ДЕСЯТЬ СЕКУНД БЕСПЛАТНО

 

Все события, изложенные ниже, реальны и происходили со мной в ночь на двадцать седьмое число неизвестного тринадцатого месяца N две тысячи десятого года, о чем свидетельствует запись в журнале заведующего Психиатрической Больницы имени Шизофрении (ПБШ) профессора Каллистрата Модестовича Псыхкрщухгадова. Не пытайтесь выговорить фамилию профессора, не всем она доступна для произношения, и если она попадется на глаза вам в дальнейшем, то просто пропустите ее, не читая, помня, что это милейший человек, правда, с явными садистскими наклонностями.

И так… Вырываясь из крана одна за другой, капли воды, разбивались о металлическую раковину и, отчитывая довольно разные по форме и звуку, неровные секунды, разбегались по ее углам.

Я неподвижно лежал в просторном гробу в своей комнате поверх одеяла и смотрел в потолок, который в данный момент служил мне небом. Небо было расколото пополам черной уродливой молнией. Две одиноких птицы, летающие по разные ее стороны, никак не могли быть вместе и молча скитались в поисках друг друга по моему небольшому небу. Они знали, что уже скоро придется улетать, чувствовали, как приближается зима, и на опавшие с деревьев листья начинает падать снег.

За окном уже темнело, и черная паутина, борясь с электрическим светом, начала оплетать комнату. Полная луна все ярче и ярче высвечивалась на погасающем экране неба, и было видно, как в ее свете, вырвавшись из далекого холодного облака, играют первые снежинки.

Необычно громко, как будто ударил молот по железному колоколу, разбившись о раковину, разозленная силой земного притяжения капля заставила меня встать и пойти на кухню. Пройдя через плохо освещенный коридор с чрезвычайно вязким полом похожим на болото (в некоторых местах я в нем проваливался по колено), я открыл дверь.

Все та же черная паутина, что атаковала свет в моей комнате, вырвалась из кухни и залепила мне глаза. В полной темноте, водя рукой по холодной стене, я безуспешно пытался найти выключатель, который, по-видимому, был дерзко украден соседом. Слушая, как обрывки обоев падают с исследуемой мною на предмет выключателя стены, я сел на пол и посмотрел в сторону окна. Желая вырваться на волю, вода все громче и громче выстреливала из тесного крана. Сквозь черный воздух уже привыкшие к темноте мои глаза разглядели, что все окно было залеплено опавшими листьями. Один из них пробился сквозь стекло и пропорхав несколько кругов опустился рядом со мной, сверкая красными жилками. Протянув сквозь мрак руку, я нащупал на полу выключатель, который немедленно рассыпался, оставив горку пепла…

Кухня наполнилась желтоватым светом, с непривычки режущим мои глаза, а в воздухе хаотично летали водяные прозрачные шарики разных размеров. Одни из них сталкивались друг с другом, разбиваясь на мелкие искрящиеся брызги, другие сливались в один большой шар, который лопался, заливая пол водой, а затем вновь поднимался в воздух.

Я встал и, отмахиваясь от капель дождя, подошёл к стреляющему крану. Испуганная вода облепила мне лицо, холодным потом стекая вниз. Повернул вентиль. Всё затихло, только ветер ели слышно залеплял стекло грязными листьями. Кран же стал бесшумно всасывать плавающие в воздухе моря.

И так только ветер, и ещё несколько возмущённый мерзкий звон. Предварительно обыскав несколько шкафов, в холодильнике я обнаружил будильник трясущийся от холода. Я ловко заткнул его, нажав соответствующую кнопку (по утрам сделать это обычно труднее). Один, ещё не поглощённый голодным краном шарик, переливаясь кроваво-красными цветами, испустил тонкую струйку, которая, недолго извиваясь, влилась в соседний, отдающий синевой утреней росы. Что-то защёлкало, и окно засветилось разноцветными огоньками. За ним с шипением горели листья, высушенные по краям ветром, трещали. Огонь врывался через щели оконной рамы на кухню, наполняя её едким дымом.

Я сел перед окном и, смотря на спектакль устроенный языками огня, взял кусочек пирога с яблочной начинкой, которая больше была похожа на машинное масло, выдавливающееся мне в рот толи из резинового, толи из пластмассового теста с металлическими вкраплениями. Экран окна уже начал погасать вместе с электрическим светом. Доев пирог, я отправился к себе в комнату.

В коридоре я споткнулся о чью-то голову. Она хрюкнула, покатилась в прихожую, подпрыгнула и вцепилась зубами в ручку двери, пытаясь её открыть. Не обращая на неё никакого внимания, я вошёл в комнату. По ней с пронзительным звоном прыгал телефон, круша всё на своём пути. Он сорвал со стены полку, на которой стоял, разбил вазу с засохшими и покрывшимися паутиной цветами и уже пытался добраться до зеркала, которое в порядке самообороны тряслось и дребезжало. Поймав бешенного за шнур, я подтащил его к себе и снял трубку.

– Наконец-то! – недовольно зашипел голос, – Сколько можно ждать!.. Оно же капает!..

– У вас может и капает, а у меня уже нет – холодно возразил я – У вас бесплатно секунд десять, а у меня месяц, год, два, вечность!.. Разбейте!.. Разбейте… – не подумав, посоветовал я.

– Ну что, надвое? – угрожающе спросил голос.

– Как хотите, но я бы предпочёл оставить всё как есть, – предчувствуя неприятности, с притворным безразличием ответил я.

– Непременно надвое! – шипя, настаивал голос, – Ведь отнимут, отнимут!.. А оно то одно!.. И не думайте, что одной головы вполне достаточно!.. Ведь двадцать семь!.. Двадцать семь… Кстати, именно так высоко вы сейчас… А если шагнуть?..

Змеиное шипение уже перебралось из трубки в мою голову. Решив, что нет смысла дослушивать до конца, я со злостью швырнул дьявольский аппарат о стену. Последний раз он зазвенел и рассыпался на мелкие кусочки. Подойдя к кровати, я стряхнул снег с одеяла и лёг. Часы, висящие на стене, которая приняла на себя удар, уже неделю показывали час ночи, несмотря на это сна всё не было. Лампа в запылённом абажуре мерцала, испуская желтоватый, тусклый свет. Из окна, заползая с разных сторон, пыталась к ней подобраться чёрная паутина…