Инспектор угрозыска оказался предателем. Это горько сознавать. Ведь с ним я много лет делил кусок милицейского хлеба, но натуру человека, видимо, так и не распознал.

На днях он отошел в мир иной, и уже не сможет опровергнуть упрёк, брошенный в его адрес. Поэтому, ссылаясь на изречение философа: «О мертвых или хорошо, или ничего», - я внёс в дневник беспрецедентную историю, оставив её без комментария.

 

В мой кабинет ворвался дежурный РОВД и, задыхаясь, выпалил:

- Георгий, срочно... - он протянул листок с адресом, но передумав, метнул бумажку в урну, - ты и без этого знаешь куда. Атаев убит.

Хотя фамилия звучала гладко, я всё же переспросил:

- Кто-кто убит?

- Атаев. Час назад... в своей хате, - ответил майор.

 

Наш автомобиль замер около распахнутых ворот. Карен Аршалуйсян (зам. начальника угрозыска - прим. авт.), я и опера вошли в дом Атаевых.

В просторном зале рыдала женщина. Она уловила негромкий разговор, опустила платочек до уровня подбородка и рукой слегка повела вглубь: «Там …»

Ещё не веря в беду, я ткнул пальцем дверь спальни, глянул на безжизненное тело и констатировал:

- Назир...

Затаив дыхание, мы уставились на покойника.

Молчание прервал Аршалуйсян:

- Я поговорю с его женой. А вы «обнюхайте» комнаты. Скоро набегут прокурорские работники, начнется бестолковая суета, мозговать в тишине нам уже не удастся. Так что вперёд.

Переминаясь с ноги на ногу, инспектора ждали моё указание. Я их смятение, разумеется, понимал. В этом доме они бывали неоднократно: ели плов, играли в карты, парились в сауне.

Начальник милиции против сакрального «жертвоприношения бахусу» не возражал. Сотрудникам угрозыска требовалась психологическая разрядка, а более укромного места, чем вместительный подвал, оборудованный для приема гостей, в районе не было.

Лучшего, собственно говоря, никто и не искал. К тому же, Назир вкусно стряпал заказанные блюда, подавал, наливал, не претендуя на компенсацию.

 

Мы начали осматривать помещение.

Атаев лежал на пропитанном кровью матраце. На его груди отчётливо зияли две раны: в сердце и лёгкое. Пока инспектор щёлкал затвором фотоаппарата, я перебрал одежду, брошенную на стул. Рассмотрел майку, трико, вывернул карманы брюк. Но ничего, кроме удостоверения пенсионера МВД, не выкопал.

Листать книжицу смысла не было. Этот документ Назиру «преподнёс» я, когда майор уходил на заслуженный отдых.

Атаев проработал в угрозыске двадцать лет. Все годы он числился на хорошем счету - раскрывал запутанные убийства, ловил мошенников, сеятелей наркоты, ворьё. Инспектора начальник отдела хвалил, а по моему настоянию его фамилию вносил в приказы о поощрении.

Но физически крепкий сыщик вдруг захворал. Странная болезнь выражалась в приступах мигрени, слепоте, ухудшении памяти. Назир посещал врачебные кабинеты, валялся в госпитале, собирал медицинские заключения и, спустя год, из органов внутренних дел уволился.

Сзади меня раздался негромкий голос Карена:

- Вдова знает причину гибели мужа. Но семейные тайны раскрыла лишь под моим давлением.

Я вложил удостоверение обратно в карман.

- Какие к чёрту секреты? Фарида обязана всё рассказать... Так что за повод?

Аршалуйсян протопал вдоль стены, наклонился, откинул угол персидского ковра.

- Здесь Атаев оборудовал тайник, в нём он хранил драгоценности. Все изделия - серьги, кольца, подвески обрамлены бриллиантами... Клад головорез отыскал.

Мы давно смекнули, что у пенсионера завелись деньги, причем немалые. Уже через месяц после увольнения, он переселил свою фамилию в квартиру родителей, нанял строителей, и снёс принадлежащий ему дом.

