Пьеса в двенадцати действиях, которой никогда не писал Жак Превер.

 

Действие первое.

 

Рассказчик, девушка, юноша, кот.

 

Рассказчик - в углу пустой сцены, обращаясь то к публике, то к девушке, стоящей в другом углу сцены в разорванной одежде, с кандалами на ногах.

 

Рассказчик. Какое сегодня у нас число? Число? Любое... и день любой.

 

Рассказчик уходит, появляется юноша, он становится на место, где стоял рассказчик, судя по всему, он не видит девушки. В руках у юноши клетка с птицей, цветы, цепи с кандалами.

 

Юноша. Я пошел на базар, где птиц продают, и птиц я купил для тебя, Любимая. Я пошел на базар, где цветы продают, и цветы я купил для тебя, Любимая. Я пошел на базар, где железный лом продают, и цепи купил я, тяжелые цепи для тебя, Любимая. А потом я пошел на базар, где рабынь продают, и тебя я искал, но тебя не нашел я, моя Любимая.

 

Юноша уходит.

Появляется кот.

 

Кот. А потом я пошел на базар, где рабынь продают, и тебя я искал, и тебя нашел я.

 

Кот подходит к девушке, внимательно рассматривает ее, достает из кармана толстый кошелек, отсчитывает деньги и передает их рассказчику, который в этот момент появляется на сцене будто для того, чтобы получить деньги. Кот уходит, за ним девушка.

 

Действие второе.

 

Юноша, кот.

Пустая сцена, на сцене юноша, перед ним мольберт. Юноша одет в камзол, короткие штаны, берет, в руках у него палитра, кисти.

 

Юноша (обращаясь к публике и рисуя на холсте, который не виден из зала). Сперва нарисуйте клетку с настежь открытой дверцей, затем нарисуйте что-нибудь красивое и простое, что-нибудь очень приятное и нужное очень для птицы.

 

Появляется кот, он становится за юношей и с некоторой иронией смотрит, как тот рисует.

 

Юноша (продолжает). Затем в саду или роще к дереву плотно прислоните, за деревом этим спрячьтесь, не двигайтесь и молчите. Иногда она прилетает быстро и на жердочку в клетке садится. Иногда же проходят годы - и нет птицы. Не падайте духом, ждите, ждите, если надо, годы, потому что срок ожидания, короткий он или длинный, не имеет никакого значения для успеха вашей картины.

Кот. А я пошел на базар, где птиц продают, и птиц я купил для тебя, Любимая.

Юноша. Когда же прилетит к вам птица, если только она прилетит, храните молчание, ждите, чтобы птица в клетку влетела, и когда она в клетку влетит, тихо кистью дверцу заприте и, не коснувшись не перышка, осторожненько клетку сотрите. Затем нарисуйте дерево, выбрав лучшую ветку для птицы, нарисуйте листву зеленую, свежесть ветра и ласку солнца, нарисуйте звон мошкары, что в горячих лучах резвиться, и ждите, ждите затем, чтобы запела птица. Если она не поет - это плохая примета, это значит, что ваша картина совсем никуда не годится. Но если птица поет - это хороший признак, признак, что вашей картиной можете вы гордиться и можете вашу подпись поставить в углу картины, вырвав для этой цели перо у поющей птицы.

 

Свет гаснет.

Свет зажигается.

На сцене юноша в своей обычной одежде. Перед ним клетка, в которой птица.

 

Действие третье.

 

Рассказчик, кот, девочка, птица в гробу, юноша.

 

Рассказчик. В деревне мрачные лица, смертельно ранена птица. Эту, единственную проживающую в деревне птицу, единственный проживающий в деревне кот сожрал наполовину. И она не поет.

Кот (облизывая окровавленный рот, сыто урчит и мурлычет). Вот птица умирает. И деревня решает устроить ей похороны.

Рассказчик. На которые кот приглашен, он за маленьким гробом идет.

 

На сцене появляется девочка, которая тащит волоком маленький птичий гроб.

Кот идет за гробом птицы.

 

Рассказчик. Гроб девочка тащит и громко рыдает.

