярко светило в её лицо, золотило мех ворота и украшения. Словно почувствовав взгляд, девушка повернулась, с лёгким удивлением подняла бровки

- Айна!? – узнал, наконец, брат. Теперь обе подруги повернулись к нему, пришлось подойти поближе.

- У тебя такой глупый вид – засмеялась девушка, глядя на Скила. Озорные искорки играли в её зелёных глазах, и что-то странное было в её улыбке. Чужое и родное одновременно

- Скил, ты нас слышишь? – с лёгким беспокойством, поинтересовалась Опоя

- Да – приходя в себя, ответил парень – просто, что-то показалось

Он как-то неприязненно огляделся по сторонам – нет, не зря он не любит это место, здесь всегда что-то не так.

Ни чуть не разделяя тех сомнений, девушки весело болтали о своих делах, почему-то они сейчас были так похожи друг на дружку. «Удивительно, как я не замечал этого раньше?» - подумал про себя парень – «Или опять, кажется?»

- Нет, Скил сегодня, наверное, просто не выспался – продолжала смеяться его сестра – он совсем нас не слышит. С тобой всё в порядке?

- Да – уже начиная злиться, вновь ответил тот – а ты чего здесь?

- Я? – Айна недоумённо пожала плечами – я с Чигиром приехала

- Они с мамой сейчас разговаривают – вставила вторая, видимо для полной ясности – а нас вот выгнали

- Выгнали?

- Попросили выйти – с трудом сдерживая новый приступ смеха, и тем самым, рискуя вовсе разозлить брата, ответила Айна. – ты не ходи пока к ним, подожди

Тот хотел, было сказать, что и не собирался, но вовремя передумал. Иначе, девчонки бы уже не сдержались.

- Угощайся – Опоя протянула Скилу чашечку с замороженной ягодой – вкусная в этом году, сладкая

Взяв горсть, парень кивнул в знак благодарности, сладкое он всегда любил, сел на край мощёного камнем колодца. Айна и Опоя устроились рядом. До появления незадачливого гостя, разговор шёл о сыре, если точнее о том, как ещё можно приготовить сей продукт. Скилу стало скучно. Жуя по одной ягодке, он уже жалел, что не обошёл дом жрицы стороной. «Лучше раз через колючки продраться, чем сидеть здесь и слушать эти глупости» - думал он, но не двигался с места. Солнце пригревало, свежий ветерок обдувал лицо, тихо перезванивались колокольчики…

 

 

В доме жрицы было тихо. Обычный для этого времени года полумрак, обычные отсветы углей из открытого очага. Не обычным был запах горько – сладкий и терпкий одновременно. На раскалённом железном диске, подвешенном над углями, лежали потемневшие от жара травки и коренья. Именно они, нагреваясь, источали необычный аромат.

Друг против друга сидели мужчина и женщина. Тишина обволакивала их. За всё время разговора ни одного слова не прозвучало вслух. Вы спросите, разве возможно такое? Они бы вам ответили – да. Если ты обладаешь тайными знаниями о тонких мирах, существующих рядом с нами. Да – если ты обладаешь определённой «силой», которая не даст тебе сойти с ума после общения с теми самыми мирами. И ещё раз да, если ты попросту не боишься неизведанных сторон собственной души.

Запах трав слегка дурманил, кружил голову. Так Теуману учила когда-то её мама, так в свою очередь она будет учить Опою. Удержаться на краю сознания. Не потеряться в мешанине звуков, ветров и красок. Суметь услышать нужный голос, различить видение, а затем ещё и вернуться обратно. Ведь бывали же случаи, когда после такого общения душа жрицы не возвращалась в данное ей тело, а вселялась в какой-либо предмет. Плохо тогда приходилось бедняжке.

Чигиру сей обряд (с травами и кореньями) был не нужен, гуру учил его достигать того же самого состояния, но несколько иным способом. Впрочем, пьянящий запах был приятен и ничуть не мешал. Время несколько раз нарушило привычный ход. Сначала оно убежало вперёд, потом замерло и, наконец, вернулось обратно.

