Дерзкий, колкий, до одури привычный и от этого жутко ненавистный сигнал будильника намотал все мое существо на костяной зазубренный вал и беспринципно вырвал меня из сна, как штопор непослушную пробку из жерла бутылки.

«Какого дьявола, я ж вот только лег», - перевалилось ворчливое в моих мыслях. Пальцы по обыкновению вслепую нажали на кнопку, перевели будильник. Блаженно приготовился побаловать себя леностью еще минут тридцать, как до полуспящего сознания донеслись другие посторонние звуки. В принципе, приятные, но неожиданные. В соседней комнате мягко щелкнула дека музыкального центра, приглушенно заиграла музыка. «Крек? – подумал я. – Кого это посетила «гениальнейшая» идея ни свет, ни зоря слушать Крек? Музыка по утрам должна бодрить, а не убаюкивать». Некоторое время я лежал, отдаваясь умиротворяющим ритмам и тут, как снежком в лоб: «А кто это, интересно мне знать, в моей квартире, включает мой центр и, в общем-то, мою музыку?!»

За стеной скрипнуло; легкое, шуршащее переместило кого-то в дальний конец комнаты. Сон, мгновенно откланявшись, испарился. Одним рывком одеяло оказалось на полу, ноги в неуслужливых, холодных сланцах, а плечи – под махровым халатом. Бесшумно прошел по коридору к соседней двери, та оказалась открыта настежь. У окна ко мне спиной стояла девушка. Не знаю почему, но в сумеречном свете зарождающегося дня я сразу узнал тебя. Диадема алого цвета на месте привычного розового ободка импонировала рассвету, что занимался далеко за пределами квартиры. Силуэт окаймлялся длинным узким вечерним платьем, подчеркивающим стройность фигуры. Открытую спину и плечи прикрывал легкий шелковый шарфик, тщетно делая вид, будто заботливо тебя укутывает. К низу наряд немного расклешался, давая повод сравнить тебя с русалочкой.

- Ты? – одновременно узнал, спросил и позвал я. – Что ты тут делаешь? Как ты попала?..

- Ты же просил меня заходить к тебе по вечерам, - не поворачиваясь на мой голос, ответила ты, - вот я и решила.

- По вечерам?.. Сейчас же утро. Нет?

Вопрос смешался с музыкой, закружился с ней в вихре и исчез в приоткрытой форточке.

Подойдя к окну, я встал рядом. Какое-то время мы молча смотрели на краски, как выяснилось, уходящего дня.

- Красиво, - сказал я и, не обращая внимания на театральность дальнейших фраз, продолжил через паузу: - Только этой красоте стоило бы постыдиться перед тобой. Ты блистательна! Рождена повелевать всеми красотами этого мира. Ты королева…

- Снежная королева, - прагматично с улыбкой прервала ты мое возвы-шенное, одухотворенное, сердечное. – Прохладно. С форточки дует. – Кротко повела плечами, пытаясь как можно основательнее защититься шарфиком.

- Да, платье красивое, тебе очень идет, но в таком убранстве и Снежная королева околеет.

Я распахнул халат, привлек тебя к себе и, приобняв, укутал полами.

- Так лучше?

Ответом было молчание, но, судя по твоему непротивлению, - молчание было положительным ответом.

Я зарылся носом в волосы, грудь моментально наполнилась благоуханием. Подобного запаха я раньше не встречал, но почему-то был уверен – это аромат цветущей вишни. Он будто бы шел не от волос, не от кожи, а источался изнутри, подобно роднику, бьющему из земных недр. Обоняя тебя, я ощутил едва заметную слабость в ногах, теплую истому внизу живота и легкое помрачнение в сознании, от чего невольно усилил объятия. Отреагировав на это, ты одним движением обернулась ко мне. Прохладные руки юркнули под халат, сомкнулись у меня на пояснице. Взгляды встретились и сомкнулись с ангельским хрустальным звоном.

Терпеть стало сложнее: тонуть в двух стихиях одновременно – в вишневом аромате и твоих глазах – это испытание для супергероев. Но я же не Ахилл и не Тезей, не Супермен и не Хэллбой. Я даже не доблестный хоббит Фродо. Я…

Я есть я.