Кот (девочке). О, если б я знал, что смерть этой птицы причинит тебе боль, я бы съел ее целиком... А потом сказал бы тебе, что за синее море, туда, где кончается белый свет, туда, откуда возврата нет, она улетела, навек улетела, и ты бы меньше грустила, и вскоре исчезла бы грусть с твоего лица...

Кот (обращаясь к публике). Что ни говорите, а всякое дело надо доводить до конца!

 

Появляется юноша, у него в руках пустая клетка для птицы. Он смотрит, как со сцены удаляются сначала девочка, которая тащит гроб, потом сам птичий гроб и последним, облизываясь, – кот.

 

Юноша. Моя дорогая, все дни такие у нас с тобой, вся жизнь такая. Мы любим и воздухом дышим, живем и любим друг друга, не зная, что значит жизнь, не зная, что значит день, что значит любовь, не зная.

 

Действие четвертое.

 

Рассказчик, кот, девушка и юноша в полицейской форме.

Сцена представляет собой не очень оживленную парижскую улицу, витрины магазинов, кафе, бистро. Полуденный час.

В углу сцены рассказчик.

 

Рассказчик. Он страшен, стук этот слабый, когда разбивают о стойку крутое яйцо, он страшен, если всплывает в памяти человек, которому голод сводит лицо, и страшна голова человека, которому голод сводит лицо, когда человек в шесть утра, подойдя к магазину, глядит на витрину и налиты ноги его свинцом.

 

Появляется кот, он одет как конторский чиновник, вышедший перекусить в обед. Кот идет вдоль сцены, подолгу останавливаясь у витрин магазинов, где выставлены съестные припасы.

 

Кот (говорит медленно, кажется, что он пытается что-то вспомнить). Я пошел на базар..., я пошел на базар..., где цветы продают. Я пошел на базар..., потом я пошел на базар..., где рабынь продают..., и тебя я искал.

Рассказчик (продолжает). Он видит голову цвета пыли, но он рассматривает совсем не ее. Ему наплевать на свое отражение, которое явилось на стекле витрины, он думает не он нем. В его воображении - голова другая: ему мерещится голова телячья с острой приправой или голова все равно какая, лишь бы она съедобной была.

 

Кот подходит к витрине, где выставлена телячья голова.

 

Рассказчик (продолжает). У человека шевелится челюсть совсем тихонько, он тихонько скрежещет зубами, потому что весь мир смеется над ним, а он бессилен перед этим миром, а он начинает считать на пальцах: один, два, три, одни, два, три, три дня без еды... И все три дня он твердит напрасно: "Так продолжаться больше не может". Но это продолжается. Три дня, три ночи совсем без еды.

Кот. Пошел на базар..., тут за витриной, эти паштеты, бутылки, консервы, мертвые рыбки в консервных банках, консервные банки за стеклом витрины, стекло витрин под охраной. А охрана с дубинками под охраной страха - сколько баррикад для несчастных сардинок.

 

На сцене появляются юноша и девушка, они в форме полицейских; в руках дубинки, на поясах пистолеты.

 

Рассказчик. Немного поодаль – двери кафе, бистро, кофе со сливками, хруст пирожков. Человек шатается, у него в голове туман слов, туман слов: сардины в банках, крытые яйца, кофе со сливками, кофе с ромом, кофе со сливками, убитые сливки, кофе с кровью.

 

Юноша и девушка, поравнявшись с котом, подозрительно смотрят на него. Замечают торчащий из кармана его пиджака пучок птичьих перьев.

Кот стоит у витрины следующего продовольственного магазина, с интересом рассматривая выставленные там товары.

Девушка и юноша проходят мимо.

 

Рассказчик. Человек, почитаемый в своем квартале, был среди бела дня зарезан, убийца бродяга украл у него два франка, что значит - кофе со сливками, два ломтика хлеба, намазанных маслом, и двадцать пять сантимов на чай официанту. Он страшен, стук этот слабый, когда разбивают о стойку крутое яйцо, он страшен, если всплывает в памяти человека, которому голод сводит лицо.

 

Юноша и девушка неожиданно разворачиваются и начинают стрелять в кота, тот падает.

На сцене появляется похоронная процессия. В гробу кот.

 

Кот. Безобразие, Превер писал, что меня зарежут, а тут стрельба, пули...