Привычный полумрак, обычные отсветы углей из открытого очага, непривычный запах…

 

- За день до твоего появления, мне было странное видение. – Негромко рассказывала Теумана - Снежный перевал где-то высоко в горах. Ветер, сбивающий с ног и жестокая схватка незнакомого человека со снежным барсом. Я знала, что этот человек уже много дней в пути, он устал и ослаблен. Ирбис силён и жутко голоден. Хрипя, они катались по ледяной площадке, сцепившись в смертельных объятиях, а потом снег окрасился кровью…

Чигир молча слушал. В черных, слегка раскосых глазах его отражались огоньки очага. Привычный полумрак, непривычный аромат

- Я не знала, кто победил, и чья кровь осталась на снегу. – Ровно звучал голос женщины – жрицы - Воспоминания об увиденном не давали мне покоя пока, спустя день я не увидела тебя. Вернее, я увидела того самого человека с вершины горы. Он сумел позвать меня тайным словом. Его тело хранило следы страшных когтей хищника. А ещё он оказался сильнее в тайном знании. Даже находясь между жизнью и смертью, он смог противостоять моей «силе» и скрыть то, что я «вижу» в сознании обычных людей. Кто он, откуда и зачем пришёл? Этот вопрос не давал покоя. Но даже твоё оружие отвечало по-разному. Древний, тонкий меч рассказал о таком же древнем, как он сам гуру и о юном ученике по имени Чен. Второй меч поведал о чужом народе, живущем посреди раскалённых песков и о бесстрашном воине по имени Чигир. На это имя ты открыл глаза, так я стала звать тебя.

- У тебя осталась ещё одна моя вещь – глядя прямо, спокойно и страшно, сказал мужчина.

- Да – подтвердила женщина, не отводя взгляда. В тот день, что бы добраться до раны, ей пришлось вспороть, запёкшуюся от крови одежду незнакомца. Вместе с рубахой в руки жрицы попал оберег – небольшой треугольный мешочек из старой кожи. Коснувшись его кончиками пальцев, Теумана увидела чужеземную молодую женщину. Она сидела у огня, расчёсывала золотым гребнем иссиня чёрные волосы и тихо пела на чужом, непонятном языке. Чёрные, раскосые глаза незнакомки смотрели с нежностью

- Она назвала мне третье имя – Ли Чой Хун – протягивая оберег, сказала Теумана. На миг ей показалось, что воздуха не стало вовсе, разноцветные круги поплыли перед глазами. Ещё немного и она непременно потеряла бы сознание. Чигир с силой сжал треугольник в руке, это помогло обуздать всплеск тайной «силы», едва не задушившей жрицу.

- Я не хотел – глухо сказал он, поднял глаза на Теуману – слишком давно я не слышал от живых этого имени.

- Та женщина – решил продолжить чужак – та женщина моя мать. Дочь народа Ци. Она и её соплеменники звали моего отца на свой лад - Чой Хун вместо чужого Чотхун. Своего первенца он назвал местным именем. Ли. Но всё это тебе уже рассказывал мой оберег, большего знать не надо ни кому. Теперь я Чигир, человек из племени Грифов. И я пройду вместе с ним новые нелёгкие испытания.

- Да – на красивое лицо Теуманы легла тень – духи открыли нам будущее – тихо произнесла она – страшное будущее, изменить которое не в нашей власти.

- Но тебе духи сказали больше чем мне

Женщина невесело усмехнулась

- Я всё-таки жрица этих земель

Мужчина невольно хмыкнул, провёл ладонями по лицу, как маску снимая напряжение. Сколько же времени прошло? Минута, две, час?

Теумана обмакнула пальцы в чаше с водой, сбрызнула диск с травами, отчего запах стал сильнее. Вода с шипением испарилась.

