Неотложка

 

«Как же мне поступить? До поворота на шоссе осталось совсем немного – надо решать прямо сейчас, немедленно. Но как же это нечеловечески тяжело! В центре города умирает от сердечного приступа пожилая женщина, на окраине истекает кровью молодой парень. И нет больше ни одной свободной машины, кроме нашей! И ни одного врача, кроме меня… Родственники женщины позвонили в «скорую» всего на пять минут раньше, чем друзья молодого человека. Ей уже под семьдесят… Даже если нам удастся ее откачать, она в любом случае проживет недолго. А его ударил ножом какой-то подонок, друзья сказали, он вроде как девушку от него защищал. Он еще ничего толком не успел, у него вся жизнь впереди…»

- Сворачивай на Пригородную! – приказал врач шоферу, когда до поворота оставалось всего несколько метров. Сидящая рядом с ним медсестра-практикантка удивленно ахнула:

- Нам же сначала на Советскую, к сердечнице?

- На Пригородную! – почти выкрикнул врач, и водитель «скорой» испуганно подчинился. Они понеслись по мокрому шоссе в сторону мрачного рабочего квартала, всегда считавшегося самым опасным в городе. В лобовое стекло били сильные струи дождя.

- Но почему?! – медсестра схватила врача за руку, заглядывая ему в глаза.

- Потому что она – старуха, а он – совсем еще мальчик, - сухо объяснил он девушке. – И потому что машин, палат и лекарств у нас в больнице на всех не хватает.

- Но к ней нас вызвали раньше… Мы же не имеем права!..

- Имеем, девочка. У нас такая работа. Иногда без этого не обойтись, иногда нам приходится выбирать, кого спасать первым.

В глазах практикантки застыли ужас и непонимание:

- Человек не имеет права решать, кто больше достоин жить.

- Это тебе сейчас так кажется. Вот закончишь учебу, проработаешь несколько лет, будешь по полгода сидеть без зарплаты, будешь делить последнюю упаковку морфина на десять человек, будешь смотреть, как богачи занимают лучшие отдельные палаты, а дети учителей загибаются, потому что их родителям нечем платить за лечение… Тогда ты меня поймешь.

- Но как же…

- Не вздумай реветь! Эта бабка и так скоро помрет. Скорее всего, с ней вообще ничего страшного, а врача она вызвала, потому что давно в маразм впала или ей пообщаться хочется, а родным она уже надоела. А парню еще жить… У тебя наверняка есть друг, вот и представь себе – ты бы хотела, чтобы он умер из-за какой-нибудь старой истеричной бабки? То-то же! И не беспокойся, тебе за это ничего не будет, всю ответственность я беру на себя.

Практикантка отвернулась к залитому дождем окну.

- Это где-то здесь, во дворе! – сообщил шофер, въезжая на тротуар. Из-за угла мрачной пятиэтажки к ним уже бежало несколько молодых людей.

 

«Что же мне делать? Подождать еще немного или попробовать отвезти ее в больницу? Но как на чем? Поймать машину – но кто остановится в такую погоду? Да и можно ли ее сейчас куда-то везти в обычном транспорте, ей же совсем плохо! Нет, надо еще подождать, они должны уже скоро приехать… Обязательно должны. И с ней все будет в порядке, иначе и быть не может! А если нет? Если это – конец?! С детства была уверена, что мама никуда от меня не денется, что она будет жить вечно. Никогда не думала всерьез, что ее может не стать… Что она когда-нибудь перестанет смеяться и помогать мне по дому, играть с ребенком, ворчать и ругать политиков, вспоминать свою молодость… Господи, о чем я думаю?! Неужели я могу сейчас думать о ее ворчании? А еще о том, что прекратятся ее скандалы с мужем и у дочки будет отдельная комната… Да, я плохая дочь, я действительно обо всем этом думаю, причем уже давно. Может быть, поэтому я сижу и жду «скорую» место того, чтобы немедленно бежать ловить машину и умолять довезти ее до больницы? Нет, ее нельзя сейчас везти, надо подождать, они должны уже скоро приехать!»

В прихожей раздался звонок, и дочь бросилась открывать дверь.

- Почему же так долго, мы вас ждем полтора часа… - бормотала она, пока врач и молоденькая медсестра раздевались и мыли руки.

- Простите, мы не могли приехать быстрее, - тихо сказал врач, вбегая в комнату. – Был еще один вызов, юноша в очень тяжелом состоянии. Мы едва успели довезти его до больницы.

Мать лежала на диване с закрытыми глазами. Ее лицо было уже не просто бледным, а каким-то серым. Внучка сидела рядом с ней и держала ее за руку, но, услышав последние слова врача, вскочила:

- Почему же нас никто не предупредил?! Мы бы сами ее отвезли! Почему вы вообще поехали к юноше, а не к нам, нам же сказали, что машина свободна?

