Великая Ночь вступила в свои права. Каждый раз ей было невероятно трудно в большом городе. Работы было столько, что голова кругом шла. В который раз на Великом Совете она просила расширения Высшего Круга, но на это не соглашались. Совет не желал никого больше посвящать в свои Великие Таинства. Остановились на том, что четверых вполне достаточно для Великих Деяний. Это были: Утро, День, Вечер и Ночь.

Ночь, как всегда, осталась недовольна решением Совета. Настроения как не бывало. С расстройства Ночь попросила День быть особенно жарким. День улыбнулся. Он знал причуды Ночи и согласился.

 

Ночь хотела одиночества. Но где его взять? С наступлением темноты потная людская масса выползала из своих хижин и домов, вдыхая прохладу приближающейся ночи. Люди жаждали прохлады после жаркого удушливого дня. И Ночь всегда принимала эти шумные, суетные массы народа. Но сейчас ей хотелось одиночества и тишины.

Люди растекались по ресторанам, кафе, паркам и скверам. Ночной город оживал. На лицах людей было некоторое удивление: жара с наступлением темноты не спала. Давно спряталось палящее солнце, а воздух был густой и вязкий. Кондиционеры в питейных и развлекательных заведениях, работали в полную мощность, и это немного помогало. Большинство людей устремилось в парки и скверы, чтобы укрыться от духоты под зеленым панцирем деревьев, тесно жавшихся друг к другу.

Духота усиливалась, но люди продолжали веселиться и пить, потные, с прилипающими к телу рубахами, платьями, сарафанами... Казалось, им не мешает душная плотность воздуха и пот, стекающий по спинам, лицам, подмышками.

Ночь ухмыльнулась, наблюдая, как в духоте и потном месиве веселились люди. Она еще немного сгустила воздух, так как знала, что рано или поздно люди не выдержат и начнут растекаться по своим жилищам и в изнеможении распластаются на влажных от пота постелях. Тогда наступит тишина. Это то, чего так долго ожидала Ночь.

И люди стали покидать ночные парки, улицы, рестораны. Но медленно и неохотно. Тогда Ночь решила приблизить наступление одиночества и еще сильнее сгустила воздух. Она металась по паркам, скверам и улицам, взмывала высоко вверх, достигая вершин самых высоких небоскребов, и резко падала вниз.

В одном из парков она набросилась на влюбленную парочку, гоня перед собой волну тяжелого воздуха. Девушке на мгновение стало дурно. Парочка поднялась и медленно побрела к выходу. Ночь осталась довольна. Сегодня она разогнала тех, кого все остальное время обливала освежающей прохладой, нежностью и таинственностью. В те времена ее не тянуло на одиночество.

Ворвавшись в какой-то ресторан, она в считанные минуты опустошила зал. Люди проклинали душную ночь, разбредались. Пустели парки, рестораны и кафе... Ночь уже выбилась из сил Она присела на одинокую скамеечку и отдышалась. Прислушалась. Вокруг тишина. «Наконец-то одиночество», – с облегчением подумала она и вздохнула. Но одиночество не принесло Ночи облегчения. Не прошло и часа, как Ночь бросило в тоску. Не хватало такого привычного шума и людской суеты. Даже ночные птицы притихли и спрятались в душную, пыльную листву деревьев. На город легла тяжесть. Он казался вымершим. Лишь пики небоскребов сиротливо торчали в удушливом ночном небе. Ночи стало вдруг грустно, и она заплакала. Обида прошла и появилась жалость к самой себе.

 

Утро началось как обычно: суетно, разноголосьем людского гомона, шума машин, трамваев, метро. Вокруг говорили, что ночь была слишком жаркая и душная. Она, словно невидимое, колоссальных размеров существо, вдавила все население города в неуютные, мокрые от пота постели. Многие провели ночь без сна, в забытьи. Но слышали, как кто-то огромный и необъятный, тяжело вздыхал и... кажется, плакал. Плач был таким жалобным, искренним и всеобъемлющим, что становилось жутко. Какой-то мальчик сказал своей матери:

– Мама, сегодня Ночь плакала.

– Глупости, – ответила молодая мама и с детской наивностью улыбнулась.

– Нет, – покачал головой мальчик. – Ночь плакала...