Да, я супергерой!

Только супергерой может держать в объятиях Королеву, которой подвластна вся красота видимого мира и невидимого. Вот она – девушка моей тысячекратной, истерзанной по тебе мечты у меня дома. В моих объятиях. А я, надо признаться – в ее. Да, ей, как и каждому, наверняка, не нравится, когда ее называют своей. Конечно, она как свободная личность не может быть чье-то собственностью. Но во мне, исключительно для меня, она МОЯ – МОЯ МЕЧТА, и никто не запретит мне так думать. Моя мечта! И сейчас настолько близка, что сердечные ритмы, подражая музыкальным, взялись сотрясать все мое существо.

Из динамиков ВИА ЧАПА пророчила о том, что «…все будет хоро-шо…», и я решил, – надо срочно что-то предпринимать.

- Если я тебя сейчас не поцелую, - осмелился я, наконец, - мне придется уничтожить себя, как последнего негодяя.

- Не надо никого уничтож…

Фраза, не окончившись, споткнулась о мои губы.

Поцелуй. Еще один. Третий – затяжной. За ним множество мелких по щекам, зацепили ушко, по шее спустились к ключице. Они заставили нас позабыть об атмосферном дискомфорте, стабильном артериальном давлении и реальном мире. Наши руки принялись играть друг с другом в салочки, беспорядочно гоняясь туда и обратно по нашим телам. Наконец, одна из них нашла себе занятие: мягко сняв с волос диадему, небрежно бросила на подоконник. Вторая сорвала шарф. Теперь согревало нас лишь дыхание, участившееся в несколько крат. Тем ни менее сквозь платье было заметно, что вершинки полушарий твоей груди напряжены до предела. Но прохлада здесь явно была не причем.

Под торопливыми пальцами, волшебно заискрившись, исчезли бретельки. Тело с легкостью простилось с платьем. Сказочно гладкая кожа на фоне озаряемого окна отливала бронзой. «Богиня, - подумал я. – Вечная, бессмертная богиня! Вот с кого скульпторы творили свои великие изваяния. С нее! Художники изображали княгинь неземной красоты – с нее! Писатели создавали образы идеальной женщины – с нее; музыкантам являлась муза именно в ее обличие!..»

NANA читал «Remember The Time» на непонятном афро-американском, но по душе, которую он вкладывал в исполнение становилось отчетливо ясно – он полностью разделяет мои мысли.

Пока я обдумывал, какие именно шедевры создавались с твоего образа, ты успела меня разоблачить. Теперь на полу вечернему платью составлял компанию домашний махровый халат.

Поцелуй снова соединил наши губы. Мне по зубам лязгнуло…

- У тебя в языке пирсинг? - удивился я. - Не замечал никогда.

- Просто не было случая, - игриво парировала ты. – Но ты ж не против?

В ответ я тут же привлек тебя снова. Игра в «поймай бусинку» весьма занимала, но стоять вплотную к тебе было уже невозможно, по весьма пи-кантным причинам.

Руки с буйной страстью сжимали, массировали, гладили, пальцы щекотали, им на смену, соскочив с горячих губ, подоспевали поцелуи. Крутили торнадо; легонько прикусывали, заставляя тебя каждый раз едва слышно ахать. Ты загребала руками мои волосы, прижимаясь все крепче.

Тем временем мои освободившиеся руки занялись поиском сокровенного. Блуждая вокруг да около, вдоль да поперек спины, бедер, живота, они никак не осмеливались приблизиться к воротам райского божества. Когда на груди не осталось ни одного неотмеченного поцелуем квадратного сантиметра, я двинулся ниже, встал на колени. Спускаясь по бархату живота, нечаянно споткнувшись, провалился в углубление пупка, где решил задержаться на какое-то время, давая рукам возможность первыми оповестить хозяйку божественного сада о моем скором пришествии.