Рабочие трудились круглосуточно. В итоге, на месте сыробитного гнезда вырос княжеский терем.

Аршалуйсян выдохнул:

- Назир был миллионер. Тем не менее, экономил на сигаретах... Бедняга курил недорогие сорта... Убийца, бесспорно, к нападению готовился, и пожаловал за еще нерастраченными сокровищами. Не ошибусь, если скажу, он знал стоимость драгоценностей. Иначе бы не рискнул мента завалить.

Бдительным взором Карен оглядывал спальню.

- А это кто сюда притаранил? - майор усёк солнцезащитные очки, валявшиеся на полу между книгами.

Я, подцепив их щипчиками, сказал:

- Местного производства. Старомодные. Такую форму носили лет двадцать назад. Клей иссох... глазок вывалился... Любопытно, кому они принадлежат?

Не успел звук моего голоса раствориться в воздухе, как хозяйка дома простонала:

- Очки не наши.

 

Мы вернулись на базу. Я полез в сейф, чтобы найти тетрадь с записями былых лет, а Карен плюхнулся на диван.

За годы в моём архиве скопились килограммы исписанной бумаги. Часть её мне пришлось выложить на стол.

Аршалуйсян докурил сигарету.

- Не трать время попусту. Мы уже навели справку и располагаем информацией.

Я улыбнулся:

- Ну, телепат, выкладывай его анкетные данные.

Сыщик раскрыл блокнот.

- Тереков Ринат, 1959 года рождения. Кличка Ринго. Судим за кражи. Последнее наказание отбывал в колонии № 22. Освободился в мае 1996 года. Ташкентский адрес: улица Ибн Сино, дом 2.

Оперативник попал в точку. Эту фамилию я давно увязывал с именем покойного Атаева. Мне было известно, что майора и жулика связывает невидимая нить. Информацией я ни с кем не делился, но и не считал её для сотрудников милиции закрытой.

Как выяснилось, такая же мысль сейчас витала в голове моего заместителя, а личность Рината он «оживил» не ради любопытства.

 

Данные Терекова фигурировали в моём блокноте ещё с начала 1991 года.

В холодное февральское утро жители высотного дома накрыли его в момент совершения кражи. Тогда вор слегка просчитался. Он вскрыл дверной замок, и не торопясь упаковал добычу. В этот миг вернулся хозяин квартиры. Толстяк столкнулся лицом к лицу с грабителем, испустил далеко не боевой клич и вылетел в подъезд. На гвалт откликнулись бабульки. Они мертвой хваткой вцепились в домушника и не выпустили урку до прибытия наряда милиции.

Авторитетный в мире криминала вор, признав свой грех, не глядя подписал составленные операми документы. Оценил искусные манёвры обезвредившей его «группы захвата», и выклянчил дозволение глянуть в мой список нераскрытых преступлений.

Формуляр зэк штудировал долго. По ходу он ставил метку напротив адреса ранее им вскрытой квартиры.

Когда Ринго завершил непривычное для себя дело, то заметил, что документ украденные ценности отражает не полностью.

Вор глотал табачный дым, потел, грыз карандаш, и вдруг разоткровенничался:

- Я бомбил хаты только высокопоставленных ментов, прокуроров, судей. Брал по-крупному, миллионами. А в этом прейскуранте фигурируют лишь крохи... Впрочем, неразбазаренное рыжьё я верну следствию добровольно... обменяю на культурное со мной обращение.

Поведение Терекова меня не удивило. Вор такого уровня свой авторитет поддерживает криминальными делами. Они измеряются числом вскрытых замков, причём тюрьма особо воспевает кражи, совершенные из дворцов правоохранителей, одно упоминание которых доставляет арестантам мстительное наслаждение.

Я рецидивисту на слово не поверил, уж больно астрономические цифры он вспоминал. Указанные им кражи действительно были зарегистрированы, но потерпевшие говорили о минимально нанесённом ущербе: золотые серьги, кольцо, брошь.

