Мелодия, звучащая в голове поет на армянском языке, но мне все понятно, потому, что общечеловеческая мудрость понятна и армянам и русским.

-Генка я тебя ищу. Пойдем на выставку Церетели?

В четырнадцать я плохо знаю, что такое перестроечный развал Союза. Мне говорят, что Армения эта другая страна и что мне нечего там делать. Мой друг Меруш армянин и мне с ним очень здорово.

-Меруш ты в Москве давно живешь?

-А я тут родился?

-А ты армянский язык знаешь?

-Меня бабушка учит.

-Песни армянские очень красивые. В моей голове кто-то на армянском про любовь поет.

-По этому ты вчера на Маринку заглядывался.

-Пошли уж на твою на выставку?

Я смотрю на полотна картинной галереи и опять слышу ту же мелодию. Помню, в парке в центре Еревана два седых армянина играли в шахматы. Каждый раз, передвигая фигуры, по-русски, но с сильным акцентом они приговаривали.

-Классовая борба.

И делали ход на шахматной доске. Да вот же они на картине художника.

-А у меня мелодия в голове не проходит.

-Какая мелодия?- сразу не понял Меруш,-а эта. Мой брат замечательно поет. Все думали, что он певцом будет, а он поступил на медицинский. Ген, пойдем ко мне? Бабушка опять твои любимые хачипури сделает.

В доме Меруша всегда царил уют и покой. Словно в московскую квартиру перенесли частичку старого Еревана. Запах, из кухни, был чертовски соблазнительным.

-И как только твоя бабушка может так восхитительно готовить?

-Я все слышу,-донесся из кухни голос бабушки,-мойте руки. Сейчас будем кушать.

В доме Меруша я всегда чувствовал себя, словно мы были братьями. И бабушка любила и журила меня точно так же как и Меруша.

-Готовы?

-Готовы, бабушка!– Закричали мы хором.

-Дети должны хорошо питаться. В войну мы голодали, но детей всегда подкармливали. От себя отрывали. А теперь время другое. Сейчас хорошо, – говорила бабушка, ставя на стол всякую вкуснятину.

-Спасибо бабушка,-говорили мы с переполненными ртами.

Набегавшись, за день по улице мы, конечно же, проголодались. Бабушка, собирая после нас со стола тарелки, приговаривала.

-Теперь немного отдохните и будем армянским заниматься.

Вечерами бабушка проводила уроки армянского языка. Раньше она была учительница, и считала, что Меруш должен знать язык. Я с удовольствием посещал домашние уроки. Нас забавляло, что дворовые ребятишки не понимали то, что мы говорили.

Я в командировке и мне сорок. Армения встретил меня солнечной погодой. Семья Меруша переехала в Ереван. Перестройка, острым клинком рассекла русских от армян. По живому. Рассеченное место еще болело, а политики уже посыпали эту рану солью. Доставая из плетеной корзины, бабушка развешивала на веревки выстиранное белье. Весь двор был завешан ее трудами.

-Жива,-я с облегчением выдохнул и подойдя ближе произнес на армянском.

-Здравствуйте Бабушка.

Она повернулась ко мне, и я первый раз увидел в ее глазах слезы.

-Внучек ты мой,- говорила она прижимая меня к себе.–Пойдем. Я тебя покормлю с дороги.

Я не очень хорошо понимал ее. Или я очень волновался, или она говорила очень быстро. Потом она успокоилась и перешла на русский.

-Горе то у нас какое!–Произнесла она на русском,-Меруш погиб. Будь проклята эта война и те, кто ее придумал. В Грозном его убили.

Грустная мелодия опять зазвучала в моей голове, готовая разорваться от этих известий. Мелодия поет на армянском языке, но мне все понятно. Я понимаю ее потому, что в ней мудрость такая же, что и у русских, что и у армян. Мелодия моих друзей с детства. Друзей, которых стало на одного меньше.

-Будь проклята эта война,-произнес я на армянском.