- Скажу больше, Чигир - охотник, я последняя жрица этих земель. В ночь моего рождения духи поведали об этом моей матери, но она не поняла тогда полного смысла странных слов. Думала, что видимо я, буду бесплодной. После рождения Опои, мама с миром отошла в страну предков. Я сама на долгие годы забыла о предсказании. Пока не появился незнакомец, победивший ирбиса. Теперь ты знаешь, почему духи велели мне тогда удержать тебя?

- Да жрица, теперь мне многое стало ясным.– Ответил воин. Теперь ему стал ясен и странный зов, подчиняясь которому он однажды бросил всё и ушёл в горы. Странный зов, приведший одинокого человека в долину и даровавший ему новое племя и новую жизнь. Теперь пришло время узнать всё, и исполнить предначертанное каким бы тяжёлым оно не казалось.

С этими словами Чигир покинул жилище

Женщина прикрыла глаза, вдохнула горько-терпкий аромат, дарующий обманчивую лёгкость. Перед глазами ещё стояли картины предсказания, в тишине ещё слышались отзвуки далёких голосов

- Духи действительно сказали мне больше – тихо произнесла Теумана – но лучше тебе не знать этого, до того самого времени.

 

Этих слов, Чигир, конечно же, не слышал. Остановившись на пороге, он с удовольствием вдохнул полной грудью холодный, свежий воздух. Сощурился на яркое солнце, на ослепительно белые пики. Прислушался к далёкому шуму воды. Как же всё-таки прекрасен этот мир!

Скрывая лёгкую слабость (обычно так бывало после тесного общения с духами), Чигир подошёл к компании, собравшейся у колодца. Приветствовал Скила (давненько не виделись). Обнял свою неугомонную Айну

- Домой? – шепнул ей на ушко «видя» в памяти далёкие земли

- Домой – с улыбкой ответила девушка, видя перед собой лишь любимого.

 

 

-----------------------------------------------------------

 

Это случилось ровно через месяц после того разговора и за два часа до рассвета. В то время когда холодные туманы сгущались у воды. Когда всё живое спало мирным и крепким сном – страшный гром вдруг сотряс землю и горы. Загудела, застонала тайга. С пронзительными криками взвились в предрассветное небо стаи птиц. Кто-то позже рассказывал, что видел, как медленно пронёсся над долиной золотой гриф, предупреждая о страшной опасности. С очевидцем спорить не с руки, но возможно ли медленно пронестись, так и осталось для меня загадкой…

 

Страшный гром потряс землю и горы – вскочили, понявшие всё сразу люди-грифы

Страшный гром потряс землю и горы – остановилась на мгновение грозная орда

Страшный гром потряс мир – Средний сын Рукха Волкодава растерянно посмотрел в даль, в небо, в спины удаляющимся врагам… Распростертые на сырой земле лежали тела Гора и друзей его – убитые дозорные – первые жертвы начавшейся войны.

- Я Гор – сын Рукха – беззвучно произнёс дух – Прости, отец…

 

 

Гром, вызванный Теуманой, поднял на ноги всё селение. Хватая оружие, мечи, пики, мужчины выбегали из домов и землянок. Седлали коней. Натягивая лук прямо на скаку, пронёсся вперёд Джакил – поразил первую чёрную мишень. С коротким вскриком далёкий человек упал со своего коня…

Не таясь теперь, Ая подняла над головой сверкающий меч. Резвая Ночка несла вперёд грозную всадницу.

Рукх, Чигир, Протан…

Ясур и Нами, не споря более друг с другом, не говоря ни слова вооружившись лишь рогатинами пошли вперёд…

Скил, Менея, Хичи…

Страшная была битва. Втрое превосходил противник людей-грифов. Но всё же был повержен. Оставшиеся в живых спасалися позорным бегством…

Пучком прошлогодней травы Ая стерла кровь врага с меча

Опустил свой лук Джакил, остановил коня

Словно чёрная тень стоял Чигир

Лежал на земле израненный Рукх. Опустился рядом с ним на колени старший сын

Высокая женщина в длинном тёмно-синем платье шла на встречу воинам. Теумана – последняя жрица племени Грифов.