На этот раз они не заставили себя долго ждать. Поиграв в низу живота, самая проворная из них метнулась вниз. Пальцы осторожным движениями деликатно попросили открыть им. Ты едва перешагнула с ноги на ногу, но уже этого хватило бесстыдным перстам приблизиться к самой повелительнице райской обитель. Какими же грубыми и неловкими казались сами себе руки, прикасаясь к нежнейшей жительнице заповедного сада, жаркой от вожделения и истекающей любовным нектаром от неудержимого желания. Мурлыча от удовольствия, ты все сильнее и сильнее затягивала меня в сети страсти…

Когда я спустился еще на уровень ниже, мое дыхание обдало нежней-шие лепестки эротического цветка. Едва ощутил упругость бутона и сладкий вкус нектара, как ты буквально за уши подтянула меня в исходное положение.

Воин, готовый в любую секунду скончаться от безудержного стремле-ние броситься в атаку, почувствовал, как его вдруг взяли в плен. В плен?! Не выходя из казармы?! О да! И плен твоей теплой руки оказался, чуть ли не сладостным пребыванием в самом саду. Не послабляя арестанту, ты повела нас к кровати, которая странным образом вдруг оказалась в комнате.

Простыня обожгла прохладой твою спину. Ты лежала предо мной нежная, прекрасная, сексуальная, – БОГИНЯ! - готовая принять меня здесь и сейчас же. Принять, поработить, поразить и оставить изнемогающим, но счастливейшим из падших воинов. Затуманенный взгляд шептал, чтобы я не медлил ни доли секунды…

Все же я решил помедлить, - закончить то, от чего ты меня оторвала. Наклонившись над царицей сада, я поцеловал ее в носик, спустился, обсле-довал окрестности источника живительной влаги, проник внутрь. Аромат вишневого цвета усиливался с каждым твоим вздохом, стоном. Руки сходили с ума, мечась по холмам груди, плоской равнине живота, пытались прятаться в аккуратно и искусно подстриженных кустиках волос. Язык неистовствовал в чертогах самого блаженства. Отдаваясь страсти, твои руки без малейшего участия сознания судорожно прижимали мою голову. И тут, слыша умоляющие скорее всхлипы, нежели слова «не останавливайся», я понял, что пришло время на время остановиться.

Я подтянулся к тебе, поцеловал приоткрытую, судорожно дрожащую губку, прикусил ее. Наши разгоряченные от перевозбуждения плоти наконец-то встретились. Я легко соскользнул в тебя и сразу же ушел на дно. Внутренний жар твоего лона охватил моментально. Ты ахнула, прогнулась в пояснице, на некоторое время замерли мы оба. Я медленно вышел и тут же снова, будто ребенок, вставший с кровати из-под теплого одеяла в холодную комнату, быстро юркнул внутрь. Повторил еще и еще и только тогда, выйдя очередной раз полностью, стал понемногу погружаться. Сначала едва прикоснувшись, затем чуть внутрь, немного глубже, еще глубже сантиметр за сантиметром, пока снова не достиг дна. И вот уже ритм любовной игры совпал с ритмом невесть откуда взявшейся на моем диске бешеного трека. Крайне неожиданно и, скорее всего, в тот момент, когда ты готова была к апогею, я выскочил на свободу. Ты немного разочарованно повиновалась движениям моих рук, перевернулась на животик, легла на услужливо подложенную маленькую подушечку, которой я почему-то доселе не замечал в своей квартире. Погуляв поцелуями по персиковым возвышенностям, я навалился сверху и вмиг погряз в твоих пучинах. Превышая скорость, я начал с испугом осо-знавать, что мое завершение вот-вот настигнет. Словно прочитав мои мысли, ты жестом попросила приостановиться. Подушка пулей вылетела из-под тебя одним движением руки. Изящно изогнувшись, ты принялась подо мной разворачиваться, не выпуская меня наружу.

Сначала, подогнув левую ногу, легла на правый бок так, что я оказался верхом на твоем правом бедре. Потанцевав в таком положении, ты перебросила ногу мне через голову, и вот я снова увидел твое лицо со счастливой истомой, покачивающиеся в такт моим натискам груди.

