***

– Сколько можно! Мне кажется, мы поднимаемся уже лет двадцать! Нет? – я раздражённо взглянул на лифтёра.

Он обернулся, и взгляд его был полон изумления…

***

Мои уши уже давно привыкли к ровному гулу лифта. Все в нём давно спали и, похоже, только я желал поскорее вырваться из него с полной уверенностью, что снаружи лишь пустота. Чёрная пустота. Может, подобная была в моей душе? Может, она всю жизнь залепляла мне глаза, не давая свободно вздохнуть? В то время, как эти спящие люди уверены, что светит солнце…

***

– Всё, господа! Приехали! – двери медленно раскрыли полоску ослепительно белого света перед просыпающимися пассажирами.

По правде мной овладел ужас, казалось, здесь нет других цветов кроме белого. Больше всего поражала бесконечная абсолютно-белая стена единственного здания. Окон не было. Это компенсировалось обилием ниш с огромными статуями и прочей ослепляющей роскошью фасада. Хотя, когда передо мной раскрылись двери парадного входа, и я уже сделал этот шаг, я заметил, что всё же было небо, чистое голубое небо, но на нём не было солнца…

***

– Вот бланк анкеты. Пункты, отмеченные звёздочкой, обязательны для заполнения. Не забудьте так же указать своё имя и фамилию, – голос женщины звучал необычайно мягко, и улыбка светилась добродушием… хотя мне показалась картонной бабочкой севшей на её губы.

Да! Ведь её губы даже не шевелились, когда она объясняла мне, как поступить с листом исчерченной вопросами бумаги. И когда я попытался спросить её об этом, она немедленно зажала мне рот рукой.

– Нет! Здесь должна быть тишина. Никаких посторонних звуков. Только музыка и пение ангелов… Вам достаточно только подумать и пожелать, чтобы Вас услышали.

Ее рука, медленно, немного дрожа, оставила мои губы, нежно проведя по щеке. Я заметил в её глазах искру печали. «Возможно, также блестят слёзы ангелов» – подумал я. Её рот чуть приоткрылся. Вздох, и на лице всё та же улыбка…

***

Да, здесь вовсе не было белого цвета, зато присутствовали все остальные. Иногда они казали слишком чистыми, иногда смешивались, напоминая обыкновенное осеннее небо.

В этой комнате были ещё люди. Почему-то все они были довольно молоды, что казалось несколько странным. Одна девушка со светлыми волосами, спускающимися чуть ниже плеч, села рядом и взяла мою руку.

– Я тебя раньше не видела. Ты здесь недавно?

– Сегодня поднялся.

– А я так и подумала. Я здесь уже три месяца и, если хочешь, могу всё показать.

Я посмотрел на неё. Она показалась мне довольно милой и привлекательной. Может быть, ещё потому что её тело сильней прижалась ко мне, может просто её зелёные довольно живые глаза служили отличной приманкой.

– Покажи…

***

– А ада нет… так нет, и никогда не было… зачем? Это ж лишние расходы и вообще с ним проблем не оберёшься…

***

Ведь я всегда так боялся сюда попасть! Лучше уж вечная боль и страдания! И вот… я здесь… и никакой боли. Даже больше того, мне здесь нравится! Какая-то лёгкость, постоянно происходящие разные довольно приятные мелочи… и ведь не надоедает постоянно чему-то радоваться, удивляться, восхищаться… раньше я бы этого не выдержал…

Странно…

***

– А мне завтра семьдесят три… – молодой человек подошёл к столику и наполнил стакан виски, – я вижу, вы удивленны, вам-то всего двадцать, – он повернулся и посмотрел на меня.

– Двадцать… двадцать навсегда…

– Не думайте, что вы что-то потеряли, – он сделал большой глоток, – забудьте всё и наслаждайтесь этой клеткой блаженства.

– А мне кажется ужасно то, что я не жалею, что я здесь… даже если мне захотелось бы назад, я бы предпочёл остаться здесь.

– Кстати, а ей наверно сейчас около ста пятидесяти. Вообще женщины не любят распространяться о своём возрасте, но я понял это из одного разговора, когда она упомянула событие аж столетней давности.

Мне почему-то от этой мысли стало неприятно, и я постарался сменить тему:

– А ведь зимой должен идти снег…

***

Комната мне показалась достаточно уютной. Она была небольшая, напротив двери было окно во всю стену. Там был день. «Странно, я не узнаю это время года» – подумал я.

Справа на стене было большое зеркало. Я подошёл ближе и принялся разглядывать себя. Мне показалось, что кожа стала более гладкой, из взгляда исчезла боль, но комната в нём казалась темнее. Присмотревшись, я увидел за ним закат. Кроваво-красное солнце очерчивало горизонт.

Я рванулся к противоположной стене и сорвал с неё ковёр, почти полностью закрывающий её бетон. Так и есть, за ним Солнце просыпалось, будя голоса птиц.

Я выбежал в тёмный коридор и ворвался в соседнюю комнату. Там та же картина – из окна выглядывал день…

***

Посмотрев в это зеркало, я увидел Её глаза… Она была ещё там… наверно мы никогда уже не будем вместе…

***

Они пели! Кажется я никогда не слышал музыки прекрасней… какие чистые голоса… именно они обеспечивают гармонию во всём этом учреждении. Да, я в такой восторг приходил только от мысли, что когда-нибудь буду петь, петь вмести с ними…

***

Мраморная табличка на здании гласила: «Добро пожаловать в … Рая». Да, к сожалению, я успел прочитать только начало и конец фразы.

***

Зачем я проследил за ней? И где я? Это уже больше похоже на какую-то перерабатывающую фабрику. Крылья! Я увидел их на одном из конвейеров. Некоторые перья были в крови. Что же стало с ней?..

Я побежал дальше и чуть не провалился в люк. Заглянув в него, увидел падающий на землю снег…

***

Я открыл глаза. Она стояла ко мне спиной. Её длинные прямые чёрные волосы спускались до пояса. Они так контрастировали с белыми крыльями. Крылья… под платьем они были совсем не заметны. Я их не чувствовал и когда обнимал её. Но они не могли появиться за ночь, и в подтверждение того она повернулась, бросив на меня печальный взгляд. Улыбнулась, и на её глазах появились бриллианты слёз.

Если честно, я не знал, как на это отреагировать. Она заметила это и сказала:

– Ты тоже обречён летать…

***

«А лифтёр, похоже, пьян» – думал я и сжимал в руке снег её перьев…

***

 

примечание: возможно события перепутаны местами; многие из них иногда даже довольно важные заменены тремя «*», так как были потеряны в моей памяти; в дальнейшем возможны дополнения.