- Они вернутся через три дня – сказала она – мы должны успеть

 

Не чувствуя усталости, не покладая рук люди трудились с самого утра. С наступлением темноты разожгли костры и продолжили.

К исходу третьего дня в самом центре Тихой долины был готов большой подземный дом. Лучшие ковры покрывали двойные бревенчатые стены и последние ложа для погибших героев. Самые мягкие кошмы устилали полы. В резные короба собрали самые красивые и дорогие вещи.

Смахнув предательскую слезу, Айна положила к ногам Нами расшитую золотой нитью сумочку из мягкой кожи. Серьги из витого серебра, браслеты, кольца, золоченые фигурки оленей

- теперь они всегда будут вместе – Ясур и Нами – шепнул кто-то. – Они славно сражались, закрывая друг друга, и погибли оба пронзённые одним копьём…

Старый воин Протан, брат его и сыновья.

Умана, Гор, Рукх. Тело вождя уложили в самом центре подземного дома. Рядом установили высокий золочёный трон. Спокойная, царственная и словно не живая уже прошла Теумана. Села на трон. Опоя зажгла благовония в широких чашах и по иному завершила обряд…

Выйдя из подземного дома, люди сложили высокий курган. Установили в один ряд девять каменных стел и каменные ворота

Всю ночь в селении горели жертвенные костры. У тех костров сидели оставшиеся в живых. В последний раз они слушали эхо печальных песен, последний раз они вздыхали именно ЭТОТ воздух и смотрели на ЭТИ звёзды.

Ранним утром третьего дня поднялись все как один. Молчаливая процессия подошла к кургану. Опоя, всю ночь стоявшая там шёпотом произнесла тайные слова – и странным эхом откликнулись горы. Прочертила линию на земле. Первым шагнул за неё Чигир, за ним пошло племя…

…- Я последняя жрица старого племени, и я останусь в этих землях вместе со старым вождём – говорила в последнюю ночь Теумана.- так повелели нам духи. Опоя, дочь моя станет новой жрицей в новых землях, в новом отныне племени…

… Пройдя вдоль девяти стел, Чигир остановился перед воротами. В звенящей тишине затрепетал вдруг чистейший воздух. Хрустальными нитями, блестя в лучах восходящего солнца, стал расходиться в широкую воронку. Не оглядываясь, шагнул в неё Чигир. Не оглядываясь, шагнули следом жёны его. Не оглядываясь, шли люди. Последней заступила за черту на родной земле Опоя. За ней курган казался необычайным дворцом. У первой стелы, провожая дочь и племя, стояла Теумана. Лицо её, такое родное с детства, было умиротворённым, спокойны тёмные глаза. Молча, не чуя земли под ногами, пошла Опоя дальше. Живым коридором стояли вдоль стел погибшие герои. Кони их трясли заплетёнными гривами, рыли копытами, готовые сорваться вскачь. Взяв в ладони горсть земли и камней, девушка шагнула в ворота, и сомкнулись хрустальные воздушные нити за её спиной.

Рукх, держа под узду гнедого скакуна, подошёл к Теумане. Лицо женщины было устремлено к ущелью. Сквозь горы видна была великая орда.

- Славная будет охота – усмехнулся вождь непобеждённого племени, вскочил на коня. Подъехал к отцу Гор, за ними встали воины.

 

 

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

 

 

 

 

Древнегреческий философ назвал далёкие загадочные племена стерегущими золото Грифами. Он узнал о них, когда скифов почти не осталось в горах и предгорьях. Орда заняла сии сказочные земли, основала здесь своё государство. Неуловимые племена подземных кузнецов жили здесь ещё долгое время и исчезли с появлением белых деревьев. Так что же за золото хранили непобеждённые Грифы?

 

-----------------------------

p.s. Факт. На юге индии, действительно в древности жило странное племя высоких, светлоглазых и светловолосых людей. Откуда оно там появилось и куда исчезло позже до сих пор остаётся загадкой.