Внезапно ты решила овладеть инициативой и намекнула, что «на верхней полке» ехать твоя очередь, я послушно перелег «на нижнюю». Раскачиваясь, медленно, как на аттракционе, ты все больше входила в раж. И вот уже мы несемся на беспредельной скорости, отрываемся от земли и устремляемся в космос к далеким звездам, соседним галактикам, неизведанным цивилизациям.

Где-то на полпути к ярчайшей звезде произошел взрыв сверхновой. Вспыхнуло, на долю секунды погасло, и по всему пространству разлился ослепительный свет; взорвалось все вокруг: звезды, галактики, цивилизации. Первым в зоне поражения оказался я; взрывная волна прокатилась по всему телу, ударила в тебя. Некоторое время пришлось подождать, и вскоре ты нагнала бешеное разрешение космического путешествия. Твои громкие, не затихающие стоны давно заглушили музыку, да и какая музыка может быть в космическом вакууме!..

Ты обессилено упала мне на грудь. Бедра расслабились. Только сейчас я отметил: ты с такой силой сдавливала ими меня, что, возможно, будут гематомы на боках. Мы долго лежали не шевелясь, постепенно возвращаясь из космоса, опускаясь на землю, пока не ощутили под собой кровать.

Ты уснула прямо на мне. Я аккуратно уложил тебя – драгоценнейшее создание – рядом, ты заулыбалась во сне и с мурлыкающими звуками, заползла ко мне на плечо, рука безвольно опустилась на грудь.

Счастье!

В том ли оно, что у нас был первый секс? Или в том, что ты решила-таки навестить меня? Или всеж потому, что ты есть, ты рядом, ты МОЯ.

Обдумывать это сейчас не желалось. Но счастье ощущалось каждой клеточкой тела и всей душой!

Не успел я им вдоволь упиться, как дерзкий, колкий, до одури привычный и от этого жутко ненавистный сигнал будильника намотал все мое существо на костяной зазубренный вал и беспринципно вырвал меня из сна, как штопор непослушную пробку…

Стоп! Это ведь уже было. Недавно. По-моему, даже сегодня.

Не столько будильник, сколько непонятное, но весьма сильное чувство страха мгновенно вытолкнуло из меня остатки дремы. Страх потери, не-оправданной утраты чего-то самого ценного, жизненно-важного…

Тебя не было рядом!

Я пошарил рукой; простыня холодная, значит, давно ушла.

Или и не приходила?

«Сон? - с глубоким разочарованием подумал я. – Это был всего лишь сон?!» Я с мучительным терзанием закрыл глаза, ушел в себя. Перед сознанием всплывало лишь твое лицо и аромат, аромат, аромат…

Аромат!

Я вернулся в явь. Ну, точно! Я же остро чувствую запах цветущей вишни. Откуда он?..

Подобравшись с постели, я заглянул в комнату.

Пусто.

Успокойся, это остаточный эффект, постсонный синдром.

«Ну, естественно. Дурак, с чего вдруг ей к тебе приходить! Возомнил...» Но успокаиваться не хотелось. Не моглось. Постояв немного в дверном проеме, прокрутил в мыслях все, что между нами так реалистично было-не было. Нет, это был не сон. Это была сказка. Волшебная, нежная, яркая, самая прекрасная сказка в моей серой унылой жизни.

Нажатием на кнопки пульта включил центр. Зазвучала музыка. Крек. Не помню, чтобы я оставлял его в деке… Сердце растаяло, но тут же сжалось и, похоже, биться больше не собиралось.

В полуотрешении – утренний ритуал в ванной. Наилегчайший завтрак.

- Надо бы сегодня извиниться перед ней, - пронеслось в мыслях. – За что? Не знаю. За что-нибудь, неважно. Но чувствую, - извиниться надо.

Я вышел на площадку. За спиной щелкнул дверной замок, и там же осталась моя берлога, в которую мне сегодня возвращаться однозначно не хотелось.

Квартира осталась пуста. Лишь в комнате на подоконнике небрежно брошенная диадема алого цвета импонировала рассвету, что занимался далеко за пределами…

(Нижневартовск, 2010г.)