 

Все уходят вслед за гробом.

 

Действие пятое.

 

Сцена представляет собой Париж ночью, виден силуэт Эйфелевой башни.

Рассказчик, юноша, девушка.

Юноша и девушка стоят на сцене на некотором расстоянии друг от друга.

 

Рассказчик. Это было в одном из кварталов города Света. В том квартале всегда темнота и холодное лето. Там зимою и летом зима, и воздуха мало. Он стоял с нею рядом. Стояли на лестнице оба. И ночь выползала из закоулков и темных углов, и серою пахло, потому что в полдень морили клопов.

Юноша (достает из кармана коробок со спичками, и говорит, зажигая их). Три спички, зажженные ночью. Одна за другой. Первая - чтобы увидеть лицо твое все целиком. Вторая - чтобы твои увидеть глаза. Последняя - чтобы увидеть губы твои. И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом, непроглядная темень кругом.

 

На сцене становится все темнее, наконец, уже ничего не видно.

Через некоторое время сцена начинает постепенно освещаться, наступает утро. На сцене один юноша.

 

Юноша. Огромное, красное зимнее солнце, поднимаясь, всплывает и вновь исчезает. Вот так же и сердце мое исчезает, и вся моя кровь из меня уйдет, тебя разыскивать сердце станет, моя любимая, моя красивая, и там где ты будешь, тебя найдет.

 

Действие шестое.

 

Девушка, рассказчик, потом появляется кот.

Брест. Сцена представляет собой портовую улицу, вдалеке видны краны, едва слышен плеск моря. На сцене та же девочка примерно через 12 лет. На протяжении всего действия она молча стоит в углу сцены, постепенно старея.

 

Рассказчик (появляется в другом конце сцены и обращается к публике). Помнишь ли ты, Барбара, как над Брестом шел дождь с утра, а ты такая красивая, промокшая и счастливая, ты куда-то бежала в тот день, Барбара? Бесконечный дождь шел над Брестом с утра, и когда мы случайно с тобой повстречались, улыбалась, и улыбнулся невольно и я, и хотя мы не знали друг друга, все-таки вспомни, вспомни тот день, Барбара! Вспомни: под навесом кто-то тебя ожидал, и он крикнул тебе, Барбара! А ты такая красивая, промокшая и счастливая, ты к нему под дождем побежала. И он обнял тебя, Барбара. Не сердись, Барбара, если я говорю тебе - ты. К тем, кого я люблю я всегда на «ты» обращаюсь. Тем, кто любит друг друга я тоже «ты» говорю, и хоть с ними совсем не знаком, я приветливо им улыбаюсь. Помнишь ли ты, Барбара, этот город счастливый и мирный, эти капли дождя на твоем лице, помнишь ласковый дождь, что над городом лил с утра, дождь над пристанью, над арсеналом, над плывущим в Брест кораблем. О, Барбара, как ужасна война. Что стало с тобой под дождем из огня? Железа и стали? Где теперь человек, что тогда под навесом тебя ожидал. Он убит или жив, тот, чьи руки так страстно тебя обнимали? О, Барбара! Дождь над Брестом идет без конца, но совсем не похож он на ливень тех дней, потому что теперь это хмурый и траурный дождь, все вокруг затопивший тоской безысходной своей. Не гроза это даже их железа, стали, огня - просто тучи, которые словно собаки, полыхают над городом в тусклом сиянии дня, подыхают и прочь уползают, чтобы гнить вдалеке, вдалеке, вдалеке от Бреста, утонувшего в безысходной тоске.

 

Появляется кот.

 

Кот. Как много слов, но где же тот, кто и должен был все это произносить. Опять какая-то путаница, эти слова должен говорить юноша.

 

Свет медленно гаснет, усиливается шум моря и шум дождя.

 

Действие седьмое.

 

Рассказчик, человек на скамейке.

