Отгремела охота, умолкли двухстволки,

Эхо выстрелов ветром над соснами свищет,

Остывает добыча – мёртвые волки.

И вожак – настоящий матёрый волчище.

Кружит снег и ложится на тёплые шкуры.

Покрывается каплей щетинка седая.

Даже утро багряное стало вдруг хмурым.

Солнце в траур одела вороняя стая.

 

Два десятка клыков на показ обнаженных

Не страшны они более в челюстях мёртвых.

Провожала луна на охоту, а жены

Обтирали бока и лизали им морды.

Лес продался врагам соучастием в деле,

Не единым он треском не поднял тревогу.

Тихо только качнул он верхушками елей.

На разбой провожал, на большую дорогу.

 

Расцвели возле тел пятна кровушки алой

В основном у голов, - как итог попаданья

Точно в грудь, а, замешанный снегом талым,

Поминальный напиток готов к отпеванью.

Языки, что висят из оскалистых пастей

Осторожно касались напитка на крови.

Может думали - вдруг оживут и по чаще,

И домой отлежаться под логова кровлей

 

Сквозь туман волк смотрел угасающим глазом,

А зрачки диафрагмой печатали фото,

Чтоб запомнить убивцев и кончить всех разом

В жизни следующей и с большою охотой!

На том месте, где были убиты все волки

-Души паром земли в неба высь поднимались,

А волчицы три ночи в луну жутким воем

Оглашали округу, что вдовами стали.

08.08.11 РД 08.08.11 Андрей Оршуляк