А почему волшебником дано быть моему соседу, а не автору этих слов? Я тоже хочу! И, может, даже могу. Но зачем работать? Хочу отдыхать! Вечно! Но не просто, а волшебником. Почему бы и нет? Впрочем, иначе вечно и нельзя...

 

Что делать, если ничего делать не хочется? Ничего и не делать! Сделается само! Дар небес. Бесплатный...

 

Но в чём же тогда будет состоять моё волшебство? В волшебном зрении. Оно будет просто придавать обычной (или необычной) жизни желанное волшебство. Ведь главное для счастья в жизни – не то, что она собой на самом деле представляет, а то, что мы о ней думаем. Но почему только в будущем, которое и без того туманно? И зачем синхронно в настоящем, которое тут же расстаётся со столь богатым титулом? Вот и беру былое как быка за рога. Но не просто, а волшебно. Отрицаю корриду... Ладно, даже не беру, чтобы он, не дай Бог, не обиделся. А то не догадается, что я волшебник, и примет меры. Свои. Как бы не самые последние для меня. Прямее, чем рога...

 

Люблю плавать. Нет, без кавычек. Да, поверхностно. Но по-настоящему. И поверхностно только плавать. А вот нырять глубоко. Но мыслью. И в былое. «Былое и думы». И взлетать. Ею же. Прямо в небо грядущего. Хоть и пока нет крыльев: ещё не ангел. Или, скорее, ужЕ. Нет, не ангел. Для проверки ныряю в моё глубокое прошлое...

 

...Меня назвали именем дедушки. Мне целый год. Я на крепких руках другого дедушки. (Когда разбирал сделанный им шкаф, так и вспоминал мою общую теорию прочности). И вдруг вижу натурального ангела. Кудрявого, беленького, голубоглазого. Нет, без крыльев. Но я тогда ещё не знал его комплектности. Посланник Всевышнего? Веду ручкой (не неведомой шариковой и не Шарикова), ножкой, корчу забавную рожицу, а он тут же старательно отвечает взаимностью. Двойник? Близнец? Нет, братца как не было, так и нет, а может, даже и не появится... Это, разумеется, я сам. Но в зеркале. А как именно? Не чудо ли? Как помещаюсь в нём? Оно плоское, как былое представление о Земле, а я ещё пухленький... Стремительные мысли блистают оригинальностью то ли фантазии, то ли фэнтази. Ангел – это я! А я – просто ангел! Натуральный. Не искусственный же! Я ведь и слОва-то такого не ведал...

 

Но мой ангел упорно старел на глазах и очень даже охотно переселился не только душой в мою сестричку. Наверное, тот же аист принёс и её, долгожданную. Однако и её светлый облик потемнел. И грустный ангел то ли исчез, то ли просто спрятался. А может, и то, и другое. И выжидал. «До лучших дней». Но я не спешил. И он тоже.

 

Посланник небес вдруг выскочил на свет Божий лишь на одно мгновение. Но какое волшебное! Заместитель председателя оргкомитета Всесоюзной научной конференции при представлении меня (ещё не кандидата наук) профессорам сказал: «Лёва – восходящая звезда в области теории прочности». Тогда для такой оценки не было ни малейших оснований, и я потерял дар речи. Даже не сообразил, что суфлёром был мой ангел-хранитель...

 

Моя сестричка оказалась проворнее. И то ли принесённый тем же аистом, то ли неведомо откуда вынырнувший ангел первым улыбнулся именно ей. И даже назвали его моим уменьшительным именем, но в честь уже его дедушки. Улыбнулся и повторно, но почему-то карими глазками.

 

А там и я подоспел. И тоже заработал две улыбки ангела. Одну за другой. Обе были близнецами, однако со сменой не только фазы, но и пола. Нет, не под ногами или тапками. Зато в желанной гарантированной последовательности с приоритетом сильного. Первая улыбка вскоре стала желанной голубоглазой, а вторая почему-то предпочла карий цвет своих бабушек и мамы.

 

Неужели опять светит ангелу долгий покой? Нет, он просчитался. Разве мог он предвидеть, что мой племянник тремя годами старше меня станет «дедушкой в джинсах»? А я – автоматически прадедушкой... Вот ангел и улыбнулся снова лукаво. Казалось бы, издалека перед многолетним отдыхом.

 

Но не тут-то было! Внезапно родилась моя первая общая теория прочности. И, словно из рога изобилия, посЫпались десятки моих общих теорий и методов, сложившихся в мою эластичную математику. Сколько улыбок ангела сразу! Перед защитой мне даже говорили: «Это всего лишь докторская диссертация. Зачем так много?» Но я отвечал: «Выше ничего нет. Чувствую себя просто обязанным изложить квинтэссенцию в ней всех моих главных научных достижений». Я стал другим человеком, свободными, широкими мазками рисую картину прозрений и смотрю с лёгкой иронической улыбкой на себя самого времён кандидата наук, который довольно обыкновенно засучивал рукава.

 

Новая улыбка ангела – дочь старшего племянника с греческим именем мудрости и моей бабушки. Пока продолжается. А его последняя благосклонность просто воспротивилась прозе бытия своей незабываемой поэтичностью:

 

А Н Г Е Л

 

Я мерю мир небесной планкой,

даров её не проглядел:

плыву – как вдруг знакомый ангел

над бурунами пролетел,

 

на хрупких крылышках спустился

на чудотворную волну.

Всем сердцем я к нему сместился:

к родному так душою льну!

 

И говорили, и молчали.

Какие славные слова!

Глубины смысла не мельчали.

Кружилась вихрем голова.

 

Друг друга трепетно касались

то ангелами, то людьми, –

мгновенья светлые казались

спасением от полутьмы.

 

Какое море ощущенья

зажёг желанный, распалил,

меня на духа очищенье

благословил и воспарил!..

 

Молчанье-золото и речи

я сокровенно берегу.

...Но не заметил нашей встречи

никто на дальнем берегу.