 

Рассказчик. Сидит на скамейке в сквере человек, который вас окликает, когда вы проходите мимо. Человек этот носит пенсне, он в костюме помятом и старом, он сидит на скамейке, и курит сигару, и он вас окликает, когда вы проходите мимо, или просто подзывает вас жестом усталым. Не надо смотреть на него, не надо слушать его, надо мимо него пройти, сделать вид, что его не видишь, сделать вид, что его не слышишь, сделать все, чтобы скорее уйти. Если взгляните вы на него, если будете слушать его, он подаст вам знак рукой или взглядом, и никто не удержит вас от того, чтобы вы на скамейку не сели с ним рядом. И тогда он без просьбы подвинется сам, он смотрит на вас улыбаясь вам, и страдаете вы нестерпимо, а он улыбается вам, и вот улыбка такая же сводит вам рот неумолимо. И, улыбаясь, терзаетесь вы нестерпимо, и, терзаясь, ему улыбаетесь вы непоправимо. И вы на скамейке сидите, застыв в позе его любимой, а дети играют около вас, проходят прохожие мимо, и птицы летают и ввысь устремляют полет своей неудержимый. Но вы с ним рядом сидите, застыв в позе его любимой, и знаете вы, вам врезалось в мозг неизгладимо, что не будете вы никогда играть, как играют дети, и не будете так же спокойно шагать, как прохожие эти, и не будете вы никогда летать, устремляясь неудержимо ввысь, как вольные птицы.

 

Действие восьмое.

 

Обнаженная девушка, рассказчик, кот, бородатый мужчина (похоже, что это юноша в старости), юноша.

Обнаженная девушка плывет в море, бородатый мужчина идет по воде.

Рассказчик тоже идет вдоль берега моря в закатанных по щиколотку штанах.

 

Рассказчик (часть слов заглушает шум волн, начало фразы вообще не слышно) … возникает вопрос: то чудо, о котором сказано выше, где? Чудеса из чудес. Приливы, отливы. Море вдаль откатилось лениво, а ты как растенье морское под ласкою ветра, на прибрежном песке погрузилась в мечты. Чудеса из чудес, приливы, отливы. Море синее вдаль откатилось лениво, но остались в глазах приоткрытых твоих две волны. Их море тебе подарило. Чудеса из чудес, приливы, отливы. Две волны остались в глазах твоих, чтобы я утонул, погружаясь в них.

 

Девушка выходит из моря полностью обнаженная.

Появляется кот в купальном костюме.

 

Кот. Приливы, отливы. Чудеса из чудес, приливы, отливы.

 

Кот смотрит на девушку.

 

Девушка. Я такая, какая есть, такой уродилась я. Когда мне бывает смешно - то смех мой полон огня. Я люблю того, кто мне мил, того, кто любит меня. Ну, а если я разлюблю, разве в этом виновата я?

 

Кот подходит к девушке, обнимает ее.

 

Девушка (продолжает). Я нравлюсь. Я так создана, ничего не поделаешь тут, строен и гибок мой стан, и движения мои поют. И грудь моя высока, и ярок блеск моих глаз. Ну... И что же с того? Разве это касается Вас? Я такая, какая есть, и многим нравлюсь такой, ну разве касается Вас все то, что было со мной? Да! Я любила кого-то. Да! Кто-то меня любил. Как любят дети, я любила того, кто был сердцу мил. Я просто любила, любила, любила, любила, так о чем же еще говорить? Я нравлюсь. И тут уж, поверьте, ничего нельзя изменить!

 

Из моря выходит юноша, в отличие от девушки он одет, его одежда похожа на одежду циркача, какого-нибудь наездника, в руке у него хлыст, на голове широкополая шляпа.

 

Кот (поспешно уходит, бормоча про себя, видимо, очень понравившуюся ему фразу). Приливы, отливы. Чудеса из чудес, приливы, отливы.

 

Юноша, остановившись за девушкой, начинает говорить, но его от зрителей закрывает нагота девушки, видны только его шляпа и хлыст. При этом, хотя слышен голос юноши, кажется, что слова за него произносит девушка, которая шевелит губами.

 

Юноша (красными губами девушки). В манеже лжи по кругу бежит красная лошадь улыбки твоей. А я неподвижно стою на песке, хлыст правды сжимая в руке, и нечего мне сказать: твоя улыбка также верна, как правда, что может больно хлестать.

 

Действие девятое.

 

Рассказчик, мужчина, юноша и девушка стоят на сцене на некотором расстоянии друг от друга.

