«Я так люблю слушать,

как поют вещи»

Р. М. Рильке

 

Смотрите, какие разумные вещи

выходят у мастера: чаша, и ложка, и стул.

Они и честнее, и чище людей,

потому что им проще

хранить чистоту.

…………………….

Как лёгкая, ладная вещь,

повстречавшись, сама

и льстит нам, и льнёт к нам,

доверчивой лаской к тебе приникая.

На ком из людей

этой вещности вязкой

не сыщешь клейма?

А вещь - отпечатка людского

не носит - какая?

………………………………..

Вот брошь, и поёт она:

брошена, брошена,

два имени сколоты ею непрошено,

два имени сколоты – золото, золото,

два имени связаны – разные, разные –

Марины и Анны … подаренной брошью.

………………………………………………..

Чей след

в этом звонком коротком ударе –

браслет?

- Пора повзрослеть!

Ну, зачем ей безделка такая?

Он кожи касался, теплел,

к исступленью её привыкая.

И бился, и путался пульс,

учащаясь до ритма,

и бился браслет,

ударяясь тихонько о стол.

И пусть

этот пульс

в серебристом металле остыл…

Дарите браслеты любимым,

навечно дарите!

……………………………………..

Домашние вещи не могут,

как скалы,

меняться от солнца, от ветра.

Вещам

под руками людскими

стареть и ветшать.

Не требуя платы,

когда-то нарядное платье

довольно, что ветошью служит,

себя причисляя, по-прежнему,

к нужным вещам.

И в сумрачный вечер

не плачут они, что не вечны,

что пятен и трещин

щедрей и затейливей вязь…

 

А старые люди похожи на старые вещи,

и зреет меж ними незримая связь.

 

 

* В воспоминаниях Л.К. Чуковской рассказывается, что Анна Андреевна Ахматова однажды обратила внимание Л.К. на две фотографии, свою и Марины Ивановны Цветаевой. «Узнаёте», - спросила она, а затем пояснила, что у обеих на платье видна одна и та же брошь, подаренная А.А. Мариной Цветаевой.