И всё же, отправив Ринго в камеру, мне захотелось его «честность» проверить.

 

Оперативники Назир Атаев, Султан Фатхуллин и я направились к моему изношенному автомобилю.

Увидев нас, дежурный крикнул:

- Георгий, поступила телеграмма. Министр собирает руководителей угро. \\\"Пленум\\\" начинается через тридцать минут.

Не прибыть на совещание означало даровать отделу неприятности. Я состроил кислую мину, отвёл Атаева в сторону и сказал:

- Вот ключ от берлоги, в ней Ринго якобы хранит ценности. Если там найдётся что-либо интересное, составь протокол изъятия вещественного доказательства. Если нет, возвращайся на базу.

 

Оперативка затянулась до позднего вечера. Я записал директиву генерала, сел в автомашину и подъехал к РОВД, чтобы отдать инструкцию Холову (начальник милиции - прим. авт.)

Шеф встретил меня неприветливо.

- Атаев доложили, что хата оказалась пуста, - буркнул он. - Ринго повесил вам лапшу на уши. Продолжай его «колоть», перетряси воровские малины, скупщиков краденого, ломбард.

- На улики мы особо не рассчитывали, - ответил я, протянув конверт с директивой министра, - не ясно, какого хрена зэк отправил ребят на заведомый порожняк. Такое глумление они не простят.

- Исповедь Терекова разнеслась по городу молниеносно. Если следствие не вернёт заявителям ценности, то нас люди не поймут. А это фигуры авторитетные. В их среде иметь недруга равносильно потере должности. Цена вопроса, Георгий, наше благополучие. Поэтому слышать отрицательный результат не же-ла-ю.

Последнее слово шеф отчеканил, вскрыл пакет и уткнулся в бумаги носом.

 

Я вызвал к себе Атаева, и дал указание дежурному милиционеру привести Ринго.

Успевший отоспаться вор заметил недовольство на мрачной физиономии сыщика.

Рецидивист вякнул:

- Мне удалось довольно-таки много сховать... Камни тянут лимонов на пять... баксами.

Атаев угрожающе насупил брови:

- Хата пуста.

- Это лажа, - отчаянно затряс головой арестованный, - вскрыть замок подельник не сумеет... Да и адрес ему не известен... А кто проводил шмон?

Я указал на инспектора:

- Будете вместе работать... пока не найдёте доказательства по уголовным делам. Предупреждаю, нам разрешено действовать круто.

Ринго искоса глянул на майора, закусил губу и обречённо ляпнул:

- Тогда мне песец.

Фатально высказавшись, он не взял протянутую сигарету и, в конце-концов, ушёл в свою скорлупу.

Через день вор от ранее данных показаний отрёкся.

Тереков, естественно, был осужден. Его признали виновным в совершении нескольких краж и дали срок - пять лет.

Конвой этапировал домушника в исправительное учреждение №22. Рецидивист наказание отбыл, а в мае 1996 года вернулся домой.

Тереков до осуждения жил в квартире сестры. Зухра ненавидела брата, способного на всякую подлость. Он гнал её из дома, устраивал пьянки, ломал мебель. Арест вора спасал женщину от стрессов, длившихся неделями.

Мы вычертили таблицу «знакомств» уркагана и сделали вывод, что ему прописаться негде, кроме как у единственной родственницы.

- Поговори с Зухрой, - сказал я Аршалуйсяну, - она, без сомнения, лицезреть деспота не хочет. Уверен, баба выдаст нам полную информацию. Мы должны Терекова найти.

 

Карен, получив гневный ответ Зухры: «Он был. Трахнул девицу и слинял», - исследовал нищенски меблированную квартиру. За обшарпанной горкой валялся фотоальбом. Его майор конфисковал.

 

Аршалуйсян протянул мне слегка надорванную любительскую фотографию.

- Посмотри-ка сюда!

Я вгляделся в мутный лик и довольно гаркнул:

- На нём очки, обнаруженные в доме Атаева! Это улика серьёзная.