 

Рассказчик. В своем гнезде над воротами две ласточки ночью глядят на луну. Две ласточки вертят головками, слушая тишину. А ночь такая бессонная, а луна такая огромная. Не спят ее обитатели, не спят на луне селены. Снежный человечек прибежал, запыхавшись, и в ворота луны стал стучать сердито. "Потушите свет! Потушите свет! На площади целуются двое! Их могут увидеть. Потушите свет! И оставьте, пожалуйста, их в покое. Я брел наугад, и случайно наткнулся на них, и мимо пошел, ничего не сказав".

 

На сцене появляется мужчина, он достает из кармана спички, начинает их зажигать одну за другой, поднося поочередно зажженные спички то к юноше, то к девушке, как бы пытаясь разглядеть их лица.

 

Рассказчик. У него - чуть заметно дрожали ресницы, у нее - как два огненных камня были глаза. В своем гнезде над воротами две ласточки ночью глядят на луну. Две ласточки вертят головками, слушая тишину.

Мужчина (садится на сцену спиной к девушке и юноше, продолжает доставать и зажигать спички). Три спички, зажженные ночью одна за другой: первая - чтобы увидеть лицо твое все целиком, вторая - чтобы твои увидеть глаза, последняя - чтобы увидеть губы твои. И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом, непроглядная темень кругом.

Юноша. Здесь всегда темнота, и зимою и летом зима, и воздуха мало. Не заглянет к нам солнце, оно своим занято делом. Крепко-накрепко меня обними, наша жизнь - это то, что сейчас. Будет поздно потом. Обними меня крепко. Здесь все против нас. Если холод - нам плохо, и жарко - нам плохо, здесь мерзнешь, здесь воздуха нет. Если ты не обнимешь меня, я умру. Мне пятнадцать, пятнадцать тебе. Нам обоим уже тридцать лет. В этом возрасте уже надо работать, и, значит, есть полное право у нас целоваться. Потом будет поздно, скорее меня поцелуй. Наша жизнь - это то, что сейчас.

Рассказчик. Эта любовь такая неистовая, такая хрупкая и такая нежная... Эта любовь такая хорошая и безбрежная, как небосвод голубой и такая плохая, словно погода, когда погода бывает плохой... Эта любовь, такая верная, радостная и прекрасная... Эта любовь такая несчастная, словно ребенок, заблудившийся в глуши, и такая спокойная, словно мужчина, которого ничто не страшит... Эта любовь, внушавшая страх, и заставлявшая вдруг говорить и томиться в печали. Любовь безответная, потому что мы сами молчали... Любовь оскорбленная, попранная и позабытая, потому что мы сами ее оскорбляли, топтали ее, забывали... Любовь вся как есть. И в конце и в начале, вечно живая, вечно новая, озаренная солнцем лицом обращенная к вечной надежде. Она твоя, она моя, и того, кто еще не родился, и того, кто был прежде, она как трава достоверная, трепещет как птица, пылает, как жаркое лето, и с тобою мы можем уйти и вернуться, уснуть и проснуться, забыть, постареть и не видеть ни солнца, ни света. Можем снова уснуть, и о смерти мечтать, и проснуться опять, и смеяться опять, остается любовь! Как ослица упряма она, горяча как желание, жестока как память, глупа как раскаянье. Холодна, словно мрамор, прекрасна как утро, нежна и прекрасна, и кажется хрупкой и зыбкой, и с нами она говорит, не говоря ничего, и в глаза наши смотрит с улыбкой, и, охваченный трепетом, я ее слушаю, я ей кричу. О тебе ей кричу, о себе умоляю ее. За тебя, за себя, и за тех, кто любил, и за тех, кто еще не любил, и за всех остальных, я кричу: Останься! Будь там, где ты есть, и где ты раньше была, умоляю, останься, не двигайся, не уходи! Мы, которые знали тебя, о тебе позабыли, но ты не забудь нас. Одна ты у нас на земле! Так не дай нам холодными стать, с каждым днем удаляясь все дальше и дальше, знак дай, улыбнись нам, неважно откуда, и позже средь зарослей памяти в темном лесу ее вдруг появись, протяни нам руку свою и спаси нас.