Врач уже сидел возле больной и измерял ей давление. Выражение его лица становилось все более напряженным.

- Мы получили второй вызов сразу после вашего, - ответила за него медсестра. – А других свободных машин на станции не было. Поймите, мы не могли поступить иначе.

- Но мы позвонили вам первыми! – в голосе внучки звучала бессильная ненависть – не только к врачам, ко всему миру вообще. – Вы должны были ехать к нам, она ждала вас..!

Больная приоткрыла глаза и попыталась приподнять голову, но тут же снова обессилено откинулась на подушки:

- Тише, милая моя, тише… Доктор, скажите, вы успели помочь этому юноше?

- Да, - стараясь не смотреть ей в глаза, ответил врач. – Мы успели. Он поправится.

Пожилая женщина слабо улыбнулась:

- Вы все сделали правильно. Я ни в чем вас не виню. И не надо меня никуда везти, это уже бесполезно… - ее голос звучал все слабее и слабее, последнее слово врач прочел у нее по губам.

Он еще пытался сделать невозможное и вернуть ее к жизни, хотя и знал, что все эти попытки обречены на провал. Они приехали слишком поздно.

- Вы можете подать на меня в суд, - сказал он дочери и внучке умершей, когда все было кончено. – Но я все равно не мог сделать по-другому.

- Я не только в суд на вас подам, я вам глотку перережу! – срывающимся голосом закричала на него внучка, но ее мать поспешно заткнула ей рот и принялась отталкивать девушку подальше от врача с медсестрой:

- Не слушайте ее, она просто очень любила бабушку! Она успокоится и поймет, что вы были правы. Вы очень благородно поступили, ни о каком суде не может быть и речи!

- Спасибо вам, - врач направился в прихожую. – Я знал, что вы меня поймете.

Медсестра вышла вслед за ним, но на пороге комнаты остановилась и оглянулась на внучку только что скончавшейся женщины. Она снова сидела возле нее на диване и медленно гладила свою бабушку по голове, едва касаясь ее седых волос.

 

«Что же мне сказать? Первым должен выступать кто-то из родственников, а они отмалчиваются… На внучке вообще лица нет, все сорок дней ходила, как прибитая. Но дальше тянуть нельзя, на меня все смотрят! Никогда не умел говорить тосты! Ладно, сейчас что-нибудь соображу…»

- Дорогие друзья! Простите, если я буду говорить не очень складно и красиво. Человек, о котором мы сегодня вспоминаем, был мне очень дорог. Для меня она была не просто учительницей, она была чем-то вроде старшего товарища… Нет, не так. Она была человеком, благодаря которому я перестал болтаться по улицам и валять дурака, взялся за ум и вообще смог начать новую жизнь. И я знаю, что сейчас за этим столом сидит еще как минимум десяток точно таких же бывших малолетних хулиганов, из которых она сделала настоящих, достойных людей. Некоторым из нас она заменила родителей, некоторым, и мне в том числе, помогала даже после того, как мы выросли… Это было ее любимое дело, это было ее призвание. И я уверен, что если бы не этот внезапный сердечный приступ, если бы не эта трагедия, она бы еще много лет занималась трудными детьми и вытаскивала их из той ямы, в которой они оказались. Не знаю, что еще можно сказать. Нам всегда будет не хватать этого замечательного человека.

 

«Как же мне действовать дальше? Вчера врачиха сказала, что через пару дней меня выпишут. Скорее бы, до чего надоело здесь валяться! Хотя бок все еще побаливает… Ладно, не об этом сейчас надо думать, а о том, что меня ждет после выписки! Хотя, может быть, я зря волнуюсь? Похоже, менты ребятам поверили – и в то, что они не разглядели, кто на меня напал, и вообще во всю эту байку с дракой. Машка молодец, классно свою роль сыграла, зря пацаны не хотели ее на дело брать! Значит, скорее всего, дело скоро закроют: никто не будет искать неизвестных хулиганов. А я теперь всегда буду вне подозрений – как же, герой, Машку от бандитов защищал и сам едва не погиб! Никому и в голову не придет заподозрить меня в следующих ограблениях! Только надо будет осторожнее выбирать «объекты», а то опять какой-нибудь самбист попадется и нас же на наши собственные ножики насадит. Бррр! Нет, нужно стариков выбирать или, наоборот, девчонок-подростков, таких, чтобы драться совсем не могли. И бить сразу ножами, а не кастетом по голове, а то еще лица запомнят… Да, именно так мы теперь и будем делать. Решено!»