Мы долго спорили как лучше организовать поиск бандита.

Наконец, я сказал:

- Ринго имеет два вероятных пути. Он либо сдаст ценности скупщику и рванёт из города, либо надолго заляжет в каком-нибудь незасвеченном притоне. Криминальные авторитеты позволят ему отстегнуть долю в общак, а это возможность спать, хавать и щупать баб до конца года, не покидая терема.

Карен согласился:

- За деньги вор купит гарантированную безопасность в любом районе столицы. Ташкент огромный, укромных мест тут не перечесть.

- Мы не знаем с кем из авторитетов Ринго поддерживал контакт, входил ли в группировки, от кого получал гашиш, находясь в зоне. Предлагаю сию же минуту звякнуть работникам исправительной колонии. Они, выпуская бывшего арестанта на свободу, заполняют опросный лист. Возможно, там упомянуты имена, клички, адреса.

 

Аршалуйсян помнил все номера телефонов министерства. Он набрал семь цифр, и ухом прилип к трубке.

Ему ответил дежурный офицер колонии, находящейся от нас за сотни километров.

- Капитан Маслов... Кого? Исанова? Фуат Ахмедович отдыхает.

- Есть у него домашний телефон? Могу ли я с ним переговорить, - кричал оперативник.

- Телефон есть, минутку...

В наушнике послышались гудки, треск и хриплый бас:

- Исанов у аппарата.

Не вдаваясь в частности, Карен попросил его сделать выписку из архивного дела Терекова, и сведения нам отстучать телетайпом.

Уловив цель звонка, Фуат Ахмедович сказал:

- Ринго шесть месяцев находился на вольном поселении. Жил в бараке сталелитейного цеха. Там закадрил буфетчицу по имени Элла. Сегодня утром я встретил папашу этой особы, разговорился, поинтересовался мотивом её увольнения с работы. В нашей глухомани рабочих мест нет. Чтобы уволиться нужны веские основания, а бросить доходную точку рискнёт лишь псих. Так вот, родитель поведением Эллы обескуражен. Дед мне хныкал: «Она купила билет до Иркутска, и отвалила в аэропорт».

Аршалуйсян раскрыл справочник.

- Иркутск .., - повел он мизинцем по расписанию вылета самолетов, - Иркутск. Дважды в неделю. Регистрация билетов... начинается.

Сыщик был уверен, что Ринго улетит вместе с бабой, которую легко "идентифицировать" по броским приметам.

Майор глянул на ходики, взял со стола ключ от автомобиля и выжидательно замер.

 

Тереков с момента нашей последней встречи дюже изменился: его лицо расписал глубокий шрам, не хватало зуба, лысое темя. Но урку сыщик узнал быстро.

После азбучных вопросов - фамилия, кличка, место работы, обязательных в ходе допроса, я начал психологическую атаку и, как не требующий доказательства факт, констатировал:

- Твоя баба усыпана золотом. Продать его вы метили в России. Однако подсчитывать навар не торопись. Нам известно, что эти цацки ты уволок из дома Атаева.

Я бросил на стол фотографию и солнцезащитные очки.

- Врать нет смысла.

На бронзовом лице Ринго краски сменяли одна другую, поднесенная к губам сигарета зависла, лоб покрыла испарина.

За двадцать лет работы в угрозыске я отловил массу грабителей, которые во время следствия держались невозмутимо. Но лишь единицы, при виде неопровержимых улик, оставались спокойными.

Тереков не относился к числу последних. Маска безмятежности с него слетела, оголив разбухшие от яда скулы.

Карен ледяным тоном сказал:

- Говори, как на исповеди. Только не гони туфту, показания записываются на аудиопленку.

Бандит глотнул воды.

- Атаев прикарманил моё рыжьё… отгрохал дом, купил иномарку. Я забрал своё...

- Кто был с тобой? Кто его искромсал, - напирал майор.