 

Действие десятое.

 

Рассказчик.

 

Рассказчик. На скамейках бульвара протирают зеваки штаны, там девчонки красивы, и много там всякой шпаны, и бродяги голодные спят на скамьях по ночам, и клиента поймать проститутка седая пытается там. На бульваре повстречал я юношу, был он бледен, держался с трудом на ногах, но совсем не был пьян. «Поскорее отсюда беги, - он сказал мне - Прошли полицейские здесь, было холодно им - и дубинками их изувечен я весь». Придя на набережную, на девушку наткнулся я там. Все рестораны похожи на храм. Была девушка оборвана и хрома, и в отбросах она хлебную корку искала, а потом... у дверей магазина «Какая скотина! - воскликнул какой-то месье, на девчонку метнув осуждающий взгляд. И куда только власти глядят». На площадь меня случай привел, и младенца увидел я там. Он в коробке для обуви спал под кривым фонарем. Спал так тихо (ах, прелесть!), так крепко он спал (о, кошмар!). Спал последним он сном. Вот счастливец, попавший тайком на площадь! День за днем, ночь за ночью под небом открытым, под чистыми звездами жизнь я веду. Где они эти чистые звезды? Не знаю. Не видят их те, кто попал в беду. День за днем, ночь за ночью под небом открытым - вот как мне приходится жить. Это - странное небо и грустная жизнь, очень грустная жизнь.

 

Действие одиннадцатое.

 

Мать, отец, рассказчик, позднее девочка, кот, юноша в гробу.

На сцене, представляющую собой комнату, мать (сильно постаревшая девушка), сидит в кресле качалке и вяжет, работает радио. В течение всего действия в комнату несколько раз заходит отец (сильно постаревший юноша), ничего не говорит, практически тут же опять уходит, похоже, что он вообще не замечает мать и не подозревает, что это девушка. Рассказчик стоит в углу сцены.

 

Рассказчик. Мать занята вязаньем, сын ее занят войной. Мать считает нормальным порядок такой. А отец? Как проводит отец свой день трудовой? Отец человек деловой. Жена занята вязаньем, сын занят войной. Он же в дела. Появляется отец.

Рассказчик. ...ушел с головой. Он считает нормальным порядок такой. Ну, а сын? Ну, а сын? Что сын то считаете? Ничего ровным счетом сын не считаете. Мать его занята вязаньем, отец - делами, а он - войной. И когда воевать он кончит, он тоже в дела уйдет с головой. Война продолжается, мать продолжает вязать. Отец продолжает с делами возиться.

Мать (отцу, который вновь появляется на сцене). Сын убит, больше нечего ему продолжать.

 

На сцене появляется девочка, которая тащит гроб, но в нем уже лежит юноша, следом идут кот, отец, мать.

 

Рассказчик. Идут за похоронной колесницей отец и мать. Они находят все это в порядке вещей. А жизнь продолжает идти дорогой своей, с вязаньем, войною, делами, и снова делами, делами, делами, и мертвецами.

 

Действие двенадцатое.

 

На сцене три гроба, в одном - птица, в другом кот, который время от времени привстает и машет публике лапой, в третьем юноша. В изголовье гробов стоит девушка.

 

Девушка. Человек, который пел без конца и который у меня в голове танцевал, человечек юности с сердцем проказника вдруг шнурок на ботинке своем порвал, - и тогда все постройки фанерного праздника неожиданно рухнули. Кончился бал. И в молчании этого праздника я счастливый голос твой услышала: отчаянный, ломкий, похожий на голос ребенка, издалека он меня призывал: и руку я к сердцу прижала, где дрожали в отзвуках эха семь зеркальных обрызганных кровью осколков твоего далекого звездного смеха.

 

На сцене появляются еще три девушки, абсолютно похожие на ту, что стоит у изголовья гробов. Каждая хватает за веревку по гробу, они тянут их: одна - влево, другая - вправо, третья - в зрительный зал.

Занавес падает, на авансцене остается девушка с гробом, в котором лежит кот, он радостно встает из гроба.

 

Кот. Мы, которые знали тебя, о тебе позабыли, но ты не забудь нас. Одна ты у нас на земле!