- Убивать я не хотел. Мой подельник щекотнул Назира пикой. Когда мы выпотрошили тайник и уже сваливали, мент пригрозил нас из-под земли достать …ну и …

- Ты нанес удар в сердце. К чему тебе понадобилась жизнь пенсионера? Атаев не осмелился бы заявить в милицию.

- Я не убийца, я - вор, и живу по воровским адатам, а они насилие запрещают. Искусство домушника состоит в том, чтобы в хату вползти змеёй, и бесшумно из неё слинять. Но вот одолеть ювелирные стороны ремесла молодняк не желает, он предпочитает финкой махать... Беспредел устроил мой юный кент. Его за мокруху братва подтянет на сходняк и учинит спрос. Щегол будет рад, если оттуда вырвется живым.

Внимать далее тонкости пытки Атаева у меня не было сил. Я вышел из кабинета, спустился во двор, сел на топчан.

Наперекор моему желанию в памяти всплыли события февраля 1991 года.

Атаев, после осмотра указанной вором квартиры, доложил руководству, мол, он ценности не обнаружил. Искренность офицера вызывала сомнение. Я на следующий день подъехал к знакомой восьмиэтажке. Около дома старухи лузгали семечки. На вопрос, был ли здесь инспектор угрозыска, они ответили утвердительно. А давняя «подруга» милиции, сыну которой мы спасли жизнь, охотно распиналась: «Видели, как не видеть! Подкатили двое, на фешенебельном авто. В квартире пробыли минут десять. И уехали. Вернулись через час, уговорили сестёр Галкиных быть понятыми, обнюхали углы комнаты, но не сыскав интересное, дверь захлопнули».

Наблюдения бабулек расставили всё по местам. Я уверовал - опера содеяли должностное преступление. Они вскрыли логово без участия понятых, нашли ценности, вывезли их и спрятали. Затем вернулись, чтобы сделать вид будто квартира осматривается процессуально.

Пока я мыслил предавать ли экстраординарный факт огласке, Атаев захворал, бегал по врачам, лёг в госпиталь. А капитан Фатхуллин, подключив родственные связи, перевёлся в оперативную службу другого РОВД.

 

Допрос тянулся пятый час, но Карен уже задавал вопросы, не связанные с убийством.

- Кого ещё ты планировал ограбить?

Тереков лопотал:

- Список богачей возглавляет Нуманов, прокурор вашего района. Дворец этого барина я хотел кинуть.

- А кто сказал, что прокурор миллионер?

- Ташкентцы знают какой дар он жаловал сыну.

Майор ведал новость, которую смаковали всюду, тем не менее притворно удивился:

- Что за презент? На оклад в сотню долларов особо не разгуляешься.

- Прокурор осчастливил наследника джипом стоимостью сорок тысяч зелёных. Отсюда и элементарная арифметика - тачку сторговал не на последние лавэ... Его казна пополняется ежедневно. Только Красавчик, бригадир мошенников, отстегнул туда семизначную цифру. Естественно, американскими рублями. И сейчас он вместо того, чтобы тянуть срок за убийство юнца, кайфует на взморье.

- Какие еще басни слагает преступный мир о Нуманове? - допытывался сыщик, пропустив мимо ушей кличку аферюги.

Убийство этого пацана Аршалуйсян раскрыл самолично, доказал вину Красавчика и, основываясь на свидетельских показаниях, выбил санкцию на его арест. Однако в деле замелькали имена авторитетных людей и крупные деньги. В итоге, Нуманов плюнул на законы, общественное мнение, труд оперативника и отменил постановление о заключении под стражу. Это не укладывалось ни в какие рамки, но сейчас вновь тормошить факт смысла не было.

- Разговоры обычные. Говорят, в обмен на купюры зелёного цвета, прокурор вытащит мокрушника даже из лагеря. Единственное условие - налички должно быть много или очень много. Её вес устанавливает статья судебного вердикта.

Я оборвал затянувшийся диалог: «Карен, передай арестованного следователю, дальше им займётся прокуратура».